Снежный ангел

Она пришла ночью. Тихонько отворила дверь и неслышно проскользнула в комнату, возвестив о своём прибытии лёгким дуновением ветерка. В лунном сиянии её шелковистые волосы казались невероятно длинными. Точно вуаль, они струились по плечам, мягко укутывая всё тело. Настоящая красавица… — Капитан, — прошептала она, склонившись над кроватью. — Капитан… Холодные пальчики с нежными коготками едва заметно коснулись Леви и тут же очутились в плену его горячей ладони. Поднеся к губам пойманную руку, он пару мгновений согревал её дыханием, но потом отвернул уголок одеяла, приглашая замёрзшую гостью к себе. Ещё немного — и девушка опустилась в распахнутые объятия, легла ему на грудь и затихла. Тук-тук… тук-тук… тук-тук… — Как быстро стучит ваше сердце, — вновь заговорила она, приподнимаясь, и в сумрачной глубине её зелёной ра́дужки вспыхнул огонь. — Из-за меня? Он глядел на неё, как зачарованный. Обрамляя белоснежную кожу, что светилась в фиолетовых отблесках луны, её серебряные локоны, будто драгоценная оправа, подчёркивали каждый изгиб точёной фигуры, а сквозь полупрозрачную сорочку виднелись острые соски, твердеющие от прикосновения тонкой кружевной материи. В этой шикарной чувственной Богине, сидящей на нём, явно угадывалась Хлоя — прекрасная в столь обворожительном бесстыдстве и не похожая сама на себя… Привычное, немного по-детски наивное выражение исчезло с её лица, уступив место цветущему пленительному шарму, а розовые губы покраснели, оттенённые алой помадой. Обычно краска на губах вызывала у Капитана отвращение, всякий раз напоминая о работницах Дома и о прошлом, которое всё ещё держалось на задворках его памяти, ведь алый цвет в Подземном городе отождествлялся со стигмой и порядочные женщины старательно его избегали. Давно усвоив особенности тамошнего менталитета, Леви и предположить не мог, с каким удовольствием жительницы поверхности балова́лись красной помадой, вовсе не считая её чем-то зазорным. Однажды это стало для него настоящим открытием, хоть и не избавило от предубеждений навсегда: ослабленные и побледневшие, они клубочком свернулись в глубине его души и отныне лишь изредка пробивались на свет. В свою очередь, нежный облик Хлои, нетронутый косметикой, ассоциировался с прозрачным лепестком — чистым и свежим. Её милый чепе́ц, скрывающий копну серебряных волос; аккуратное, тщательно отутюженное платье, застёгнутое на все пуговицы; а также накрахмаленный фартук с кружевной оторочкой, чьи лямки собиралась на плечах, будто крылья, — она действительно походила на ангела. Даже сейчас, вопреки губам, краснеющим на фоне белоснежной кожи, дыхание Капитана восхищённо замирало. Удивительно. Раньше такого не случалось, и какой бы красивой ни была женщина — сердце оставалось бесстрастным. Обнаружив его замешательство, Хлоя улыбнулась и легонько подалась вперёд, словно желая о чём-то сказать, но вместо этого Леви ощутил её жаркий поцелуй на ухе. А затем ещё один. И ещё. Малышка вздумала дразниться… Светлые волосы блестящей волной упали ему на лицо и воздух наполнился зимним ароматом прохлады. Обведя ушную раковину, влажный язык медленно спустился по витым бугоркам, возвратившись к мочке, после чего девушка ласково обхватила её губами, и по телу Капитана пронеслась горячая дрожь возбуждения. Положив руки на бёдра красавицы, он закрыл глаза и плавно заскользил вверх, чувствуя под ладонями мягкую гладкость её кожи. Нижнее бельё на девчонке отсутствовало и Леви, остановившись на её обнажённых упругих ягодицах, крепко сдавил их пальцами, отчего Хлоя довольно замурчала, в последний раз лизнула ему ухо и снова уселась верхом. — Вам нравится, Капитан? Алая краска кое-где смазалась, а серебряные пряди разметались. Сквозь кружевную ткань просвечивали напряжённые соски, а от пристального взгляда ярких изумрудных глаз, прикрытых веером чёрных ресниц, у Леви начинали путаться мысли. Девушка улыбнулась, заметив, как он смотрит на её груди, и осторожно сжала их ладонями, так что на отвердевшем члене Капитана появились блестящие прозрачные капли, а потом стянула ночную сорочку, оставшись полностью нагой. Белизна её округлых грудей увенчалась крупными розовыми сосками и теперь он мог отчётливо видеть их, а когда Хлоя наклонилась, чтобы поцеловать Леви, они притронулись к его разгорячённой коже. Остановив девушку на полпути к поцелую, он хотел пальцем стереть остатки её помады, как вдруг алые губки приоткрылись, впуская его в жаркую манящую глубину. От фаланги к фаланге — нежный язык красавицы двигался всё выше и вскоре палец оказался у неё во рту целиком. Обволакивая его губами, Хлоя неторопливо спустилась до кончика ногтя и опять вернулась к основанию. Капитан же ощущал нарастающую агонию внизу живота — его налившийся член, подобно сладкому фрукту, истекал влагой, умоляя о долгожданной разрядке. Тогда, прильнув к зеленоглазке настойчивым поцелуем, Леви уложил её на кровать и с пылающей страстью вошёл в разгорячённое лоно…

***

После внезапного пробуждения он ещё несколько секунд ошарашенно вглядывался в темноту, не узнавая собственную комнату. Из распахнутого окна веял прохладный ветерок, а окружающая тишина разбавлялась мелодичной звонкой трелью, что предвещало скорейшее наступление рассвета. Удовольствие, испытанное во сне, разливалось по телу приятной истомой, и Капитан вполне бы мог повторно заснуть, если бы не это мерзкое ощущение — влажное и липкое. Гонимый брезгливостью он тотча́с подскочил на́ ноги и отправился в душевую, чтобы застирать бельё, пока мокрое пятно не засохло.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

13 декабря, 849 год штаб Разведкорпуса, прачечная Декабрь не зря считался самым тяжёлым месяцем в году, о чём Леви, контролирующий бо́льшую часть документооборота в разведке, знал не понаслышке. Будучи ответственным лицом, он ежегодно формировал актуальные табели солдат и занимался инвентаризацией боевого арсенала: от лезвий и баллонов со сжатым газом до специфических расходников, вроде патронов и сигнальных ракет. Кроме того, данные собирались и по Хозяйственному корпусу. Им заведовал Управляющий, в чьём распоряжении находился обслуживающий персонал, весь продовольственный оборот, включая снабжение, а также — поголовье лошадей. Прежде, чем уехать в столичную резиденцию главнокомандующего Дариуса Закклая, готовые документы попадали на стол Эрвина Смита и досконально им проверялись. Так что сегодня, в последний день перед сдачей отчётов, многие участники процесса выглядели утомлёнными и замученными, включая Капитана, который последние три дня не спал вовсе, пытаясь найти причину несоответствия между приходом, расходом и фактическим наличием лезвий на складе, отчего синяки под глазами у него почернели, а красные белки слезились от напряжения. Радовало лишь одно — всё это время младшенькая была рядом: приходя к нему в полупрозрачном пеньюаре, она заваривала чёрный чай и нежно массировала затёкшие плечи. В отсутствии отдыха сон и реальность смешивались, перетекая друг в друга, поэтому Леви не мог их различить. К счастью, свою работу он уже передал Командиру и после завершения выдачи планировал закрыться в спальне до утра. Между тем в окошке суетилась малышка Хлоя. Её бледное личико осунулось, кисти рук покрылись ссадинами, а на белом фартуке виднелись грязные разводы. Сначала Капитан не понимал, почему же она так сильно отличалась от уже привычной шикарной красавицы, но вскоре догадался, что перед ним реальная девушка, а не фантазия… Да уж, немудрено, ведь конец года и для персонала выдался непростым — каждому блоку Хозяйственного корпуса полагалось отчитаться по рабочему инвентарю и находящимся в запасе материалам. Прачкам, например, следовало учесть все мыла́ и химикаты, провести генеральную стирку и выдать разведчикам чистые вещи, чтобы в течение праздников, которые начинались с двадцать второго числа, на склада́х ничего не залёживалось. Вот и результат. Бедная девочка… Преисполненный грустью, Леви хотел бы увести младшенькую за собой и на целые сутки беспробудно заснуть, крепко прижимая её к сердцу. Уставший и сонный, он наблюдал за девушкой в открытую, окончательно утратив хвалёную осторожность, как вдруг ощутил навязчивое давление командирского сапога на своём начищенном ботинке. Не отвлекаясь от проверки журнала, Эрвин сумел-таки незаметно для окружающих предупредить товарища об «опасности», после чего с невозмутимым видом убрал ногу с его стопы. Опомнившись, Капитан зыркнул в сторону и встретился с угольно-чёрными глазами Сары. Такая же замызганная, как и напарница, старшая прачка, в отличие от обессиленной Хлои, больше напоминала разъярённого дикаря. Казалось, будто за спиной она держала топор, чтобы в случае чего пустить его в дело. Случайно узрев непонятный интерес Капитана к Хлое, она настороженно следила за каждым его жестом, однако Леви был не так-то прост. Окинув её равнодушным взглядом, он совсем не изменился в лице, только пренебрежительно цыкнул и с очевидным недовольством в голосе произнёс: — Что одна, что вторая… Управляющий выдал разрешение на свинство? Необъятная чернота её глаз воспламенилась. — Что-то вы шибко бдительный сегодня, — ядовито парировала Сара. Кивнув на подчинённую, она тем самым уточнила, что же имелось в виду, но Капитан оставил без внимания её провокацию, холодно наблюдая за тщетными попытками старшей прачки удержать свой характер в узде, и думал лишь о том, как бы поскорее замести следы, развеяв закравшиеся у неё подозрения. — И? — сурово нахмурившись, Леви важно скрестил руки на груди. — Может мне напомнить ту часть приказа, где говорится о чистоте вашей униформы и общей опрятности? Готовая взорваться, Сара яростно наполнила лёгкие воздухом, но так и не успела ничего сказать, поскольку Хлоя выступила вперёд, толкнувшись в неё плечом. — Капитан, пожалуйста, простите нас, — она выглядела напуганной, понимая, что ещё немного, и ситуация выйдет из-под контроля, и тогда обе прачки получат по шапке от руководства. — Мы кое-как уложились в срок со стиркой, но не успели привести в порядок себя. Больше такого не повторится, Капитан. Пожалуйста, не сообщайте об этом Управляющему, иначе мы будем наказаны! Розовые губы малышки побледнели, а нежный голосок охрип. Неужто простудилась? От единственного взгляда на неё, у Леви сжалось сердце, ведь обстоятельства, в которых очутились обе работницы, были ясней некуда, и тогда, чтобы не упасть в её глазах до уровня последней скотины, он всё же ослабил хватку, даже вопреки надоедливой Саре, что до сих пор подозрительно на него таращилась. Вот же заноза… — Хорошо, — смягчившись, Капитан сразу же отметил, как её встревоженное личико посветлело, — но только в этот раз, потом на мою лояльность можете не рассчитывать. Завершив разговор, Леви с безразличным видом повернулся к Саре. С того апрельского дня в Митре эта женщина превратилась в настоящую проблему, и если раньше он считал её простой несносной бабёнкой с дурным характером, то теперь всё несколько изменилось. После увиденного в тёмном переулке, Капитан уже больше полугода держал старшую прачку на мушке, понятия не имея, как следует интерпретировать тот сомнительный поступок и чего ждать от неё в дальнейшем. Какими убеждениями она руководствуется, из каких соображений действует, а главное — безопасно ли Хлое находиться рядом с ней? Ответы на эти вопросы волновали его больше всего, поэтому тем вечером, когда Сара наконец-то вернулась в гостевой дом, Леви сопроводил очнувшегося преступника в столичное отделение Военной полиции — как обвиняемого и потерпевшего одновременно, а на следующий день посетил процедуру допроса, намереваясь услышать историю произошедшего из первых уст и позадавать встречные вопросы…

***

20 апреля, 849 год столичное отделение Военной полиции, 09:40 (воспоминания капитана Леви) Недолгое молчание в душной комнате прервало́сь аккуратным постукиванием по чаше курительной трубки. Сбросив излишек пепла, Найл Док вновь поднёс мундштук к губам и размеренно втянул свежую порцию дыма. За каким чёртом козлобородый глава Военной полиции решил вдруг посетить абсолютно рядовой допрос, Капитан представлял смутно, хотя причина сего поступка оказалась весьма тривиальной: всё началось после контрабандной партии алмазов, которую Леви «посчастливилось» обнаружить в мешках с чаем, предназначенных для Военпола. С того момента и поныне командир Док больше не позволял застать себя врасплох, даже сейчас, помятый и замученный похмельем, он всё равно притащился в отделение, чтобы лично посмотреть на преступника, доставленного капитаном Разведывательного корпуса, и проконтролировать весь процесс. — Я правильно вас понял? — на всякий случай уточнил следователь, повторно смачивая перо в чернильнице. — Нападающего вы не рассмотрели? — Говорю тебе, этот мужик схватил меня за шкирку, как ****** животное, втащил между мусорными ящиками, а потом набросил удавку на шею, — для верности арестованный оттянул ворот рубахи, демонстрируя яркий фиолетовый след на коже. — Я ничерта не видел! — Тогда с чего ты взял, что нападающий — мужчина? — решительно высказался Леви. — Может, это была женщина? К сожалению, его вопрос только позабавил окружающих. — Чё? Какая ещё баба, мать твою? — окончательно взбесился задержанный. — Он меня так схватил огромными ла́пищами, что я пошевелиться не мог, думал, копыта отброшу, понял, да? В том и заключалась проблема: сила, с которой старшая прачка уволокла его в переулок, выглядела настолько впечатляющей, что Капитану пришлось на всякий случай извлечь револьвер из кобуры́. Но преступник, как заведённый, повторял одно и то же, а Леви, уповающий лишь на остроту своего зрения, не располагал иными ценными уликами, кроме руки, на долю секунды мелькнувшей в темноте, поэтому не стал никому ничего доказывать. Что ж… по крайней мере Сара никого не убила, хотя, с учётом продемонстрированных способностей, вполне могла это сделать. Выйдя на свежий воздух, Леви быстрей запрятал в карманы озябшие пальцы и хмуро уставился в ясное утреннее небо. — «Может, это была женщина?», — с издёвкой прозвучало из приоткрывшейся две́ри, после чего Найл выбрался на крыльцо и остановился подле Капитана. — Ты бы ещё про картофельного монстра спросил. — И что с того? — фыркнул в ответ Капитан. — У нас прямо за стена́ми бродят полчища людоедов величиной с дом, о чём ты, походу, давно забыл, просиживая задницу в тёплом уютном кресле и потягивая из трубки дорогущий табак с королевских плантаций, — выдержав короткую паузу, Леви неодобрительно цыкнул, — но ничего, в этом мире достаточно дерьма, чтобы удивить каждого. Желая завершить ненавистный разговор, он стремительно зашагал вниз по лестнице, однако командир Док бросился следом и прихватил Капитана за локоть. — Подожди-ка, не кипятись, — его козлиная бородка противно задёргалась. — К слову, о женщинах: помнишь леди Изабеллу из семьи Лейхтенбергов? Вчера на танцах она в третий раз предлагала Эрвину вышитый платок, а он его не взял, сказав, что «любимая роза» у него уже есть… — карие глаза Найла сверкнули. — Интересно, о ком шла речь? Разозлённый вопиющей наглостью, Леви одним движением освободил руку и грозно вперился в небритое лицо собеседника. — В чём дело? Пропил последние мозги, раз опустился до сплетен? — зашипел он, стараясь не привлекать внимания снующих туда-сюда полицейских. — И с чего вдруг решил спрашивать меня? Я над Эрвином свечу не держал. Кивнув на прощание, Капитан, взбешённый и раздосадованный потерянным временем, спустился с крыльца и сел в поджидающий его экипаж. Прискорбно, но факт: знаний после допроса не прибавилось, а преступник называл душителя «мужчиной» так настойчиво, что Леви на какой-то миг едва не усомнился в собственной адекватности, посчитав женский рукав с чёрной кружевной оторочкой и крупными пуговицами — галлюцинацией. Благо теперь, на обратном пути до гостевого дома, он пробовал самостоятельно найти недостающие элементы в общей картине произошедшего вчерашним вечером. Рукав с кружевами, без сомнений, принадлежал платью, причём, в точности такому, какое весь день носила Сара, поэтому о нападающем мужского пола и речи не шло. Представить другую женщину в похожем наряде труда не составляло, но зачем ей, празднично одетой, поджидать кого-то в грязном тёмном переулке, а потом душить? Это даже звучало, как бред. Выходит, кандидатов-то, кроме самой старшей прачки, не было. Тогда как ей удалось догнать преследователя, будучи в платье и туфлях? Капитан серьёзно задумался. В воспоминаниях живо обрисовалась шумная толпа на Главной площади, а люди в ней, подобные листьям на ветру, беспорядочно сновали кто куда — по-одиночке или группами. Леви же старательно двигался вперёд, пробираясь между ними и не обращая внимания ни на что вокруг, кроме серебряных волос впереди, а потом… «Дорогу повозке! Дорогу!» — закричал нервный торговец, сидящий на козлах, и его крытая телега, гружёная нераспроданным товаром, как нарочно, заблокировала ворота. Капитан усмехнулся, определив единственную правдоподобную лазейку, которой Сара могла бы воспользоваться, чтобы выбраться с площади раньше — ехать в телеге под навесом. Хорошо. Допустим, она заплатила торговцу или же пробралась к нему тайком, что более вероятно с учётом её характера, и рванула за преследователем, но дальше начиналось самое поразительное: выйдя из телеги, она без колебаний прошмыгнула за преступником в лабиринт узких переплетённых улочек, где и настигла его, двигаясь достаточно уверенно, чтобы не упустить из вида, и достаточно проворно, чтобы не быть им замеченной. Как, чёрт побери? Откинувшись к стенке, Леви тяжело вздохнул, ничего не понимая. Вообще-то поступок Сары изначально не вписывался в систему «одна подруга защищает другую», слишком уж чисто сработано. Можно сказать, профессионально. Складывалось впечатление, будто в лабиринте она бывала ни раз, поэтому действовала наверняка — эффективно и точно, получив при этом идеальный результат. Тогда первым делом следовало бы навести справки и узнать побольше о личности загадочной старшей прачки, а также — о её прошлом, чем Капитан и занялся́ по возвращению в родной город.

***

В соответствии с документами, полученными от Военной полиции, Сара числилась единственной дочерью Уинстона и Эммы Тёрнер. Изначально всё семейство проживало в Шиганшине, но после трагедии 845 года перебралось в Яркел, что казалось довольно-таки… странным, поскольку на юге обычно селились люди несостоятельные, для которых переезд в ближайший посёлок представлялся куда более реалистичным, нежели в далёкий зажиточный Яркел, расположенный чуть западнее столицы. Вероятно, в семье Тёрнеров не голодали… Спустя месяц Леви наконец-то выкроил несколько дней для поездки, надеясь как следует рассмотреть их дом. Он стоял на окраине города и ничем не отличался от других — таких же маленьких обветшалых домиков, выложенных на скорую руку из камня и бруса, однако стоимость здешних земель зашкаливала, поэтому любая невзрачная рухлядь продавалась по цене качественного жилья на юге. Всё выглядело так, будто Тёрнеры, напуганные пробитием стены Мария, старались уехать как можно дальше — к безопасному центру, согласные жить даже в хлеву, только бы не повстречаться с гигантскими людоедами снова. Это уже походило на правду… Смущало одно — дом казался нежилым: закрытые ставни, неухоженный участок перед крыльцом, заросший лопухами и сорной травой, а двое местных мужиков, что чинили дощатую крышу по соседству, ничего не знали о владельцах. Поэтому, терпеливо дождавшись сумерек, Капитан махнул через забор и с помощью ножа осторожно поддел засечку на входной две́ри. Внутри, кроме стола и пары стульев, ничего не было: ни кухонной утвари, ни занавесок, ни одежды, а судя по толщине пыли и паутине, оплетающей углы, дом пустовал несколько лет. В растерянности Леви застыл на месте, не зная, что и думать, ведь документы, полученные от Военной полиции, заканчивались приказом о переселении семьи Тёрнеров в Яркел, датированным октябрём 845 года. Но что потом? Чуть позже, благодаря городской администрации, Капитан получил выписку из кадастровой книги с данными о земельном участке, на котором стоял дом: с 834 года и поныне он принадлежал некоему господину «К», а сведения о его продаже или передаче во временное владение отсутствовали. Так что же случилось с Тёрнерами? Добрались ли они в итоге до Яркела и где поселились? Леви мог бы предположить худшее, если бы не Сара. Находясь в добром здравии и в полном расцвете сил, она располагала официальным регистрационным листком, заверенным в штабе Военной полиции, с адресом указанного заброшенного дома. Мистика, да и только. Надеясь всё-таки добраться до сути, Капитан запросил материалы по владельцу земельного участка, но и здесь его подстерегло разочарование: ни имени, ни фамилии господина «К» выяснить не удалось. Скорее всего, землевладелец уплатил немалую сумму, чтобы стереть информацию о себе из реестра. Частенько так поступали при скрытии имущества от налогов. Мог ли Уинстон Тёрнер быть господином «К» и приобрести дом одиннадцатью годами ранее? Увы, история об этом умалчивала…

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

20 декабря, 849 год штаб Разведкорпуса Отряхнув пушистые снежные хлопья с пальто, Леви отворил дверцу экипажа и торопливо проскочил внутрь, надеясь, что никто не заметил его взгляда, украдкой брошенного в направлении окошка на втором этаже Хозяйственного корпуса. Последние шесть дней Хлоя болела и не поднималась с кровати, отчего Капитан, измученный щемящей тоской, становился всё печальней и раздражительней. Не имея возможности видеть её так часто, как прежде, он чувствовал, будто душа и тело скручивались, выворачиваясь наизнанку. Каждый вечер Леви наведывался в конюшню, откуда хорошо просматривалась комната девушек, и терпеливо дожидался момента, когда вернувшаяся из прачечной Сара чуть сдвигала плотные шторы и ненадолго распахивала окно, запуская в помещение свежий морозный воздух. Несмотря на грубый заносчивый характер, она добросовестно ухаживала за больной соседкой и поэтому вскоре догадалась, что та подхватила заразу посерьёзней простуды. Это помогло вовремя обратиться к штабному доктору, не допустив осложнений, а ещё пополнить запасы нужного лекарства, ведь на складе, как выяснилось, хранилась давно просроченная партия. Благодаря стараниям Сары, Хлоя быстро поправлялась и сегодня, согласно утверждённому графику, должна была вновь приступить к работе. Воодушевлённый этой мыслью, Леви напоследок глянул в родное окошко и захлопнул дверцу кареты. — Если бы звёзды узнали, что ты решил сопровождать меня, они бы выстроились в прямую линию, — с улыбкой изрёк Эрвин. Речь шла про защиту годового отчёта, которая проводилась в Митре 21 декабря. В ней принимали участие главы всех подразделений, а после разбора итогов Дариус Закклай представлял общий план на следующий год, в том числе структуру финансирования по корпуса́м с перечнем конкретных сумм и целей. Будучи талантливым бойцом, а также обладая определённой усидчивостью в работе с документами, Капитан не увлекался политикой и прочими вещами, что выходили за рамки сражений и письменного стола, поэтому командир Смит никогда не требовал от него присутствия на подобных мероприятиях. Однако на этот раз Леви зачем-то вызвался сам. Очевидно, его рвение не объяснялось внезапно проснувшимся интересом к финансовым и стратегическим вопросам разведки, а, значит, имело под собой другую подоплёку. И Эрвин догадывался какую. Центральная ярмарка. Видимо, Капитан рассчитывал приобрести для Хлои подарок в честь дня Солнцестояния и, естественно, ни слова о том не сказал. Впрочем, к неразговорчивости и скрытности товарища вне службы Командир давно привык, не считая их предосудительными, но было здесь и то, что вызывало опасения: раньше Леви никогда не придавал женщинам особой значимости и без сожалений от них отказывался. Теперь же его отношение почему-то изменилось, и Эрвин порой сомневался — не поставит ли товарищ чувства превыше воинского долга? В прошлом Командиру уже пришлось сделать похожий выбор: расставшись с Мари, он выбрал титанов; предпочёл ей, первой красавице, уродливых кровожадных чудовищ за стена́ми — всё, чтобы исполнить мечту, найти ответы, добиться правды. Шли годы, но Эрвин не думал сворачивать с избранного пути, даже при виде чёрных глаз, заставляющих пылать его сердце. Точно таким он воспринимал и капитана Леви, чьё одиночество острым клинком блистало на поле боя. Сирота, не имеющий ничего в этом мире, он целиком отдавался службе и потому был сильнее любого, но сейчас… весенним дождём проливался сквозь пальцы, ускользая из рук. Уверенный, что люди не меняются, Командир объяснял случившееся идеализацией: по мнению Эрвина, Капитан приписывал Хлое несуществующие достоинства, поскольку ещё не сближался с ней, но когда это случится, придуманный образ немедленно войдёт в конфликт с реальностью и помутневший рассудок Леви опять прояснится, навсегда избавившись от глупой одержимости…