Ароматы апреля

Руки дрожат. Открываю дверь, заходя в дом, где жила раньше. До встречи с тобой. Где провела счастливый год. Помню, столько раз жалела о том, что решила съехаться. Мы часто ругались, казалось, намного чаще, чем остальные. Словно только у нас все неправильно. Помню, считала минуты, хватаясь за крупицы терпения, чтобы не послать тебя к чертовой матери за ошибки, такие дурацкие, как понимаю сейчас… Мать твою, как я жалею об этом, осознав слишком поздно то, как мало времени мы провели вместе. Ведь всё можно было решить, достаточно только выдохнуть, вспоминая, что мы значим друг для друга. Я оставила чемодан с вещами в машине. Не хочу тратить на это время. В руке только бутылка алкоголя, открыв которую, налила в бокал, даже не сполоснув от осевшей пыли. Заваливаюсь на диван, из-под прозрачного чехла достав фотографию. Глядя на нее, на глаза наворачиваются слезы, бегут по щекам, смывая едва высохшие дорожки с последней истерики — не могу взять себя в руки, реву как какой-то ребенок уже третий час, хотя понимаю, что сделала все правильно. — Прости меня, моя любовь, если сможешь, — шепот тихий срывается, таясь в глубинах души, треснувшей, разбитой на сотни осколков, словно хрупкое стекло. Делаю глоток, еще один. Допиваю остатки с горла, открываю новую. Пошатываясь, встаю для того, чтобы найти ручку и чистый лист. Стираю блядские слезы хватит рыдать, этим ничего не исправишь. Забавно, ведь глядя на тебя, не получилось и слезинки проронить для приличия. Чтобы показать, что мне действительно жаль. Наверное, ты думал, что я не жалею. Ошибаешься. Я не хотела такого для нас. Поверь мне, пожалуйста! Сворачиваю бумагу, пряча в конверт и оставляю на столе под второй запиской. Иду в ванную, прихватив уже… третью бутылку? Что на этот раз? Вино? Славно. Спотыкаясь, уже забыв о порожке, нелепо валюсь на пол. Повезло. Чудом не разбила голову о бортик. Перед глазами уже мутно, все кружится в причудливом танце, ритм который мне подхватить не удастся. Я провожу языком по губам, сольным от слез. Высыпав в ладонь горсть таблеток, заглатываю сколько могу. Какие-то просыпались. Не страшно, в кармане еще одна упаковка. Подавившись, отчего-то глупо улыбаюсь, пригубив сухое красное. После первой бутылки — коньяк — уже и не горько совсем. Не любила алкоголь в принципе, но сейчас можно себе позволить. В самый последний раз. Рана на сердце, рвущая изнутри, словно затягивается. Или это боль засыпает вместе со мной? Славно. Вновь улыбаюсь, вспоминая его теплые сообщения «спокойной ночи, люблю тебя» с кучей сердечек, стикеров и эмодзи. И снова мне кажется, что совершила ужасную ошибку. Осознание этого колоколом бьет в ушах. Нет, я все сделала правильно. Чувствую слабость. Голова съезжает набок. Почти не чувствую рук. Нужно добить еще одну упаковку, чтоб наверняка. Я буду скучать. Не прощай, но до свидания.

3 часа назад

Я проснулась — его уже нет в постели. На прикроватной тумбе записка: «ушел за продуктами, скоро вернусь». Поджимаю губы неловко. Завтра тебе на работу, ведь наверняка сонный. Лучше бы выспался. Уверенность, с которой я ложилась спать, куда-то улетучилась. Я репетировала около… тысячи раз? Прокручивала в голове этот день, подбирала слова, чтобы сделать все правильно. Приведя себя в порядок, мне не составило труда приготовить завтрак. Хотя перед уходом ты наверняка успел перекусить, судя по тарелке, оставленной в посудомойке. Может, есть шанс все исправить? Да кому я вру, он мизерный. Точнее, ничтожный. Как и я. Заранее готовлю чемодан, в который сбрасываю половину вещей. Не складываю, просто запихиваю гурьбой, желая забрать всё, что когда-либо напоминало о моем присутствии в твоей квартире. Остальное соберу после. Или ты выбросишь сам. Только заварив кофе и усевшись за стол, как ни в чем ни бывало, слышу движущийся лифт. Затем то, как открылась дверь. Одна, вторая. И вот ты заходишь домой, шурша пакетами. Не спешу выскочить, как делала обычно, чтобы обнять, улыбнуться при виде твоего лица и чмокнуть в губы или щеку. Слышу, как зовешь меня, вероятно подумав, что сижу в наушниках. Так ласково и нежно, что жмурюсь от выстрела, кольнувшего так остро сердце. Приказываю себе держаться, глубоко вдохнув и выдохнув. Прикусываю губы, медленно выхожу навстречу. Ты улыбаешься мне так тепло, бросая шапку наверх, и тянешься, чтобы чмокнуть в лоб и кончик носа. Разделавшись с продуктами, садимся за стол. Я долго смотрю в никуда, пытаюсь разыскать в себе вчерашнюю уверенность. То, что мне так необходимо прямо сейчас; то самое, чего у меня нет. И ты замечаешь это. Конечно, замечаешь. Встревожившись, спрашиваешь в чём дело. Вдох. Выдох. Осмелев, смотрю прямо в глаза, чтобы не было и толики сомнения в том, что мне предстоит сказать. — Я изменила тебе. Ну же, давай. Сорвись, наори, ударь. Сделай что-нибудь, не смотри просто. Ты переспрашиваешь, уверенный, что послышалось. Я молчу, давая понять, что услышал ты все правильно. Рука с чашкой кофе, повисшая в воздухе. Губы поджатые в полоску. Твои глаза, будто поблекшие, бегают суматошно. Моргаешь, то открывая, то закрывая рот. Все это сначала тянется, словно бы в самой замедленной съемке, а затем мелькает вспышками. Отрывки кадров сменяют друг друга так быстро уже, что и не замечаю, как ты снес в порыве злости какие-то вещи с кухни. Летала посуда, летали специи. Куча вопросов, ответ на который я дать не в силах. Почему? За что? Тебе нечего сказать? Не жалеешь? Как ты могла?.. Почему со мной? Почему со мной… Если бы я могла дать ответы… Как бы мне хотелось их знать. Смотришь мне в глаза еще секунду, позволяя насладиться их красотой, и скрываешься на балконе. Дверь с грохотом закрывается передо мной, прежде чем звучат слова «собирай шмотки и уходи сейчас же». Конечно, ничего другого я и не ожидала. Мне следовало бы всплакнуть, попытаться убедить тебя в том, что я не виновата, что мне жаль; попросить прощения, вымолить его. Мне так важно знать, что ты сможешь простить меня. Медленно захожу в нашу спальню, собрав остаток вещей. Одеваюсь, в последний раз взглянув в сторону балкона, надеясь, что ты еще хоть раз посмотришь на меня. В самый последний раз. Этого не происходит. Ожидаемо. Не жду лифта, спускаюсь по лестнице и выхожу из подъезда, запрыгивая в такси. Спрятавшись за шарфом, стараюсь унять поганое чувство, что разрывало меня изнутри, достаю из кармана скомканную бумагу. Заключение о постановлении рака.