Так ли только головная боль мешала работать?

Порой стоит остановиться. Остановить бешеный стук сердца, остановить сбившиеся дыхание, заставить замолчать свои мысли. Быть может, это было чуть больнее, чем Ишвар. Чуть больнее ледяного бетона, на котором растекалась ее кровь. Чуть сильнее тряслось тело, но не настолько, чтобы заставить остановиться сердце. Вечерняя прохлада Аместриса пробивалась в щели деревянных окон штаба алхимиков и снижала его продуктивность, постепенно доводя до нулевых отметок. В шумных кабинетах стихали звуки работы, а с дальнего конца коридора был слышен громкий смех от офицерских шуток. Взгляд Хоукай был направлен на качающуюся табуретку, на которой сидел Мустанг. Не чувствуя ничего, кроме усталости Риза прислушивалась к тиканью часов на стене. Стоит ли говорить, что работа Хоукай остановилась еще в обед, так и не сдвинувшись со своего места, она сидела за столом неподвижно. Так ли виной был Мустанг? Вполне. Могла ли она его винить в этом? Нет. Организм давал явный сбой, а возможно сам лейтенант уже пасовала перед ситуацией. Хоукай хранила тайну огненной алхимии на своей спине, ей было предрешено одиночество с самого детства. Её отец предоставил ей право выбора, и это было единственное ее решение. Так что же, три – ноль, полковник. - Полковник Мустанг, рабочий день закончен, не задерживайтесь – Хоукай помнила каждое свое обещание, и даже то, где она обещала мадам Кристмас заглядывать к ней хоть изредка. Мачеха Роя никогда не вмешивалась в отношения этих двоих. Даже она знала, между этими двумя все не настолько просто. Риза всегда была рядом с ним. И когда остывшее тело Хьюза доставали из телефонной будки, и на свежей могиле без цветов, и даже тогда, когда он чуть было не обезумел от собственной ярости. Этот парнишка появился на пороге ее дома поздней осенью, и не исчез из ее сердца до сих пор. Хоукай шла домой. Точнее она думала,что домой. Но тяжелые и жесткие армейские ботинки привели ее вновь к бару мадам. Но в оправдание своих действий она пришла к выводу, что это место особенно. Оно создает давно потерянную иллюзию дома и матери, к которой можно зайти и поделиться мыслями. - Мадам, могу я вами поговорить ? - Когда - то эта женщина слышала подобное из ее уст, когда Хоукай была еще совсем юна. Тогда она думала именно так. - Жаклин! Я отойду ненадолго, идем. - Раздался скрежет ее каблуков, и остановившись буквально на секунду Крис выругалась, - Чертов каблук, вечно он. Темный, грязный и тесный квартал. Это место было выбрано лично Мустангом, ведь это то место, куда не сунет нос ни одна поисковая ищейка по типу тех, кто ходит в армейских погонах. На мадам было старое потертое фланелевое пальто черного цвета, которое она потуже затянула под натиском порыва ледяного ветра. Историю жизни этой женщины уже невозможно отыскать ни в одном архиве города. В памяти не осталось ни единой частицы воспоминаний. - Итак, я тебя слушаю. Опять этот паршивец что - то выкинул и мне стоит закрыть бар ? - Нет, за это не волнуйтесь, я пришла к вам по личному вопросу, - в голове возник ворох вопросов, но как объяснить все то, что происходит между ними в течение последних десяти лет ? Могу ли я вторить свое сердце ему, когда вот-вот оно кажется уже закрыто. Опережая девушку, мадам решила заговорить первая, - Риза, если твой отец единожды взял этого мальчишку к себе и не выставил его за дверь, быть может это уже что- то значит. И пожалуй она была права. Если она сама доверила эту тайну ему, не позволив больше существовать этому секрету алхимии, значит Риза уже давно сделала выбор. Быть может, этот выбор был сделан еще в день появления Мустанга на пороге ее дома. - Я поняла вас, - поняла, конечно же. Как могло быть иначе, думала Хоукай. Сорвавшись с места, Хоукай уже уверенно шла к дому Мустанга. Горькая многозначительная улыбка появилась на лице мадам Кристмас. - Маделина, черт возьми! Этот каблук сломался, принеси мне другие туфли.