Две недели до Рождества

Джекс не любил, когда на Рагс засматривались. Не любил, когда в эти очаровательные голубые глаза смотрели слишком долго, разглядывали в них что-то с задоринкой, глупо ухмыляясь. Не-ет, дружище, даже не надейся, тебе ничего не светит! Не любил, когда оставляли непозволительно долгий взгляд на этом мягком, нежном донельзя теле, рассматривали с интересом, без какого-либо зазрения совести. Ну что за наглость! Не любил, когда изучали её со взглядом хищной птицы, заглядывали в миловидное личико, на секунду останавливаясь, чтобы узреть длинные, не сильно тёмные ресницы, вкрапления веснушек, маленький, вздёрнутый и по-своему красивый носик. Вот ублюдок, не смей даже трогать! Джекс терпеть не мог, когда Рагс чрезмерно часто касались, как бы невзначай. Терпеть не мог, когда кто-то снова и снова прикасался к мягким на ощупь, как настоящий мех, волосам. К этим невероятно приятным локонам… И он мог бы действительно поспорить, что стоит лишь провести рукой, и тут же растаешь, растечёшься, подобно льду под летним ярким солнцем. А как же они восхитительно пахнут очередным ароматизированным сладким шампунем!.. Не повезло тебе, это моё! Терпеть не мог, когда кто-то то и дело трогал девушку: то там, то тут… то гладит по спине, то по голове, то легонько проведёт талии, аккуратно утянутой поясом, то прильнёт своей противной рукой к тёплым и ласковым до чёртиков рукам куколки. Его куколки. Что ты себе позволяешь, кретин! Терпеть не мог, когда какой-то придурок позволял себе хоть на секунду, даже в шутку, коснуться Рагаты против её воли, вызывая у той минутное, но недовольство. Правда, оно быстро проходило, но как же злился Джекс… Да он же просто нарывается! Джекс нервничал каждый раз, когда Рагс слишком близко с кем-то общалась. Нервничал, когда Рагата гладила по голове Помни, называя её забавной, и задерживалась с ней на лишний час, заставляя его придумывать всё новые и новые варианты того, что могло в это время происходить. Вот же маленькая чертовка! Нервничал, когда Рагата постоянно смеялась, чуть ли не плача, над чужими шутками, говоря, что это лучшее, что она слышала, а рассказчик шуток тот ещё юморист. Эй, вообще-то мои шутки лучше! Нервничал, когда Рагата смотрела на кого-то с особой теплотой в глазах и довольным видом, будто бы говоря этим: «Хэй, я просто счастлива видеть этого человека!». А как же я?… Но, пожалуй, Рагс никогда об этом не узнает. Ни о том, что он думает о тех, кто засматривается на, несомненно, прекрасное тело куколки, которое он так безбожно лелеет в своих мыслях, ни о том, что он думает о тех, кто смеет касаться этого безгрешного творения, самого чудесного, что он когда-либо видел за всю свою жизнь, ни о том, что он думает об этой нервной занозе в заднице — Помни. Ровно так же, как она никогда не узнает, что же таит его заячье сердце, ведь видеть её улыбку уже достаточно для того, чтобы быть счастливым.