В моих объятиях

Микаса проснулась совсем рано, ещё только с рассветом, и сразу же её внимание ушло ровно к одной детали утра. Она не одна. Сейчас она не лежит одна, пытаясь успокоиться после очередного кошмара; она не лежит одна, кутаясь в одеяло, безуспешно пытаясь согреться пока через окно в дом со свистом пробирается холодный ветер; она не лежит одна, пытаясь представить, было бы ей легче, если бы Жан был с ней. Она не представляла. Не представляла, потому что он был и ей действительно было легче. Ей было легче от того, что, проснувшись, она чувствовала его присутствие, легче от того, как его руки сомкнуты вокруг её тела, легче от того, что она понимала: чтобы не случилось, он поможет. Микаса пролежала так несколько минут, то и дело возвращаясь мыслями обратно, в свой сон. Это было не правдой. Он жив. Он здесь. С ней. Словно стараясь доказать самой себе, что это так, Микаса сильнее прижимается к нему, прислушиваясь к дыханию и биению его сердца. Почувствовав, как Жан поднял руку и мягко огладил её голову, Микаса прикрывает глаза. — Доброе утро, — Жан прошептал это совсем рядом с её ухом и Микаса, поражаясь сама от себя, подумала, что хочет, чтобы он сказал это ещё раз. — Доброе, — Микаса прикрывает глаза, когда чувствует новое прикосновение его руки, плавно проводящей вдоль линии роста волос, по шее к затылку, где, медленно опускаясь, остается неподвижной. — Как ты себя чувствуешь? — Всё в порядке, — сделав глубокий вдох, Микаса невольно замечает, что вдыхает его запах, но не понимает, что это; орехи, или же что-то сладкое. В любом случае сейчас, именно это стало ассоциироваться у неё с чем-то, что она сама не могла понять, — спасибо тебе. — Тебе не за что благодарить меня, — Микаса чувствует каждый его вздох и невольно сама для себя начинает желать, чтобы он был здесь постоянно. Был рядом всегда, — наверное, пора вставать. — Подожди, — понимая, что не хочется никуда спешить Микаса берется за его руку, нащупывая предплечье как раз той руки, кисть которой мягким грузом лежала у неё на затылке, чтобы быть уверенной, что он никуда не уйдет, — давай пока не будет вставать. — Хорошо, — Жан усмехнулся, сказав это, и взглянул на руку Микасы, обвивающую его собственную, взял её в свою и мягко сжал, поглаживая большим пальцем. — Жан, — Микаса мучалась вопросом к самой себе, а будет ли вообще уместно просить его ещё что-то сделать дня неё. Он и так делает многое. Даже не слишком многое, он делал всё, — я могу тебя попросить об одной вещи? — Конечно, что угодно. — Ты…, — почему, почему любой ответ давался ему так легко, словно всё, о чем бы она не попросила у него, станет сущим пустяком, — ты можешь остаться здесь на какое-то время? — после утвердительного кивка, она продолжает, стараясь удостовериться, что он понял её правильно, — останешься и не будешь уходить? — Не буду, — его мягкая улыбка была как успокоительное, которое в добавок ещё и придавало сил. — Принесешь вещи сюда? — Микаса прильнула ближе к нему и не могла видеть его лицо. В ответ на свой вопрос, она услышала шепот у самого уха: — Принесу. *** Прогуливаясь по заснеженным дорожкам, Микаса то и дело оглядывалась на пробегающих мимо детей, которые стремились вдоволь наиграться перед тем, как отправится по домам на семейный удин в канун рождества. Они с Жаном шли прямо по дороге в сторону магазина, надеясь успеть купить хоть какие-то украшения для елки, которая огромным зеленым пустым пятном стояла в доме и словно просила нарядить её для предстоящего праздника, чтобы она могла поднять всем настроение. Полки магазинов уже были практически пустые, но несколько шаров, бантов и бус им всё же удалось купить. Микаса, даже не могла сдержать улыбку, когда увидела, что даже одинокая елочная верхушка лежала на полке в дальнем углу, словно прятавших ото всех и дожидаясь, когда же они с Жаном придут чтобы её забрать. — Когда ты принесешь свои вещи? — Микаса собиралась с мыслями и не знала, как лучше задать этот вопрос, но решив, что лучше это сделать как можно скорее, озвучила свои мысли, когда они направлялись в сторону её дома. — Я думаю сегодня, — Жан придерживал её за руку чтобы она не упала пока они идут по заснеженным, и в некоторых местах заледенелым, дорожкам, — или ты передумала? — Нет, — получилось слишком твердо чем она хотела, но не настолько, чтобы из-за этого прекращать разговор, — мы можем зайти по дороге, если ты хочешь. — Ну, — Жан помедлил и с улыбкой взглянул на Микасу, — если честно я думал, что сначала провожу тебя и быстро схожу сам. Или ты хочешь пойти со мной? — Жан снова бросил взгляд на Микасу, но в этот раз на его озарила лукавая ухмылка. — Не хочу, — не поднимая головы проговорила Микаса, — не знаю, — она понимала, что не хочет оставаться дома одна, и уж точно была бы не против пойти с ним, — давай сходи вместе. Я как раз помогу тебе. — Хорошо, — Микаса поймала себя на мысли, что ей очень нравится то, как он говорил. С весельем, но без злой усмешки, по-доброму, так словно словами создавал мягкие объятия, — сходим вместе. А потом вернемся и нарядим елку? — Да, — Микаса довольно кивнула и подняв взгляд на Жана увидела, что он тоже улыбается. Они уже подошли к её дома, когда Жан, достав из кармана своего пальто ключ, открыл входную дверь, пропуская Микасу вперед, в дом, в тепло. *** Жан два раза провернул ключ в замочной скважине входной двери крохотной квартирки, в которой оставались все его вещи. Микаса молча стояла рядом с ним, не произнося не слова и после того, как дверь открылась не заходила внутрь, пока не услышала: — Заходи, — Жан мягко подталкивает её рукой пройти внутрь и заходит следом, закрывая за собой дверь. — Ты не разбирал вещи как приехал? — Да как-то случая не было, — Микаса услышала в его голосе нотки шутки, но сразу поняла, что это всё напускное. Он не смог сделать этого, потому что все время был с ней. Жан прошел мимо неё к сумке с вещами и подняв её с пока повернулся и посмотрел Микасе прямо в глаза, — ну, собственно, всё, вещи собраны, можем возвращаться. Микаса оглядывала квартиру и не могла понять, что именно смущает её во всем этом, но взглянув на стоящего перед ней Жана она поняла. Он совершенно неестественно выглядит здесь. Он не должен быть здесь в этой крохотной серой холодной квартирке, но даже тут от него самого исходила какое-то невероятное тепло, словно он был отдельным солнцем, созданным, чтобы греть всё вокруг себя, заставляя Микасу бороться с желанием подойти поближе и оказаться в этих лучах тепла и света. Боковым зрением она увидела что-то, что заставило её снова заговорить: — А это? — Микаса вопросительно посмотрела на мужчину и указала рукой на огромный сверток, со всех сторон обернутый плотным картоном, — что там? — Ах, это, — Жан улыбнулся и Микаса поняла, что он не забыл об этом, а просто не акцентировал внимания, — потом увидишь. — Мне кажется, — несмело начала Микаса совсем тихим голосом, — что у тебя очень много секретов, о которых я не должна знать. — Это же не секреты, — Жан улыбался, она видела, что он старается не создавать напряжения и поняла, что её слова были лишними, — это сюрпризы. А почему много? — Ещё летом, ты говорил, что то, чем ты бы хотел заниматься дальше пока сюрприз. — Точно, — Жан вопросительно поднял брови. Да, Микаса действительно прекрасно помнила каждый их разговор, — ты помнишь. Я думаю, что ты скоро всё узнаешь. Ну что, пойдем? — Да, — Микаса кивнула, но, прежде чем развернуться, сказала, — давай я тебе помогу, — Микаса протянула руку, но Жан остановил её. — Можешь закрыть дверь? С остальным я справлюсь. — Хорошо. Микаса закрыла дверь, как только они вышли. Пока они шли в сторону дома, Микаса всю дорогу держалась рукой за руку Жана, но не могла ответить зачем она продолжает это делать, ведь дорога на самом деле была совсем не скользкой. *** Микаса брала из рук Жана разные бантики и шарики и осторожно вешала их на елку, периодически поворачиваясь на него и спрашивая всё ли правильно. — А как может быть неправильно, главное, чтобы нравилось, — отвечал Жан каждый раз. На кухонном столе стоял рождественский кекс, которые они приготовили перед тем, как наряжать дерево. Вернее будет сказать, Жан приготовил, а Микаса стояла рядом с ним, наблюдая за движениями его рук и изредка подавала что-то необходимое. Как долго он ещё сможет оставаться здесь, с ней. Микаса с трудом признавалась себе, но хотелось ей чтобы он оставался как можно дольше. Если, стоя в той квартирке, ей казалось, что Жану там совсем не место, то когда он был в её доме, всё казалось таким правильны. Словно так всё и должно быть. Ей хотелось, чтобы он говорил и говорил, рассказывал что-то, шутил, чтобы она всегда слышала, что он тут, рядом с ней. С ужасом Микаса думала о приближающейся ночи и кошмарах, которые так мучали её. Сейчас она получила ответ на вопрос, который задавала себе ещё осенью. Да, когда Жан рядом, ей легче. Ей не снятся кошмары, когда он с ней, ей не хочется исчезнуть из мира, ей хочется быть живой. Осталась одна верхушка. Микаса взяла её в руку и потянулась, чтобы надеть её на елку и в тот же момент почувствовала, как сильные руки придерживают, позволяя быть уверенной, что она не упадет. Сейчас она ощущает это намного отчетливее чем летом. Жан рядом. Рядом всегда. Он нужен ей и ей хочется, чтобы он был с ней. — Готово, — совсем тихо произносит Микаса и поворачивает голову в сторону Жана в то же мгновение замечая, что его глаза буквально светятся добротой и заботой. Всегда ли он был таким? — Прекрасно, — Жан бросил мимолетный взгляд на елку, а затем снова посмотрел на Микасу, — у меня есть кое-что для тебя. — Что? — с удивлением округлив глаза, Микаса уже смотрела на Жана, который подходил к своим вещам и доставал что-то, — постой, — уже снова стоя прямо перед ней, Жан держал в руках что-то, что заставило Микасу прекратить говорить, она с огромным вниманием старалась вглядываться в сверток ткани, не замечая, что Жан всё это время смотрит на неё с улыбкой, — что это? — Открой. Потянув за один угол, Микаса медленно разворачивала ткань и постепенно её взору открывалось нечто пушистое, связанное из розовых ниток. Она провела рукой по поверхности. Очень мягко. Удивленно подняв глаза на Жана, она словно без слов задавала вопросы: «Что это? Это для меня?» Жан достал, как Микаса сразу увидела, шаль и одним движением накинул ей на плечи. — Это, — Жан замялся и по нему было видно, что он не совсем может подобрать слов, чтобы что-то сказать, — в общем, это передала тебе моя мама, — после этого на лице Микасы отобразилось полное непонимание от слов, от которых она находилась в ступоре. — Я… я не думаю, что могу принять, — как только она потянулась руками, чтобы снять с плеч шаль, Жан накрыл её руки своими. — Микаса, пожалуйста, — он мягко провел по её рукам и опустил их вниз, так и не разжимая своих, — прими. — У меня нет ничего взамен, — Микаса была очень зла на себя, ведь она даже не подумала, что стоило бы что-то приготовить к Рождеству. Сейчас она понимала, что снова готова заплакать, но уже от осознания своей абсолютной глупости. — Подожди, — Жан заправил ей волосы за уши и глядя прямо в глаза произнес, — я хочу, чтобы сейчас ты ненадолго закрыла глаза, хорошо? — после нескольких секунд, что Микаса смотрела на него в полном удивлении, а Жан только и мог, что ловить мгновения, когда может просто смотреть на неё и любоваться, она несколько раз коротко кивнула, после чего медленно прикрыла глаза. Она простояла всего ничего, прежде чем снова услышала голос Жан, уже чуть дальше, чем он стоял до этого, но сейчас в его голосе явно слышалось больше предвкушения. — Открывай. Микаса не могла скрыть удивление. Жан стоял перед ней держа в руках картину, на которой был пейзаж, какого Микаса ещё не видела раньше. — С Рождеством. То поднимая глаза на Жана, то снова пуская на картину, Микаса прошептала тихое «спасибо» и маленькими шагами подошла ближе в нему, протягивая руку вперед. — Можно? — Конечно. Микаса провела рукой по картине, изумляясь тому, как в некоторых местах, наслаиваясь краска становится рельефной, словно живая. Красный, черный, зеленый. Цвета были как огромный всплеск эмоций, в котором перемешаны множество оттенков, но при этом все они отчетливо видны и не путаются. Что это могло быть? — Это пейзаж Хизуру, — словно услышав её мысли произносит Жан, — надеюсь, что тебе понравилось. — Конечно, — Микаса всё ещё смотрела, не отрывая взгляд, и проводила кончиками пальцев по выступам краски, которые особенно выделялись на изображенной листве цветущих деревьев, — ты сам это нарисовал? — Да. — Это невероятно красиво, — она не могла поверить, что Жан настолько талантлив. Она ведь никогда и не интересовал, даже не подозревала сколько всего он умеет помимо того, чтобы быть солдатом. — Спасибо, — после этого Микаса поднимает на него взгляд и смотри в глаза Жана, смотрит на его улыбку и на то, как изредка, его глаза срываются и быстро проходятся взглядом по всему её лицу, снова возвращаясь к её глазам. В этот момент она почувствовала, что за долго время она не была ни с кем так блика как сейчас с ним. — Я не сделала ничего для тебя. — Это не так, — Жан сделает паузу и продолжает, — я очень рад, что ты в порядке. А ведь правда. Микаса так старательно гнала от себя эти мысли. Что было бы не приди он сейчас. Что с ней случилось бы. И думать об этом не хочется. Ей хотелось думать о Жане и о том, как тепло становится в доме с его присутствием. — Жан, а ты бы мог, — Микаса запинается, не зная уместно ли будет её просьба и возможно ли это в принципе, — научить меня? — Рисовать? Конечно, можем купить завтра всё что нужно и попробовать. — Да, — Микаса закивала, не отрывая взгляд от него. В тот вечер они очень долго сидели за разговорами. Время от времени, бросая взгляд на елку, Микаса не могла поверить, что впервые за долгое время Рождество и в её доме становится похожим на настоящий праздник. Она была искренне рада, что Жан был рядом с ней. Они обсуждали так много вещей; как сугробы за окном и играющие дети вокруг торговых лавок или же продувающиеся окна, от которых становилось резко холодно. Они смеялись, обсуждая забавные вещи, которые подметили, когда ходили за елочными игрушками. Микаса уснула глубокой ночью сидя на диване, облокотившись на Жана, пока он читал какую-то незамысловатую книжку, купленную ими сегодня на всякий случай. В ту ночь ей не снились кошмары, но она чувствовала, что даже если что-то случится, она не одна. Она чувствовала себя в безопасности.