— Белый Клык наконец-то показал своё истинное лицо — не будем забывать, Крис, что они всегда были террористической организацией. Это лишь показывает, что они вернулись к корням. Убийство хороших, честных людей, чтобы освободить одного из своих после того, как его публично признали виновным в суде. Это отвратительно.
— И всё же Белый Клык утверждает, что они не причастны к нападению, мэр. Более того, они даже предполагают, что вы...
— Ложь и чушь. Чего можно ожидать от террористов?
— Но с тех пор его никто не видел.
— Я скажу тебе, что правда, Крис. Правда — это десять трупов охранников, посланных сопроводить его в тюрьму. Десять невинных жизней, оборванных и оставленных гнить в лесу, даже изуродованных. Вот что правда!
- Бзззз -
— ...ратуши Вейла вспыхнули новые беспорядки, в полицейских, охраняющих здание, бросают бутылки. Я нахожусь здесь с одним из участников протеста, который попросил не разглашать его имя. Что привело вас сюда сегодня на акцию протеста, сэр?
— Ложь! — прорычал мужчина сквозь чёрный шарф, натянутый на лицо. — Коррупция, ложь и двойные стандарты. Мы все видели это дело, видели, какой фикцией оно было, и все слышали, что Жон Арк должен был быть отправлен в тюрьму с низким или средним уровнем безопасности. Ему отказали в этом, а затем убили. Этого бы не случилось, будь он богачом, знаменитостью или политиком — тогда бы он отделался лёгким испугом, а если бы его и отправили в тюрьму, то в какой-нибудь роскошный отель, замаскированный под тюрьму.
— Однако Совет опубликовал кадры с телами охранников, посланных сопровождать его, и ясно, что они были убиты.
— Так же, как ясно, что он виновен, да? Так же, как ясно, что то, что его чуть не убили, было фальшивой операцией, как говорит Совет, да? Они много чего говорили. Они говорили, что Гора Гленн поможет городу; они говорили, что снизят налоги; они говорили, что искоренят коррупцию. Ну, если что-то ходит как утка, крякает как утка и выглядит как утка, значит, это и есть утка! И Совет лгал, лгал и постоянно лгал, так что они не должны удивляться, что мы перестали им верить!
- Бзззз -
— Шокирующий результат: Руби Роуз стала лидером рейтинга после того, как в первых публичных дебатах одержала победу над мэром Копперсмитом. Что ты думаешь об этом, Уилл? Это не лучшая ситуация для текущего мэра.
— Это было не так, Джилл. Можно сказать, что Копперсмит сейчас отвлечен из-за всего происходящего, но он неоднократно обвинял мисс Роуз в том, что она слишком молода, и зрителям вскоре надоело это слушать. С другой стороны, мисс Роуз назвала его виновным в многочисленных политических ошибках, включая не только Белый Клык и Жона Арка, но и неспособность взять под контроль уровень преступности, неспособность искоренить коррупцию в его собственном офисе, из-за которой преступники получили оружие из Атласа, и растрату государственных средств...
— Не со стороны мэра Копперсмита, надо сказать.
— Нет, но всё равно не очень хорошо, что это произошло у него под носом. Думаю, дело в том, что Роуз пришла подготовленной и атаковала Копперсмита по нескольким фронтам, а тот лишь упирался и продолжал указывать на её возраст. Пытаясь привлечь внимание к её очевидной незрелости, он в итоге сам стал выглядеть незрелым, а это никого не впечатляет.
— И дебаты произошли сразу после того, как мисс Роуз удостоилась бурных оваций на недавнем семинаре Ассоциации руководителей на прошлой неделе, Уилл. Я не уверен, что кто-то ожидал, что девушка её возраста сможет говорить об экономике, не говоря уже о том, чтобы произвести впечатление на закалённых и часто циничных бизнес-лидеров.
— Материал явно готовил кто-то другой, но это нормально, Джилл. Никто не ожидает, что мэр будет знать всё до мелочей — для этого нанимают экспертов. Роуз показала, что готова к этому и готова дать бизнесу свободу действий и снизить пошлины. Более того, она пообещала сделать то, от чего Копперсмит вечно отмахивается, — отремонтировать железнодорожные пути через Форевер-Фолл. Это позволит сократить удушающее влияние океанских грузовых компаний на экспортеров. Это, как ничто другое, обеспечило ей поддержку. Честно говоря, Джилл, если бы я был Копперсмитом, я бы начал беспокоиться.
- Бзззз -
— Как у судьи у меня нет другого выбора, кроме как следовать словам закона. Я связан им так же, как и все остальные. Были ли мы тронуты его словами? Да. Да, я думаю, мы все были тронуты. На подобной работе можно встретить много людей: некоторые не испытывают угрызений совести, некоторые ужасны, а про других можно сказать, что они просто молодые люди, сделавшие неправильный выбор, или отчаявшиеся люди, которые почувствовали, что у них нет другого выхода.
— Жон Арк был из последних, я бы сказал. Я не могу утверждать, что знаю, через какую жизнь он прошёл и что привело его к тому, что он оказался передо мной, приговоренный к пожизненному заключению, но я не увидел ни раскаяния, ни потребности в нём. Я увидел решительного молодого человека, который знал, что ему придётся страдать за содеянное, и полностью принял это.
— Было ли у вас искушение оправдать его?
— Думаю, если бы я мог, я бы это сделал, — ответил судья. — Мы все трое рассматривали это дело так внимательно, как только могли, но закон не делает различий между хорошим и плохим терроризмом. В этом никогда не было необходимости.
— Вы считаете, что это нужно изменить?
— Многое в законе нуждается в поправках. Формулировки устарели, некоторым нашим законам более трёхсот лет, не говоря уже о том, что высокооплачиваемые адвокаты уже нашли всевозможные лазейки. Виновные постоянно выходят на свободу, а невиновные страдают. Совет быстро закрывает эти лазейки, когда это стоит им денег из бюджета или создает достаточно большую проблему, но он не спешит действовать, когда речь идёт всего лишь об одном или двух людях, которым предъявлены несправедливые обвинения. Да, я бы хотел, чтобы многие законы были переработаны и улучшены, но, полагаю, это не рассматривается как результат голосования.
— Вы и судьи вместе с вами подверглись удивительно малой критике за своё решение даже со стороны Белого Клыка, в то время как Совет и его сторонники обрушились на вас всех троих. Каково это?
— Если честно, мы привыкли к тому, что нас осуждают как судей. Люди обвиняют нас в том, что мы снисходительны к сексуальному насилию или слишком строги к уплате налогов, и говорят, что мы не в ладах с окружающей действительностью. Они не понимают, что мы можем выносить приговоры только по правилам, установленным законом, который определяет правительство. Они не понимают, что, когда тюрьмы переполнены, политики приказывают нам быть мягкими, чтобы остановить поток заключенных. Они не понимают, что наказания за уклонение от уплаты налогов были ужесточены, чтобы "сделать пример" для людей, чтобы больше налогов платилось. Они обвиняют нас, в то время как на самом деле у нас очень мало свободы, не подчиняющейся букве закона. Я думаю, что Белый Клык и его сторонники осознали это, в то время как Совет обвиняет нас, чтобы отвлечь внимание от себя.
— Это довольно политическое заявление для судьи.
— В конце концов, я по-прежнему остаюсь гражданином Вейла. Я не позволяю своему мнению влиять на ход дела, но оно у меня всё равно есть.
— В таком случае, каково ваше мнение по поводу утверждений о том, что Белый Клык организовал побег из транспорта для перевозки заключенных, чтобы освободить Жона Арка? Независимо от зала суда, то есть.
— За пределами зала суда. — Судья хмыкнул. — Мое неофициальное мнение таково: мы заявили, что Жон Арк должен содержаться в тюрьме низкого или среднего уровня безопасности, и что если бы Белый Клык действительно намеревался его освободить, то они устроили бы засаду на дорогах, ведущих к ним. Мы не упоминали о тюрьме строгого режима за стенами, куда Совет решил отправить его вопреки нашему приговору. Не знаю, как Белый Клык мог узнать, что он окажется там. Только Совет знал.
— Это очень интересный момент...
- Бзззз -
— Лиза сообщает, что сегодня вечером в неизвестном месте Белый Клык во главе с Сиенной Хан проводит церемонию поминовения Жона Арка, — прошептала Лиза тихим и почтительным голосом. — Несмотря на заявления Совета Вейла о том, что Белый Клык ответственен за освобождение, здесь царит атмосфера траура. Никто не сомневается, что именно Совет приложил к этому руку, поэтому слëзы настоящие, как и горе.
— У меня была возможность взять интервью у Сиенны Хан, и она отметила, что освобождение Жона Арка с помощью насилия свело бы на нет всё то хорошее, чего он достиг, и всё, ради чего он работал, поэтому самым трудным решением в её жизни было сидеть сложа руки и ничего не делать. Теперь она с сожалением спрашивает себя, могла ли она спасти его жизнь, если бы пошла против его воли и нанесла удар. Ответа на этот вопрос нет ни у кого — и, судя по всему, ни у кого нет ответа на вопрос, где сейчас Жон Арк. Совет утверждает, что он освобождён и готовит новое воцарение террора, Белый Клык утверждает, что он был похищен Советом и, возможно, даже тайно убит, и людям остается выбирать между этими двумя версиями.
- Бзззз -
Глаза Жона Арка слезились, когда он смотрел на экран, дрожа от ярости, когда розововолосая девушка переключилась с одного канала на другой, устроившись у него на коленях с самодовольной ухмылкой на лице. Её рука обвилась вокруг его шеи, ноги лежали на его ногах, а сама она откинулась назад и смотрела на него с неприкрытым весельем. Он мог только отплевываться от скотча, заклеивающего рот, — слова терялись в липком слое, прилипавшем к коже. Его руки тянулись к серебристой клейкой ленте, многократно обмотанной вокруг запястий, а затем ещё несколько раз примотанной к спинке деревянного стула, на котором он сидел; лодыжки были закреплены на ножках стула.
Нео — так он слышал, что её называют, — с удовольствием мучила его, сидя у него на коленях и смотря вместе с ним телевизор, находя самые болезненные репортажи и интервью и заставляя его дослушать их до конца. Вчера она нашла репортаж, в котором репортёры связались с его матерью и взяли у нее слёзное интервью, в котором она рыдала о своём мальчике. Жон кричал и бился в путах, раскачиваясь так сильно, что упал на бок. Нео получила от этого удовольствие, заставив его досмотреть до конца не один раз, а повторяя ещё раз, когда это интервью оказалось в одной из последующих передач.
Не зная ничего лучше, он бы сказал, что она получает удовольствие от его боли.
— Оставь пацана в покое, Нео. — сказал Роман из глубины комнаты. Его шаги гулко отдавались по полу, и Нео с огромным недовольством оглянулась через плечо Жона. — Если ты его сломаешь, то Синдер снесёт мне голову. — Он зашагал впереди них, пыхтя сигарой. Вид у него был усталый. — Честно говоря, это чертовски неприятно, что нам вообще приходится за ним присматривать. Ты хоть понимаешь, какой бунт начнётся, если кто-нибудь узнает?
Нео оживилась и провела пальцем по горлу с выражением, которое можно было назвать только надеждой.
— Ни в коем случае. Синдер пока хочет, чтобы он был жив. Не знаю, почему, зачем и как долго, но это больше, чем стоит моей жизни. Живой — значит, и психически цел, раз уж ты спрашиваешь.
Нео надулась, ссутулилась и сползла с его ног, обошла его и ушла. Жон услышал, как открылся холодильник и она ушла, а Роман устроился на соседнем диване и выключил телевизор. Он сделал ещё несколько затяжек сигары и стал ждать, когда Нео уйдёт.
— Если честно, парень, у меня нет никаких проблем с тобой или с тем, что ты делаешь. По-моему, лучше твой путь, чем старый Белый Клык. Некоторые мошенники хуже других. Кровавый спорт, сексуальное рабство, такое дерьмо нужно пресекать. Собачьи бои тоже. В своё время я разбил несколько из них. Мне нравятся собаки. Чудесные зверушки. Одно из моих первых ограблений было связано с собачьими боями, и я сам целенаправленно привел туда полицию. Я наблюдал, как тех, кто стоял за этим, убивали, а собак забирали. Большинство из них приютили. Некоторых, более жестоких, не удалось. Чертовски жаль. Никто не рождается жестоким, особенно собаки. Их дрессируют, ими управляют полные ублюдки, которым на всё наплевать. То же самое касается и Нео, я полагаю. Я не делал её такой. Чëрт, она стала мягче с тех пор, как поселилась у меня. Раньше было гораздо хуже.
Жон уставился на мужчину поверх своего заклеенного рта. Роман вздохнул.
— Зачем я тебе всё это рассказываю? Сам не знаю. Синдром пленника? — Он хихикнул. Но слишком быстро замялся и затих. — Что Синдер хочет, то Синдер и получает, по крайней мере, насколько мне это удается понять. У нас с Нео мало надежды сбежать от неё, а тем более сразиться с ней. Было бы очень удобно, если бы тебе удалось её схватить или разоблачить — это помогло бы избежать всего этого. — Он вздохнул. — Не могу не признать, что это было бы трудно. Она бы, наверное, убила вас всех.
— Я не уверен, какова будет твоя судьба, — признался он после нескольких минут неловкого молчания. — Очевидно, что-то плохое, чтобы помочь продвинуть её планы и ввергнуть город в хаос. Я даже не знаю, что ей нужно, знаю только, что это находится где-то в Биконе. И всё это ради того, чтобы что-то украсть. Уф. Если бы я был лучшим вором, я бы мог украсть его для неё и спастись от всего этого дерьма. Весь город взбудоражен. Мой город, — добавил он натянуто. — Я живу здесь, люблю это проклятое место — все его недостатки — и мне не нравится видеть его таким. Не нравится и осознание невиновности Совета в этом деле, — добавил он со смешком. — Не привык жалеть этих засранцев. А Красная станет мэром? Мэршей? Я чувствую, что хочу поддразнить её, но впереди столько дерьма, что мне не до этого. Жаль. Раньше жизнь всегда была веселой. Опасной, но веселой.
Голос Романа стал совсем тусклым и наполненным ругательствами, совершенно не похожим на его обычную обходительную и утонченную развязность. Неужели под всей этой театральностью скрывался настоящий Роман? Это звучало как последняя запись в дневнике самоубийцы, бессвязная, сбивчивая и зовущая на помощь. Но почему именно к нему? Что он мог сделать?
— Всё равно послушай, — сказал Адам.
— В такой ситуации любое сочувствие полезно.
— В общем, я должен поддерживать тебя в форме, а это включает в себя и питание. — Роман протянул миску с хлопьями. — Мы можем сделать это простым способом, когда я позволяю тебе говорить, кормлю тебя и даю тебе немного свободы, или мы можем сделать это сложным способом, когда ты пытаешься кричать, я затыкаю тебе рот, и ты голодаешь, пока Синдер не придёт сюда и не придумает гораздо худший способ насильно кормить тебя.
— Сотрудничай. Еда — это сила. Она нам нужна.
Жон кивнул головой.
— Эй, это хороший знак. — Роман оживился и подошёл к нему. — Я проявляю веру, парень. Не заставляй меня жалеть о милосердии.
Снимать скотч было очень больно, и в первую очередь потому, что Роман делал это очень медленно. Возможно, в его понимании это было милосердием, но и медленно, и быстро было бы больно. Когда он освободился, его губы слегка кровоточили, на них выступила кровь. Он слизнул её, открыл рот и размял челюсть. Роман ждал рядом, готовый отвесить ему пощечину, если Жон попытается закричать.
— Спасибо, — прошептал он вместо этого.
Роман тихо вздохнул. — Я не фанат всего этого похищения. Я вор. Я краду богатства, а не людей. Для меня это слишком близко к торговле людьми, а я говорил себе, что никогда не займусь этим ремеслом. Тут не самая лучшая еда, но она свежая.
Роман кормил его по одной ложке, и после каши, которую он ел в камере и в транспорте для заключенных, хлопья с сахаром и холодное молоко были практически роскошью. Он оставался послушным, ел и глотал, не пытаясь кричать, даже когда Роман не обращал на него внимания. Он мог позвать на помощь — всё ещё мог.
— Нет никакой гарантии, что кто-нибудь услышит или придёт. Люди постоянно кричат, и он может объяснить это тем, что обратился за помощью к соседу по комнате. Лучше не торопиться и подождать. Если у тебя есть только один шанс, не стоит тратить его на случай. — Адам говорил твёрдо.
— Тебе нужна уверенность. Поговори с ним. Примени свою магию.
Свою магию? О, как с Белым Клыком. Это было немного другое, подумал Жон с презрительным фырканьем.
— Что-то смешное? — спросил Роман.
— Просто думаю о том, как всё запуталось.
— Ну, расскажи мне об этом.
— Расскажу, если хочешь.
— О? — Роман усмехнулся и отставил в сторону пустую миску из-под хлопьев. Он достал сигару и зажег её. — Больше делать нечего. Валяй.
Итак, Жон рассказал ему. Он рассказал Роману о нелепом ночном походе по магазинам, в результате которого он оказался в центре внимания при ограблении магазина Праха; о потасовке с Адамом, о случайном ударе и о том, как его провозгласили следующим главой Белого Клыка; о том, как он был слишком напуган, чтобы сказать "нет", слишком напуган, чтобы сдаться, и вместо этого убедил себя, что если он сможет искупить их вину, то ему позволят уйти.
Он рассказал о Сиенне, о фанатиках, о преступниках и действиях и о том, как, сам того не осознавая, полюбил своё дело до такой степени, что, когда у него появился шанс отречься от Белого Клыка и уйти, он остался при своём мнении и согласился на тюремный срок. Он рассказал всё это и даже больше, пока Роман не начал хлопать себя по ляжкам и смеяться, а Жон — смеяться вместе с ним.
— Чëрт возьми, парень, это потрясающе. — Роман смахнул слезу с глаза. — И ты человек? Полностью человек?
— Никаких частей фавна.
— О, Боже, как это невероятно. Кто, по-твоему, будет в большем ужасе? Люди-расисты, узнающие, что они ненавидят свой собственный вид, или фавны-расисты, которые не знают, что человек руководил ими лучше, чем любой другой фавн когда-либо?
— И тех, и других нужно посадить в одну комнату, рассказать правду и оставить там.
— Ха! Я бы заплатил, чтобы увидеть это.
Они ещё немного поболтали, о том, о сëм и ни о чëм. Роман был... удивительно приветлив. Даже симпатичен. Было странно, что они поладили, ведь он мешал Роману работать, но тот отмахнулся от него, как от части риска, связанного с ведением бизнеса. В каком-то смысле это напоминало Жону его самого. Люди судили о нём как об опасном и дико страстном фавне, борющемся за равные права, не зная его настоящего. Возможно, он поступал так же и с Романом.
Так продолжалось до тех пор, пока Роман не получил сообщение на свой свиток, прочитал его и вздохнул. Выражение его лица потемнело.— Это Синдер, — сказал он. — Она приедет, чтобы проведать тебя и приступить к реализации второй фазы. Мне придётся снова наклеить скотч. Прости за это. Если бы всё могло быть иначе...
— У тебя нет выбора.
— Но ведь есть, не так ли? Я могу пойти против неё, умереть и... — Роман вздохнул и покачал головой. Он достал новый скотч и дал Жону закрыть рот, а затем заклеил его. Жон услышал, как он пробормотал себе под нос: — Точно такую же чушь я сказал Барту, а теперь я выполняю приказы. Я действительно лицемер.
/-/
Синдер в этот раз обошлась без насмешек, лишь проверив его состояние и кивнув головой, а не разразилась монологом о своих коварных планах и о том, как она его одолела. Жон был благодарен ей за это, хотя слушать её злорадство в адрес Романа было сущим кошмаром.
— Совет, в своей бесконечной мудрости, решил ввести запрет на все маски на время фестиваля Вайтела. Они даже заставили Атлас исполнить это решение, поскольку оно было объявлено законом вчера вечером на заседании в последнюю минуту. Это отличная новость для нас.
— Правда? Я бы подумал, что необходимость показывать свои лица станет проблемой для прохода.
— Ты мыслишь слишком буквально, Роман. Закон подвергся всеобщему осмеянию и критике. Уже запланирована акция протеста, и как ты думаешь, какой способ выразить протест против запрета на маски будет в первый день фестиваля, а?
Роман понял это моментально так же, как и Жон. — Надеть маски.
— Именно. Тысячи людей намерены тайно пронести маски в Амити и надеть их во время боев в знак молчаливого протеста против решения Совета. Они выставят руководство Вейла на посмешище перед всеми остальными Королевствами. Как можно догадаться, Совет пронюхал об этом и потребовал, чтобы Атлас тщательно обыскивал каждого, кто ступит на территорию Амити. Они будут напряжены и отвлечены, что даст нам прекрасную возможность проскользнуть внутрь.
— Для тебя проскользнуть, ты имеешь в виду. Я слишком известен для этого.
— Конечно. У меня есть для тебя другой план. Однако мне понадобится Нео.
— Она уже большая девочка и может сама о себе позаботиться. Для чего я тебе нужен?
— Я расскажу тебе подробности завтра. Первые раунды турнира начнутся утром. Пусть они пройдут без происшествий. Я хочу, чтобы всё ещё немного утряслось, прежде чем мы начнем действовать во второй половине дня.
Завтра!? Слишком рано! Жон безрезультатно попытался освободиться.
— Мы нанесëм удар в первый же день? Я думал, ты хочешь дождаться финала.
— Это было тогда, когда мы рассчитывали на Белый Клык. Задержка была вызвана их неопытностью. Первый день, безусловно, лучший, так как больше студентов будут участвовать в соревнованиях и находиться вдали от Бикона. Кроме того, прах уже переместили на Амити.
— Ты собираешься взорвать это место?
— У меня не так много праха, Роман. Однако несколько небольших взрывов должно хватить. Совет и Атлас, конечно, обвинят Белый Клык. Кто ещё может стоять за этим? Они попытаются арестовать всех, у кого есть маска, а это, учитывая протест, могут быть десятки тысяч человек. Наступит хаос.
— Времени достаточно, чтобы ты успела добраться до Бикона и сделать всё, что тебе нужно, — сказал Роман. Он снова посмотрел на Жона. — А как же пацан? Мы не можем держать его здесь вечно. Может, отпустим его? По-моему, это хороший способ усугубить ситуацию. Люди увидят его, поймут, что он жив, и обвинят Белый Клык во лжи. Ситуация перерастёт в ещё большее безумие.
Синдер хихикнула и слегка погладила Романа по щеке. — Неплохая идея, признаю, но не та, которую я задумала. Как мы хотим, чтобы власти обвинили Белый Клык, так и нам нужно, чтобы Белый Клык обвинил власти. Не весь прах доставлен в Амити. Мы оставим здесь маленький приятный сюрприз, передадим информацию Сиенне и будем наблюдать, как она примчится спасать своего возлюбленного.
— А она и он будут бежать рука об руку. То же самое, что и в моём плане, но немного более очевидно, я полагаю.
— Не совсем. Когда Сиенна откроет дверь, взрывчатка, которую мы заложим, сработает, убив его и её взрывом. После Амити люди проведут расследование, найдут их тела среди обломков и спросят, от кого она пыталась его спасти. Немного конфиденциальных материалов, оставленных здесь, достаточно хорошо убедят их в том, что это было убежище Совета.
Жон напрягся на стуле. Его руки снова потянулись к путам, на глаза навернулись слëзы. Сиенна не была бы настолько глупа, чтобы поверить в это. Она не бросится вслепую спасать его.
Неужели она...?
Адам молчал.
— Меркури и Эмеральд взорвут это место и подбросят улики, пока мы с тобой будем решать другой вопрос, — сказала Синдер. — Нео пойдёт с нами. Как только место будет готово, Эмеральд свяжется с Сиенной и сообщит о его местонахождении. Даже если она не появится, он всё равно умрет. Это будет достаточным доказательством. Тебе не нужно будет ничего делать.
— Да. — Роман рассеянно покрутил сигару перед ртом. — Совсем ничего. Это необычайно жестоко, даже для тебя. Разве не в два раза проще и не лучше, просто позволить Сиенне найти его? Это всё равно выставляет Белый Клык злодеями.
— Соглашусь, что это дело может быть немного более личным, чем обычно. — Синдер потянулась и потрепала Жона по щеке, её глаза горячо смотрели на него. — Но у этого маленького дурачка был шанс подчиниться моим приказам, и он его проигнорировал. Он швырнул мне в лицо моё щедрое предложение. — Её пальцы сжались, ногти впились в его кожу. — А отсутствие послушания — это то, чего я не потерплю. Пусть наш славный предводитель Белого Клыка послужит примером того, что бывает с теми, кто меня не слушается.
Вор вздохнул. — Я понял намёк. Жаль, однако, видеть, как моё жилище горит в огне. Дашь мне час, чтобы собрать вещи? Мы же не хотим, чтобы кто-то связал его со мной и Нео.
— Не хотим. У тебя есть час, Роман. Не тяни с этим.
/-/
Один час. За это время Эмеральд и Меркури уже разложили взрывчатку по комнате и вокруг неё, не заботясь о том, чтобы быть незаметными. Когда взрывчатка сработает, от комнаты всё равно ничего не останется, так что это не имело значения. Жон в панике наблюдал за тем, как они обмениваются шутками и устанавливают взрывчатку прямо у его ног, чтобы наверняка убить его. Никакая аура не защитила бы его от всего этого, особенно когда здание рухнет ему на голову.
Теперь Синдер не спеша наслаждалась его страхом. Она сидела, скрестив ноги, и наблюдала за его корчами и борьбой с таким же удовольствием, с каким паук наблюдает за судьбой мухи, попавшей в его паутину. Жон попытался закричать, завывая, но из-за кляпа, его не было слышно, и он лишь получил резкий шлепок по щеке.
— У тебя был шанс, Арк. Ты мог бы последовать за мной — Белый Клык мог бы стать реальной силой. Но нет, ты выбрал свой путь. — Она с усмешкой посмотрела на него. — Живи с последствиями. Умри с ними.
— Ты действительно мстительная сука. — сказал Роман. Он тащил чемодан по полу, скребя им по дереву. — Ты же не собиралась просто сидеть сложа руки и считать, что убить его достаточно?
Синдер нахмурилась. — Я предпочитаю, чтобы мои враги знали своё место.
— Это говорит о твоей неуверенности, как будто ты причиняешь страдания, чтобы укрепить свою власть, потому что не можешь смириться с мыслью, что не можешь быть главной. Это нехорошо.
— Следи за языком, Роман. Ты не настолько бесценен.
— Да, да, ещё угрозы. Ничего нового. — Роман швырнул чемодан вперёд, заставив Меркури шарахнуться в сторону, чтобы не задеть его. Роман хмыкнул и опустился на корточки возле кресла Жона, держась одной рукой за спинку. — Вот чëрт. Мне нужно больше тренироваться. Слитки чистого золота очень тяжёлые.
— Золото в слитках? — спросил Меркури.
— Ты что, думаешь, я храню свои деньги на банковском счёте? Что Роман Торчвик заходит в банк, обналичивает чек, а охрана желает мне хорошего дня, после чего я выхожу обратно? Будь реалистом, парень. У меня есть наличные и активы, а золотые слитки легче перевозить, чем чемоданы, набитые наличными. Хотя и тяжелее.
— Твои финансы нас не касаются, Роман.
— Зато они мои. Он спросил, я ответил. — Роман рассмеялся и хлопнул рукой по спинке кресла Жона. — Что ж, парень, было приятно познакомиться. Жаль, что так получилось, но мы с тобой поделились парочкой забавных историй. — Он взъерошил волосы Жона одной рукой, а другой схватился за его связанные руки. — Надеюсь, ты вспомнишь обо мне по ту сторону — и, надеюсь, не как о чудовищном трусе, а?
— Не трать на него слова, Роман. Мы уходим.
— Да, да. — Роман встал и в последний раз похлопал Жона по плечу, затем подхватил свой чемодан и потащил его прочь. Нео последовала за ним, оставив Меркури и Эмеральд продолжать готовить помещение к взрыву. Когда дверь захлопнулась, Жон опустил голову на грудь и закрыл глаза, покорившись своей судьбе.
Меркури и Эмеральд продолжали болтать во время работы. Звуки их голосов заглушали малейшие звуки, с которыми нож, вложенный в его ладонь, продвигался по скотчу. Сосредоточенно закрыв глаза, Жон принялся пилить.
— Он дал нам один шанс. — сказал Адам.
— Ты должен использовать его по полной.
