Так ли только головная боль мешала работать?

Раны заживают. Глубокие и мелкие порезы стягиваются, оставляя шрамы. Рой не был бездушным убийцей, но был цепным псом армии. Он никогда не лгал и был чрезвычайно умен. Мустанг был готов поклясться, что после смерти Хьюза он без сожаления сожжёт заживо ту тварь. И его никто не осудит. Никто не посмеет остановить Огненного алхимика, мстящего за лучшего друга. За человека, благодаря которому он смог выжить во времена гражданской войны. В его снах множество раз всплывали фрагменты той ночи. Хьюз, который умирал в проклятой телефонной будке, залив кровью стены и пол. Посмертное повышение при исполнении. Мустанг хотел добраться до самого верха, но по дороге Рой чуть не растерял всех своих бойцов. Эта стальная цепь сильно стягивала по рукам и ногам. Эти беспородные шавки знали, что королева готова отдать свою жизнь королю, если это потребуется. Но они не учли одной крохотной детали. Настоящий король не готов потерять и пешки в битве, не говоря о собственной королеве. Мустанг не был святым, не веровал в бога, но был готов упасть ниц, пока бился пульс под ее кожей. Она была готова опустить оружие, если он будет мертв. — Полковник, рабочий день закончился еще час назад, — из омута мыслей его вызволил знакомый голос. В шумных кабинетах начали стихать звуки работы, а с дальнего конца коридора был слышен громкий смех от офицерских шуток. — Прошу прощения, я немного задремал. Лейтенант, вас проводить домой? — В какой — то момент стул полковника избавился от тяжести, и лейтенант медленно перевела взор на спину Огненного. — Идите домой, полковник. Я сдам документы и тоже пойду. — До завтра, лейтенант. — Рой направился к выходу медленно, словно ожидая чего — то. После рабочего дня коридоры были слишком пустые и темные. Архив для документов утопал в темноте и становился бездонным кладбищем забытых дел. У Ризы не было планов на вечер, на ночь, и даже оставшись одна в темном и одиноком штабе она не была против утонуть в нем. Порой лейтенант вспоминала холодные Ишварские ночи, которые проводила с винтовкой в руках, накинув маскировочный плащ. И даже тогда, в этом кровавом аду девушка наблюдала лишь за одним человеком. За одним взмахом руки. Она вверила этому человеку великую тайну огненной алхимии, сможет ли она доверить ему нечто более важное и хрупкое. — Уже за полночь. Нужно вернуться домой. — Откашливаясь, Хоукай схватилась за дверную ручку, когда ее взгляд упал на стол полковника. На нем лежали две бумаги, с подписью фюрера. — Быть не может. Он их не подписал? — Все документы, на которых красовалась подпись фюрера, требовалось сдавать в тот же день, как их выдали. Прихватив под бок бумаги, старлей побежала домой к Мустангу. В тот момент она совершенно не думала о том, что уже поздняя ночь, и что он вероятно спит. Она была здесь лишь несколько раз, и каждый ее визит сопровождался только деловыми визитами не более чем на час. Риза стояла напротив двери полковника. Запал, с которым она так бежала сюда, она потеряла еще на ступеньках. Черная лакированная дверь отбрасывала тень на деревянные доски лестничкой клетки. Тускло горевшая лампочка казалось, и вовсе исчезла из этого бесконечного коридора. Хоукай постучала в дверь несколько раз, и не получив ответа, собиралась вернуться домой. Однако за дверью она услышала шуршание вещей. — Полковник? — Риза слышала приближающиеся шаги и бормотание у двери. Мустанг вероятно зол. Но мог ли он жаловаться на то, что лейтенант разбудила его посреди ночи из–за его опрометчивости. — Старший лейтенант? — В его глазах читалось удивление и сонливость. Мустанг медленно провел по спутанным волосам. Глянув на него, Ризе захотелось уснуть прямо на этой лестничной клетке. — Полковник, пожалуйста, оденьтесь, — Осознание того, что она стоит рядом с полуголым Мустангом пришло чуть позже. И пусть она видела его тело прежде, в пылу битвы приходилось отбрасывать былое смущение. — Риза, я у себя дома, — тактично напомнил Рой. — Уже за полночь, что ты тут делаешь? — Вы не подписали документы фюрера. Их нужно было сдать еще вчера, — Хоукай пыталась найти причину, по которой Мустанг не предложил ей пройти в квартиру. — Прямо сейчас? — Его томные черные глаза прожигали в ней дыру, Риза чувствовала это, не поднимая глаз. — Рой, кто там? — Через темный коридор Хоукай увидела девушку, что закутавшись в одеяло, подошла к спине Огненного. Оберегать его спину было задачей Ризы еще со времен Ишвара, но почему же она не может уберечь его от других девушек? — Это по работе, вернись в кровать, ты простынешь, — Рой никогда не был бездушным дураком, но был цепным псом армии. И будучи влюбленным в лейтенанта пытался добиться ее. Вот только Хоукай не обычная девушка. Она — закаленной войной боец. Просто в какой — то момент их отношения усложнились. Понимая друг друга с полуслова, эти двое не могли выразить свои чувства. — Почему ты была в офисе? — Неожиданная смена разговора застала врасплох Хоукай. — Документы, полковник, мне нужно отдать их как можно скорее. — Риза настолько устала за сегодняшний день, что сейчас ей хотелось просто спать. Уткнувшись в подушку, она хотела провалиться в сон на добрых восемь часов. — Спасибо, ты можешь идти, — лейтенант не отводила глаза от тела Мустанга, что от него не укрылось. Рой признавался в любви к этой женщине много раз, но в каждом случае получал холодный и равнодушный ответ. Но Риза никогда не осуждала Мустанга за подобное легкомыслие к девушкам. Ведь только так он забывается. Только в постели с другой девушкой он забывает кровь на своих белоснежных перчатках, в омуте чужих стонов Мустанг заглушает немой крик Грейсии во время похорон Хьюза. После гражданской войны выбор был не велик. Алкоголь и женщины. Когда — то Хьюз отвлекал Мустанга от женщин. Они оба напивались в стельку, и заваливались спать к нему домой. После убийства Маэса он перестал пить, но слезы из глаз предательски стекали на похоронах. Порой лейтенанту было страшно заглядывать в его гневные глаза. Она знает, что Мустанг готов прямо сейчас сжечь эту страну, ведь боль утраты настолько глубоко внутри, что ее невозможно отпустить. Однако Хоукай была мудрой девушкой. Если полковник единожды узнает о чувствах лейтенанта, этот мужчина больше не отступит. Мустанг заберет ее сердце, как и трон на верхушке этой страны, но будет ли это его единственное сердце? После увиденного Хоукай вовсе не хотелось возвращаться домой глубокой ночью. Недалеко от дома Мустанга стоял бар мадам Кристмас. Мачеха Роя знала девушку с раннего детства, и искренне любила ее, как собственную дочь. Обычно в подобные часы работа только начиналась. Как только девушка зашла внутрь, первое, что врезалось в уши, так это громкая музыка, от басов которой тряслись стены. Как минимум, она не привыкла к такому, как максимум, она слишком давно не была в таких местах. Следом был слышен смех и крики. Звук бьющихся стаканов и мат. На Хоукай была военная форма, и взгляды всех присутствующих обратились на нее. — Риза? Что-то случилось? — Доброй ночи, мадам. Все в порядке, не волнуйтесь. — Тебя не часто увидишь в подобных местах, выпьешь? — Пальто женщины насквозь пропахло дешевым табаком и ромом, и все заведение сплошь и рядом впитывало запахи алкоголя и сигар. — Нет, спасибо, я зашла на пару минут, — впервые она поняла полковника, который часто выпивал в подобных заведениях. В этих местах совсем не ощущаешь бремени военного. Не слышишь плача маленькой девочки, что только потеряла любящего отца, не видишь, как любимый человек молча тонет в омуте боли, и ничего не можешь сделать. Потому что он должен преодолеть это сам. Иначе, как он взойдет на верхушку этой страны, как сможет ее изменить, если сам захлебнется в гневе. — Останешься на ночь? Я скажу девочкам освободить самую дальнюю комнату. — Нет необходимости, я пойду. Берегите себя. — Заходи чаще, поболтаем, — женщина смотрела в спину старлея, а пепел с ее сигареты падал на старый деревянный стол. На сон оставалось пару часов, и Риза медленно чувствовала накатывающее чувство усталости и сонливости. Сил на принятие душа не было совсем, как и не было желания вешать форму. Провалившись в крепкий сон, она не заметила, как прозвенел будильник. После ночной возни с документами вовсе не хотелось вставать с кровати. Не хотелось заваривать крепкий кофе и не хотелось выглядеть как ходячий труп. Но тут Риза проиграла по всем фронтам. Как и на любовном фронте Риза проигрывает эту схватку, считай что не начав ее. Ну что же, два — ноль. Браво, Рой Мустанг. По его вине у нее сегодня мешки под глазами, мятая форма и отсутствующее настроение. По его вине ей пришлось увидеть его с другой девушкой. Утро выдалось слишком длинным и душным. И тело Хоукай несмотря на непрерывные воинские тренировки слишком резко отреагировало на отсутствие нормального сна. После второй чашки кофе лейтенанта начало клонить в сон, она медленно дошла до офиса, опоздав на четверть часа. — Доброе утро, лейтенант. — Что — то не так. Единожды услышав его голос старлей понимает. Что-то произошло. Иначе как объяснить ледяной хрип исходящий из самого нутра и руки, что сжимают бумагу до появления трещин. — Старший лейтенант Хоукай, — Хавок подозвал девушку, — Сегодня приходила Грейсия с дочерью. Пригласила нашу команду на день рождения Элисии. Она сказала, что не может позволить, чтобы на праздник дочери не пришел ее дядя. –Я поняла тебя, Хавок. В этой ситуации стоит просто отпустить. Спасовать в этом случае лучшее решение. Мустанг не позволит себе помочь. Ему не нужно сочувствие, не нужна поддержка, только не сейчас. — Полковник, сделайте отчеты, проставьте подписи, и сдайте их в архив. У вас время до обеда. — Забить его голову работой самая лучшая идея. После третьей чашки кофе у лейтенанта начала болеть голова и, похоже, отсутствие сна начало забивать голову сплошь ватой и густой карамелью. Мустанг знал Ризу очень давно. С того момента, как она стала одинока в стенах своего родного дома, с тех самых минут, как ее отец начал обучать Роя алхимии. Хоукай щурилась на льющийся из окон свет, хотя обычно приветливо улыбалась лучам солнца. Медленно массировала виски, и это вряд ли помогло. Никогда не помогало. Лейтенант положила голову на деревянный стол и медленно вздохнула. Так ли только головная боль мешала работать? Спустя пару коротких минут она почувствовала, как чужие пальцы медленно пробираются в копну золотистых волос и снимают заколку. — Так должно быть лучше, слишком большое натяжение, — его голос был чрезвычайно мягкий, она чувствовала тепло, которое исходило из самого сердца Огненного. Риза ждала продолжения его действий. — Не пей сегодня кофе, будет только хуже. — Полковник, — когда Хоукай решилась произнести слова, которые Мустанг ждет очень давно, в дверь постучали. — Полковник Мустанг, к вам гостья. Представилась мисс Джессикой, она ждет вас на улице, — та самая Джессика, из его квартиры. В горле застряли слова, сковывая шею цепью из несказанного. Пазл из недосказанного складывается слишком быстро, буквально моментально. — Спасибо, вы свободны, — Рой медленно улыбнулся и направился к выходу. Неужели он остыл к Хоукай? Неужели после стольких попыток отказа он решил закончить это? Именно тогда, когда Риза была готова ответить ему взаимностью. Ей следовало его остановить, когда он перешагнул порог штаба, необходимо было вернуть в кабинет и не отпускать. Хоукай не должна была выходить вслед за ним, иначе как стереть из сердца то, что она увидела, как собрать осколки своей хладнокровности. Риза была шокирована, но не так уж и сильно удивлена. Как минимум, ей было просто неприятно видеть Мустанга, который прилюдно целовал другую, как максимум ей было тяжело стоять у него за спиной. Впервые ее прямая обязанность оберегать его спину стала непоколебимым бременем. Решительности чтобы уйти, оставшись незамеченной максимум на две минуты. Просто уйти, и не будет обратного пути, некуда будет вернуться, и не за чем будет бежать. — Рой, я скучала по тебе, — слова шатенки вызывали покалывание в области сердца. — Полковник Мустанг, — услышав голос старлея Рой обернулся. Мустанг умел соблазнять. Этого у него не отнять. Как не отнять способность дышать. Он покорял сердца множества девушек обычной улыбкой, стоит ли говорить о том, что Хоукай утонула в нем слишком давно. — Я не договорил, лейтенант. — Сказал, как отрезал, даже ответить нечего. — Как скажете. — У нее улыбались губы, но только не глаза. Быть может, это было больно, но это не Ишвар.Но и Риза уже давно не в Ишваре. Она сделала вдох.Потом еще один. Собрала остатки сил, что бились в уголках памяти, и позволила себе отпустить это. Встряхнув головой она выждала мгновение — другое и ушла прочь, так ничего не произнеся.