/-/
— Этого будет недостаточно. — сказала Глинда. — Внушительная речь или нет, но закон есть закон, и мы оба знаем, чем закончится дело, Озпин. Этого будет недостаточно. — Я знаю. — Директор Озпин опустил лицо и уставился на свой стол. Его пальцы массировали виски. — Да помогут нам небеса, Глинда, но я знаю, и я не могу не думать, что мы идём прямо в руки Салем. — Ты ничего не можешь сделать? — Ничего, кроме того, что уже сделано. Я сомневаюсь, что Совет переживёт это. Если не случится чего-нибудь ещё, то мистер Арк решил их судьбу. Боюсь только, что это мало утешит Белый Клык и тех, кто сейчас наблюдает за происходящим. — Если негатив усилится... — Я знаю. — Сэр, возможно, эта ситуация станет второй Горой Гленн! — Я знаю, Глинда, как и Совет. Но им всё равно. — Он стиснул зубы. — Мистер Арк прав в своих словах. Что бы ни случилось, какими бы ни были затраты, они хотят остаться у власти. Сейчас я осмелюсь сказать, что вторжение Гриммов было бы для них радостью. Ничто так не заставит общественность забыть об их катастрофическом провале здесь, как объединение против Гриммов. — Это неправильно... — в конце концов сказала Глинда. — Нет. — согласился Озпин. — Это совсем не правильно./-/
— Я старалась изо всех сил! — возразила Руби. — Этого должно быть достаточно! — Этого не будет, — ответила Вайс. Наследница держала руки между ног, сцепив их, пока они вчетвером смотрели на происходящее на экране в здании суда. Они прибыли в качестве моральной поддержки, и теперь, похоже, Руби нуждалась в ней больше всего, ведь она была на грани слëз. — И это не твоя вина, Руби. Никто не сомневается, что ты сделала всё, что могла. Просто закон есть закон. Он не всегда справедлив. — Он никогда не бывает справедливым. — произнесла Блейк. — Только не к фавнам. Это был неожиданный поворот в пользу Жона Арка, но удивление Вайс было приглушено быстрым взглядом, который бросила на неё Янг. Она кивнула, принимая слова Блейк на веру, и вернулась к экрану. Нет, закон редко бывает справедливым. В первую очередь он был призван поддерживать порядок, а всё остальное вторично. Вот почему богатым людям так часто все сходило с рук и почему с ними так мало делали. Это было прискорбно и несправедливо, но до тех пор, пока речь шла о нескольких людях, об одном проценте, это не имело значения. Пока закон сдерживал 99 % людей, он выполнял свою работу. Жак всегда говорил, что важно быть на правильной стороне закона. Не следовать ему, а быть на его стороне. Семья Шни была такой, как и Совет Вейла, но Жон Арк и Белый Клык? Они точно не были./-/
Сиенна пристально смотрела в экран, как ястреб. Никто из них не сомневался, в каком направлении пойдёт дело, но она была уверена, что каждый фавн, входящий в состав Белого Клыка, задавался вопросом, как поступит Жон. Какова будет его окончательная позиция. Он мог пойти на уступки и выторговать себе более мягкий приговор; он мог выдать их и, возможно, избежать правосудия. Кто-то мог этого опасаться. Но она этого не боялась. Ей и в голову не приходило, что он так поступит, и, когда Жон повернулся лицом к камерам и произнёс послание, адресованное, казалось, непосредственно ей, она ответила ему. — Мы продолжим, так как ты вёл нас, Жон. Это я обещаю. — Он хороший человек. — пробормотал Гира. — Да. — Его слова всколыхнут сердца, как фавнов, так и людей. Наступят перемены. — Никто не поможет ему, — сказала она. — Никто не спасёт его. — Но в конце концов он пролил кровь. — Прекрати пытаться облегчить мне жизнь! — огрызнулась она. В её глазах стояли слезы. — Я... я ценю твои усилия, Гира, но они неуместны. Не надо. Не принижай его жертву, пытаясь уменьшить боль. Он будет страдать, его посадят в тюрьму, и ни я, ни кто-либо другой ничего не сможет с этим поделать. Громадный мужчина тяжело вздохнул. Он хотел только помочь, но она этого не допустила. Она будет следить за каждым моментом, запечатлеет в памяти каждую деталь и не позволит забыть об этом. Она не станет просто "мириться с произошедшим", как предлагали некоторые. Это навсегда оставит шрамы в её душе, но она будет носить их с гордостью и постарается, чтобы их боль подтолкнула её к тому, чтобы быть хотя бы наполовину такой же хорошей, как он./-/
— Мы приняли решение. — Трое судей сели за свои места. Они выглядели измождëнными. Усталыми. Это было долгое дело. — И мы пришли к выводу. По предъявленным обвинениям, Жон Арк, суд признает вас виновным. Жон закрыл глаза. Конечно, они это сделали. Конечно, так и будет. Что ещё они могли решить? Среди присутствующих не было ни вздохов, ни споров, лишь напряжённая, неловкая тишина, распространившаяся по залу суда. — Не в нашей власти изменить закон или применять его неправильно, — сказал судья. — Мы, как и многие другие, связаны с написанным словом, и это слово — независимо от того, сколько добра вы сделали, — обозначает вас как виновного в этом деле, мистер Арк. — Он не сказал, что сожалеет, но, как ни странно, Жон почувствовал, что тот извиняется. Этого было почти достаточно, чтобы заставить его улыбнуться. Почти, но не совсем. — По обвинениям в непредумышленном убийстве, государственной измене и заговоре с целью подстрекательства к насилию мы признаем обвиняемого невиновным, — продолжил он. — А также ещё несколько мелких обвинений, по которым, как мы полагаем, у обвиняемого не было ни намерения, ни разумных возможностей их совершить. — Однако основные обвинения, связанные с терроризмом, остаются в силе, равно как и обвинения во взломе и проникновении — за исключением случаев, связанных с незаконными боями и проституцией, когда жертвы полностью отказываются от прав на собственность — остаются в силе. Сюда же относится и акция против больницы в Вейле; однако, учитывая мошеннические и злонамеренные действия, имевшие место там, мы сочли возможным принять заявление о самообороне в этом деле. Он сделал паузу и посмотрел на обвинителей, чтобы узнать, будут ли они оспаривать это, но женщина лишь махнула рукой. Она выглядела более измученной, чем они. Жон глубоко вздохнул. По крайней мере, они признали то хорошее, что он сделал. Теперь это не имело большого значения. — Хотя мы не в силах изменить закон или применить его иначе, чем он был принят, вынесение приговора входит в нашу компетенцию. — Судья посмотрел на своих коллег слева и справа, которые кивнули в ответ. — Как таковые, мы сочли нужным принять во внимание различные смягчающие обстоятельства. К ним относятся, в частности, усилия, предпринятые для сокращения числа жертв, сотрудничество с властями, такими как Бикон, усилия, предпринятые для обеспечения подотчетности с помощью видеозаписей и доказательств боевых действий, усилия, предпринятые для избежания насилия, когда это возможно, и тот факт, что, хотя ваша сила была признана нецелесообразной в рамках самообороны, она была предпринята с намерением защитить тех, кто не мог защитить себя. Хотя это и не может служить основанием для снятия с вас всех обвинений, данные факты могут быть приняты в качестве смягчения при вынесении приговора. Поэтому, хотя обвинение просило назначить вам пожизненное заключение с минимальным сроком в сорок лет, мы сочли нужным сократить его до пятнадцати лет — с шестью годами минимум до условно-досрочного освобождения. Это вызвало ропот среди журналистов. Они были удивлены, даже шокированы, но Жон... Он молчал. Шесть лет. Это всё ещё казалось вечностью, и, скорее всего, это означало бы конец его жизни. Если предположить, что он сможет пережить тюрьму, это изменит всё. Ему было интересно, что подумают его мама и папа. Они должны были наблюдать за происходящим. От этой мысли его затошнило. — Это самый минимальный приговор по текущим обвинениям, — мягко сказал ведущий судья. — Мы не можем по закону вынести меньший приговор, даже если наши личные взгляды совпадают. Учитывая его постоянное сотрудничество, мы также предлагаем, чтобы заключение было произведено в тюрьме низкого или среднего уровня безопасности. Я полагаю, что обвинение может захотеть обжаловать это решение, что они могут сделать в установленный законом срок. — Мы этого не хотим, — сказала сторона обвинения на весь зал суда. — Хотя в конечном итоге решать будет наш клиент. Судя по выражению её лица и тому, как она это сказала, не она и не её фирма будут представлять Совет, если они будут обжаловать мягкий приговор. Он сомневался, что дело в их личной вине, а скорее в том, какой сокрушительный удар будет нанесён их репутации, если они попытаются это сделать. — Очень хорошо. — Молоток ударил три раза. — Дело Совет против Арка завершено. Обвиняемый может вернуться в свою камеру, где с ним будут обращаться с уважением и обходительностью, которых он заслуживает. Заседание окончено./-/
Если Совет рассчитывал, что с вынесением приговора Жону Арку протесты закончатся, то он сильно ошибался. В течение нескольких часов после вынесения приговора у здания суда и ратуши образовались многотысячные толпы, и для их сдерживания были выставлены ряды полицейских. Кловер снова не позволил использовать солдат Атласа и втянуть их в это дело, приказал полностью отойти к своим кораблям и даже ввёл комендантский час, чтобы никто случайно не оказался втянутым. Это было лучшее, что он мог сделать, пока Генерал Айронвуд находился на проверке в Атласе. Он бы и сам с радостью призвал их лететь обратно, но фестиваль Вайтела всё ещё оставался делом, которое Совет хотел провести, несмотря на то, насколько сильно он будет омрачён. — Они отказываются откладывать его, — сообщила Эльм. — По их словам, это проявит слабость и только укрепит в сознании людей мысль о том, что им есть что скрывать. Лично я полагаю, что они надеются, что бои отвлекут общественность от всего происходящего. — Не отвлекут. — ответил Кловер. — Люди в толпе, даже некоторые студенты, будут носить цвета Белого Клыка, чтобы показать свою поддержку Арку. Это только ухудшит ситуацию, и я осмелюсь предположить, что некоторые попытаются выйти на арену в знак протеста. — Вы это знаете, и я это знаю, сэр. Попробуйте сказать им об этом. — Политики. Я их ненавижу. — Вы и три четверти армии, сэр. Совет попросил нас оказать поддержку в перевозке Жона Арка в учреждение строгого режима. — Отказано. — Он повернулся. — А я думал, судьи рекомендовали использовать низкий или средний режим? — Они рекомендовали, сэр. Они не могут сделать больше, чем это, и Совет, после тщательного рассмотрения... — Её пальцы поднялись, чтобы показать отношение ко всей этой ситуации, — решили, что его вероятность побега очень высока. Следовательно, речь пойдёт о тюрьме строгого режима. — Приставить пистолет к собственной голове и нажать на спусковой крючок, почему бы и нет. Они хотя бы вырыли себе могилу, прежде чем заняться этим? — Вайн думает, что они знают, что им крышка, и хотят утянуть Арка за собой. Что-то вроде последнего плевка ему в лицо. Хуже всего то, что всё, что с ними случится, — они потеряют работу и найдут её в другом месте. — Пока он гниет в тюрьме. Сомневаюсь, что первое слушание по условно-досрочному освобождению будет в его пользу. Или в пользу кого-нибудь из них. — Он вздохнул и провёл рукой по лицу. — Я гарантирую, что это будет иметь последствия и в Атласе. Даже если предыдущие лидеры Белого Клыка были воинственными, люди будут спрашивать, были ли они такими на самом деле или это мы сделали их такими, надавив на них. Арк был единственным в своём роде, и Кловер с этим соглашался. Даже Айронвуд согласился, но с трудом. Он действительно опасался того, кто придёт на смену и что будет делать, потому что после этого у Белого Клыка будет гораздо больше новобранцев, чем обычно. Возможно, это тоже входило в планы Совета, сколько бы они ни знали. Ничто не может сравниться с тем, когда твой преемник сталкивается с невозможным кризисом, чтобы заставить людей задуматься, не лучше ли была "старая гвардия". Уходящий Совет, возможно, пытался максимально усложнить жизнь тому, кто его победит, надеясь, что, когда они потерпят неудачу, общественность попросит их вернуться. — Если бы это зависело от меня, я бы отозвал наших учеников с фестиваля Вайтела и вернулся домой. — сказал Кловер. — Покончить со всем этим и убедиться, что Вейл будет знать, что они сами будут справляться со своим беспорядком. — Те, кто командует дома, никогда не согласятся на это. — Я знаю. Знаю. Мы должны заявить о себе не меньше, чем Белый Клык. Просто мне не нравится, как всё выглядит, Эльм. Этот город на грани. Достаточно одной искры, и Вейл взлетит на воздух, как прах./-/
Жон сидел на заднем сиденье бронированной машины, которая с грохотом неслась вперёд. Здесь не было ни окон, ни возможности увидеть внешний мир, ничего, кроме холодного, жёсткого металла и неудобной скамьи, на которой он сидел, руки его были скованы наручниками, и ноги также были сцеплены. Его одежда была заменена на ярко-оранжевый комбинезон с номером 121 на спине. Судя по комментариям, которые он слышал от охранников, его отправляли в самую охраняемую тюрьму в Королевстве. Вот вам и рекомендации судей. Это уже почти не удивляло его. Не удивило бы его и то, что надзирателям приказали причинить ему вред — избить, уморить голодом или бросить в худшую из худших темниц и надеяться, что он умрёт. — Я не позволю этому случиться. — Голос Адама успокаивающе звучал в его голове. Это было единственное утешение на сегодняшний день, и, хотя он не знал, почему теперь может слышать его днём, а не только во сне, он всё равно был благодарен. — Вот и всё, да? — прошептал Жон вслух. Или Адаму. — Конец. — Шесть лет — это не вся твоя жизнь. Тебе не исполнится и двадцати пяти, когда тебя выпустят на свободу. Этого времени вполне достаточно, чтобы жить хорошо. — Если мы выживем. — Я уже сказал тебе, что позабочусь об этом. Кроме того, я хочу вернуться в Вейл и посмотреть, справится ли Блейк со своей задачей управления городом. Я знаю, что ей это удастся. — И ты не надеешься застать её в деловом облегающем костюме с юбкой, верно? Адам хихикнул. — Как будто ты можешь проболтаться ей. Похоже, мы оба питаем слабость к девушкам-кошкам. — Ты заразил мой мозг. — пошутил Жон. — Как паразит. Адам не успел ответить, как машина с визгом остановилась. Без всякого предупреждения Жон наклонился, чтобы не упасть. Неужели они уже прибыли в пункт назначения? Он слышал, как хлопали и закрывались двери, как люди двигались вокруг машины, но открывать её не стали. Вместо этого он услышал их повышенные голоса сквозь бронированный металл. — ...с утра тут ничего не было. — Ну, теперь оно здесь. — Тогда уберите его. Установите вокруг нас охранный периметр! Мне плевать, что деревья постоянно падают, главное, чтобы люди были начеку. Дерево упало и преградило путь...? Должно быть, они находились за пределами городских стен, потому что в городе не было никаких лесов, через которые можно было бы проехать, а если бы это была небольшая ель, стоящая на тротуаре, то они могли бы просто объехать её. Кроме того, последний час или около того они ехали по ухабистой местности. Вейл со всех сторон был окружён лесами, причём не только Изумрудным, но и многими другими, менее заселенными Гриммами, лесами. Наконец двигатель машины заглох, грохот прекратился, и водитель и остальные члены конвоя, сопровождавшие опасного пленника, вылезли из своих машин. Для Жона, запертого на заднем сиденье бронированной машины, это было упражнением в собирании воедино звуков и обрывков разговоров. Бормотание кого-то, прислонившегося к внешнему корпусу машины, треск веток или вой двигателя грузовика, пытавшегося оттащить с дороги то, что, по его мнению, было упавшим стволом дерева. Его оставили запертым в кузове, пока все они разминались снаружи. Раздался громкий треск. Что-то ударилось о борт его машины. Что это было...? — В УКРЫТИЕ! — крикнул кто-то. — НАС АТАКУЮТ! Раздалось ещё несколько громких ударов — выстрелов, — и Жон замер на заднем сиденье транспорта. В нескольких шагах от него прогремел взрыв, поразивший топливный бак с прахом и заставивший его вспыхнуть с ужасающим металлическим визгом. Поблизости раздались выстрелы из оружия, охрана скрылась за деревьями. Или он предположил. Этого нельзя было сказать. Жон слышал только выстрелы, крики, взрывы и лающие приказы. И ещё металлический звон пуль, ударивших в его собственный транспорт. Сиенна...? Но почему она...? Это отбросит Белый Клык на годы назад! Крики снаружи подсказали ему, что пленных они не берут. Люди умирали. Жон услышал, как захлопнулась дверь его грузовика, и через решетку в задней части транспорта он услышал, как водитель крикнул в переговорное устройство: "На нас напали! Помогите... Ещё один выстрел. Жон услышал грохот, гул статики и увидел, как кровь капает через решетку. Пошатываясь, он отступил назад, прижавшись спиной к запертым дверям в задней части машины. Они внезапно распахнулись. Жон упал, ударившись спиной о траву и мох, а небо над ним закрывал густой зелёный полог деревьев. Воздух был ещё гуще от дыма — как от перевернутого бронетранспортера, тлеющего вдали, так и от пожаров, разгоревшихся среди деревьев, в которых горели стволы и потрескивала древесина. Повсюду лежали тела, глаза были открыты, кровь окрасила губы и одежды. — Мы здесь, чтобы спасти тебя, Жон Арк, — раздался голос у него над головой. За его головой стояла женщина в маске Белого Клыка и смотрела на него сверху вниз. Ещё двое — мужчина и женщина. Мужчина рисовал эмблему Белого Клыка на боку транспорта, из которого его вывели, а женщина — скорее девушка — всаживала пули в тела, убеждаясь, что все они мертвы. — Что-то тут не так. — сказал Адам. — Нападение на конвой обернётся против Белого Клыка — Сиенна это знает! — Ты... — Жон уставился на своего спасителя. Он знал лица и голоса большинства членов Белого Клыка в Вейле, или, по крайней мере, всех, кто был способен сражаться. — Ты не из Белого Клыка! — обвинил он. — Ты не... Туфля с каблуком сомкнулась на его шее, прижав его к земле и заставив замолчать с придушенным хрипом. Женщина подняла руку и откинула маску, открыв золотые глаза и красивую, жестокую улыбку. Без паузы Синдер Фолл сняла маску и бросила её на заднее сиденье транспорта, где её наверняка найдут. — Насколько можно верить, — сказала она, — насколько можно судить по уликам, это дело рук Белого Клыка. И мне интересно, Жон, что сделает город, когда поймёт это. Или что сделают твои друзья, когда поймут, что не они освободили тебя. Возможно, они даже решат, что Совет тайно расправился с тобой и пытается свалить вину на них. — Синдер Фолл наклонилась вперёд и продолжила душить его. — Ты станешь искрой, которая зажжёт бочку, в которую превратился Вейл. Я должна поблагодарить тебя за это. Ты сделал для меня больше, чем мог бы сделать Адам. Синдер внезапно отпустила его, позволив Жону перевернуться на бок и откашляться. — Меркури, выруби его и возьми с собой. Эмеральд, не забудь изуродовать несколько тел. Мы хотим, чтобы все были на грани. К тому времени, как мы закончим, никто не сможет нормально соображать, не говоря уже о том, чтобы помешать нам, когда мы нападëм на Бикон. Последнее, что увидел Жон, — как мужчина подошёл к нему, опустился на колени, достал из кармана бутылку, намочил тряпку и прижал её ко рту и носу. Адам велел ему задержать дыхание, но Синдер лишила его воздуха, и откашливаясь он не смог этого сделать. Вскоре наступила темнота.