It’s in our blood

      «Злость — это плохо», — говорят старшие, разнимая дерущихся детей. Рейдену хочется сказать, что его противник поступил нечестно, и стоит об этом дать понять, но его только корят за несдержанность и отсутствие мудрости. Объясняют, что он слишком мягкосердечный для таких разборок и должен оставаться миротворцем, а не пытается прыгнуть выше головы. А ещё они много чего говорят ему, а не тому, с кем он подрался; всё же быть одним из самых взрослых детей в округе не так круто, как считают младшие.       «Злость всегда вела к началу войн, и никогда — к их разрешению», — говорит однорукий ветеран, выпивая специальный раствор от мадам Бо, принесённый Рейденом. Тот ждёт, пока бутыль будет осушен, почти с нетерпением. Старик всегда рассказывает что-нибудь интересное о былых временах и битвах, о великих воинах и других мирах. О, у него много баек про места за горизонтом, и дети всегда слушают его, затаив дыхание. Рейден же всем сердцем недолюбливает такие моменты. Они заставляют верить, что где-то там жизнь лучше, интереснее и красочнее, чем в родной деревне, и полностью отвращает детей от работы на её благо. Это раздражает, но сейчас он слушает старика и, глубоко вздохнув, лишь улыбается и поддакивает.       Сегодня он не может задерживаться вне дома надолго.       «Не идёт тебе, не идёт! Ты же добрый!» — почти кричит сестра, когда Рейден всё-таки срывается; потому что нельзя делать одну и ту же раздражающую вещь столько раз подряд и ждать, будто в десятый раз попросят перестать таким же спокойным голосом, что предыдущие девять. В её голосе звучат по-противному жалостливые нотки, и у Рейдена то ли вина начинает заглушать злость, то ли, наоборот, ярость начинает разрастаться в груди. То ли он из-за вины, которую не желает испытывать, начинает самого себя жечь изнутри — сестра в итоге не общается с ним весь следующий день и дольше, а Рейден даже извиниться не может. Либо не хочет. Разговаривать они начинают только через неделю из-за чересчур участливого Кунг Лао.       «Злость ведёт к разрушению души», — поучает мадам Бо, пока вода греется в большом металлическом чайнике. Старушка грозится начать их обучение, но пока что это кажется пустыми и странными словами, учитывая, что, во-первых, они будущие фермеры, а не воины, и, во-вторых, насилие, даже в качестве защиты, в Фэнцзяне не одобрялось. Потому что считалось, будто без агрессии невозможно сражение, а… ладно, всё уже было сказано до этого момента. Злость бесполезна, плоха и вообще лучше бы такого чувства в мире не существовало. Хотя зачем тогда Боги его оставили человеку, если, по словам окружающих, никогда ничего хорошего из-за него не случается? Такой образ мышления заставил бы закатить глаза, но к двенадцати вечное капание на мозги от взрослых начинает приносить эффект. Отчасти Рейден с ними уже солидарен — он видел подтверждение их слов в самом себе. Или делает вид, что солидарен и видел.       «Злость заставляет тебя переставать думать», — сквозь ленивый летний день летят слова, и Рейден с ними соглашается. Хотя в таком состоянии, в котором тает не только воздух, но и листва, древесина и кожа, можно согласиться абсолютно со всем, даже с тем, что война — хорошо, злость нужна всем и каждому ежесекундно, а где-то существует мир, полный драконов, кентавров, пятитысячелетних людей и демонов. Такая погода отключает мозги, а вовсе не кипящее внутри чувство, вытаскивающее наружу инстинкты вместо спокойного разума и расчёта. Хотя инстинктов и не существует, но вросшие в кости рефлексы от них практически не отличаются.       «Злость уподобляет тебя животным», — копирует голос главы Фэнцзяна Кунг Лао, назидательно поднимая палец вверх, а потом смеётся так громко, что сотрясается урожай капусты. Рейдену тоже хочется повеселиться, но в мыслях начинают всплывать ещё тысячи слов, в которых злость — отвратительное чувство, приведшее к тысяче бед, и над истиной смеяться уже не выходит. Остаётся только неодобрительный косой взгляд и поджатые губы; под кожей неприятно сами собой напрягаются мышцы. Эти лекции уже несколько лет поперёк горла стоят, так как их цель — заставить молодёжь торчать всю жизнь в деревне. Рейдена приковать к ней вышло, и он не понимал, почему должен продолжать тратить время на бесполезные вещи и по какой причине остальные относятся к этому так легкомысленно.       Он наконец-то может вдохнуть глубоко, оставшись наедине с самим собой, и посозерцать природу. Она яркая, свежая, пышущая здоровьем. Из темноты дома, однако, всё кажется далёким сном, притворством, как и большая часть рутины теперь. Тренировки-обед-поле-ужин-сон. Разбавить периодическим времяпрепровождением с семьёй и друзьями, важными подсчётами рациона и денег в наличии — красота! Аж выворачивает. Радует. Стабильность — хорошо. Вдох. Спокойствие входит вместе с тёплым воздухом. Выдох. Негатив уходит из мыслей, представляясь красно-чёрной линией. Спустя несколько циклов дыхания Рейден чувствует холодок и лёгкое оцепенение; видимо, достаточно простоял на воздухе, не двигаясь, чтобы подмёрзнуть. За окном темно, внутрь пробирается осенняя свежесть. Что ж, завтра будет ещё один замечательный день.       Рейден собирается идти спать несколько часов, но в итоге не закрывает глаза всю ночь, наблюдая, как её синева становится фиолетовой, потом розовеет и светлеет настолько, что будто бы становится белой, а затем превращается в прекрасное утро. Непроникающий внутрь свет окрашивает природу снова, а Рейден наконец-то видит, что всё это — не один долгий день. Хотя тренировки и следующие далее однообразные действия заставляют снова об этом забыть; противно ввинчивающееся в мозг ощущение Рейден игнорирует, вспоминая уроки старших, и сдерживает рвущийся наружу водопад чувств. Теперь сном кажется происходящее вокруг, а не причудливые картины, которые рисует очищающийся от шлака мозг.       «Не пропускай отдых, еду и воду», — говорит мадам Бо, когда Кунг Лао слишком легко его побеждает. Рейден просто рад полежать где угодно, потому что в мозгу каша, в глазах — пляшущие краски, а в руках полное отсутствие силы. Кажется, мадам Бо прекрасно понимает, почему, и по-доброму журит, отправляя в тень. Добавляет, что нужно проспаться, а Рейден пытается не упустить спокойствие, пока Кунг Лао подтрунивает над ним и заявляет, будто Рейден просто нашёл удобную отговорку.       «Это ты вечно отговорки ищешь, не я», — смеётся тот, закрывая глаза. Всё слишком яркое. До красноты перед глазами.       Он просыпается вечером от того, что его пихают в бок и попутно жалуются, что пришлось выполнять двойную работу. Рейден отвечает, пытаясь совладать с текущими к нему звуками, но делает только хуже; Кунг Лао переходит на ехидный тон, режущий уши. Рейден усмехается и сводит конфликт на нет тут же.       «Злость — не друг в споре», — поучает уже Рейден, разнимая сцепившихся юнцов. Те фырчат на него и в манере начинающегося буйства гормонов посылают подальше, на что Рейден лишь устало улыбается и начинает говорить словами мадам Бо и других менее взрослых людей о раздражении, о том, как держать себя в руках и о прочем похожем. Заодно добавляет о сожалении о сказанном и говорит разойтись, если они не могут, как нормальные члены общества, обойтись без ругательств и кулаков. Младшие его слушают и, что удивительно, прислушиваются. Обычно им ближе точка зрения Кунг Лао: в большинстве случаев именно он является подстрекателем и своим в доску, а Рейден на его фоне — мудрым, спокойным, приземлённым и вообще душкой. Мило улыбающимся и миротворчески встревающим в бессмысленные споры, чтобы разнять и донести величайшую мысль Фэнцзяна: спокойствие — лучший друг. Без него на деревню давно бы напали из-за колкости языка некоторых жителей, и в принципе жизнь была бы не такой размеренно-предсказуемой.       Спорящие сопят от недовольства, но всё же переходят на слова и заканчивают спор без рукоприкладства. Рейден впервые чувствует, что научения мадам Бо работают, и старается впитать в себя ещё больше.       «Злость — иллюзия», — в какой-то момент решает для себя Рейден, наблюдая за очередной сменой ночи и дня. «Злость — это про зависть и неспособность что-либо делать. А я могу всё».       Ему исполняется восемнадцать, когда он принимает это за истину и считает, будто знает весь свой дальнейший путь: работа на ферме, ужины в ресторане мадам Бо, знакомство с красивой девушкой, свадьба, дети, размеренная взрослая и старческая жизнь. Потому что по-другому может быть только у Кунг Лао, вечно стремящегося за пределы деревни, на приключения, которые станут его концом. Потому что Кунг Лао — воин, как и его предки, и лезет на рожон, а Рейден — обычный земледелец со скучной судьбой. Так и должно быть.       Так он и живёт, день за днём, наслаждаясь жизнью, в которой его либо радует, либо умиротворяет каждая секунда. Это по-особенному неприятно: когда всё очевидно.       Однако практически каждые сумерки Рейден сидит с открытыми окнами и смотрит, как небо теряет краски, сменяясь чёрным, а затем снова их обретает. Каждый раз разные: жёлтый, оранжевый, розовый, ярко-красный, серый, белый, фиолетовый и как будто иногда зелёный. Рейден делает вид, что его восхищает сама природа, а не то, насколько она непредсказуема.       И не то, насколько его онемение ночью похоже на ежедневное состояние.       А потом в их жизнь влетают Лин Куэй, и все фразы, сказанные когда-либо про злость, обретают не то что силу бóльшую, чем обычно — они обретают лицо. Вернее, четыре: троица в цветных одеждах и как будто клоны одного и того же человека на задних ролях. И тело недвижимой мадам Бо.       Пока Кунг Лао, исполняя воображаемый долг, берёт на себя жёлтого и серого ниндзя, Рейден старается не умереть от тяжёлых ударов и трескающегося от прикосновений ледяного стекла. Это кажется невозможным, неправильным — впрочем, как и расправа одновременно над пятью статистами до — и жутко напрашивающимся на пару-тройку едкий комментариев. Рейден, однако, молчит, потому что злить синего ниндзя ещё больше явно не нужно. Он и так на взводе отчего-то, и дело явно не улучшится; казалось бы, огнём управляет не Саб-Зиро, а ярости в нём на всю деревню хватит. Рейдена это отвращает и завлекает одновременно, как жуткая болезнь, изменившая тело до неузнаваемости, с которой, тем не менее, хочется соприкоснуться ради эксперимента.       Он почти на рефлексах хватает тесак и пытается отбиться от Саб-Зиро, не думая, с каких пор внутри столько бурлящей энергии. Он ведь потенциально и убить может, а всё, что сейчас волнует — может ли? Или и защита дома должна пройти в спокойствии и радости?       Саб-Зиро играючи оставляет его прикованным к стойке и идёт разбираться с Единственным и Неповторимым; Рейден лёд даже не чувствует, потому что такой холод ощущает каждую ночь. И после, когда Лорд Лю Канг рассказывает о том, что есть другие миры и что их всю жизнь, оказывается, готовили именно к этому: к сражениям. Не к мирной жизни в деревне, а к защите целого измерения.       Рейден хочет то ли истерично смеяться, то ли плакать. Удаётся лишь посмотреть, как день сменяет ночь, а ночь — день в новой локации и делать настолько глубоко дышать, что холод пробирается в лёгкие.       Ву Ши учит, что в битве главное — намерение и цель. Для нанесения вреда один вид борьбы, для защиты другой, и впервые в жизни Рейдену предоставляют выбор. Довольно-таки иллюзорный, потому что он чувствует на себе светящийся взгляд Лорда Лю Канга, чересчур внимательный для незримого присутствия. Рейден выбирает более пацифистский путь, принимая роль того, кто отбивается, а не нападает; бьёт в ответ после изучения противника, а не лезет на передовую, уверенный в превосходстве своих приёмов. На вопрос про намерение он не отвечает ничего однозначного. Просто не знает.       Цель — что-то глобальное, к чему стоит двигаться благодаря намерениям. Но как можно выбирать путь, если нигде не видишь развилки?       Его снова учат быть спокойным до безразличия, показывают приёмы различных бойцов Внешнего мира и, словно дрозд кору, бьют по мозгам всё теми же словами, что и обычно. Злость — плохо. Она не союзник. Нельзя к ней обращаться, иначе можно убить противника, а это неправильно. Единственное, что можно — помнить о цели, подбирать намерения и прогонять зачатки гнева с помощью холодного разума.       Однако тот самый выброс энергии, согревающий изнутри лучше любого огня, делает его лучшим бойцом. Он делает удары сильнее, зрение острее и реакцию быстрее; в большом количестве, однако, туманит мысли и будто отключает его от реального мира. Рейден борется не только с противниками, но и с этой внутренней лавой, старается загнать её поглубже. «Старается», потому что наружу в виде колких словечек она иногда выходит; Рейден понимает, что, кажется, так всегда было, но в меньшем количестве. Вернуть устойчивое состояние помогают только дополнительные тренировки и больше соперников.       Светящийся взгляд всё ещё прожигает затылок.       Затем — Внешний мир, другие расы, праздник, битвы и словесные столкновения. Ему нравится. Будто он наконец-то очнулся ото сна и попал в реальный мир, цветастый и мягкий в своей силе, что парадоксально. Однако это всего лишь на несколько часов; знобящее спокойствие нападает вновь перед первым столкновением. Вспоминаются тренировки, всё скучное однообразие предыдущих месяцев и возвращение в их атмосферу. Рейден своё состояние стремится прогнать с помощью сосредоточении на покалывании амулета; молнии делают его проворнее и устойчивее к магии Внешнего мира, а подпитываемые злостью (в бою с Рейко, потому что Ли Мей его не раздражает) — пробивают толстую кожу местных жителей.       Затем — снова на Землю, надеясь, что ничего не произойдёт сверх уже случившегося. Рейден ждёт, что их снова отправят в деревню до следующего турнира. Их оставляют в Ву Ши и готовят к полномасштабной войне. Оцепенение сковывает голосовые связки, когда монахи спустя время говорят, что ему не хватает силы намерения; ему всю жизнь вбивали в голову, что ярость — это плохо, и нужно быть благоразумно спокойным. Теперь, когда у него не было мотивации делать что-либо, кроме привычных манипуляций, он думал, не от отсутствия ли ярости это. Но выпускать её он не мог себе позволить. Да и не смог бы: слишком крепкий замок у клетки и пока что нет от неё правильного ключа.       Рейден учится управлять магией, делать её жёстче и смертоноснее. Это оказывается легче, чем освоение более агрессивных стилей, да и пригождается больше.       Кажется странным и нереалистичным то, насколько хорошо он вписывается в команду с Шанг Цунгом и Куан Чи, однако новое всегда полезно. Их способ использования своих настроений наталкивает Рейдена на мысль, что в правильное русло можно направить любую эмоцию. Даже ту, которую всегда запрещают испытывать.       Рядом с колдунами некомфортно первые минуты, но чем дальше, тем яснее Рейден понимает, что подстраивается под них. Впитывает в себя эту извращённую свободу и дерзость поступать как считаешь правильным, вливается в поток их энергии и будто из неё начинает черпать силу. Из ярости на весь мир и Дамаши Шанг Цунга, из раздражения вечным прерыванием и из разгорающегося огня злобы от превосходства в глазах того, кто только что спас тебе жизнь.       Затем — несвершившийся Армагеддон, прошедший в полутумане. Либо же колдуны и правда плохо на него повлияли, либо клетка стала слишком маленькой для всех эмоций — в любом случае, внутри у него бушевал шторм, нуждающийся в выходе. И Рейден дал ему разгуляться настолько, насколько позволили трещины души. При спокойном разуме он не смог бы оставить позади союзников и сжечь заживо человека. Но, как и ожидалось, это чуть не привело к его собственной смерти.       После всех расспросов про своего божественного предшественника, Рейден понял одно: он совершает ту же ошибку, что и в прошлой эре. Он хранит и подавляет свой гнев вместо того, чтобы существовать с ним в симбиозе. И в предыдущей временной ветке это привело к ужасным последствиям.       Рассказ становится последней каплей перед обращением к Куай Ляну. Рейден не хочет быть тем, кого поглотит ярость — он хочет быть тем, кто ею управляет, черпает из неё силу делать правильные вещи и может быть с ней в гармонии.       Потому что Рейден знает, как никто другой, какого это — испытывать раздражение каждый момент своей жизни, но игнорировать его и загоняться в состояние эмоционального анабиоза из-за этого. И кому, как не ему, доказывать людям и себе в первую очередь, что ярость — друг, а не враг, если знать, как ею пользоваться?