Бродяга. Копьё Света

Шадар Демон, с которым пришлось столкнуться Айону, не пожалел даже собственного посмертия и возможности переродиться, отдал всю жизненную энергию, вложив в этот удар желание забрать мальчика с собой. Но я этого не допущу. Дьяхэ, даже несмотря на то, что служит на благо Северного государства Генералом Тьмы, является моим другом. А друзей, что в бытие человеком с принципами рыцаря, что в воплощении дюра с возложенными на меня обязанностями Князя, не бросаю и так просто не даю им покинуть этот мир. Сделаю все возможное, и даже сверх этого. Авантюристы, когда мы с Айоном вернулись в поместье, все еще спали и не ведали, что произошло. Только Ильтирим, из-за своей принадлежности к эльфийской расе и их особенностям: чуткому слуху и распознаванию малейших колыханий в тонкой материи, выбежал ко мне с обеспокоенным взглядом, так как смог распознать эманации демонической энергии, столкнувшихся с силой дьяхэ. — Черное Пламя Бездны! — ужаснулся он, когда увидел рану на животе Айона. Края были окружены черным маревом, не дающим сущности теневого создания запустить процесс регенерации. Мальчик, лежащий на моей кровати, раскинувши руки в стороны, откинув голову набок, тяжело дышал. В уголках рта застыла темно-алая кровь, под глазами залегли глубокие тени, держался он на честном слове и надежде на мою помощь. Общими усилиями и рунными связками, а также вплетя в структуру рунного кокона наш с Айоном договор Князя-Генерала, мы с эльфом на время приостановили посмертную волю демона, чуть отодвинув ее в сторону. Усмирили Черное Пламя, загнав в самую глубь. Когда слившиеся воедино наши с Ильтиримом рунные плетения, направленные на блокировку воли демона, были полностью созданы и прикреплены к ауре дьяхэ, регенерация медленно начала восстанавливаться. Как и теневая форма. А пока мы с Ильтиримом спасали жизнь мальчика, наступил рассвет. Айон, пока авантюристы ищут часть копья, остался спать в моей комнате и приходить в себя, насколько это возможно. Ему бы продержаться до владений Винтера, а там, с помощью лича и его артефактов, восстановление дьяхэ пройдет быстрее. Винтер, как ректор академии и привилегированный маг Северного государства, имеет доступ к хранилищу реликвий, оставленных еще приемниками Владык сторон силы. Уверен, он найдет то, что поможет уничтожить Черное Пламя Бездны, истощающее сущность Айона. А пока мы в пути, я буду поддерживать мальчика своей ледяной магией и энергией тьмы, как и Ильтирим рунными связками. — Шэд, — тихий шепот со стороны кровати отвлек от мыслей о вероятностях помощи, — спасибо, — еле-еле сказал Айон, преодолевая хрип и боль в груди, но не открывая глаз, — я был счастлив служить тебе, Северный Князь Тьмы, — и снова провалился в беспокойный и тяжелый для разума сон. Его ментальное море от Пламени Бездны пострадало, как и сущность, дарованная теневым созданием. Восстановить тело и формы сложно, но не невозможно, а вот привести в порядок и так не совсем здоровый рассудок будет задачей не из простых. — Отдыхай, Айон. Дверь я за собой закрыл, оставив дьяхэ одного. С Ильтиримом мы спускались к светлым, не понимающим, где глава дома и его прислуга, которая, словно в воздухе растворилась. Нет никого, ни дворецкого, ни горничных, ни поваров, ни садовника, ни единой души. Поместье просто вымерло. Мне-то причина ясна и понятна, как и эльфу, а вот им придется до нее додуматься. Но, судя по всему, не без нашей с Ильтиримом помощи. — Сир Риат, вы видели кого-нибудь из прислуги? — задала вопрос Жрица, в глазах которой застыл страх. Но его она старалась прятать, выдвигая вперед беспокойство. — Никого, сиа Жрица, — от моих слов она опечалилась, но не пала духом, а предложила поискать хоть кого-то из прислуги. Для этого нам пришлось разделиться. Братья Ситир пошли с почтенным Тинтром, Ильтирим с Арионом, а я со Жрицей. Пусть Арион возмущался, предлагал Светлой деве свою компанию, она выбрала меня. Судя по ее взгляду, у девы Света был ко мне или разговор, или вопрос. Я не имел ничего против, ни того, и другого. Шел по коридору следом за ней ровно до момента, когда она все-таки решится начать разговор, или задать тревожащий ее вопрос. — Сир Риат, — она остановилась, но пока что ко мне не обернулась, говорила о том, о чем я ее предупреждал еще тогда, в проклятом стихотворной рифмой городе Зандре. — Вы говорили мне о вере, — и голос, когда дошло дело до темы верования, дрогнул, — о том, что луч света не пробьет стальные тучи лишь по одному моему желанию. — Сказал, что помню эти сказанные мной слова и не отказываюсь, а подтверждаю, — сир Риат, как оказалось, вы были тогда и сейчас правы, — улыбка, победная, чуть коснулась кончиков моих губ, пусть лишь на долю секунды, но я отпраздновал победу. Шаг к сомнению сделан, туман, пущенный Храмом в глаза, и взращенный годами, становится не таким густым. — О чем вы, майнэ жрица? — О людях, их поступках и деяниях. Как и о словах, сказанных и позабытых, — она на меня так и не обернулась, говорила, держа за спиной. Хотела скрыть предательски скатившуюся слезу, но увы. Понять, что кто-то плачет, могу и без лицезрения его лица перед собой. По голосу, движениям, даже запаху. — Вы были правы, сир Риат, не все люди способны слышать голос Пресветлого Владыки. Как и видеть деяния его, наполненные любовью к созданиям земным. Вот за что ненавижу Храм, помимо мастерского промывания мозга и замбирования в слепую религию, так за то, что говорят они вечно вот такими словесными кружевами. Нет бы просто сказать, да, была не права. Обожглась и чуть не попала на жертвенный стол последователя демона, так нет же! Мы будем снова поднимать взгляд к небу, читать молитвы Великому, каяться ему в своих прегрешениях, лишь бы только не говорить о душевном потрясении. Но я терпелив и когда-то дождусь ее признания простыми человеческими словами, а не Храмовыми писаниями. — Майнэ Сириния, — сделал я шаг к ней, — на всех слов Пресветлого не хватит, — рука ее потянулась к щеке, стирая-таки эту предательскую слезу, — а некоторые, как громко не говори, все равно не услышат. А даже если услышат, то не поверят. Мне она ничего не ответила, только расправила поникшие плечи, откинула назад серебряную прядь и сделала шаг вперед, в коридор главы дома. В ее руках появилось древко копья, окутанное святой энергией. Оно испускало эманации и взывало к другой части, резонируя и вибрируя. Опираясь на пульсацию энергии, Жрица шла вперед, к одному конкретному месту — кабинету главы дома. Она стояла у двери и тянула руку к ручке, как я ее остановил: — Стойте! — она замерла и ручки не коснулась. Смотрела на меня вопросительно, даже с укором. — От замка исходит странный шлейф магии, — и аккуратно подвинув Деву Света, взявшись за ручку, окутал ее магией, пропитав льдом все до мельчайших деталей замка. Когда он полностью замерз, резко дернул ручку и услышал треск рвущихся нитей заклинания, осыпающихся льдинками. — Это была ловушка? — смотрит на меня Жрица, все еще держа в руках наполненное благодатью Светлого древко. Жар, исходящий от него, ощущался кожей и темной сущностью. Свет Владыки, запечатанный в древке, атаковал меня на тонких планах, угрожал расправой и лишением посмертия и перерождения. Не был бы Князем, рванул прочь со всех ног. Но я не боюсь какой-то рукояти, даже принадлежащей Пресветлому Владыке. Вот полноценно собранное копье, другое дело. С оружием света, не поделенным на части, справиться мне будет сложно. Особенно если это оружие сильнейшего Светлого во всем мире. — Дева Сириния! — послышался за спиной голос Ариона, восторженно побежавшего к нам, аки верный пес. Не хватало только высунутого по-собачьи языка и виляющего хвоста. За ним неспешно шел Ильтирим, устало смотрящий за проявлением чувств. — Леди Жрица! — послышался голос почтенного Тинтра с другого конца коридора, за которым шли братья Ситир, расстроенные и поникшие духом. — Они пару вещиц на память прихватить хотели, но не удалось, — пояснил гном, смотря на братьев-воришек с улыбкой и весельем. Те наоборот строили гримасы гному и передразнивали его. Но ровно до того, как Жрица показала древко копья, взывающего к своей части. — Еще одна часть! — воскликнул полуифрит, заходя в кабинет главы первым. Ловушки и заклинания там уже нет. Ничего с ним не случится, как и с остальными авантюристами, а жаль. Был бы урок, не лезть в логово к приспешникам демонов, не обезопасившись заранее. Ведь не зря Айон рассказал им об особенности ведущей ветви рода сих Хантэ. По-своему предупредил. — Слуг мы так и не встретили, зато нашли часть копья, — произнес почтенный гном, смотря на сияющее серебром древко, все чаще и чаще вибрирующее, показывая место, скрывающее часть священного оружия. Когда жрица была очень близко, окутывающий рукоять копья свет резко вспыхнул и засиял на полную мощь. Свет благословения Пресветлого ослепил глаза и на время выбил из пространства, лишая всех чувств. В таком состоянии я провел несколько секунд, а после, когда вернулись слух, зрение и осязание, и началась постепенно приходить в себя сущность дюра, увидел не кабинет покойного главы сих Хантэ с аватрюстами, а ту самую подворотню города, в когда-то родном королевстве, на благо которого я служил рыцарем. Ни зги не было видно, потому что уже которой час нещадно лил дождь. Темные, почти черные тучи, громыхали и сверкали разрядами резвых молний. Земля, от льющейся воды превратилась в месиво, под ногами она хлюпала и чавкала, жадно заглатывая все, что в нее попадет. Забытый, никому ненужный район босяков и бедняков, едва сводящих концы с концами, готовых на все, даже сожрать друг друга, лишь бы выжить. Несмотря на застилающий глаза дождь и пробирающий до костей холод от холодной воды, пропитавшей насквозь одежду, шел вперед. По знакомому мне месту, по той самой тропе, ставшей в итоге последней в моей жизни. Из-за раскатов грома и льющего стеной дождя, я не слышал и не видел никого вокруг, шел туда, где уже бывал, не подозревая и не думая ни о чем, только о людях, позвавших меня на помощь в ту бездне подобную ночь. Но вместо бедняков, просивших о помощи, я встретил предательский клинок верного друга и товарища по службе и клятве долга, настигшего и пронзившего меня по приказу короля. Сталь рапиры, которую я ему же и подарил, пропорола походный доспех насквозь, обрывая мою жизнь. А напоследок было сказано, как в науку, на память о былой дружбе и службе под началом короля: — Шагами скорби отмерено время! И резкий рывок рапиры, с последующей болью, пронзающей каждую клеточку тела. Я ощущал это сейчас так же ярко, как и в ту черную ночь. В висках пронзающая боль, как от раскаленных игл, в глазах ало-черная пелена от крови и туч, в ушах нестерпимый гул от заходящего в предсмертных судорогах сердца, во рту собственная кровь и вода дождя, пропитавшая все насквозь. Легкие заходятся в истошном хрипе и рвутся от малейшего соприкосновения к треснутым ребрам, сломанным лезвием рапиры, еще быстрее подводя итог жизни. - Пресветлый видит! – сказала воля копья, сияя еще ярче, поднимая вихрь серебряной энергии вверх.   От лезвия, как только вспышка утихла, отделилось серебристое облако, которое за секунды приняло форму человека. Меня ничем в этом мире не удивить. За сто лет, прожитых в облике дюра, я такого насмотрелся, что это само собой разумеющееся. Разум копья, окончательно принявшая облик взрослого мужчины, в хламиде, с глубоким капюшоном на голове, но без черт лица, подняла правую руку, и указывая на мою грудь и сердце, ровно бьющееся, произнес:   - Судьба твоя, Шадар риат Ихтаррис, была предопределена еще задолго до рождения. Ты – избран Его волей. Твой выбор – это его выбор! - Чьей именно, не уточнялось, да и нет пока мне до этого дела, переварить бы то, что мне выдают сейчас: - Идти путем Севера, под флагом Тьмы – твоя судьба, предопределенная Звездой Пустоты. Рожденный под созвездием Черной Черепахи Севера, отмеченный вторым доменом Ограды верховного дворца, избранный черным воином Сюаньву.   - Избранный! – улыбка, моя фирменная, широкая, с оскалом, все-таки показалась, отпуская на волю заинтересованность вышестоящей, чем Владыка, личностью. А следом, воле копья был задан риторический вопрос: - Судьбой предопределен путь и прописано будущее, говорите? – и смех, тихий, но глубокий, надрывный, не обещающий ничего хорошего тому, кто решит мной играть, как фигуркой. Чуть склонив голову набок, улыбнувшись еще шире, демонстрируя клыки и бездну в глазах, только едва тлеющие огоньки в черных провалах, испуская ледяное дыхание Севера, сказал на прощание: - Моя судьба – это только мой выбор! Никто, слышишь, никто мной играть не будет!   Призванное ледяное дыхание, окутавшее этот индивидуально созданный кабинет в моем разуме, только для меня одного, покрылся коркой льда и шапками снега. По воле силы и магии, текущей по моим венам с кровью, на лезвие распускались узоры инея, как и на серебряной фигуре в капюшоне. Воля копья, понимая, что я не принимаю как данное задуманное свыше, отозвал наваждение. Мир перед моими глазами качнулся, вновь лишая на несколько секунд ориентировке в пространстве и чувств. А когда вернулся, услышал голос Светлой Девы:   - Вот оно, лезвие… - сказала Жрица, протянув к части копья руку. На ее лице счастье, в глазах радость, вера в Пресветлого все такая же крепкая, как и прежде. Но не у тех, кто стоит рядом. В глазах у каждого из них блуждают мысли, отражая задумчивость и озадаченность, а у Этиора переживания и даже намек на страх. Скорее всего, воля копья для каждого из присутствующих подобрала свои испытания и радости Судьбы   - Увидим… - шепотом сказал я, пока никто не слышит