Мистер Поттер, да вы жмот!

      Дамблдор снимает очки, чтобы положить их на стол. Он устало массирует переносицу и смотрит на белую сову. Птица ведёт себя настолько же нагло, как и её хозяин. Она топорщит перья и с вызовом смотрит на феникса. Фокус же не знает, как на самодовольное уханье молодой мерзавки реагировать. Оттого и замер, с недоверием смотря на белую бестию.              Что же… Альбус сам не знает, как на всё реагировать. На его столе лежит несколько писем, и все они связаны с действиями одного ученика – Поттера.              И ведь ему Минерва рассказывала, что с каждым годом дети маглов становятся всё наглее: они начинают защищать свои права, изучать законы. А он закрывал на все это глаза и надеялся, что Гарри вырастет точно не таким… И в этом Альбус оказался в корне не прав.              Директор пальцами барабанит по листику в клеточку, где мелким почерком Поттер описал все нарушения, что успел заметить за неделю пребывания в Хогвартсе. За всё время работы в школе Альбус не раз встречался с недовольными школой учениками, но почти никогда не видел тех, кому хватило бы смелости и наглости написать об этом ему. А затем в Попечительский совет и… в Министерство магии, прямиком Министру Магии! Перед глазами Альбуса до сих пор стоял образ обескураженного и удивлённого Фаджа, который махал листиком в клеточку.              — Представляешь, мало того, что ему хватило наглости написать мне лично, так помимо жалоб на школу он ещё тыкнул в меня тем, что министерство работает нерационально! Хотя бы потому, что у нас нет департамента образования, который бы и контролировал Хогвартс, и его наличие не привело бы к столь вопиющим нарушениям! А как тебе вот это вот строка? Где меня! Меня! пытаются уличить в покупке своей должности. Этот мерзавец так завуалированно намекает, что у нас, видите ли, очень странно работают избирательные процедуры по выбору нового Министра, что я сначала даже и не понял, а потом как осознал! Смотри, что тут ещё! Как тебе его замечание, что у нас только один Верховный Чародей суда Визенгамота? По его мнению, их должно быть несколько, чтобы в случае эксцесса… Да что я пересказываю, погоди, сейчас дословно прочитаю. Мужчина уткнулся взглядом в многостраничное письмо, ища нужные строки где-то в середине: “Представим возможную ситуацию на примере текущего Верховного Чародея. К сожалению, за неимением альтернатив, то, как пример, нам придётся взять директора Хогвартса. Так вот, если ситуация будет такова, что, чисто предположим, его придётся судить за подкупничество или нерациональное использование средств, то кто его будет судить? Неужели он осудит сам себя? Тогда, к сожалению, суд не получится непредвзятым. Не будет же он в самом деле общаться с самим собой! А если такое и произойдёт, то разве это не является веской причиной для снятия с должности из-за психических расстройств? Не казалось бы вам логичным иметь в данном случае непредвзятый искусственный интеллект или, хотя бы, запасного Верховного Чародея? Хотя, вам стоит задуматься не только о проблемах этой должности, ведь всё-таки есть другие более насущные…”              Фадж замолкает, Дамблдор же заинтересованно смотрит на него:              — Вы прямо заинтриговали. Не поделитесь, какие ещё более насущные проблемы есть?              Министр закатывает глаза:              — Он просто недоволен текущей структурой министерства. Видите ли, его очень удивляет, что есть отделы тайн, а там только одна руководящая должность, в подчинении которой находится несколько сотен магов. Он считает, что должны быть секретари и другие заместители… Маглы совсем ему мозги запудрили! Тысячелетия наше министерство работало в таком порядке, и всё было хорошо! А тут появился этот выскочка, и всё…              Слушая сокрушающийся вздох друга, Альбус понятливо кивнул.              Если бы Гарри написал только Фаджу и ему, то они бы просто не обратили на это внимание, посмеялись бы, да забыли… Но нет, Гарри пошёл дальше.              Дамблдор переводит взгляд на стопку писем от встревоженных родителей и тяжело вздыхает. Прямо как старый Фоукс, когда тот смотрит на эту нахальную молодую сову.              Как Альбус понимал из слухов, то письмо с интересным содержанием получил абсолютно каждый член Попечительского совета.              Впрочем, ему не впервой заговаривать зубы Совету попечителей. К их визиту он подготовится особо тщательно, выставит себя в лучшем свете, а Поттера… Что же, мальчику стоит намекнуть, что в дела больших дядь лезть не стоит. А ещё лучше его отвлечь. Пожалуй, стоит организовать ребенку увлекательное магическое приключение, с которым он абсолютно забудет обо всей этой документальной чепухе. Тем более, у Дамблдора как раз есть и клоун в тюрбане для этого события.              

***

             Гарри начинает осознавать, что его поделки не так просты, когда он шьёт для Драко такую же бездонную сумку, какую он сделал себе, и вслед за этим у него появляется целая очередь заказчиков в лице восторженных слизеринцев, что шептались о необыкновенном даре Поттеров.              Гарри приходится корректировать свои цены под такой резкий спрос, но даже с втрое увеличенным ценником желающих больше, чем свободного времени у Поттера.              Парни несут ему отрезы из драконьей кожи, девушки журналы с модной в магической мире одеждой, дорогущий паучий шёлк и драгоценные бусины, пуговицы для украшения изделий. Они настолько удивлены тем фактом, что Гарри может сделать свою сумку абсолютно из любой ткани, что вызывают в самом Поттере странное чувство подозрения.              Мальчиком он был неглупым, да и уже прекрасно знал, как дойти до библиотеки самым коротким путём. Поэтому, попав туда, Гарри решил всё-таки узнать о своей семье чуть больше. Ведь каждый третий восхищался и восторженно шептал о даре Поттеров. Что ж, в тот день он на чтение архивов потратил три своих рабочих часа, за которые мог бы раскроить практичную мужскую сумку, а также сделать намёточные швы. “Нерационально потраченное время!” – подумал бы Гарри, если бы не нашёл нечто интересное о своей семье.              Но он остался абсолютно доволен сложившейся ситуацией. Всё же любому было бы приятно узнать, что он обладает редким талантом, при помощи которого он сможет зарабатывать очень большие суммы денег. Тем не менее, был и тот факт, что сумел Гарри очень сильно расстроить.              Спать мальчик не пошёл: впервые нарушая правила школы, он направился ночью на совятню. Там он довольно долго писал запрос в банк на полную выписку всех расходов и доходов по всем счетам Поттеров за последние двадцать лет, а также просил все доступные документы по имуществу его рода.              Тратить всемирные запасы леса на бесконечные конверты Гарри больше не собирался – накануне он сделал своей сове сумочку, на которой только от одной мысли Гарри появлялся нужный текст с адресатом и прочими формальностями. Так вот, вложив письмо в совиную сумку, мальчик отправил Почту прямо в банк, даже не зная, что эта сова вызовет там огромный переполох. Всё же это только инфантильные маги не были озабочены своей безопасностью и разрешали совам летать туда-сюда, раскрывая их местоположения. Гоблины же давно носили артефакты защиты, чертили руны в местах своих жилищ и хорошо закрывали створки окон. Тем не менее, огромная сова каким-то образом просочилась в наглухо закрытый и защищенный банк, а затем, под взглядом удивленных гоблинов, полетела в сторону заведующего банка.              Она села, важно выпятив грудь с сумкой, словно показывала не письмо Гарри, а самую настоящую золотую медаль.              Гоблин поражённо посмотрел на белоснежную сову и на столь вкусно и восхитительно пахнущую магией сумку. Артефакт! Новый и мощный! Только этот факт остановил старика от того, чтобы свернуть белой нахалке шею. С такими магами, какими являлись её хозяева, можно было и полюбезничать, всё же прибыли с них точно будет много.              Глядя на восхитительную сумку, так похожую на конверт, только из зелёной кожи, старый Гоблин смог увидеть, что посылка отправлена именно ему. И стоило ему протянуть руку, как сумка сама открылась, выплюнув конверт прямо в когтистую лапу.              А вот прочитав письмо и узнав, от кого оно, Гоблин расплылся в ещё более довольной улыбке. О юном Поттере он слышал от своих подчинённых. О нём ходили слухи, что вызывали только уважение. Мальчик был очень эрудирован. Впрочем, как и большинство маглов, с которыми с каждым годом было намного более приятно иметь дела, чем с волшебниками.              Так вот, в первый свой визит Поттер сразу же спросил о том, в каких проектах участвуют его деньги, в каком ежегодном проценте они приумножаются, и какой процент инфляции по магическому миру. Очень образованный малыш!              Длинный коготь обводит мелкий почерк, клеточки на листе, а Гоблин всё шире улыбается.              Как это забавно и интересно! Определённо, с юным дарованием рода Поттеров стоит иметь только хорошие и крайне удачные прибыльные отношения!              Юный Поттер сразу взял всё в свои руки, как только узнал о богатстве семьи. Что ж, он отправит все-все-все документы и будет в первых рядах наблюдать за несравненно интересным шоу.              

*****

             Дамблдор собирает в своем кабинете всех профессоров. Требование у него одно: чтобы профессора стали чаще придираться к Гарри.              — Не мне вас учить, подберите подходящие слова! Дайте ребёнку понять, что следовать правилам отнюдь не весело! И что к ответственности может быть привлечён и он сам! Те, кто сможет донести до него это понимание, будьте уверены – я вас не обделю премией или выполнением маленькой просьбы.              Альбус и сам находил подходящие слова. Мадам Спраут он пообещал отстроить новую теплицу. Для мадам Хуч пообещали купить билеты на самый главный Чемпионат по квиддичу в этом году. Минерву он поклялся освободить от тяжёлых для её возраста ночных дежурств.              И к кому-то из профессоров у Дамблдора получалось подобрать свои ключики, а к кому-то из них – нет. Была часть преподавателей, считавших, что большинство обещаний Дамблдора, связанных с закупкой учебных материалов, ремонтом кабинетов и теплиц, закупкой реагентов и литературы для занятий, было тем, что он и так должен был делать. И то, что он точно не сделает, если не закрыть рот Поттеру. И вроде бы выбор, чью же сторону занять, был очевиден, если бы не одно но: вместе с положительными действиями Гарри на преподавателей упадёт ещё больше работы, что не было чем-то хорошим для уже закостеневших в своей лени людей.              Таким неопределившимся был и профессор Флитвик. Он подошёл после собрания к Снейпу, чтобы обсудить всё с ним и решить неопределённость выбора.              Только одного взгляда на зельевара хватило понять, что от него непредвзятого ответа точно не дождаться. Северус был явно настроен защищать ученика своего факультета. И он точно не собирался участвовать во всём этом представлении…              Хотя, нужна ли защита ученику, который лучше нынешних профессоров знает все правила школы?              Так уж выходило, что в школу приходили новые ученики, новые поколения преподавателей. И все они уже давным-давно позабыли, как чётко звучат формулировки правил. Да и кто в здравом уме будет учить весь Устав, в котором, без преувеличения, можно запутаться? Самые первые правила принимались во времена Основателей. И тогда их было всего три: не убей преподавателя своего, не разрушь школу свою, не предай страну свою. Жестокие времена – жестокие нравы.              Очень долгое время правила оставались неизменными, пока на пост директора не вступил директор Румпельштильцхен. Магом он был не особо великим, зато славился своими невероятно сложными договорами, с огромным множеством незаметных, обдирающих до последней нитки условий. И именно таким путём он достиг нужной себя должности.              Тогда Кодекс школы претерпел первую поправку, а затем вторую, третью и множество других. За свои сто лет преподавания в школе Румпельштильцхен сделал триста сорок четыре поправки. Он превратил Устав, что раньше помещался в одной строке, в огромный талмуд.              Правила он писал искусно и не мог не оставить своим потомкам мест, где они смогли бы так же маневрировать в условиях, как он. Правда подобную возможность он дал ученикам только в последней своей поправке, перед выходом на долгожданную пенсию. Ведь у самого директора были внуки, и он был только рад подсказать им, как можно аккуратно и совершенно легально обойти те или иные запреты. И, как бы это ни было печально, другие ученики так и не узнали об этой поправке. Все настолько устали от отдельной дисциплины, которую вёл сам директор, и в которой он рассказывал обо всех правилах школы, что, когда вышла последняя поправка, и отменили предмет Правилоучения, то все выдохнули со спокойной душой и единогласно забыли обо всём. Тем не менее, было выпущено несколько поколений магов, что правила школы знали назубок. Все, за исключением последней поправки. И следующий директор рвался на должность директора, чтобы изменить к чёрту все правила. Как сказала бы тётя Петуния: “Он просто хотел закрыть свой гештальт”.              Триста сорок пятая поправка отменила все правила Румпельштильцхена. Вот только с отменой правил в Хогвартсе начался форменный бардак. Поэтому всё воспитанное магическое общество очень вежливо, угрожая палочками, попросило вернуть все правила Румпельштильцхена.              Триста сорок шестая поправка вернула все правила обратно и ввела негласное правило среди директоров: не хочешь смуты – правила Румпельштильцхена не трогай! Но что же делать, если вдруг тебе понадобится новый закон? Просто напиши его! Так и началась череда более тысячи новых поправок, где директора (каждый в свое время) дописывали несколько правил, даже не думая о том, согласовываются они с прошлыми или всё же конфликтуют.              Гарри был уверен, что если бы все правила были модами на какую-нибудь простенькую игру, то при её запуске игра не то, чтобы не запустилась, а сам компьютер сгорел бы в тот же момент!              И оттого каждый преподаватель был обязан прочитать правила. Обычно это картина выглядела так: преподаватель заходил в библиотеку, вставал около постамента с неподъёмным Уставом и начинал его читать. Он не менее получаса пытался разобраться в хитросплетениях старинного английского слога Румпельштильцхена, затем уставал и начинал читать с конца, от правил того директора, в годы которого он приступал на службу, а затем, если запал оставался, то читал ещё и записи нескольких предшествующих директоров.              И ориентировались преподаватели только на последние правила и уже те, что стали больше обычаями школы.              Например, такие, как: “В коридорах Хогвартса запрещено колдовать!”              Каждый профессор прекрасно знал об этом правиле, но, если у него спросить, то вряд ли бы он смог ответить, кто из директоров ввёл эту поправку, и правда ли она была в Уставе. Может, это просто придумал один из преподавателей, когда устал от шалостей детей? Да с тех пор пугалка так и осталась на слуху.              Гарри сам начал изучения правил не с огромного талмуда, а с выписок собраний Совета попечителей, в котором и увидел первые упоминания Устава. А затем надолго засел в библиотеке вместе с толковым словарём английских архаизмов. Благо на тот момент у мальчика не было заказов, и было довольно много свободного времени.              

*****

             То, что что-то не так, замечают все слизеринцы в тот момент, когда донельзя раздражённая кошка поднимает на Гарри свой уставший взгляд. Она смотрит на него из-за своих овальных очков, медленно подходит. Зрение у Минервы уже давно не кошачье, поэтому ей приходится прищуриться, чтобы разглядеть Поттера. Она рассматривает его цепко, словно что-то ищет. И у неё получается найти то, к чему она может прицепиться.              — Мистер Поттер… — Тянет она, затем тяжело вздыхает, вспоминает Дамблдора с его обещанием освободить женщину от лишних хлопот в лице дежурства, и начинает говорить: — Ваша одежда не совпадает с предписанной школьным Уставом. Вы кажетесь приличным учеником. Так почему бы вам не взять пример с профессоров?              На деле кошка опирается в своей просьбе далеко не на Устав, потому что она не помнит, были ли там подобные правила. Скорее, она ориентируется на свою наблюдательность. Всё же не просто так все ученики носят единую форму? И раз есть определённый стандарт этой самой школьной формы, то наверняка есть и правило в Уставе.              И вроде бы из уст Минервы звучит вполне обычная просьба, вот только за этот день она уже третья. Сначала к Поттеру подошла мадам Спраут, которая пыталась донести, что заниматься магией, а именно созданием артефактов в комнате, идея очень и очень неправильная, нарушающая правила школы.              Гарри тогда послушал, но промолчал, проводив ведьму слегка задумчивым взглядом. Подойти только для того, чтобы сказать ему это? Это, по меньшей мере, странно.              Вторая странность началась, когда вместо обычного чтения учебника по истории магии профессор Бинс стал вспоминать старые правила школы, которые никто не отменил, но о которых настолько забыли, что перестали обращать на них внимание все новые директора и преподаватели. Ведь раньше всё было просто ужасно! Сурово и опасно…              Два часа студенты слушали про разные пытки в качестве наказаний за малейшие нарушения правил, а также о том, насколько раньше правила были абсурдны и глупы.              Два часа…              Что же, этого времени хватило всем слизеринцам, чтобы сопоставить новость в виде взволнованных писем от родителей, которые интересовались, правда ли в Хогвартсе так ужасно и плохо, с тем, что начало происходить в Хогвартсе, и сделать выводы. Было очевидно, на кого именно направлена новая политика школы.              И именно поэтому все молодые змейки уже были готовы шипеть и кусать Макгонагалл, чтобы защитить своего любимого подопечного с молнией на лбу.              Единственный, кто из слизеринцев не шипел и не кусался, был Поттер. У мальчика была замечательная школа жизни, и он прекрасно понимал, как себя стоит вести с теми, кто пытается вывести его на эмоции. Когда он приходил к тётушке Петунии после ожесточённой переписки с неадекватными покупателями в своем интернет-магазине, она всегда спокойно ему советовала: “Просто улыбайся и будь мил. Говори, что ты услышал человека. Может, у него просто социальная дисфункция, и он не умеет по-другому выражать свои мысли. А может, он энергетический вампир, который просто хочет вывести тебя на эмоции. С такими самая правильная тактика оставаться спокойным, тогда они сами от тебя отстанут”.              И, вспоминая все тётушкины уроки, Гарри спокойно выдержал прищуренный взгляд Макгонагалл и лишь вежливо улыбнулся.              — Благодарю, что вы указали на мою ошибку. Я изучу материал и оденусь соответствующе.              Минерва довольно кивает и уходит. Она считает свою цель выполненной, а допытываться до ученика и дальше ей кажется чем-то абсурдным, да и слишком энергозатратным. Гарри же тоже добивается своей цели: он не переводит всё в скандальные разборки и не срывает урок. Мальчик продолжает писать лекцию в своём розовом ужасе.              

***

             И впервые за ужином Минерва за долгое время снимает свои очки и понимает, что стоило бы узнать, как именно Гарри прочтёт правила и какие меры примет.              На ужин Поттер приходит в том же самом виде, в котором его впервые встретили маги на вокзале.              Фиолетовый плащ, как у супергероя из фильма, покрыт летающей по всей ткани вышивкой звёзд. Остроконечная прозрачная шляпа с узором как у паутины, на которую ребёнок пришил бубенцы вразброс. Он идёт к своему месту, позвякивая с каждым шагом. Но то, что окончательно завершает картину и ставит точку в вопросе, с кого же Гарри взял пример по просьбе Минервы, так это очки со стёклами в форме полукругов.              Что ж, он взял пример с профессора, как его и попросила Минерва. Ей, конечно, непонятно, к чему в образе паутина на шляпе, но в остальном очень даже чётко.              Минерва тяжело вздыхает, переводит взгляд на Дамблдора и сухо подмечает:              — Как вы видите, я с ним поговорила, и он меня услышал. Ту свою одежду он сменил.              — И всё же… его внешний вид, — протянул Дамблдор, но был перебит Снейпом, у которого на столе лежало несколько знакомых листочков в клеточку.              — Полностью соответствует правилам школы. — Зельевар стучит пальцем по бумаге: — Поправка семьсот сорок четвёртая: каждый студент Хогвартса имеет право на комфортное ношение на себе артефактов. В том случае, если предстаёт необходимость для того, чтобы заменить элементы школьной формы на артефакты, Устав школы позволяет это сделать.              Дамблдор недовольно поправил бороду:              — Северус, мальчик мой, кое в чём вы ошибаетесь. Мой предшественник Армандо Диппет ввёл правило, запрещающее детям ношение артефактов. Соответственно, кроме школьной формы, у учеников в учебное время больше не может быть другой одежды.              Палец Северуса скользит ниже, на следующий абзац.              — Первая поправка Румпельштильцхена: все последующие созданные правила, конфликтующие с ранее написанными, при рассмотрении спорных моментов будут иметь вторичный вес. Основным, главным в порядке разбирательства спорной ситуации будет то правило, что было написано раньше.              Северус смотрит, как меняется в лице Дамблдор, и переворачивает листик, где есть продолжение.              — Вы, кстати, знали, что следующий после Румпельштильцхена директор Филида Спора в конце своего управления школой ввела ещё одну очень интересную поправку? Она запретила отменять в полном виде правила, написанные до этой поправки. Их можно только изменять при полном участии в этом Попечительского совета. Очень интересно, да? Первый директор, что захотела отменить правила предшественника, мало того, что вернула их, так ещё и установила запрет на их отмену.              Северус смотрит на второй листик и плавно пододвигает его к Дамблдору.              — Тут есть ещё пара интересных выписок про то, что колдовать в коридорах и заниматься практикой в своих комнатах можно. А также выписка про пытки, что они были допустимы в школе, но ныне не поощряются не только магической Англией, но и другими дружественными странами. И что если они узнают о том, что в лучшей школе Англии вернулись к этому доисторическому наказанию, то у нынешнего президента Международной конфедерации магов, а по совместительству Верховного Чародея Визенгамота и директора школы Хогвартса, может быть некая… как бы сказать? А, точно, — Северус проводит пальцем прямо по листику, читая слово, — препона. Вижу по вашим глазам, вы не совсем понимаете. Это архаизм. Слово, которое очень любил Румпельштильцхен, сейчас можно толковать как затруднение.              Довольно слушавший коллегу Флитвик, который окончательно убедился в своей позиции после письма от родственников гоблинов, лишь широко улыбнулся:              — Я вижу, вы, Северус, решили выбрать язык фактов и остаться на нейтральной стороне? Что же, я и сам подзабыл о некоторых правилах. Стоит и мне пойти почитать Устав, чтобы освежить память. Может тоже чего интересного там найду.              Другие преподаватели с интересом прислушиваются к разговору.              Возможно, и им стоит сделать другие выводы?              

*****

      

      — Какое удивительное совпадение, — саркастически тянет Гарри, смотря на своих друзей, — именно в тот день, когда к нам в школу должен приехать Попечительский совет, наш курс отправляют к Хагриду, чтобы помочь с вредителями на полях. Что-то я не помню в школьной программе по “Истории магии” такой интересной темы… Стоит прямо сейчас сообщить об этом вопиющем нарушении мистеру Люциусу!              Блейз тяжело вздыхает, собираясь ответить, но Драко это делает быстрее.              — Гарри, не очень хорошая идея обсуждать подобное, находясь в окружении столь… неправильно настроенному к тебе обществу.              — Да все просто в ярости! — выдыхает Забини. — Мы по локоть в драконьем дерьме, буквально! Хотя, я рад, что нас не отправили сюда месяцем раньше, когда им только удобрили поля! Ходим тут, ищем полосатых жуков, потому что ты вызвал в школу наших родителей. И ты хочешь ещё жаловаться? Гарри, вот скажи, тебя никогда не закапывала в хорошо удобренной почве группа злых на тебя школьников?              Гарри возмущённо задирает подбородок:              — Не утрируй. Вообще-то, за месяц после удобрения в земле ничего не напоминает о том, чем именно её удобрили. Даже запаха нет! А каждое письмо с сообщением о нарушении — это вклад в наше благополучное будущее! Стоит немного потерпеть, и всё станет в разы лучше!              — Или нет… — выдыхает один из гриффиндорцев, что недовольно косится на Поттера.              Забини многозначительно шевелит бровями, а глазами показывает на все ещё пахнущую для мнительных аристократов рыхлую землю, как бы намекая, что спорить не стоит.              Гарри же удивлённо смотрит на гриффиндорца Рона Уизли, если он, конечно, правильно запомнил. И, по негодованию в лице Поттера, Малфой понимает, что сейчас начнётся представление.              Вся семейка Уизли Поттеру не нравилась. Что было понятно, ведь Уизли жили ровно противоположно тому, как жил сам Поттер. Они бездумно тратили каждый появившийся кнат, не откладывали на черный день. И рассказы Рона о том, как отца вознаградили, и они тут же купили домой дорогущий и абсолютно бесполезный в понимании Гарри артефакт, становились причинами частых споров между Роном и Гарри.              Вот и сейчас они стали перекидываться, выясняя, что же лучше — экономить или жить на полную катушку.              Забини присаживается на большой мешок. Он ищет малейшую возможность отдохнуть после противной физической работы. Драко же продолжает собирать в стеклянную бутыль вредителей.              В другой день его бы не заставили копошиться в земле, но сегодня тут был отец, а тот явно будет на взводе после разговора с директором, а, соответственно, Драко может попасть под горячую руку. А с отцом никогда не угадаешь, что ты сделал правильно, а что — нет. Иногда он мыслит новаторски, и на несоблюдение какой-либо пустяковой традиции может закрыть глаза. Но в другой день в нём словно просыпался весь концентрат консерватизма рода Малфой, и он мог устроить двухчасовую лекцию об истории их великого и могучего рода. Так что теперь Драко чётко знал: не хочешь попасть отцу под горячую руку — стоит сделать всё возможное для того, чтобы этого избежать.       Знал ли об этом Гарри? Определённо. Драко чётко намекнул, когда они только начали работать, и послышалось возмущённое пыхтение со стороны Поттера, что стоит просто работать. Если, конечно, он хочет потом спокойно поговорить с его отцом, а не слушать лекции о достойном поведении молодых аристократов. Воспользовался ли Гарри его советом? Глядя на то, как вслед за язвительным замечанием Поттера в него летит ком грязи, Гарри явно не последовал его совету.              Забини весело воскликнул:              — Наших бьют! И первый влетел в разборку, кинув в пару других гриффиндорцев земляные комья.               Под недовольный визги слизеринок Драко закатил глаза:              — Всё, что угодно, лишь бы не работать, — высокомерно выдохнул он, не собираясь вмешиваться в потасовку, пока новый ком не прилетел ему прямо на голову.              

***

             Облазив всю школу, взволнованные родители не обнаружили ничего страшного. Такие родные с детства стены, абсолютно знакомые порядки. И директор, который смог рассказать им о бедном Поттере, которому слишком сложно жилось в мире маглов.              Приезд родителей был явно ожидаемым: дата была назначена заранее, все самые жёсткие недочеты директор исправил, а на мелкие уже никто не стал обращать внимания.              Или родителей просто слишком сильно заговорили, и они просто не заметили?              На любой пункт Дамблдор знал, что ответить обеспокоенным взрослым.              Воск на полах от свечей? Так от этого только лучше сохраняется дерево, тем более они увидели, как Филч прям при них соскребает новый воск. И никто и не вспомнил, что раньше такого в их студенческие годы не происходило.              Двигаются лестницы? Это опасно для здоровья детей? Что же, Дамблдор попросил каждого родителя попытаться вспомнить, случалось ли такое, чтобы на их памяти кто-то с этой самой лестницы упал?              Через стены в замок попадает сквозняк? Так свежий же воздух полезен для здоровья подрастающего поколения!              В общем, во внешне идеальной школе нашёлся только один изъян в виде измазанных грязью первокурсников и разодетого максимально странно и чудно Поттера.              Люциус смерил своего взлохмаченного и грязного сына нечитаемым взглядом и пошёл дальше, не собираясь сейчас начинать разборку и акцентировать на оплошности своего ребёнка внимание.              Драко страдальчески вздохнул и злобно посмотрел на идеально чистого Поттера. Тот же провел пальцем по полупрозрачной шляпе ведьмы-тётушки и белозубо улыбнулся:              — Только сегодня вы можете всего за сто золотых приобрести комплект из самоочищающейся шляпы и мантии!              Все змейки, особенно девочки, посмотрели на Гарри уже не восхищённо, как это было раньше, а с желанием собственноручно прикопать его в той самой грядке.              

*****

             На дальнейшие сообщения Гарри Попечительский совет уже так остро не реагировал, а когда до них дошли слухи о земляном сражении, зачинщиком которого и был Гарри, то некоторые мамочки очень мягко намекнули в ответных письмах, что стоило бы Гарри перед тем, как искать недочёты у других, поработать со своими личными и исправить магловские повадки.               Свои взгляды взрослые поменяют только после новогодних каникул, когда вживую увидят поделки юного дарования. Сейчас же Гарри остался без поддержки и отреагировал на это достаточно неоднозначно.               С одной стороны, писем, отправляемых подростком, стало в разы меньше. С другой стороны, он всё так же продолжал что-то строчить в своем розовом ужасе.              Дети пускали тихие шутки о том, что Гарри просто вынашивает свой план мести. Вот вырастет он новым Тёмным лордом и припомнит всем их замечания и недостатки. Другие думали, что он просто сдался, а в блокноте у него ничто иное, как бизнес-план.              На все расспросы детей Поттер спокойно отвечал:              — Как говорил Кутузов... По твоим глазам вижу, что не понимаешь, о ком я. Знаешь, школе стоило бы пересмотреть темы магловеденческих лекций, но сейчас не об этом. Это, к слову, известный русский главнокомандующий. Так вот, он говорил: “Мы проиграли битву, но не войну”. Я ещё успею изменить тут порядки, просто зайду с другой стороны. Да и полным поражением нельзя считать всё происходящее. Всё-таки, сам посуди, определённые изменения произошли. На уроках полёта теперь есть ограничитель высоты и воздушная сетка у земли. Появились отработки у Филча в виде очистки пола от воска. Ой, и не надо на меня так злобно коситься, сами виноваты, если ловите эти отработки! Теперь хотя бы полы чистые! Да и так, произошло другое, по мелочи…              Гарри верно предполагал, что директору было легче пойти на небольшие уступки перед Поттером, чем уйти в полный отказ.              Но в чём Гарри ошибался, так это в том, что директор и в дальнейшем бы продолжал искать с ним компромисс в подобных вопросах.              Дамблдор абсолютно точно не хотел повторения всей этой ситуации, проверок и остального. Как и дальше уступать в мелочах мальчишке, ведь это неимоверно задевало его высокомерное эго. Лучший способ избавиться от Поттера — это перевести его нескончаемую энергичность в другое русло. Оттого Дамблдор и потратил месяц, придумывая развлечение для Гарри в виде попытки достать философский камень. Повозится до конца года, пройдёт испытания, а Альбус, так уж и быть, потом как награду даст ему возможность создать пару золотых побрякушек.              Дамблдор не учёл одного: он не заметил, как в эмоциональном запале слишком сильно увлёкся и создал не полосу испытаний, а целую смертоносную тропу.              Если бы Гарри об этом узнал, то созвал бы Попечительский совет не тогда, когда в школе были мелкие, по сравнению с текущим положением, нарушения, а сейчас.               Вот были бы рады родители обнаружить столь опасные игрушки прямо в стенах самой безопасной школы.              

*****

             Блейз постукивает пальцами по столу и немного удивлённо смотрит на Гарри. Уже минуты три с тех самых пор, как тот пришёл.              Гарри лишь бросает на него мимолётный взгляд и тянется за новой леской, чтобы продолжить пришивать бисер к женской сумочке. Он вставляет прозрачную нить в иголку, набирает зелёные бусинки и продолжает работать.              Наблюдая за этой картиной, недалеко сидящий Драко отрывается от книги и с улыбкой смотрит на Блейза.              — Знаешь, мне кажется, что если ты хочешь с ним что-то обсудить, то тебе и стоит начать разговор.              Забини переводит свой взгляд на Драко.              — Да на самом деле мне и обсуждать нечего. Я просто не понимаю, что он делает тут, когда вся школа стоит на ушах от новости о том, что где-то тут спрятан философский камень. Прошло три месяца с объявления этой новости. Близнецы Уизли даже нашли место, где он, скорее всего, и есть! А их мелкий брат растрепал об этом абсолютно всем.              Драко слегка поднимает бровь:              — Это не первый раз, когда в Хогвартсе прячут дорогие артефакты. Всё же он лучше всего защищен от нападений. Но чтоб просто ученики могли пойти и найти сами столь дорогой артефакт? Звучит как какой-то бред…              Забини улыбается шире. Со скрежетом двигая свой стул, он, не вставая с него, подсаживается ближе к Драко.              — Вот поэтому, мой белобрысый друг, и надо больше общаться с другими, особенно с нашими шипящими леди! Так бы уже знал, что путь к философскому камню чуть ли не горящими стрелками указан! Послушай только, именно в этом году закрыли доступ на третий этаж. По странному стечению обстоятельств именно там в одну из комнат поселили цербера. Псину, известную как лучшую охранную систему!              Гарри отрывается от шитья, непонимающе смотрит на Драко и Блейза. Малфой, в отличие от сидящего к Поттеру спиной Забини, видит этот взгляд и поясняет:              — У цербера никогда не спят все три головы. Пока две отдыхают, третья всегда на дежурстве, чтобы громко облаять нарушителя.              Гарри кивает.              — Понял, магический аналог нашей сигнализации.              Забини звонко щёлкает пальцами:              — Вот именно! И он точно что-то охраняет! Даже не что-то, а определённо точно философский камень.              Гарри смотрит на Блейза непонимающе, и тот раздражённо выдыхает, поясняя:              — Это артефакт, который может сделать любой предмет абсолютно золотым! Он будет состоять буквально из чистого золота! Был кирпич — стал золотой слиток! И создать эликсир бессмертия. Забини продолжил восхищаться артефактом, пока Гарри его не спустил едким замечанием из богатой мечты на землю.              — Звучит как какая-то бессмыслица. Если б такой артефакт существовал, то золото уже давно упало бы в цене и стало подобно грязи под ногами. Да и не слышал я о том, что все маги бессмертны, а они явно такими бы были, существуй подобный, кхем, камень. Тебе так не кажется?              Забини замолкает, не зная, чем на подобное ответить. В разговор вступает Драко:              — Артефакт является личной собственностью Николаса Фламеля, и он не давал всем магам подряд им пользоваться.              Гарри лишь смеётся:              — И это ещё одно подтверждение тому, что ситуация до абсурда странная. Я почти уверен, что такую личную собственность отобрали бы и сделали её если не общественным достоянием, то хотя бы монополизировали и раскрутили бы очень хороший бизнес.              Мальчики непонятливо переглядываются, а Гарри тяжело вздыхает:              — Ой, только не говорите, что вам не известно, что такое монополия. Я вам точно после каникул привезу словарь! За пять сиклей, конечно же.       

*****

             Квирелл внимательно рассматривает Поттера. Причём делает он это уже не первый урок. Даже имей он в своей голове один разум, а не два, то понял бы самую очевидную вещь, которую почему-то ещё не осознал Дамблдор.              — Мистер Поттер, задержитесь после уроков, — просит профессор ЗОТИ ребёнка, а когда тот остается, пододвигает свой стул прямо к парте Поттера, садится, складывает перед собой руки, ещё раз окидывает взглядом Гарри и выдыхает:              — У меня к вам деловое и крайне прибыльное предложение…