Тайна последней строчки

Леви

По пути он и впрямь купил обезболивающее, и даже лед. Аккерман пытался шутить дальше, в попытке хоть как-то развеселить все ещё раскрасневшуюся от слез девушку, которая устало потирала глаза. Мужчина снова привел её на крышку. На ту самую, где совсем недавно пытался найти спокойствие, но ушел, ощущая нехватку чего-либо. Воздуха, наверное. Когда Амелия слезла с него, он обернулся, окидывая ее оценивающим взглядом. Девушка просто кивнула, и схватила его за руку, пытаясь найти опору. И Леви был рад этому. Она снова держится за него, пусть и молчит. Наверное, ей было больно. Наверное. Удерживая её, он усаживается чуть дальше, чтобы она могла облокотиться о стену, ведь ей до сих пор нельзя лежать на спине. И присаживается рядом, опираясь на согнутые в коленях ноги. — До сих пор пасмурно, — устраиваясь удобнее, сказал мужчина, глядя на тучное небо, ведь в тот день тоже было пасмурно — Но дождя не будет. Можешь не переживать. Мельком смотрит на блондинку, что все ещё молчит, но в этот раз разглядывает серые облака. — Сегодня здесь не на что смотреть, даже не знаю, зачем привел тебя сюда. И правда, небо было полностью забито тучами, однако, дождя и впрямь не должно быть. Во-первых, так писали в газетах. Им доверять не стоит, но все же. Во-вторых, воздух был теплым, летним, слегка прохладным, приятно отрезвляющий разум, что было как никак кстати. — Тебе не холодно? — взгляд тут же бросается на её короткие рукава, и в этот раз Леви слегка злится тому, что не взял кофту. Он просто не знал, что им придется ночевать на улице. Возможно, им следовало бы снять номер, но сначала он хотел поговорить с девушкой, которая до сих пор думала о чем-то. Ему хотелось, чтобы она заговорила. Хотелось, ведь он понимал, что в этот раз сглупил, оставив посреди улицы живого города одну. Леви по дороге размышлял над тем, что этот поступок мог привести к непоправимому, ведь в таком случае ей запросто могли бы причинить вред. Он был виноват. — Вы не правы, — тихо сказала она, привлекая его внимание. Он заметил, что уголки её губ были слегка приподняты, но темноволосый понимал, что эта улыбка, скорее всего, вызвана её размышлениями над чем-то. Или над кем-то. В этот раз её улыбка адресована не ему, наоборот, он стал причиной её слез — В этом небе тоже можно найти что-то, над чем можно поразмыслить. Леви, понимая, что снова засмотрелся, тоже перевел взгляд на небо, усмехаясь. — Например? — Над вами. Внезапное изречение, заставило его застыть, но девушка продолжила, прежде чем он успел что-то сказать. Или подумать. — Это пасмурные небо напоминает мне Вас. В этот раз Леви засмеялся. Тихо и искренне. Амелия не смеялась. — Опять хочешь сказать, что я недовольный, — девушка покачала головой — Или ты имеешь ввиду цвет глаз? — снова покачала головой, заставляя его задуматься, и вновь отвести взгляд к тучам — Тогда что? И правда — что? Если она не шутит и не сравнивает окрас неба с его глазами, то к чему она ведет? Она еще злится на него, и хочет как-то упрекнуть в том, как глупо он поступил? — Знаете, капитан, — тяжело вздыхая, она просто прикладывает лед к своей лодыжке поплотнее, и подтягивает вторую ногу к груди, снова переводит взгляд наверх, чуть запрокидывая голову, в то время как Леви внимательно смотрит на неё — Я не могу судить о Вас, ведь мы не так близки, хоть вы и сказали, что мы… — она чуть замолкает, прежде чем продолжить, заставляя его напрячься — Друзья, — вздох — Я знаю о вас не так уж и много, но я уверена в том, что Вы хороший человек, капитан, — будто бы пытаясь напомнить ему или себе о званиях, она продолжила — Очень хороший. У вас доброе сердце, иначе вы б не стали так часто помогать мне. У вас красивая душа, пусть Вы и пытаетесь скрывать её, — девушка переводит взгляд на него, и уголки её губ снова слегка приподнимаются, пока Леви чувствует легкое волнение, ведь в этот раз эта улыбка адресована ему — Раньше вы казались мне неприступным, — блондинка отводит взгляд, будто бы даря ему передышку — Впрочем, как про вас и говорят. Таким, до которого нельзя достучаться, к которому нельзя поступиться. Я и не пыталась, до тех пор пока… — она на секунду замолкает, пока Аккерман смотрит на неё, ощущая смешанные эмоции, которые не может разобрать. Спустя секунду она снова смотрит прямо и просто начинает говорить заново, обрывая то предложение, заставляя его слегка недоумевать. Но он слушает дальше — Потом я поняла, что это не так. С виду вы кажетесь таким: отстраненный, неприступный, злой и необщительный. Из вас иногда приходилось вытягивать слова, — она снова отворачивается, смотрит перед собой, чуть сжимая ткань штанов. Леви хочет засмеяться вновь. И в этот раз уже от волнения он хочет разрядить обстановку очередной шутку по типу «кто бы говорил», ведь девушка на самом деле многое утаивала от него, но Амелия вновь продолжает делиться мыслями, прежде чем он успевает сказать что-то. Она снова удивляет его. — Но я знаю, что вы не такой, — вздох — Не такой, каким кажитесь с виду. Сердце пропускает глухой удар. Леви все ещё смотрит на девушку, которая устремляет взор в небо и указывает пальцем туда, и он следует её примеру, скользя взглядом по руке девушки, к вытянутому указательному пальцу, будто бы пытаясь понять, что она разглядела там. Но она все так же указывает на пасмурное небо. — Я знаю, что Вы, как и эти тучи скрываете красоту души внутри, — Аккерман пару раз моргает, пытаясь уловить каждый звук мелодичного голоса, который иногда переходит на шепот — Иногда чистота и доброта вашего сердца проскальзывает в фразах, но не все понимают этот посыл. Я тоже раньше… не понимала. Сердце начало снова биться, так громко и быстро, что ему вновь стало не по себе. Темноволосый впервые слышит такие слова, сравнения и… скрытую похвалу в свой адрес. Он впервые слышит, чтобы кто-то размышлял над ним, выходит, она думала о нем? — То есть, — набрав побольше воздуха в легкие, продолжила — Там, — еще раз указав пальцем на небо, она продолжает — За этими тучами скрываться целый космос. И за вашей… броней тоже. Внутри вас целый космос, — она засмеялась, тихо и в этот раз искренне — Правда, чтобы добраться до него и понять, мне пришлось не мало потрудится. Общаясь с вами, — рука снова опустилась вниз, сжимая колени — Я снимала слой за слоем. Принципы, заносчивость, самоуверенность, злость да даже застенчивость, — она снова пустила смешок — И я все же смогла глазком взглянуть на этот космос. Всего-лишь глазком, на мгновение, но увидела того, кто на самом деле скрывался за этой броней. И пусть мне не под силу изучить все галактики и дотянуться до планет, я знаю, что когда-нибудь, у кого-нибудь это получится, — она уткнулась головой в колено, а Аккерман даже не дышал — В вашей непробиваемой броне на самом деле много трещин. И я смогла разглядеть несколько звезд. Я знаю, что за ней скрывается маленький ребенок, что любит шутить, веселится. Знаю, — она смеётся, но сквозь смех продолжает — Ведь этот ребенок все-таки иногда показывается на свет так бессовестно подтрунивая надо мной, — толкнув его в бок, девушка снова поднимает голову, глядя на небо. А Леви начинает дышать, обдумывая её слова. Амелия Смит так незаметно, украдкой, смогла понять то, чего не понимал он. Аккерман и правда был в броне, но эта броня залог не его успеха. И она, на самом деле, не права, эта броня была непробиваемой. Была идеально отточенной без всяких просветов и трещин. Была, до тех пор пока он не начал тесно общаться с этой девушкой, что неосознанно, потихоньку, наносила удар за ударом, создавая трещины. Её поведение, поступки, шутки, особенности, всё, заставляло ему подсознательно доверится. Амелия всегда без проблем раскрыла свою душу и сердце, рассказывала о том, что её тревожило, делилась своими мыслями. И сейчас Леви понимал, что может поступить так же. Должен поступить так же. — Я впечатлен, — честно сказал он, чувствуя, как учащается пульс — Ты и правда, удивительный человек. Теперь настала его очередь говорить. — Ты на самом деле не права, — он не хотел пугать, но надо было как-то начать разговор, на которой ему было сложно решится — Ты узнала куда больше нескольких звезд, но до планет и впрямь далеко. Леви снова замолкает, пытаясь собраться с мыслями. Он понимает, что Амелия говорит правду. Он понимает, что они – друзья, и чтобы доказать это, ему нужно рассказать о себе больше. Ему нужно довериться ей точно так же, как и она доверилась ему. — Амелия, — он зовет тихо, пытаясь решиться на важный шаг, но девушка даже не смотрит в его сторону, продолжая смотреть на небо — Я хочу рассказать тебе немного о себе, ведь ты и правда мало знаешь обо мне, а мы… друзья. Услышав это она тут же вздрагивает и мельком смотрит на него, кивая. Леви укладывает свою голову ей на плечо, отчего она тут же кладет свою поверх его головы. Кажется, они уже привыкли к такому. — Скажи мне, тогда, в Подземном городе, — он пытался выдать верную формулировку, разглядывая её пальцы, что уже перестали сжимать ткань одежды — Ты спасла того мальчика. Будь на его месте кто-то другой ты ведь поступила бы точно так же? Он знал. Он снова знал ответ на свой вопрос, но задал. Задал, потому что хотел услышать это. — Разумеется! — она, кажется почувствовала негодование, ведь Аккерман четко уловил это в её голосе — Я бы помогла любому, кому потребовалась бы моя помощь. — Даже, — запнулся — Преступнику? — Да. — Даже тому, кто убивал людей? — Да. — Даже если бы этот человек сделал тебе больно? — Да. Он слегка прикрыл глаза, пытаясь успокоится. — Даже если бы этот человек обманул тебя? — Да, — точно так же уверенно ответила девушка, заставляя его раскрыть глаза — Даже если бы десять раз обманул. — Ты… — шепотом спросил он, ощущая тяжесть на сердце — Почему? Тот самый вопрос, что стал для него обыденным после того, как их с Амелией пути плотно пересеклись и превратились в одну дорогу. Должна ли эта общая тропа снова разделится на двое? — Я готова дать человеку второй шанс. Второй, третий, четвертый, да хоть двадцатый, — Смит откинула голову назад, и он почувствовал уверенность в её голосе — Я готова дать много шансов. Главное, на один больше, чем дадут остальные. Я готова простить, если человек готов исправиться. Леви замер, ощущая как внутри ураганом проносятся странные чувства. Он решается сказать следующее: — Скажи, если бы я был тем мальчиком и моя мама лежала там, при смерти, — темноволосый снова прикрывает глаза, пытаясь говорить спокойно — Ты бы помогла нам? Смит молчала недолго, даже не обдумывала, но для Леви эти ничтожные секунды казались вечностью, будто бы она могла сказать «нет». Он почувствовал, как замерло его сердце в ожидании ответа. — Да, — сердце снова начало биться быстрее — Я бы помогла вам. Уголки его губ на секунду приподнялись. — Спасибо. И тогда, неосознанно, он почувствовал себя на месте того мальчика, которого Амелия спасла в тот день. Будто бы она спасла не его, а самого Леви. Но рассказ нужно было довести до конца. — Я был тем мальчиком, — на этих словах он заметил как она замерла, задержав дыхание, и продолжил — Я был в той ситуации и… нам никто не помог. Леви начал свой рассказ, ощущая тяжесть в груди. Аккерман, отдавшись своим воспоминаниям рассказал всё, неосознанно стараясь упускать пару деталей. Деталей, что были ему неприятный, но самое главное, он все же рассказал. Рассказал о том, что с детства рос в нищете, в помойке, под названием Подземный город. О том, что часто приходилось голодать. Сказал, что у него была одна мама, больше родственников у него не было. Она о нем заботилась. И содержала. Тогда Аккерман ещё не знал, каким образом, и продолжал смиренно ожидать свою маму с работы, когда она приходила с пакетом хлеба и чая. Рассказал даже то, как она обнимала его, пела колыбельные. Леви рассказал про неё подробно, ощущая себя в безопасности. Он был маленьким. Настолько, что не понимал, почему его мама плачет по ночам. Настолько, что не понимал, почему она всегда еле держится на ногах. Но однажды Леви понял. Узнал, когда в дом вломились двое пьяных людей, которые тут же принялись угрожать ей, если она не выйдет на работу. Тогда он впервые услышал её псевдоним — Олимпия. Воспевающая Богов. Леви, в силу возраста не понял, что это могло значить, но когда он уже был постарше, разгуливая по улицам Подземного города он услышал диалог двух мужчин. Об Олимпии. И все стало ясно. С тех пор он всё также ждал свою маму с работы, ощущая пустоту внутри. Он не мог винить её ни в чем, ведь она таким образом пыталась прокормить его, однако было больно. Больно признавать, что твоя мама… проститутка. Тогда Леви прекратил задавать вопросы о своем отце. Он все понял. И ненавидел это. Ненавидел этот город, всю эту грязь и грязных женщин. Он ненавидел их всех и жил с мечтой о светлом будущем, за которое отчаянно боролась его мама, открывая этот путь не для себя, а для Леви. И она не выдержала. Только спустя время Аккерман понял, какой груз она тащила на своих хрупких плечах, будучи женщиной. Сидя у её кровати, он медленно наблюдал за тем, как угасает жизнь его единственного близкого человека. Он видел весь процесс смерти. Он видел саму смерть и это было ужасно. Медленная пытка, которая продолжалась неделями. Болезнь. Леви больше никогда в жизни не видел такого и не хотел бы испытать снова. Видеть то, как медленно человек покидает этот мир, как медленно угасают все его надежды и мечты. Как медленно угасает он сам. Амелия Смит. По ней было видно, что девушка не видела такого никогда. Слишком веселая, в то время как Леви даже не мог спокойно спать. Да, она потеряла мать, но не видела её кончины. Девушка не видела процесса смерти. Аккерман не винил её, он завидовал. Без всякой злости, просто был рад за неё, и поймал себя на мысли, что не хотел бы, чтобы девушка побывала в такой ситуации. Леви замолчал, крепче сжимая девичью руку, что второй рукой накрыла его сверху, гладя по рукам. Он не знал, когда они успели взяться за руки, также не знал, кто был инициатором этого действия. Аккерман знал одно — это успокаивало. И нравилось. — Почему вам никто не помог? Весь рассказ она смиренно слушала, лишь изредка он слышал её тихие вздохи от тех или иных подробностей, которые мужчина все же решил указать. Этот вопрос заставил его усмехнуться. — Потому что там не было такого человека, как ты — он прикрыл глаза, ощущая как девичье плечо, на котором он лежал, чуть вздрогнуло — Там нет никого, в ком есть хоть капля человечности, что есть в тебе. Да даже здесь, — вздох — Нет такого человека. Я всегда размышлял над этим, Амелия. Почему ты бросаешься на помощь другим, не думая о себе? Ты… бросаешься в тернии. Девушка внезапно перенесла одну руку на его лицо, чуть проведя пальцем к шее, что заставило его замереть. Но он не пресек этого действия, ведь оно было комфортным, заставляя его на секунду прикрыть глаза, ощущая прохладные пальцы на своей коже. — Когда-нибудь, я смогу объяснить то, что чувствую в тот момент. Сейчас у меня… не находится слов, чтобы описать мои эмоции в тот момент, и… — девушка аккуратно вытаскивает руку из его ладони, и отнимает плечо, заставляя его замереть. Она не хочет его слушать? Но Амелия вновь его удивляет, аккуратно протягивая руки к его голове. В следующую секунду она притягивает его к своей груди, и в этом жесте не было ничего ужасного, скорее, она попыталась вложить в него поддержку, и у неё это получилось. Леви слышит биение её сердца. — Капитан. И он удивляется, ведь оно бьется точно так же, как и его сердце в груди. Так же быстро, так же громко. Оно бьется в унисон. Девушка укладывает свой подбородок на его голову, опуская вторую руку на спину, заставляя его недоумевать. Что она хочет? — Минуту? — тут же спрашивает Аккерман, думая, что это один из тех странных порывов, что овладевали ими иногда. Будто бы им просто необходимо находится в объятиях друг друга небольшой промежуток времени, чтобы успокоится. — Нет. Она опровергает это и сильнее прижимает его, пока он, казалось, даже не дышит, вслушиваясь в стуки её сердца. Почему оно так быстро бьется? Прямо как его сердце. — Однажды, один умный человек сказал мне о том, — вторая рука аккуратно скользит по его волосам вниз, и снова повторяет этот жест — Что у боли нет границ. Леви широко распахивает глаза, понимая, к чему она ведет, но крепче сжимает свои руки вновь отмечая, что они чудным образом оказались на ее талии. Он снова не понимает, как это произошло. — Позвольте себе наконец… прожить эту боль. Я… — девушка замолкает, снова проводя рукой по голове — Закрыла глаза. Я не смотрю. — Амелия, нет, я… Не хочу. Он хотел сказать это, но не успел. — Пожалуйста, — тут же перебивает девушка, не давая ему закончить — Можете выплеснуть всё, что накопилось. Его же слова. Кажется, они снова поменялись местами, и в этот раз Леви прижимается сильнее, и судорожно выдыхает. — Хорошо. И ощущает слезы, которые медленно стекают по щекам, когда он прикрывает глаза, отдаваясь странному моменту и приятным женским рукам. Слезы, которые он не спешит утирать, потому что в этот раз он и впрямь позволяет себе дать слабину. Без криков, без злобы и прочего, он просто беззвучно плачет, крепко сжимая девушку в объятиях. Сидит, пока с его глаз катятся слезы, что капают с подбородка вниз, на нижний край её футболки. Сидит, ощущая бурю эмоций внутри, что постепенно затихают. Внезапно, на этой некогда удушающей его сознание крыше, становится уютно. Он понимает, что в этот раз почему-то ему легче дышать здесь. Леви замирает, когда чувствует горячие слезы, что капают сверху на его затылок и снова прикрывает глаза от осознания происходящего. — Поехавшая, — шепчет он, прижимаясь сильнее и понимает, что в этот раз он не один. Леви полностью отдается девичьим рукам, что все ещё гладят его по волосам, понимая, что она разделяет его боль. Амелия плачет вместе с ним.