Пламя обмана

      Оказаться в тёплом родном доме после изматывающего дня, наполненного разными событиями, было как никогда приятно. Девушка сняла обувь и жилетку, поставив одно у печи и повесив на неё второе. Мужчина сделал то же самое со своей одеждой. Дабы не ходить по полу босиком, хозяйка надела шерстяные носки из своего старого гардероба и выделила пару для гостя. Как и договорились молодые люди совсем недавно, Ядвига должна была приготовить Велтену ужин. Поэтому сейчас они вместе сидели на кухне. Девушка чистила картошку в предварительно подготовленные миски, одна из которых отводилась под отходы, а вторая была наполнена водой из растопленного снега. Мужчина, тем временем, просто наблюдал за процессом, подперев голову рукой, ведь любая попытка помочь сразу же пресекалась. Поскольку Ядвига была сосредоточена на готовке, она не могла завязать разговор с Велтеном. Вместо этого чародейка тихо напевала мелодию, похожую на колыбельную. — Вечереет, и луна взошла, она так юна и мила, зовёт скорей детишек спать, о светлом будущем мечтать. Мама сказочку читает, и малышка засыпает. Крепко спит — она устала, ведь целый день она играла. Завтра повторится всё опять: проснётся — побежит играть. Сладкий голос Ядвиги убаюкивал и Велтена. Он клевал носом, а затем резко выпрямлялся, не давая себе возможности уснуть, пока не будет готов ужин. Девушка слегка улыбнулась, видя то, как мужчина неустанно боролся со сном. Силы были неравные, поэтому колдунья постаралась завершить приготовление как можно быстрее. Она бросила начищенный, промытый и нарезанный картофель в печной горшок вместе с остатками вяленого мяса и с помощью ухвата погрузила тару в печь. — Не спи. Перед сном мы обычно ещё разговариваем, не забыл? — произнесла чародейка, подойдя к следопыту и легонько встормошив его за плечо. — Никогда не забуду об этой нашей маленькой традиции, — ответил он, покачиваясь и лениво моргая. Когда помещение заполнил запах еды, то у Велтена пропало всё желание спать, на его замену пришло другое — плотно поужинать. Ядвига достала из печи чугунок и наложила в деревянную посуду горячую картошку с мясом. Из-за того, что соль в подполе уже была негодной, только второй ингредиент блюда спасал его от пресности вкуса. Скромный ужин охотник спешил остудить и скорее съесть — или он настолько сильно был голоден, или, кажется, стряпня ему понравилась. Сам факт того, что Велтен ел, уже являлся для Ядвиги одобрением. Девушка по большей части любовалась тем, как мужчина уплетал картошку за обе щеки. В своей тарелке она вяло перебирала ложкой, ведь была не способна оторваться от весёлого зрелища. — Почему ты не ешь? Подсыпала мне что-то? — поинтересовался следопыт, оторвавшись от трапезы. — Конечно. Семена клещевины, — ответила чародейка и расплылась в лукавой улыбке. — М-м, поэтому так вкусно. Ядвига усмехнулась и тихо пролепетала: «Глупый». Когда тарелки опустели, она протёрла их влажной тряпкой и вернула на полку с остальной посудой. Девушка предоставила мужчине подушку, чтобы он мог устроиться на полатях между стеной дома и печи. Взобравшись наверх, он с довольным вздохом разместился на нагретой поверхности. Чародейка легла на кровать набок, наблюдая за тем, как смутная тень от языков пламени, плясавших в печи, отражалась на ковре через малейшую щёлку в заслонке. В ночной тиши было слышно, как огонь хрустел дровами, как снег припорашивал крышу, как вдалеке шипели бьющиеся о берег волны. Девушка вспоминала прошедший день. С самого утра она с волнением ждала встречи с зимними владениями. И вот, как эта встреча прошла… Старое воспринималось по-старому: в каких-то местах с неприятием и даже со злостью, в каких-то — с доброй тоской о былых днях. А новое… Здесь его практически не было. В зимних владениях время шло иначе — кажется, будто оно замёрзло вместе со всей округой. Эти родные просторы не отличались от тех, которые Ядвига покидала с Клеменсом много лет назад. Во льдах жизнь была неизменной: скучной, печальной, ненавистной. Однако в настоящее время девушка чувствовала себя иначе. Она смогла встретиться лицом к лицу с моментами из прошлого, не боясь их. Больше всего Ядвига переживала за свой дом. Она не хотела идти в то место, где тёмные воспоминания затмевали светлые. Сейчас же никакого страха не было и в помине. Наоборот, чародейка ощущала уют, заботу и красоту — такую атмосферу создавала царившая семейная близость. Мамы и папы тут давно не было. Тогда из-за кого же дом сейчас воспринимался родным? — Ядвига, — обратился следопыт деликатно, чтобы не испортить тягучую, размеренную, тихую обстановку перед сном. — Да, Велтен? — отозвалась колдунья. — Спасибо за ужин. — Не за что. Молодые люди коротко обменялись любезностями и замолчали. Вероятно, каждый думал о своём. Ядвига — о том, что одного ужина недостаточно для того, чтобы полноценно отблагодарить Велтена за всё им проделанное. А Велтен — о том, что нужно ещё сделать, чтобы Ядвига перестала искать лучший вариант выражения своей признательности. — Утром я приготовлю завтрак, — произнесла девушка уверенно. Мужчина вздохнул и высказался в ответ: — Мне приятно, что ты хочешь отплатить мне той же монетой взамен на любую оказанную помощь. Но пойми, Ядвига, что бескорыстие в том и заключается, чтобы помогать, не требуя ничего обратно. Я не стану жалеть, если пожертвую чем-то в пользу близких для меня людей. Поэтому я не хочу, чтобы ты утруждала себя поиском наиболее подходящего варианта, которым смогла бы меня отблагодарить. Перестань ощущать необходимость в том, чтобы возместить потраченное на тебя. Благодарность должна выражаться, но не как нечто обязывающее. Чародейка стихла. В смешанных чувствах она не знала, как связать и два слова. Стоило ли ей в гневе хлопнуть дверью или ещё более благодарно разрыдаться? Девушка пребывала в смятении, поскольку её слух зацепился за фразу, что обронил мужчина, казалось, случайно: «…пожертвую чем-то в пользу близких для меня людей». Близких людей. — Я — близкий человек? — задавалась вопросом чернокнижница в мыслях. — Мне так же лестно слышать это, как и до слёз жаль. Ведь Велтен ещё столько обо мне не знает… И я ненароком породнилась ему. Ненароком породнилась, хотя изначально считала, что «пустить корни зла означает и втереться в доверие». Просто… Холера… — Ядвига, — вновь обратился следопыт. — Да, Велтен? — и вновь отозвалась колдунья. — Прости. Наверное, я переборщил. Я не вправе останавливать тебя от того, что говорят тебе сделать твои разум и сердце. Если ты хочешь отблагодарить меня — пусть так. В конце концов, отказываться от твоей чудесной еды довольно глупо. Чародейка непроизвольно улыбнулась. Точно сказанная шутка смогла должным образом сгладить повисшее напряжение между напарниками. Однако не смогла избавить Ядвигу от ненависти к себе самой. Девушка вздохнула, перевернулась на другой бок к стене и постаралась уснуть.

***

      Правда, сон никак не шёл. Голова была переполнена мыслями, где каждая новая давала виток раздумья о тщетности бытия. — Вот твой завтрак, Велтен. Кстати, я некромантка из Культа и всё то время, что мы знаем друг друга, я тебе лгала. Приятного аппетита, — думала Ядвига самоуничижительно. Свернувшись в комок, она обняла свои плечи то ли в бесполезной попытке утешить себя, то ли с желанием разорвать себя на части. Ядвига закрыла глаза, в очередной раз пробуя хотя бы ненадолго вздремнуть. Бережная темнота стала поглощать девушку в свою глубину, предоставляя ей возможность наконец отдохнуть от тяжёлого дня. В голове звучала та самая колыбельная, которую исполняла мать для своей малышки. Она внимательно слушала, мечтала о своём светлом будущем и рисовала то, как сложится дальнейшая жизнь. Девочка фантазировала о том, как будет работать бардом здесь, у себя в зимних владениях, затем накопит денег, отправится покорять столицу и, возможно, даже получит там музыкальное образование в Академии наук. Потом она вернётся к своим истокам, к родителям, которые всё время ждали её, и посвятит им немалую часть своей жизни, как они сделали, посвятив ей свою. Девочка плавно открыла глаза, и краски картины светлого будущего так же плавно размылись, стёрлись, исчезли. Ядвига села на кровати и окончательно поняла, что сегодня ночью у неё не выйдет поспать. Поэтому она взяла к себе на спальное место мешок со сладостями и, глядя в одну точку, стала их есть. Яблочный пирог, пирожное с заварным кремом, орехи в меду, тянучка, сладкий рулет — всё это было куплено по несколько штук в зависимости от размера еды. И всё это пропало из мешка, наполняя желудок Ядвиги. Девушка удовлетворённо смаковала последнее пирожное и уже облизывала пальцы. Но тут вдруг внезапно услышала, как Велтен недовольно вздохнул и заворочался. — Слишком громко? — подумала чародейка, гладко вынимая изо рта большой палец. Телодвижение с полатей повторилось. Мужчина начал что-то неразборчиво говорить, словно ему снился кошмар. — Отец… Отец… Вернись… Я… С тобой… — вымолвил следопыт сквозь сон. Колдунья замерла и боялась пошевелиться. — Неужели это оно? — промелькнуло у неё в мыслях. И затем она нашла в происходящем доказательства. Чародейка почувствовала в душе знакомый холод, из-за которого она застыла в шоке, граничащем с испугом, и мурашки на теле, вызванные не то следом некротической энергии, не то тем, что было дальше. Охотник медленно поднялся с лежанки, будто он поспал сполна и теперь был готов бодрствовать. Как ни в чём не бывало он спрыгнул с печи, правда, с закрытыми глазами, веки которых подрагивали. Мужчина не обратил внимания на девушку и направился к выходу из дома. — Стой! Куда?! — воскликнула Ядвига и ринулась туда же. Она схватила напарника за руку и стала его трясти, чтобы тот проснулся и вышел из состояния лунатизма, навеянного тёмной магией. — Велтен, очнись! — голос чародейки перешёл во взволнованный крик, а хватка и тряска стали сильнее. Следопыт нахмурился и досадливо промычал, не желая отходить ото сна, который сейчас был вредоносным. — Проклятье! Открой свои поганые зенки и не смей засыпать! Колдунья встала перед охотником и начала трясти его за плечи. — Разве у орденцев сон не должен быть чутким?! Велтен разомкнул веки, щурясь, словно от яркого света. Он в недоумении посмотрел на напарницу, встречаясь с её выражением лица, на котором гнев смешался с тревогой. Мужчина огляделся и понял, что засыпал он явно не на том месте, где стоял на данный момент. — Что произошло?.. — спросил Велтен в непонятках. Ядвига увидела в его вопросе признак вернувшегося здравого рассудка. Поэтому она облегчённо выдохнула и вернулась на кровать. Сев на её край, девушка поставила руки на колени и спрятала лицо в ладонях. Следопыт подошёл к чародейке и, опустившись перед ней на корточки, спросил ещё раз: — Ядвига, что случилось? — Тебя чуть не забрал некромант, вот что! — выглянув из-за своего «укрытия», зло выпалила она и затем снова закрыла лицо руками. Злость не распространялась на Велтена, нет, ни в коем случае. Злость была к самой себе. Ядвига злилась на себя из-за собственного бессилия. В момент, когда она практически потеряла Велтена, она ощутила безысходность, сравнимую с той, что ощущалась во время утраты родителей. Мужчина удивлённо приподнял брови, глубоко внутри испытывая, на самом деле, шок. Он искажал свои эмоции для того, чтобы не давать девушке больше поводов для переживаний. — Но сейчас ведь всё в порядке, благодаря тебе, — отозвался Велтен мягко. — Некромант и до тебя добрался. По-моему, очевидно, что не всё в порядке, — ответила Ядвига, опустив руки и посмотрев на следопыта в смятении. — А если сегодня ушёл кто-то ещё? — Не думай о плохом. Мы остановим мерзавца. И ничего подобного не повторится уже никогда, — уверял Велтен, взяв девушку за опущенные руки. — Мерзавец, — мысленно повторила чернокнижница. — Значит, я — мерзавка, — она горько улыбнулась и опустила голову. — Ты думаешь о плохом? — сказал следопыт, на что напарница лишь согласно кивнула. — Перестань. Всё могло обернуться и по-другому. Ты вовремя остановила меня. Думай об этом, слышишь? Ты меня остановила. Ты меня спасла. Чародейке не становилось лучше, но она до глубины души была тронута тем, как охотник её подбадривал. Она догадывалась о том, что и он сам полностью осознавал проблемность ситуации, однако так самонадеянно это отрицал. В целом, Велтен лгал, чтобы убедить Ядвигу в том, что всё хорошо. Он лгал… — Не делай из меня героиню. Я не поступила бы иначе, — выпрямившись, в конце концов, произнесла девушка. — Спасибо, — по-прежнему держа её за руки, ответил мужчина с небольшой уверенной улыбкой. — Ты глупый, безнадёжный оптимист. — А ты упрямая, заядлая пессимистка. Так и живём. Ядвига отвернулась, чтобы скрыть свою лёгкую улыбку, которая тоже невольно расплылась по её лицу. Велтен отпустил руки чародейки, и ей показалось, что он сделал это нехотя, поднялся в полный рост и подошёл к печи, чтобы вернуться на полати и, если не поспать, то хотя бы отдохнуть от потрясения. — Погоди. Можешь… Лечь со мной? Я боюсь, — смущённо вымолвила колдунья, отведя взгляд в сторону. Следопыт молча сделал буквально пару шагов назад и снова оказался рядом с девушкой. — А это что? — поинтересовался он, указывая пальцем на пустой мешок на кровати. — Это? Это мыши съели, — сказала Ядвига так, словно только что озвучила очевидную неоспоримую истину. — Вот как. Чародейка убрала мешок, спешно стряхнула с кровати крошки и легла к стене, похлопав рядом с собой в знак того, что теперь можно занять это место. Охотник молча лёг к колдунье, как она его об этом и просила. Молодые люди смотрели друг на друга, как будто знакомились при первой встрече, цепляясь за каждую малейшую деталь во внешности. Лоб, скулы и челюсть Велтена были примерно одинаковыми по ширине, при этом последние две части лица на общем фоне выделялись. Густые брови зачастую не передавали ничего, кроме спокойного настроя мужчины. Как и голубые, лазуритовые глаза, в которых хотелось утонуть. Они были точно море в безветрие: непоколебимые, безмятежные, безопасные. Шершавая кожа бросалась в глаза, но отторжения не вызывала, а лишь мысли о том, сколько смен климатических условий повидал её обладатель. Его небольшую бороду хотелось потрогать просто из ребяческого любопытства. Прямой нос Велтена пробуждал внутри приятное чувство перфекционистской гармонии. Его тонкие губы, обычно, не часто посещала улыбка, только в случаях, когда ей хотелось поделиться с кем-то другим. Лицо Ядвиги имело идеальные очертания овала, и оно изящно сужалось к подбородку. Её кожа была ровной, гладкой и чистой, несмотря на то, что жительнице зимних владений, скорее, были бы присущи сухость и морщинки. Незначительная курносость вызывала неутомимое желание в шутку стукнуть по кончику носа его владелицу, зная, что она в обратную могла стукнуть абсолютно серьёзно. А в больших зелёных, малахитовых глазах хотелось раствориться, вникнуть в их манящую тайну. Они с точностью передавали сложность и многогранность своей хозяйки, состояние её души. Пухлыми губами Ядвига улыбалась то весело, то хитро. С их же помощью она передавала своё раздражение, недовольно их надувая. И эти губы были так близко к другим… — Возможно, мне стоит снова уснуть и пойти на поводу у некроманта, чтобы ты проследила за мной и таким образом нашла место, куда уходят люди, — тихо произнёс Велтен. — Как ты можешь о таком думать? Я попросила тебя лечь со мной не для того, чтобы ты пугал меня и дальше, — ответила Ядвига, слабо нахмурившись. — А чего ты боишься? — спросил охотник. — …Наверное, потерять тебя, — спустя мгновение тишины, колдунья всё-таки отозвалась. Очередной новый удар сердца после этих произнесённых слов был особенным: он разогнал по всему телу кровь, наполненную сладким чувством любви, от которого голова становилась невесомой и начинала кружиться, словно от принятого эля. Тогда же губы, находящиеся друг к другу предельно близко, в конце концов, соприкоснулись. Велтен выступил инициатором поцелуя. Он плавно прильнул к Ядвиге, чтобы не давить на неё своим желанием и чтобы у неё была возможность отстраниться. Но она ею не воспользовалась. Она закрыла глаза вместе с ним и погрузилась в согревающий и тягучий, как мёд, поцелуй. Мужчина осторожно обнял девушку, приближая её к себе, а она запустила ему руки в волосы, нежно поглаживая голову. В полудрёме действия были медленными, но в этом и заключалась их суть: показать силу желания, оттянутого временем, и растянуть удовольствие от него настолько же долго сейчас. Чародейка ощущала в воздухе энергию, противоположную некротической — энергию страсти. Из-за неё душа наоборот трепетала, в ней распалялся огонь вожделения. Говорят, что поцелуй чувствуется ярче после озвученных трогательных слов. Посему он обрёл глубину и стал жарче. А поскольку глаза напарников были закрыты, и более они не рассматривали черты лица, вдоволь ими насладившись, теперь имело место быть изучение тел друг друга с помощью прикосновений. Ядвига переместила руки с головы Велтена на его крепкую грудь, а Велтен немного сдвинул свои чуть ниже, обхватывая бёдра Ядвиги. Девушка прикусила чужую губу, заставляя мужчину отстраниться и тем самым прервать поцелуй. — Ай! Что… Почему ты остановилась? — спросил раздосадованный следопыт. — Слишком много сладкого — вредно, — ответила чародейка, лукаво улыбнувшись. Ничего не говоря больше, Велтен заключил Ядвигу в объятия. В кольце его сильных рук она чувствовала себя в безопасности и не хотела никуда деваться. В воздухе витала влюблённость, по-прежнему дурманящая голову. Такого девушка прежде не испытывала, по причине чего она, конечно, с радостью бы продолжила познавать на себе чувство любви. Однако сдерживали в рамках дозволенного вполне отрезвляющие мысли. Ядвига понимала, что произошедшее было ошибкой.