Друг, который не умрёт. Напоминание о забытом

      «Система загружена полностью. Ошибок не обнаружено».       Бишоп открыл глаза. Однако ещё за миг до этого он понял, что лежит на чём-то в меру твёрдом, а тело его накрыто подобием лёгкой простыни.       Тело…       Файлы памяти были как будто неполными и хранились в некотором беспорядке, но всё же подбрасывали сведения о том, что тела быть не должно. Однако система внутреннего мониторинга посылала данные от всех внутренних органов, от конечностей…       Может, какой-то неучтённый сбой?       Чтобы проверить свои догадки, Бишоп и решил осмотреться.       Помещение, в котором он находился, было довольно тесным и слабоосвещённым, но чистым и даже почти уютным. Воздух чуть прохладный, на грани комфортного, по составу стандартно очищенный, каким он бывает на бортах космических кораблей или, допустим, на орбитальных станциях.       Внутренние устройства Бишопа принимали сигналы от множества самых разных электроприборов, а радиационный фон определили как допустимый.       В процессор настырно лезли мысли о загробной жизни, но можно ли было всерьёз воспринимать такую чушь, как рай или ад для синтетиков?       — С возвращением! — проговорил кто-то на ломаном английском, и Бишоп обернулся на звук. Слева от него стоял руки в карманы среднего роста и возраста черноглазый мужчина. — Синтетобиолог Хайдар Баязов, — представился он и спросил: — А вы помните, как вас зовут?       «Хайдар Баязов?» — сам себя переспросил Бишоп и с трудом откопал в рассеянной памяти сведения о том, что человек рядом с ним, скорее всего, татарин.       Припомнить собственное имя тоже удалось не сразу, но пятью секундами позже синтет всё же ответил:       — Лэнс… Бишоп.       — Замечательно! — похвалил его низкий женский голос откуда-то справа, и       Бишоп вынужден был оглянуться. — А ещё кого-то помните из своей команды?       Лэнс ненавязчиво оглядел строгую на вид женщину лет пятидесяти и, чтоб не показаться невежливым, решил скосить взгляд на себя. Увиденное и успокоило его и озадачило. Всё: туловище, руки, ноги — оказалось на своих законных местах и по параметрам, в основном, правда, скрытым белой нетканой простынёй, совпадало с сохранённым в памяти.       — Эллен Рипли, — начал неторопливо перечислять он, с трудом восстанавливая порядок в хаосе разрозненных воспоминаний, — Дуэйн Хикс, Ребекка Джордан...       — Прекрасно! — похвалила незнакомка и добавила: — Если честно, Лэнс, то я не думала, что это возможно — собрать практически стёртую личность заново. Ведь от вашей индивидуальности остались лишь кое-какие жалкие повреждённые файлы: несколько терабайт в вашей сгоревшей плате и ещё кое-что нам удалось наскрести в резервных копиях, сделанных электронной системой корабля. Ваш личный опыт буквально собран по кусочкам, по байтам. Поэтому вам ещё предстоит множество диагностических процедур, но пока что мы вполне удовлетворены результатом.       Бишоп по-прежнему мало что понимал в происходящем, но всё явно шло гораздо лучше, чем он мог бы предполагать исходя из его смутных воспоминаний.       — Ваши друзья много о вас рассказывали… — заметила она и наконец сменила строгое выражение лица на вполне приветливое.       Бишоп ощутил себя не в своей тарелке, так как не привык разговаривать с людьми лёжа и в чём создали.       — Ну, восхищаться результатами своей работы будем потом, а пока прошу на выход, мадам, потому что пациент, как я вижу, дозрел до того, чтобы встать и одеться, — неожиданно заговорил синтетобиолог, будто прочитав мысли Бишопа, которые, впрочем, тот никогда не умел (да и не стремился) скрывать.       Женщин вышла, а Хайдар остался, взял с вешалки у стены комплект какой-то простой тёмной одежды и положил его на кушетку возле ног андроида.       — Попробуйте встать, — попросил он, и Бишоп начал осторожно напрягать разные части своего нового тела, изучая их реакции на команды процессора.       Сперва он вынул из-под простыни руку, приподнял, покрутил её перед глазами — он узнавал её, это и впрямь была его правая верхняя конечность.       Потом настал черёд конечностей нижних: Бишоп подобрал их, согнув в коленях и только после этого решился приподняться на локтях. Тело слушалось.       Наверное, именно потому, что было точно таким же, как и то самое, родное, которое он потерял. Бишоп не видел своего лица, но всё то, что было доступно для идентификации, полностью совпадало с прежним.       Ощущая лёгкую дезориентацию в пространстве, синтет не спеша спустил ноги с кушетки на пол.       — Ну как вам обновление? — с усмешкой спросил его Хайдар, всё так же небрежно держа руки в карманах.       — Если честно, то пока не знаю, — покачал головой Бишоп.       — Ну ничего, привыкните. Наши агенты раздобыли для нас как программные, так и прочие инженерные разработки относительно вашей модели, но я не удержался от некоторых незначительных модификаций... — продолжил человек, явно желая заинтриговать посильнее.       — Благодарю, — по-прежнему слегка озадаченно кивнул Бишоп и принялся одеваться.       Процесс затянулся минут на десять, хоть и был, в общем-то, довольно простым, однако тело ещё требовалось «объездить», как новый транспорт, и Бишоп надеялся, что все его прежние рефлексы вскоре восстановятся, а новые, если проявятся, не доставят хлопот.       Когда синтет наконец справился с нижним бельём, штанами и рубахой, довольный результатом Баязов сообщил, что к нему уже рвутся его друзья.       Друзья…       Они живы! Наверное, не зря он когда-то умер столь страшной и мучительной смертью. ***       — Бишоп! Бишоп! Ну наконец-то тебя починили! — в помещение, где андроид обрёл новую жизнь, ворвался вихрь неудержимой радости вперемешку со слезами и лаской.       К Лэнсу, всё так же сидящему на краю кушетки, подбежала девочка, очень похожая на Ньют, но не вполне совпадавшая с ней параметрами роста и некоторых других пропорций.       Выросла?       Уже не такая и малышка повисла на шее синтета и принялась неистово душить в объятиях.       — Ньют? — Он ещё раз изучающе посмотрел на неё. — Такая большая…       — Тебя чинили целых три года! — Девочка нахмурила бровки и зачем-то вмиг погрустнела. — Прости меня, Бишоп. Пожалуйста, прости…       — Простить? — Лэнс успокаивающе погладил её по чистым, убранным в растрёпанную косу светлым волосам. — За что?       — А ты не помнишь? — Бишопу показалось, что в этом вопросе был страх и одновременно надежда на то, что он всё-таки забыл нечто, в чём Ньют была перед ним виновата. — Совсем-совсем?       — Совсем, — честно признался Лэнс и добавил: — На самом деле это я должен был извиниться перед тобой ещё тогда, на «Сулако», но почему-то мне кажется, что всё это уже не имеет никакого значения.       — Наверное, — Ньют украдкой вытерла нос рукавом и вновь заулыбалась во все тридцать два. — Я по тебе очень скучала, — призналась она и прижалась к груди своего друга, который умер, но воскрес.       А тот, купаясь в приятных ощущениях и в осознании того, что кем-то любим и кому-то нужен, поднял взгляд и посмотрел поверх её головы на открытый дверной проём. Там стояли и другие близкие ему люди: Хикс и Рипли. Капрал выглядел неплохо, даже, кажется, имел вполне пристойного вида протез левого глаза, возможно даже функционирующий. Шрамы остались и, конечно, портили вид изначально приятного мужественного лица, но уже смотрелись не столь отталкивающе. А Рипли… Рипли выглядела какой-то по-особому прекрасной. Наверное потому, что держала на руках ребёнка.       Малышу было года два, и он сильно смахивал на Хикса, отчего Бишоп не смог сдержать добродушной иронии:       — А вы не зря тогда старались, — выдал он, и Рипли, прыснув со смеху, передала сына Хиксу, подошла к Лэнсу и Ньют и крепко обняла обоих.       Отец семейства тоже не остался в стороне и, держа ребёнка на сгибе одной руки, вторую протянул потонувшему в женском внимании товарищу.       — Здоро́во, старина! Неплохо выглядишь.       — Ты тоже, — Бишоп кое-как высвободил правую руку, чтоб ответить на приветствие капрала. — Так меня кто-нибудь уже представит новому члену семьи?       — Ой, да, Бишоп, точно! — спохватилась Ньют, отстранилась от синтета и затараторила дальше: — Это наш Рэдди! Мы его назвали в честь того андроида, который всех нас вытащил тогда из той за… То есть… Ну, короче… Короче он такой классный! Такой… зашибись!       — Круче меня? — Бишоп сделал вид, что обиделся и страшно ревнует.       — Ну-у… — протянула Ньют, явно приняв его шутку за чистую монету. — Нет- нет, ты мой самый любимый, самый лучший друг, ты круче всех! — поспешила оправдаться девочка, но тут в разговор вступила её приёмная мать, и Лэнс принялся внимательно слушать рассказ Рипли. ***       — Словом, этот Радим тогда вывел «Сулако» из зоны действия излучений «Флориды» и пригнал сюда, — подытожила Рипли, наблюдая за тем, с каким упоением её двухлетний сын изучает «дядю Бишопа», и какой уморительный вид при этом имеет он сам. — Тут секретная база русской внешней разведки. «Сила противодействия» называется. У них много своих агентов: людей и андроидов. В том числе и на различных объектах «Вейланд-Ютани». Одним из таковых оказался Радим. Он боевой андроид, на заданиях действует полностью автономно. Он под видом человека внедрился в личный состав «Флориды» и был в той группе захвата, которую отправили к нам на «Сулако».       — Удивительно. — Широко раскрытые глаза Бишопа были полны самого искреннего изумления, в чём Рипли с радостью узнавала своего давнего друга.       — Так, значит, мой… наш «Сулако» — цел? И он где-то здесь, ведь так?       — Так. — Счастье во взгляде синтета было всеобъемлющим. И дорогого стоило. ***       Бишоп ещё много узнал в тот день обо всём, что пропустил, но выходить из блока активации ему было рано. Поэтому, когда друзья наконец ушли на ужин, он остался на своей кушетке один. Но уже назавтра, когда он прошёл ещё ряд диагностических процедур и смог наконец выйти из своей активационной палаты, незнакомый человек позвал его с собой и в крохотном кабинете выдал ему электронные документы и биометрический ключ от… его комнаты.       У Бишопа никогда раньше не было собственной, пусть даже и казённой, жилплощади (во всяком случае, память молчала на этот счёт), а тут — целые изолированные апартаменты площадью в десять квадратных метров. Да и в документах значилось, что он является сотрудником секретной базы номер 4-Р, с пометкой об искусственном происхождении — и всё.       После того, как его оставили в комнате одного, Бишоп долго осматривался в своём личном теперь пространстве и пытался понять собственное отношение ко всему этому.       Вскоре, правда, на новоселье к нему нагрянули Хиксы и ещё какой-то крупный молодой на вид мужчина в военной форме. Оказалось, тот самый Радим.       Комната была откровенно тесновата для такого количества людей, и обедать пришлось в общей столовой базы. Здесь, разумеется, существовал определённый режим, но касался он в основном рабочих и служебных блоков, в жилых же всё было несколько проще.       Чуть отстав от друзей, синтет с интересом оглядел довольно просторное помещение с десятком длинных столов в два ряда, и ощутил острое желание очутиться в пищеблоке своего верного «Сулако». Кстати, обстановка здесь чем-то напоминала родную, корабельную.       Когда он подошёл к нужному столу, там уже вовсю кипели страсти. Два Радима — маленький и большой, органик и синтет — соревновались в армрестлинге, и побеждал раз за разом, разумеется, младший.       — Нет уж, мой дорогой тёзка, я должен выиграть хоть раз! — гремел на всю столовую зычный голос боевого андроида, а сын Хикса и Рипли заразительно хохотал и продолжал с лёгкостью укладывать руку соперника на стол. — Похоже, я давно не был в спортзале. Какой позор!       Увидав Бишопа, Радим прекратил возню и, передав «тёзку» матери, как-то слишком вальяжно для искусственного человека развалился на жалобно скрипнувшем стуле.       «Видимо, и впрямь особый случай», — подумал Бишоп и огляделся в поисках всего того, чем и при помощи чего можно было бы обслужить всех присутствующих.       — Садись, я всё принесу, — махнул рукой Радим, а потом с видом конечного лентяя неторопливо встал и пошёл в сторону раздаточных автоматов.       — Я с тобой! — подскочила с места Ньют и побежала следом. Ни дать ни взять нашла себе нового друга, который не умрёт.       Бишоп не стал обижаться: всё же такая ответственность оказалась слишком утомительной для него. Нет, он по-прежнему очень любил малышку Ньют, при необходимости и во второй раз отдал бы за неё всё, вплоть до последней капли гидравлоплазмы, но быть её любимой игрушкой больше не хотел.       Меж тем боевой синтет и девочка принесли три больших подноса с едой и отправились за остальными, а Бишоп принялся расставлять угощение перед каждым из собравшихся за столом.       — Вижу, ты снова в форме, старина, — бросил Хикс, когда перед ним на столе оказался контейнер с каким-то тёмно-красным овощным супом и пшеничная булка, резко пахнущая чесноком. — Как тут принято говорить: «Готов к труду и обороне?»       — Честно говоря, не знаю, — ответил Бишоп, но тут же добавил: — Должно быть, готов.       — Ответ неверный, — хохотнув, возразил ему Радим, уже вновь усевшийся на своё место. — У нас тут принято говорит: «Всегда готов!» Разумеется, это было шуткой, и Бишоп про себя поставил своему собрату ещё один плюсик.       — А к чему конкретно? — уточнил он, ведь должен же был владеть информацией.       — К спецзаданиям, — ответил Хикс, — Рипли останется здесь, с детьми, а нас с тобой куда-нибудь пошлют. Здесь живут неплохие ребята, но и они за просто так ничего не делают. Мы должны помочь им приструнить нашу бесконечно любимую «Вейланд-Ютани».       По глазам Хикса было видно, что служить интересам чужого государства в некотором смысле претит ему, но, судя по всему, он не находил достаточно веских аргументов, чтоб отказаться.       — Я постараюсь быть полезным, — заверил Бишоп, предполагая, что ему для этого могут вернуть «Сулако».       — Так, ладно, не будем о службе! — нарочито громко заговорил вдруг Хикс и встал из-за стола. — Сейчас проверим твои рефлексы, дружище.       С этими словами он подошёл вплотную к Бишопу, достал из-за пояса армейский нож и помаячил им перед носом синтета.       — Боюсь, я не совсем понял… — попытался отвертеться Лэнс, да куда там.       — Не прикидывался дураком. Всё ты понял, — не отставал Хикс.       — Нет!       — Да, дружище, да!       — Я ещё не вполне уверен…       — А вот я тебе полностью доверяю! — Морпех демонстративно, с громким хлопко́м, положил свою левую ладонь на разделочную доску, и Бишопу всё-таки пришлось согласиться.       Как в старые добрые времена, страшное холодное оружие замелькало в его руке, вызывая не боль и горе, а удивление, восхищение и радость. НЕ КОНЕЦ