1. Гилдерой прибывает в школу
17 декабря 2023 г. в 03:36
Примечания:
На моменте написания пятнадцатой страницы поняла что всё, работу надо делить на три части, иначе получатся главы слишком большими, да и еженедельное обновление задержится... Поэтому вот первая из трёх частей.
— Господи, эти журналисты совсем с ума посходили, они словно забыли, что должны были написать научную статью, а не воспевать твою красоту. Локхарт, серьезно, ты только послушай, — поправив очки и раздражённо сдув непослушную светлую прядь, Рита начинает читать: — «Его волосы были подобны золотому водопаду, они струились по его чувственной шее, некоторые прядки игриво щекотали мужественный кадык, а локоны, что закрутились в крупные и невинные кольца на концах, легли на эти мужественные и широкие плечи!» — приостановившись, Скитер бросает на сидящего перед ней парня скептический взгляд, недовольно поджимает губы и почти выплёвывает свой вердикт: — Брешут.
По комнате разносится приятный мужской смех, что своим бархатом чуть не заставил вредную журналистку разомлеть.
— Рит, ну не стоит столь принижать своих же коллег, — мягко произносит Локхарт, с нетерпением поглядывая на так и не убранную рукопись на столе. Наставница по перу, да и просто лучшая подруга застала Гилдероя именно в тот момент, когда он прописывал самую интересную сцену в своей новой книге — развязку, и ему просто не терпелось вернуться к перу и закончить очередную обречённую на сокрушительный успех историю.
Женщина фыркает настолько громко, что от резкого выдоха подлетают кудряшки её челки.
— Кол-ле-ги? — с таким презрением выговаривает она, словно недавно упомянутых журналистов и за людей не считает. — Чтобы быть моими коллегами, им стоит научиться не вестись на твою очаровательную моську и замечать что-то ещё, как там, погоди, я сейчас процитирую, — она снова поднимает свежий выпуск газеты и очень быстро находит нужные строки. — Так вот, эти мужественные широкие плечи, большая и твердая грудь, состоящая только из каменных тугих мышц, что были заработаны таким трудом. Страшно представить, что Гилдерой своими изящными музыкальными пальцами, созданными для того, чтобы приносить в этот свет прекрасные книги, был вынужден ими сжимать палочку и направлять её на врагов, спасая наш мир и принося в него спокойствие и умиротворение! — она зло откидывает газету и гневно смотрит на мужчину. — Я уже молчу про постоянные тавтологии! Одни «мужественные» и «прекрасные», словно они других слов и не знают!
— Рит, но всё не так уж и плохо…
— Издеваешься! По твоим хитрым и наглым глазам вижу, что издеваешься! Они же написали полную нелепицу, собрали всевозможные штампы и вывалили мне это! Да тут даже предложения не связываются! То они обсуждают твои плечи, то пальцы, затем задницу и улыбку. Повествование скачет хуже бешеного книзла! Вот скажи мне, зараза ты окаянная, как так вышло, что ты очередных моих выдающихся учеников околдовал и запудрил им мозги так, что они принесли мне десять страниц с описанием твоего чарующего голоса, но не донесли самого главного, а? — она, теряя всю спесь, смотрит на ногу Локхарта — та выглядит просто ужасно.
Только при входе в комнату в голову ударяет ужасный и сильный запах лечебных трав, а затем в глаза бросается стоящий на полу аквариум, наполненный зельями, в котором мужчина держит не иначе как огрызок, но точно не здоровую ногу.
— Кто тебя так? — более миролюбиво спрашивает Скитер. — И почему не сказал?
Её очки мастерски скрывают и намёк на сочувствие в глазах, а чёткий профессиональный голос не выдаёт и капли эмоций, но знающий её не один год Локхарт чётко улавливает тревогу в словах своей наставницы.
— Тролль. Мне сказали, что деревушку терроризирует обезумевший полувеликан, но информация оказалась неверной. Если бы знал, то выбрал бы другую тактику и не подставился под его дубинку, что превратила мою ногу в кашу.
Женщина слегка вытягивается, смотрит на ногу, плавающую в зелье, и задумчиво протягивает:
— Студень. Да, определённо, это блюдо намного лучше опишет всю эту картину, чем «каша». И как долго будешь восстанавливаться? На какой срок тебе рекомендуют прекратить, хм… поиск вдохновения для своих книг? — находит журналистка описание сумасбродства, что творил её друг, а затем подхватывает рукопись Гилдероя, погружаясь в чтение.
— До конца лета нога должна отрасти, но, говорят, будет слабее и более хрупкой, чем до этого, где-то с полгода будет возвращать всю свою силу и крепкость.
— Насколько же она будет хрупкой? — не отвлекаясь от рукописи, уточняет Скитер.
— Настолько, что хватит одного среднего удара, чтобы её сломать и начать весь процесс восстановления сначала.
— Прискорбно, но не уверена, что тебя это удержит, — она немного опускает рукопись, чтобы видеть лицо Локхарта. Как вейла красивый мужчина явно не выглядит опечаленным. — И что ты будешь делать ближайший год, уже нашёл для себя новое приключение?
— Ещё бы! Слышала про проклятие должности ЗоТИ? Я собираюсь его расследовать и развеять! — Гилдерой улыбается столь ярко, словно говорит о новой желанной игрушке. Рита его энтузиазма не разделяет.
— Ну нет, Гилдерой, нет, — тянет она смотря на мага неверящим взглядом. — Скажи, что ты сейчас пошутил, я сделаю вид, что мне смешно, и мы закроем эту тему, — Рита видит, как друг всё же не опровергает свои же слова, и тихо стонет. — Гил, там же дети! Моргана тебя задери, дети! Они страшнее всех чудовищ, что ты встречал ранее, а еще более страшны их недовольные родители. Ты пойми, стоит тебе туда попасть, как тут же активируются отцы девочек, которые завалят всё Министерство жалобами на то, что их дочки витают в розовых мечтах и уже планируют дату свадьбы. Так это мы ещё не говорим про старшеклассниц! Им труда не составит найти семейный приворотный артефакт или скомпрометировать тебя другим образом. От писка малявок вытекут все уши, и это не самое страшное. Гормонально неустойчивые подростки — да они так на эмоциях приложат стихийной магией, что ни один защитный артефакт этого не вывезет, причём ревнивые парни со семяинтоксикацией будут так ревновать своих подруг, что мне просто страшно представить последствия, — женщина замолчала в один момент, заметив, как с каждым сказанным ею словом глаза мага всё больше горят от предвкушения. — Господи, ты адреналиновый наркоман, подумать только, ему запретили лезть в пасть к тем, кто в бестиарии именуется чудовищем, так он полез в тысячу мелких зубастых ртов тех, кто хуже всякого монстра.
По комнате снова разносится приятный слуху мужской смех, и маг палочкой подзывает к себе ещё не открытую пачку конфет.
— Рит, да будет тебе, не всё так плохо, ты лучше попробуй эти конфеты, мне их подарила самая чудесная в мире женщина, что лучше всех разбирается в сладостях, я уверен, что они божественно вкусные.
Скитер не сдерживает веселого смешка и острыми, покрашенными в ядовито-зелёный цвет ноготками вскрывает бумажную обертку.
— Подхалимства тебе не занимать, конечно, эти конфеты будут вкусными, они же из кондитерской Франческо, — тянет журналистка, решив не припоминать того, что она же их и принесла Локхарту, сразу как только узнала от Сметвика, что этот сумасшедший писатель снова слёг с тяжёлой травмой.
Отправив одну конфету в рот и на миг прикрыв от удовольствия глаза, ведьма всё же встала и пошла заваривать чай, без чёрного байхового определённо будет чего-то не хватать. Возвращаясь из кухни с подносом, на котором, помимо чайника и чашек, ещё была вчерашняя выпечка, которую она нашла на столе, журналистка совершенно не удивилась тому, что Локхарт уже схватился за перо, вернул себе рукопись и продолжил с горящими глазами размашисто писать.
Подумать только, этого ребёнка она знает уже почти двадцать лет, через полгода будет годовщина… Может, подарить этому сентиментальному до дат писателю перо нового поколения? Или лучше набор исцеляющих зелий? Нет… Определённо, намного лучше было бы подарить ему несколько профилактических пинков, чтобы он опять не лез в самое пекло, собираясь оставить там свою жизнь или пару конечностей.
— Скоро наступит первое августа, раз уж ты решил связаться с детьми, то не хочешь в этом году побыть в жюри на детском конкурсе «Золотой фейри»? Будет очень символично, что писатель, который на нём дебютировал двадцать лет назад, вернётся и теперь будет не участником, а организатором.
Писатель отрывает свой взгляд от рукописи и задумчиво прикусывает кончик пера.
— В принципе, к этому времени я уже смогу ходить, так что можно было бы поучаствовать, да и правда красивые даты, будет настоящим кощунством их упустить и не упомянуть в статье или библиографии. Двадцать лет назад встретились два гения поколения: журналистка в самом начале своего пути, что была отправлена на детский конкурс, так как большее ей доверить не могли, и восьмилетний мальчишка, написавший свою первую историю и пытавшийся дрожащими руками вручить её великой Рите Скитер.
Молодой человек приостановил свой рассказ, добавил в свою чашку сахар и посмотрел, как подруга всё больше кривится, зная о не очень хорошем продолжении этой истории. Что же, не по-джентльменски напоминать Скитер, как она схватила работу и подняла её на смех из-за количества ошибок и отвратительно написанного текста, а потом примолкла, заметив впервые за весь день приёма заявок достойный и интересный сюжет. Поняв, что поспешила, она посмотрела на мальчишку, ожидая, что он сейчас разревётся, но тот только высоко поднял голову, демонстрируя свое ангельское лицо, а затем с милейшей улыбкой протянул: «Я-то выучу правила и сделаю свою работу ещё лучше, а вот вы перевоспитаться и исправить свой характер точно не сможете, видите ли, возраст уже упущен». В тот момент у Риты чуть не лопнули щёки от широкой вежливой улыбки, которая держала в узде все её эмоции и прорывающиеся ругательства. Тем не менее она утащила мальчишку в подсобку, заставила его под диктовку переписать текст и дотошно проверила, чтобы он не пропустил ни одной запятой. Всё же не могли его ровесники в идеале знать правила английского языка, и если им помогли, то и она поможет этому дьяволёнку, что пытается казаться ангелочком.
Тогда она и подумать не могла, что казавшаяся фантастической история про то, как он пытался поймать дикую гремушку — хищную кошку небольших размеров, — которая таскала курей бабушки Локхарта, была правдой. Она сама помнила, как видела в детстве в магическом зверинце эту помесь кошки и гремучей змеи, брызжущую ядом, и чётко запомнила, как заводчики рассказывали, что для её поимки понадобилось два взрослых мага, один из которых в процессе ловли оказался отравлен и ещё долго восстанавливался в Мунго.
Ну а потом она поехала вручать награду за первое место Гилдерою и увидела ту самую гремушку, с оборванным ухом и слеповатую на один глаз, как и было описано в рассказе, лениво лежащую на крыльце дома языкастого мальчишки.
Гилдерой Локхарт оказался адреналиновым наркоманом, который мечтал писать книги, но совершенно не обладал фантазией для их написания, поэтому в своих историях описывал только правду. Настолько страшную правду, что она казалась нереальной сказкой.
У окружающих никак не связывалось в голове, что красивый, больше напоминающий куклу мужчина мог стоять наравне с коренастыми и покрытыми шрамами аврорами. Хотя за столько лет общения с другом Рита знала, что шрамов у него было бы в десятки раз больше, только недавно его поджарил дракон настолько, что половина тела напоминала больше уголь, чем кожу. Но не осталось и следа, потому что маг не пренебрегал долгими восстанавливающими процедурами, которые сводили абсолютно все следы. Многие авроры были просто мужланами, которым либо глубоко плевать на шрамы, либо же они были их единственным предметом гордости.
Локхарт в вопросе внешности был дотошнее многих дам, наблюдая за ним, Рита и сама начала изучать модные тенденции, сочетаемость цветов и фасонов. Смотря на его ногу, Скитер была уверена, что он из этого желе точно соберёт конечность и та будет ничуть не хуже, чем раньше.
Гилдерой не стал продолжать разговор, но даже так добился своей цели, и Скитер сейчас была вынуждена бороться с неприятными воспоминаниями.
— И всё же ты уверен, что Хогвартс — это хорошая идея? — уточнила Скитер, и маг ей просто улыбнулся.
— Волнуешься, что со мной что-то случится из-за этого проклятия должности?
— Нет, боюсь поколения, что ты можешь воспитать. Тем более сейчас в школе учится тот самый Поттер, говорят, в прошлом году он убил тролля и заодно старого профессора по ЗоТИ. Я и представить не могу, что будет, если вы найдете общий язык…
Локхарт, слегка прикрыв рот ладонью, тихонько смеётся.
— Почему же нельзя представить? Получится просто замечательная история!
***
Локхарт весело улыбается своим фанатам, с удовольствием оставляя им автографы, делает фотографии. С самого детства он хотел стать писателем, ради своей мечты почти пятнадцать минут упрашивал распределяющую шляпу отправить его именно на Равенкло, а не на Гриффиндор, куда она упорно пыталась его всунуть. Тогда у ребёнка и мысли не было, что писать можно учиться где-то ещё, кроме Равенкло. В лучах славы он просто купается, наслаждается собственной значимостью. — Мистер Локхарт! Мистер! — с придыханием зовёт его одна из фанаток, слегка подпрыгивая и демонстрируя неприлично для магического мира открытое декольте. — Это правда, что наши дети будут учиться по вашим книгам? Улыбка Гилдероя ослепляет своей белизной и идеальным прикусом: — Конечно, я считаю, что в защите от тёмных искусств самое важное — практика, а что может лучше рассказать о практике, чем реальные истории? — Для этого стоило бы написать хотя бы одну реальную историю! Или ты их не пишешь, так как она не была бы популярна, потому что там только и рассказывалось, что о твоей диете и уходе за собой? — голосом, полным ненависти, кричит другой посетитель, и толпа фанатов замирает в напряжении, готовясь разорвать на мелкие кусочки этого глупца. Улыбка Локхарта совершенно не меняется, пока зоркий глаз не находит говорящего мужчину. Тогда улыбка становится словно ещё прекраснее. Обычный работяга, на руке которого висит явно жена и просит его прекратить. — Что вы, любезный, я боюсь, что, наоборот, книга про мой ежедневный уход станет бестселлером и затмит остальные мои истории. Толпа начинает смеяться, а покрасневшая жена всё же уводит потерявшего всю свою спесь мужчину. Локхарт же переводит тему, обводя взглядом, полным любви и нежности, всю толпу. — Что же, дорогие мои, в ближайший год наших встреч и правда станет значительно меньше. Жизнь профессора Хогвартса достаточно скучна и полна вынужденного заточения. И всё же ничего не могу с собой поделать! Так хочется взглянуть на родные с детства стены под другим углом, посмотреть, как сейчас обучают наше будущее поколение. Да и мою приключенческую жилку просто сжимает от томящегося ожидания перед раскрытием тайны проклятия должности ЗоТИ. Существует ли оно на самом деле? Удастся ли мне с ним справиться или я паду, как и мои предшественники? Сколько тайн таит в себе грядущий год! Толпа ликует, а Гилдерой замечает, как Рита, что всё это время была рядом, просто приглядывая за другом и делая заметки для статьи о презентации нового бестселлера Локхарта, встрепенулась, когда фотограф ей что-то шепнул, и очень шустро скрылась в толпе. Фотограф тем временем приблизился, чтобы выбрать лучший кадр, и это немного удивило Гилдероя, ведь они уже сделали почти сотню фотографий с разными гостями, с книгами… Так чего они так оживились? Писатель подозвал к себе одного из работников магазина и тихо попросил: — Принеси несколько подарочных наборов и поставь их поближе. Чуйка Локхарта не подвела, стоило наборам оказаться рядом, как хваткая Скитер привела к нему компанию с чумазым мальчишкой, одетым явно не по размеру, да и стрижен он был крайне отвратительно. «Фото с бедной сироткой?» — подумал Локхарт, а когда мальчик приблизился, рассмотрел у него на лбу шрам и узнал, что же это за столь необычный гость. Вот только восхититься молодым героем мужчина не смог, слишком уж его нервировало нахождение грязи рядом с ним, особенно когда он был в парадном, а не в одном из своих охотничьих костюмов. Тем не менее Скитер, тихо шипя на героя, подтолкнула его к писателю, и Локхарт услышал идущий от мальчонки крайне специфический запах летучего пороха. Что же, героя всей магической Британии — и не очистили простейшими бытовыми чарами? Не удержавшись, писатель сделал лёгкое движение пальцами: для чистоплотного Локхарта отработать бытовые чары по уходу за собой до невербального состояния было делом чести, а вот до беспалочковой магии — чистый интерес. Вся грязь незаметно растаяла, и только после этого, Гилдерой приобнял мальчика. — Гарри Поттер! Как я рад видеть героя, которому мы все обязаны за наши спокойные сны! Слышал, вам не очень повезло с родственниками? Позвольте скрасить ваше возможное плохое настроение, — мужчина оглядывает тех, кто приблизился вслед за Гарри, подмечая, что с ним две девочки и еще один мальчик, похожи на ровесников, так что, скорее всего, приятели героя, — и подарить вам и вашим друзьям несколько моих подписанных наборов. Кстати, хочу подметить, что в этот набор входят книги как раз из учебной программы года. Он вручает четверым ребятам стопки книг, делает несколько фотографий, а затем приглашает остальных участников подойти для автографов.***
— Северус, вы с нашим новым профессором по ЗоТИ почти ровесники, — мягко начинает Дамблдор, проходя с зельеваром по коридорам любимой школы. — Я хотел бы тебя попросить присмотреть за ним, побыть наставником, рассказать о том, как в нашей школе все устроено. По бесстрастному лицу Снейпа просто невозможно разглядеть его эмоций. Вечно бледный, с тенями, запавшими под глазами. Его безжизненный взгляд скользит по картинам рядом, создаётся впечатление, что он даже не слышал обращённых к нему фраз. — Хорошо, помогу… Почти ровесники, — задумчиво тянет зельевар, пытаясь вспомнить всех, кто учился одновременно с ним, но среди всех учеников в голову не идёт никто настолько толковый, а самое главное — выживший после войны с Воландемортом. Может, конечно, этот волшебник учился на последнем курсе, когда Северус только поступил, и он, ослепленный Лили, мог спокойно не запомнить кого-то со старших курсов, хотя… Потом его ослепили зелья, и Снейп тоже как-то особо не присматривался к первачкам. Да и это может быть и зарубежный маг, «ровесник» в магическом мире — понятие растяжимое, с их-то продолжительностью жизни. Может, у него с новым профессором будет разница и в десять лет… и все равно по меркам магов он будет считаться ровесником. — Он учился в Хогвартсе? Хотя… Дамблдор весело фыркает: — Северус, вы, как всегда, оторваны от новостей мира. Я думал, что хотя бы Ежедневный Пророк вы читаете и уже знаете, кто к нам придёт, — в вечно молодом и весёлом взгляде директора читается столь яркое предвкушение, что Северус уже чует подвох. — Это Гилдерой Локхарт, и помните, вы уже согласились помочь! Летящий, подобно хищной птице, зельевар спотыкается на ровном месте и впервые смотрит взглядом, полным эмоций, на Альбуса. — Директор! Локхарт? Он же чокнутый на всю голову писатель. Неужели вам Трелони мало? Да и чему он может научить детей? Как прыгать с лестниц? Именно эта сцена возникала в голове Северуса каждый раз, когда он слышал о Локхарте. Подумать только, выучить заклинание плавного парения и проверить его не прыжком со стула, а сразу прыгнуть с перил движущихся лестниц. Снейп тогда с однокурсниками шли с одного занятия на другое и в ожидании, когда их лестница сдвинется, заметили первокурсника под самым потолком, что ловко перебрался через перила, а затем под оглушительный визг девушек спрыгнул с лестницы, плавно попарил до следующего пролёта и счастливо попрыгал по ступенькам, скрываясь в проходе. Пока Северус учился, то и дело слышал о Локхарте и его игре со смертью. Чего он только ни делал, пока учился: от попытки научить саженец мандрагоры петь до вылазок в Сумеречный лес, откуда его десятки раз притаскивали кентавры. Что делал этот безумец после Хогвартса, Снейп не интересовался, но даже так слышал, что он начал выпускать какие-то сюрреалистические детективы, сказки для взрослых, не иначе как плод своей больной фантазии. — Будет тебе, Северус, просто за какие-то там книжки орден Мерлина не дают, — подмечает директор. Снейп же продолжает плеваться ядом. — Просто так не дают? Да упаси вас Мерлин, кому за последние десять лет дали хоть один орден за дело? Сейчас его получают от Министерства как знак «У него есть орден, он мой любимчик с красивыми глазками или толстым кошельком». Все уважающие себя авроры уже давно гордятся звездой Просперо, а не этим вашим орденом. Альбус не скрывает отеческой улыбки. — Северус, вы читали его книги? Поверьте мне, орден Мерлина третьей степени он получил за дело, его книги несут воистину большой вклад в знания волшебников. Со стороны же своего опыта я могу сказать, что события там вполне могли произойти в реальности… хоть и поступки героя в лице Локхарта достаточно… специфичны и оттого кажутся такими нереальными. Вот скажите, Северус, что вам первое придёт в голову, если перед вами будет стоять огромный и агрессивно к вам настроенный дракон? Зельевар на секунду задумывается, а затем выдает самое распространённое мнение: — Удар по глазам, Конъюнктивитус, например, и бегство. Альбус кивает: — Я бы тоже поступил так, но не Гилдерой… Северус удивлённо приподнимает брови: — И что же он сделал? Директор разводит руками и останавливается перед кабинетом преподавателя ЗоТИ. — А это можете узнать у него лично, ну, или прочитать в книге. Тут уж как вам удобнее. Директор открывает дверь и громко приветствует мага там. — Мистер Локхарт, как вам в нашей школе? Узнаёте ли вы родные стены, и радушно ли они вас приняли? — Да-да, всё просто замечательно! — слышится голос писателя откуда-то из-под стола. Северус невольно вытягивает шею, чтобы разглядеть, что же там делает маг, но стоит настолько далеко, что ничего не видит. Зато Локхарт выглядывает сам. Белоснежная рубашка, бежевые брюки, достаточно простая и удобная для работы одежда. — О, мистер Снейп! Рад вас видеть лично, ваша последняя статья о взрывоопасности северянки каменистой недавно просто спасла мне жизнь. Только этим я смог поджечь тролля. Всё произошло, как вы и описывали, взрыв северянки настолько сильный, что и правда способен оплавить как камень, так и каменного тролля. Как же хорошо, что этот сорняк растёт везде, где есть камни! Вся злость Северуса спадает, уступая место исследовательскому любопытству и подозрительности… — Но для её активации нужна влажная среда, тёмное пространство и магический катализатор. Просто так сорвать цветок и подорвать его у вас бы не вышло, — тон зельевара пропитан недоверием к рассказанной историей. — О, эти условия — просто пустяки! Всего-то пропитать траву в крови мага да запихнуть поглубже в глотку тролля. Больше сложностей возникло с тем, чтобы поджечь всё, но бутылка с духами у меня есть всегда, а сделать из неё простейший коктейль Молотова — плёвое дело. Это тупое создание даже не успело понять, что оно на автомате раскусило, а дальше… Пуф! — Локхарт рассмеялся и взмахнул руками. — Глаза выпучены, изо рта — дым и пламя, а затем второй более сильный взрыв, и всё… Меня больше поражает ваша исследовательская жилка, я даже представить не могу, какими такими путями можно было предположить, что трава, используемая для полировки камня, способна взорвать и плавить. Рассказывая все это, Локхарт, как мячик, прыгал по кабинету, расставляя всё в удобном для себя порядке. Северус же молча удивлялся в ответ. Как можно было додуматься до такого использования его исследования? Убить тролля сорняком? Звучит как полнейшая ересь… Но катализатор в лице крови мага и правда мог сработать, так еще и усилить свойства травы. Всё знание таблицы магических реакций говорило Северусу, что эта история могла быть вполне реальной… Снейп, польщённый вниманием к его труду, с удовольствием начинает делиться историей своей догадки по поводу этих интересных свойств растения: — Северянку растирают в порошок, затем смешивают с водой и этой пастой полируют камни. Находясь в Норвегии, я заметил, что колонны там выглядят слишком гладкими, а рисунок на них словно оплавлен. Проведя ряд экспериментов, понял, что некоторые камни, имеющие в себе крупицы магических элементов, начинают нагреваться при контакте с северянкой. Затем ряд экспериментов, выведение идеальной формулы и ожидаемый результат в виде возгорания и взрыва, — с удовольствием делится своими размышлениями зельевар, не заметив, как директор уходит, оставляя двух коллег одних. — Просто потрясающе! И это ведь не единичное такое открытие. Срётка кислая! Кто же знал, что траву, которую используют в выпечке, можно использовать против драконов! Северус, уже готовый поддержать разговор о другом своём открытии, что колючие семена мелкой голубой травки могут использоваться как слезоточивый газ, на секунду замер, не понимая, как этот факт связан с драконом, а потом до него доходит… Слабое место драконов — глаза… — Вы заставили дракона плакать? — Плакать? Что вы! Не-е-ет… — ответил ему с улыбкой Локхарт, взмахнул палочкой и заставил кости дракона выплыть из кладовки и повиснуть на цепях под самым потолком. — Он рыдал… — писатель немного наклонил голову, рассматривая, ровно ли висят кости, а затем задумчиво произнёс: — Вы знали, что дракон может умереть от обезвоживания? Впервые за всю свою язвительную жизнь Северусу ответить было нечем… Хотя этот факт мог стать любопытной темой для исследования…***
Оказывается, что Гилдерой очень болтлив. В их новообразовавшейся компании из зельевара и писателя Локхарт болтает не то что за двоих — за пятерых… Поначалу Северуса это бесило, потому что он пытался вникать в каждое слово, сказанное писателем, но затем понял, что смысл несут далеко не все предложения Гилдероя, а, наверное, каждое пятое. С этим открытием стало жить намного легче… — Небо необычайно голубое, хм… Звучит просто, скорее лазурное? Достаточно ли это слово понятно обывателю? Цвет этого летнего неба сравним с синевой моря? А если при описании сказать, что оно было такого же прекрасного цвета, как и мои глаза? Северус, а если сравнить его с нерлаткой мшистой? Упоминание довольно известной среди зельеваров травы заставляет Снейпа поднять взгляд и… увидеть и правда прекрасное голубое небо без единого облака. — Нерлатка мшистая немного темнее, скорее похоже на крауч белый… Со стороны Локхарта слышится громкий возмущённый хмык: — Кто только придумал назвать растение белым, если оно голубого цвета? — фырчит недовольно писатель и… Снейп не сдерживает улыбки, понимая, что это растение Гилдерой, похоже, никогда и не видел. — Потому что оно белое? Как только выпавший снег, — говорит Северус, наблюдая, как удивлённо вытягивается лицо Локхарта, а рот раскрывается в новом вопросе, но зельевар отвечает быстрее: — Но если его высушить, а затем заварить в кипятке, то настойка будет именно такого цвета, как небо над головой сегодня. Гилдерой кивает, запоминая, и снова смотрит на небо. — И для чего используется эта настойка? — Как основа зелья от кашля. — Фи, как неинтересно. Намного поэтичнее было бы, если бы такой цвет использовался для… лекарства от кошмаров? Именно тогда, когда тебе снятся ужасные сны, а на улице небо чернее дементоров, ты мог бы выпить прекрасную лазурную настойку с плавающими в ней сладкими солнышками. Прекрасное настроение — залог хорошего и крепкого сна! А также физическая нагрузка, о ней не стоит забывать! Я каждое утро занимался пробежкой, но сейчас вынужден только подтягиваться и отжиматься… Но даже так после физических упражнений сон просто замечательный! Снейп переводит взгляд в сторону, лениво рассматривая каменные стены Хогвартса. Речь Локхарта сливается в единый шум, и, что удивительно, Северуса его вечное щебетание не раздражает. Локхарт нашел в Снейпе своего единственного собеседника и теперь ходит за Северусом по пятам. И это не вызывает никаких эмоций, что пугает вечно одинокого зельевара. Необычная реакция на то, как сознание быстро привыкло к болтливому писателю, немного напрягает Северуса. Он предполагает, что «феномен Локхарта» напрямую связан с его располагающей к себе внешностью, впечатление от блондина было точь-в-точь как от добродушного и весёлого щенка золотистого ретривера. Может, виной его привлекательности является какой-то родовой дар, но зельевар больше предполагал другое — уходовые зелья из самых разных стран. Возможно, именно в своём сочетании их ингредиенты и давали такой эффект? День, когда после завтрака Снейп как бы невзначай поинтересовался, чем же таким пользуется Локхарт, Северус запомнит надолго. Ведь мало того, что у Гилдероя сорвёт словесную плотину и разблокируется просто огромная тема для обсуждений, так он ещё, прыгая, как зайчик, и светясь, как солнышко, будет его преследовать вплоть до приезда учеников, пытаясь подарить самые разные баночки с зельями. Да что уж тут говорить, если на моменте распределения первокурсников шляпой этот надоедливый блондинчик, решив, что Северус — его друг, начнёт его доставать прямо на глазах всего факультета. «Поговорим? ~» — обречённым взглядом читает Северус словно написанное карандашом послание на обеденном преподавательском столе. Он косится на рядом сидящего Локхарта, надеясь, что тот хотя бы виду не подаёт, что это написал он. Зря надеется… Гилдерой смотрит на Северуса, светясь чуть ли не ярче Люмоса в ожидании ответа. «Ты вроде преподаватель, а ведешь себя как студент с последней парты, передавая записочки», — делает под столом лёгкий взмах палочкой Северус, изменяя уже написанную надпись. «И каково тебе быть плохишом с задней парты? Интригует?» — отвечает таким же взмахом под столом Гилдерой, снова трансформируя слова. «Нет, это просто отвратительный пример для студентов, во время церемонии надо вести себя подобающе». «Весь час? И то в лучшем случае, если шляпа опять не задумается на полчаса. Посмотри на студентов, думаешь, они с открытым ртом сидят и слушают, куда же попадёт этот никому не известный первогодка? Да они все переписываются и болтают с друзьями». Снейпу даже не надо смотреть на зал, чтобы понимать, что Локхарт прав. Даже больше, когтевранцы создали артефакт, который начинает звучать как хлопки и овации, стоит только шляпе произнести название их факультета. Воронята настолько уверены в его работе, что даже не следят за речью и начинают хлопать, только когда им подает сигнал артефакт. «Чем вечером займёмся?» — не унимается Локхарт. «У нас дежурство». «Так я и спрашиваю, что на дежурстве делать будем?» «Дежурить.» — Снейп задумывается и делает ещё один взмах палочкой, тем самым утолщая точку, делая её более заметной и как бы намекая, что на этом разговор закончен. Вот только Гилдерой не успокаивается, он двигает палочкой под столом. Около точки Северуса появляется вторая, а затем другая. Это чудище, по ошибке названное преподавателем ЗоТИ, сейчас с весёлой ребяческой улыбкой вырисовывает рожицу на столе. — Придурок… — не сдержав своего изумления, с почти незаметной улыбкой шёпотом произносит зельевар, но, судя по тихому смешку со стороны директора, тот услышал. Альбус слегка шевельнул рукой, и вот у рожицы появилась остроконечная шляпа, — Мерлин… с кем я только работаю… — обречённо тянет Северус.