Обретая смысл

Александр чувствовал себя не в своей тарелке. Сложно игнорировать Влада, но и выдать его сестре то, что он здесь было бы ошибкой. Влад категорически отказался общаться с Оксаной и что-то ей объяснять. Александр этого понять не мог, пусть они с Олегом не были так близки, как когда-то в детстве, но все же он не смог бы бросить брата в безызвестности на попечении малознакомого медиума. — Я точно тебя не стесняю? — уже в сотый раз спросила Оксана, разливая по кружкам чай и ставя на стол только что испеченную мандариновую шарлотку. Александр сразу сказал, что она не обязана что-то делать по дому, но Оксана настояла, заявив, что готовка ее успокаивает. Оксана работала врачом, что еще больше подчеркивало разницу между братом и сестрой. Влад, окруживший себя мертвецами, не гнушавшийся вредить живым, и Оксана, посвятившая себя спасению чужих жизней. Сейчас ей пришлось уйти на больничный, потому что Оксана отчаянно боялась выходить на работу, как и возвращаться домой. — Кормя меня такой обалденной шарлоткой? Меня давно никто так не баловал. Мать никогда не любила печь, да и не умела, по ее словам. Убедиться в этом Александру так и не удалось. Бабушка скончалась рано, он ее даже и не помнил, а когда она позже пришла к нему во сне, то и не узнал по первости. Бабушка просила простить мать, не держать на нее зла, а еще позаботиться о ней, ведь сама не смогла. Об этом сне Александр не рассказал даже Олегу, а от просьбы бабушки просто отмахнулся, как от назойливой мухи. Он не считал, что должен заботиться о той, что в последние годы в родительском доме вовсе съехала с катушек, проводя большую часть времени в молитвах либо на работе. Дети перестали ее интересовать. Это Олег до сих пор ездил к матери, возил продукты. Александр знал, что тот нанял ей сиделку. Брат несколько раз пытался уговорить Александра съездить к матери, поговорить, простить, в конце концов, но Александр был слишком упрям. — Поговоришь с ней уже после смерти? — горько усмехнулся Олег. — И тогда не стану, — отчеканил Александр, — она для меня давно мертва. — Разве ты не любишь мертвых? — Не всех. Кормила пирожками Александра бабушка Дуня. Женек был ее внуком, она первая, кто поверила в дар Александра. Он хорошо помнил, как она сидела на маленькой кухне старой хрущевки, вытирая слезы уголком передника в цветочек. Помнил ее желтое, выцветшее от времени и стирок платье. На нем были нарисованы астры. Почему-то это очень хорошо запомнилось. Александр тогда подумал, что астры так похожи на звезды. Помнил обшарпанные, местами отваливающиеся голубые обои с каким-то странным геометрическим узором на них, но главное — помнил запах свежей выпечки, тепла и уюта. Запах дома. Баба Дуня полюбила его как внука, а он старался помогать ей до самой смерти. Он приезжал к ней, проходя мимо квартиры матери. Один раз столкнулся с ней на лестнице, но сделал вид, что не узнал, а она не стала настаивать. — Это меньшее, что я могу сделать за твою доброту, — улыбнулась Оксана и положила Александру еще кусок пирога. — Каким он был? — Я знал его не так много, но язвой еще той, — усмехнулся Александр, — не даром чернокнижник — такой кого угодно в гроб вгонит. — Он был плохим человеком? — вдруг спросила Оксана. — Я слышала о нем, натыкалась в интернете, но старалась не читать, чтобы не расстраиваться. Он делал людям зло. — В глазах Оксаны заблестели слезы. Она любила брата, Александр чувствовал, как эта любовь огромным комом сидит внутри. Но еще он ощущал боль от этой любви. Это было так близко и знакомо, что сперва он думал, что это его собственные чувства, потом лишь смог понять, что Оксана чувствует то же самое. — Он делал то, за что ему платили. — Александр в непонятном ему самому порыве положил руку на ладонь Оксаны. Хотелось помочь, утешить пусть в этом он и не силен. Когда баба Дуня плакала, причитая, что нужно было забрать Женька от непутевой матери, он лишь молчал, не зная, чем помочь бедной женщине. — Ты не виновата, что любишь его. Он твой брат и это нормально, тебе не в чем себя винить. — Спасибо, — одновременно выдали Оксана и Влад. — Не за что. Помогать людям — это моя работа. — Александр почувствовал, как Оксана сжала его руку. — Тем более хорошим людям. — Подъеб засчитан, — усмехнулся Влад. Александр продолжал держать Оксану за руку, напрочь игнорируя ее брата. Хотелось верить, что ей стало хотя бы немного легче.

***

Олег невольно поежился. Он и раньше бывал на Северном кладбище, да в целом — периодически срывался погулять в Парголово, но сейчас пребывание здесь угнетало и давило. Казалось, мертвые наблюдают за ним и Кириллом особенно пристально, словно знают, что ни за чем хорошим эти двое не явились. — Вот его могила, — указал Кирилл на памятник с изображением Влада. Памятник был из двух видов гранита: черного и белого, посередине размещалась фотография Влада. Он смотрел с нее с такой обезоруживающей улыбкой, что Олег никогда не подумал бы, что на него смотрит один из самых темных чернокнижников их времени. Крест на памятнике был заменен руной дагаз. Руна мысли — довольно странный выбор. Олег предпочел бы защитный символ, хотя неизвестно, чем завещал украсить гроб Влад. — Интересный выбор, — озвучил его мысли Кирилл, — Влад явно хотел закрепить связь с этим миром после смерти. — Думаешь, он знал, что у него не выйдет справиться с подселенцем, раскормленным его алчностью и злобой? — спросил Олег. — Уверен, что знал, как и то, что ни один медиум не поможет ему по доброй воле, пока он жив. — Еще скажи, что он мученик, принесший себя в жертву. — Олег дотронулся до могилы, но тут же отпрянул, а затем вытер руку о джинсы. Показалось, что нечто черное, липкое и страшное осталось на пальцах, пытаясь проникнуть внутрь. — Лучше не трогай. — Кирилл взял Олега за руку, окутывая магией, принося покой. — Свету не стоит мараться о тьму. Он отступил, надевая на руки перчатки и достал пакет с защитными символами и рунами. — Твоей тьмы я не боюсь, — ответил Олег, глядя, как Кирилл набирает землю с могилы. — Я ее не пускаю к тебе. Олег промолчал. Кирилл не был тьмой, хоть и соприкасался с черной магией. Олег видел, как она клубится вокруг него, но никогда не касается Олега, как она отступает, стоит ему сделать шаг ближе. Он никогда не говорил, но надеялся, что Кирилл знает — Олег примет в нем даже самую темную сторону.