Кролик среди Волков

Как за столь короткий промежуток времени всё пошло не так? Этот вопрос продолжал преследовать Озпина, когда он смотрел из своего кабинета выпуск новостей, в котором Лиза Лавендер вновь рассказывала об очередной жестокой стычке между протестующими и полицией. На видеозаписи было видно, как люди в белых масках бросаются на полицейских, выстроивших оборонительное заграждение вокруг здания администрации. Две силы столкнулись и навалились друг на друга, после чего кто-то подал сигнал, и полиция начала отбиваться. С гранатами со слезоточивым газом он мог смириться, водометы, как он нехотя признал, могли быть использованы, но съемочная группа Лизы Лавендер умела выбирать самые худшие случаи, и приблизили изображение офицера полиции в чёрной броне, бездушно избивающего чёрной дубинкой по голове и телу уже упавшего участника беспорядков. Он знал, что потом эта запись попадёт в Интернет. — Протест у здания администрации столицы продолжается уже седьмой день, и это уже третье столкновение протестующих и полиции. Официальные цифры ещё не опубликованы, но предполагается, что есть погибшие. Лиза Лавендер, одетая в защитное снаряжение, в сопровождении двух крепких телохранителей кричала в камеру. Люди вокруг неё скандировали, кричали, а в некоторых случаях и пели. Они толкались и пихались, но никто не пытался причинить ей вред. Они были слишком сосредоточены на полицейской шеренге. Озпин видел, как в них бросили горящую бутылку с зажигательной смесью, которая разбилась о прозрачные пластиковые щиты. — Лидер Белого Клыка Сиенна Хан выступила против насилия и попросила всех протестовать мирно или законными способами. Совет Вейла осудил тех, кого они называют "насильственными экстремистами", и советует всем жителям Вейла сообщать о любых подозрительных действиях друзей и родственников в новую городскую группу поддержки борьбы с экстремизмом. В своей речи верховный советник Копперсмит сказал следующее: Экран переключился на новую запись, на этот раз на ней был изображен человек, стоящий за кафедрой с двадцатью или более микрофонами, направленными на него. Вспыхивали камеры, разговаривали люди, но поверх всего этого были слышны бурные крики тех, кто находился снаружи. Мужчина, одетый в строгий чёрный костюм и синий галстук, говорил прямо поверх всего этого шума. — Город Вейл не поддастся давлению террористов и преступников. Те, кто сегодня вышел на улицы с актами насилия, лишь показали своё истинное лицо. Белый Клык всегда был опасной, подлой и злобной группировкой. Их преступления многочисленны, ордера на их арест в силе. Вейл — это общество закона и порядка. Беззаконие, которое мы наблюдаем сегодня, — это не то, что мы поддерживаем. — А как насчёт того, что Жон Арк и Белый Клык сделали больше для поддержания закона, чем Совет за последние месяцы? — спросил репортёр. — Это категорическая неправда. Полиция этого города, финансируемая Советом, каждый день пресекает сотни преступлений. Я абсолютно уверен в их возможностях, независимости и подотчётности. — А как же недавний секс-скандал с уязвимыми группами населения или скандал в больнице? Белый Клык пресёк их там, где полиция ничего не смогла сделать. — Я уже отвечал на этот вопрос. — сказал Копперсмит. — Сэр, при всём уважении, вы не... — Следующий вопрос! — Сиенна Хан призвала прекратить насилие в соответствии с вашими собственными требованиями. Рассматривал ли Совет Вейла возможность сотрудничества с ней для достижения этой цели? — Мы не работаем с преступниками и террористами. Сиенна Хан разыскивается за преступления против Вейла и Атласа, а также за подстрекательство к насилию и проникновение в частные владения. Её так называемые просьбы о мире — это прозрачная попытка отвести от Белого Клыка вину за беспорядки, охватившие наш город. Озпин выключил телевизор, чтобы тот не раздражал его ещё больше, и уткнулся лицом в руки. Он застонал, провёл пальцами по лицу и откинулся на спинку кресла. Одна неделя. Именно столько прошло с момента злополучной церемонии, одна неделя с тех пор, как мир в Вейле был разрушен одним выстрелом. — Сэр... — Глинда замешкалась у двери. — В чëм дело? — Совет снова запросил помощь охотников для наведения порядка... — Отказано! — прошипел он. — Я уже говорил им однажды и скажу ещё раз — ни один мой ученик не будет использоваться для охраны порядка среди жителей Вейла. — Озпин откровенно ожидал, что некоторые из них всё равно пойдут, и что некоторые даже могут быть среди протестующих прямо сейчас. — Это школа, Глинда. Наш долг — учить детей, а не навязывать им свои убеждения или использовать их как оружие правительства. — Я понимаю, но Совет становится всё более и более требовательным. Боюсь, они могут попытаться отстранить вас, если так пойдёт и дальше. — Как они убрали Джеймса? — ответил Озпин. Генерал Джеймс Айронвуд — теперь он был в звании капитана — был отозван в Атлас на время расследования, и Озпин не мог быть более злым. — Мы оба знаем, что он не имеет к происходящему никакого отношения. — Подтверждено, что стрелял один из его снайперов. Не по его приказу. Джеймс всё время был рядом с ним. Совету это известно; они просто хотят иметь под контролем кого-то более покладистого. В качестве заместителя командира Джеймс выбрал Винтер Шни, но Совет Вейла посчитал, что она эмоционально противоречива из-за своей фамилии, и Атлас, не желая расстраивать и без того разгневанных союзников, согласился. Винтер также была отозвана, и в настоящее время никто не руководит войсками Атласа, предоставляя Совету свободу распоряжаться ими. За несколько часов, прошедших с момента покушения, Джеймс уже нашел стрелявшего. Тот утверждал, что ему приказал Айронвуд, но в записях с его коммуникатора таких приказов не было. Более того, когда стрелок попросил уточнить приказ, командный центр велел ему отступить. Когда же он заявил, что собирается "выстрелить", они стали требовать, чтобы он этого не делал. Но это не имело значения. Одно нажатие на спусковой крючок, одна пуля — и внезапно мир, к которому стремился Озпин, превратился в массовое насилие. Разумеется, это привело к грабежам и поджогам, в которых обвинили Белый Клык, несмотря на то, что он не принимал в них участия и призывал прекратить насилие. — И это даже не было бы проблемой, если бы Совет не был так слепо упрям! — Озпин почти рычал. — Они должны освободить его. Они должны освободить Жона Арка и позволить ему положить протестам конец! — Они этого не сделают. — сказала Глинда. — Они наконец-то засадили его за решетку, и скорее город сгорит, чем они его отпустят.

/-/

Для Сиенны Хан дни после покушения стали одними из самых напряжённых в её жизни. Видеть, как Жона застрелили у неё на глазах, было достаточно плохо — это был отвратительный, выжимающий всё нутро момент, когда ей казалось, что всё, ради чего она когда-либо работала, было уничтожено в одно мгновение. Толпа немедленно отреагировала на происходящее: как сторонники, так и противники с криками ужаса бросились к выходу. Солдаты Атласа были почти раздавлены, пытаясь остановить их, и несколько человек оказались в реанимации. Среди криков и плача она держала голову Жона на коленях и умоляла его жить, пока Айронвуд не оттолкнул её в сторону и не начал оказывать первую помощь. Жона увезли — лечить, заверил её Озпин. Их поверженный лидер всё ещё жив, и ему будет оказана самая лучшая помощь, какую только может предоставить Бикон. Сиенна поверила ему не только потому, что знала: в случае смерти Жона вина ляжет на него, но и потому, что что-то в Озпине подсказывало ей. Может быть, она стала мягкой, но ей казалось, что ему можно доверять. Что он всё исправит. Возможно, в мире, где он бы правил, это тоже было бы правдой, но Озпин, несмотря на все его заявления, был всего лишь директором школы. Он доставил Жона в больницу и спас ему жизнь, но не смог остановить действия Совета. Полиция ворвалась в больницу. Они угрожали Озпину и его охотникам, пытались арестовать Сиенну, а затем успешно захватили её преемника в бессознательном состоянии. Ей ничего не оставалось, как бежать и рассказать всему миру о случившемся. Что Совет Вейла, что сам город арестовали Жона, когда ему оказывали жизненно необходимую помощь. Что они утащили его в тёмную, промозглую камеру, где неизвестно, как его лечат и лечат ли вообще. И жив ли он вообще. Совет продолжал утверждать, что он жив, но при этом не показывал его и не позволял никому видеться с ним, поскольку он "опасный заключенный" и "рискует сбежать". Постоянные пресс-конференции членов Совета, на которых они заявляли, что пленник в безопасности, вызывали глухое недоумение даже среди их собственного населения, не говоря уже о Белом Клыке. — Беспорядки усиливаются. — Юма доложил ей, быстро отдав честь. — Там не только фавны, но и люди. Они в масках... — Не наши, — перебила Трифа. — В основном любые белые маски, которые они могут достать, часто из интернет-магазинов или маскарадных костюмов. — Это не имеет большого значения. Любая белая маска — это мы, если человек, который её носит, склонен к насилию. Юма говорил правду. Что бы она ни делала, чтобы остановить их, люди были в ярости. И она тоже. Какая-то её часть, пусть и большая, кричала, что это ещё одно доказательство того, что людям нельзя доверять, что это ещё одно доказательство того, что им нужно вернуться к старым порядкам. Оружие и меч, бомбы и кровь. Если власть имущие не хотят слушать протесты, они прислушаются к силе оружия. И тут в комнату вошёл Гира, и Сиенна опустила голову, борясь с убийственными порывами. — Я произнёс речь, пытаясь успокоить людей, — сказал он. Высокий и внушительный человек верил в свои мирные методы. Как бы то ни было, когда Гира говорил, люди слушали. — Не успел я закончить, как пришла полиция и попыталась меня арестовать. — По каким обвинениям? — спросила Сиенна. — Ты никогда не был частью Белого Клыка, когда он был под моим началом. В чëм они могут тебя обвинить? — Очевидно, в подстрекательстве. Они начали пробивать себе дорогу через зрителей, и мне пришлось уйти. Сомневаюсь, что им было бы дело до того, что я сделал и чего не сделал. Сейчас они ищут козлов отпущения. — Они ищут козлов отпущения, этим постоянно стреляя себе в ногу. — прорычал Юма. — И им это удаётся. — сказала Трифа. — Неважно, погубит ли Совет себя из-за этого глупого поступка или нет, если они погубят Жона вместе с собой! — сказала Сиенна. — Мы должны вытащить его оттуда. — Мы не можем сделать это с помощью насилия. — заметил Гира. — Они этого и хотят. Мы нападëм, и они используют данный факт, как доказательство. Хуже того, они могут держать его на аппарате жизнеобеспечения. Для них было бы идеальным финалом, если бы Жон погиб от наших рук, пока мы пытались его спасти. Они скажут, что пытались спасти его, но мы его убили. — Я призывала к мирному протесту! — возразила Сиенна. — Я знаю. Продолжай в том же духе. Как продвигаются судебные тяжбы? — Мы получили миллионы льен пожертвований на финансирование, — сказала Сиенна. — Как ни смешно, но ПКШ даже предлагает свои юридические услуги. Но я не уверена, что мы осмелимся их принять; возможно, им сказали замять дело. Я подключила к делу пять разных фирм, но, судя по отзывам, Совет не хочет обсуждать ни даты суда, ни юридические вопросы, потому что слишком занят беспорядками, а беспорядки не прекратятся, пока они не примут решение об освобождении Жона, а этого не произойдёт, потому что они его боятся. И так далее, и так далее. Это был один большой круг оправданий, который сам себя переполнял. Лишнее доказательство того, насколько ценным был Жон, что Совет пошёл на такие крайности, чтобы держать его взаперти. За это на них выливали ушаты грязи, но, похоже, они считали, что если они выдержат бурю, то драма постепенно сойдет на нет. Люди перегорят, их гнев утихнет, а потом они постепенно забудут. Возможно, это даже сработает. Конечно, придётся пожертвовать несколькими людьми. Обвинить нескольких подчиненных и уволить их с позором, а потом заявить, что всё это было одним большим недоразумением. Однако общественное возмущение имеет тенденцию перегорать. Подобный эмоциональный накал можно поддерживать лишь до поры до времени. Сейчас мало кто помнил о Горе Гленн, а ведь когда туннели были запечатаны, это был скандал века. Как бы ни было тревожно, люди жили дальше. Они забыли. Они смирились с этим. Совет надеялся, что они переживут Жона. Сиенна собиралась им в этом препятствовать.

/-/

Кловер чувствовал себя в ловушке. После отставки Генерала и увольнения Винтер ему — по крайней мере, номинально — выпало руководить. Однако его звание не позволяло ему иметь такие полномочия, и до тех пор, пока на место Айронвуда не пришлют нового Генерала, каждое решение Кловера будет подвергаться тщательному изучению. Потенциально, после возвращения на Атлас его карьера может пойти в гору. Было бы проще, размышлял он, просто сделать всё, что требовал Совет Вейла. Тогда, по крайней мере, он сможет оправдаться тем, что выполнял приказы демократически избранных должностных лиц в союзном городе. Если бы только эти приказы не были столь безрассудными. — Я не стану направлять роботов для разгона протестующих, — сказал Кловер секретарю, какому-то подчиненному, который надувался и пыхтел от злости, что ему отказали. — Это прямое решение Совета... — Вейла. — Кловер прервал его. — Не Атласа. Вы не знаете о возможностях и недостатках наших подразделений-рыцарей. Они не подходят для того, чтобы использовать их для борьбы с гражданскими. Они ограничены в возможностях ИИ и могут легко причинить вред, если им угрожают. — Совет рассмотрел этот вопрос и считает, что шансы ничтожно малы. — Вы лжете, — ответил Кловер. — Или проявляете небрежность. Щëки мужчины надулись. — Да как вы смеете! Даже предположить... — Совет не может знать о специфике наших подразделений-рыцарей, потому что у них нет данных о них. Ни у кого за пределами Атласа их нет, поскольку они являются тщательно охраняемой государственной тайной. Поэтому вы не можете проявить должную осмотрительность, чтобы использовать их для подавления протестов и беспорядков. Это просто невозможно. Чиновник нахмурился, словно не привык, чтобы его допрашивали подобным образом. Скорее, он не привык к тому, что ему отказывают. — Совет узнает об этом! — пригрозил он, прежде чем уйти. — Атлас узнает об этом! А вот и уплывают мои шансы на повышение, удрученно подумал Кловер. Даже если командование Атласа решит, что он действовал правильно, жалоба от правительственного чиновника союзного Королевства станет чёрной меткой в его послужном списке. Они могли похвалить его в частном порядке, но не могли официально наградить за отказ Вейлу. — Вы поступили правильно, сэр. — произнёс Вайн. — Рыцари — боевые машины. По заданной в них программе они могли бы ранить людей направо и налево. — Интересно, этого ли хочет Совет? — сказал Кловер. — Для них это было бы хорошим оправданием, не так ли? Во всём винить Атлас, который слишком торопился разогнать толпу. Когда Генерал Айронвуд ушёл с дороги, стало нелегко свалить вину на них. Это не заставило бы Совет выглядеть в меньшей степени идиотами, но позволило бы разделить вину, а именно этого и добивался любой хороший политик в подобной ситуации. Переложить вину на кого-то другого, вызвать у кого-то гнев и надеяться, что люди решат, что другой человек им нравится меньше, чем вы. Если Совет Вейла выставит на всеобщее обозрение достаточно промахов других, то вскоре люди забудут и о их собственных. — Осторожно, сэр. Это опасные комментарии. Вайн ухмыльнулся, произнося эти слова, и Кловер разделил с ним смех. Они оба были измотаны недавними делами, да и остальные члены Эйс-Опс были не лучше. В данный момент они занимали оборону вокруг городской администрации и тюрьмы — таков был последний приказ Атласа. По скромному мнению Кловера, солдат не следует использовать для оттеснения мирных жителей. И уж точно не следует ожидать, что они будут ежедневно сталкиваться с оскорблениями и насилием, обрушивающимися на них, причём зачастую с обеих сторон. Народ хотел, чтобы они перестали следовать за явно коррумпированным или неумелым режимом, а Совет Вейла хотел, чтобы они перестали тянуть время и занялись чем-нибудь полезным. Это был проигрышный сценарий, как бы он на него ни смотрел, и он вполне ожидал, что в конце его ждет военный трибунал. Никаких хороших решений, никакого выхода, но множество жалоб, отправленных его начальству. Ему повезёт, если за это его разжалуют только до сержанта.

/-/

Форум 4Fang не работал. Он не работал уже некоторое время, темы блокировались, разблокировались и снова блокировались в считанные минуты. Теорий заговора было множество, обвинения сыпались отовсюду, и Янг признала, что, вероятно, сама была частью многих из них. Трудно было не быть такой, когда ты наблюдала, как кого-то практически убивают на сцене рядом с твоей младшей сестрой. — Лиза Лавендер выбивает из Совета дерьмо, — резюмировала она для своих товарищей по команде. — Хорошо. — сказала Вайс. — Они это заслужили. — Форум также не работает. — Янг бросила свиток на кровать. У них было свободное время, но ей не хотелось ничего делать. Всё это дерьмо высасывало из неё энергию. Сиенна написала очередную просьбу прекратить беспорядки, повторила своё утверждение, что Айронвуд невиновен, а потом всё пошло прахом. — Скорее всего, дело в DDOS-атаке, — сказала Блейк. — Либо от Атласа, либо от Совета, либо от какого-то тролля, желающего разжечь огонь. — Всё равно видно, что она поддерживает Айронвуда. — сказала Вайс. — Когда даже Белый Клык называет его невиновным во всех обвинениях, пора бы прислушаться. А не тащить его обратно в Атлас и не отбирать у него командование. — Он невиновен. — настаивала Руби. — Я была там, когда это случилось, и он был потрясён не меньше других. Он сделал всё возможное, чтобы помочь! — Я не сомневаюсь в тебе, сестренка. — Янг взъерошила волосы Руби. — Я видела видео в интернете. Похоже, Айронвуд, Озпин и Сиенна сделали всё, что могли. Честно говоря, я не думаю, что Совет тоже бы так поступил. Они просто воспользовались ситуацией. — Она вздохнула. — Думаешь, он ещё появится на публике? — Нет, даже если Совет сможет помочь ему. — ответила Блейк. — Они подготовили себе постель, и единственный выбор для них — лечь на неё или отступить. Последнее они не могут сделать, не потеряв ни малейшего доверия к себе. — Какое доверие? — отшутилась Янг. — Именно. На данный момент они, скорее всего, будут держаться за него, даже если Вейл сгорит дотла. Они скорее предпочтут, чтобы город погиб, чем признают, что сделали что-то не так. — Она фыркнула. — Вот тебе и политики. А я-то думала, что ПКШ — самые злобные в Ремнанте. — Эй! — Вайс не в счёт. — Все равно эй! — прорычала Вайс. — Мой отец тоже высказался против данной ситуации. — Удивительно. — признала Блейк. — Никто не ожидал, что сам Жак Шни призовёт к освобождению Жона Арка. И уж точно не Совет Вейла, которому теперь грозило повышение цен на прах в качестве ответной меры. — Полагаю, даже ПКШ видит ценность Белого Клыка, который вернулся к мирному протесту. А ведь всего-то и требовалось, что годы насильственного экстремизма, чтобы показать им, почему мирная сторона предпочтительнее. Янг не понравилось, что она с этим согласна. Если бы Белый Клык не пошёл на насилие, то люди не смотрели бы сейчас на Жона Арка и не думали бы, что он и есть та перемена, которая нужна миру. Ирония судьбы заключалась в том, что Белый Клык и раньше был таким. В Ремнанте был милый, весёлый и дружелюбный Белый Клык, а потом люди всё испортили. Теперь даже ходили слухи, что отец Блейк вернулся и замешан в этом деле, и один взгляд на лицо напарницы подсказал Янг, что не стоит открывать эту банку с червями. Не хватало ещё, чтобы её партнёр получила письмо от Вейла с арестом. Её отцу пришло письмо с просьбой вернуться на службу, и он был согласен до тех пор, пока не узнал, с кем ему предстоит сражаться, после чего он показал Совету средний палец и твёрдо сказал Янг и Руби не вмешиваться. Не то чтобы им это было нужно. — Это неправильно... Руби сказала то, о чем они все думали, или то, что они все уже знали. Янг хотела закатить глаза от того, сколько времени ей понадобилось, чтобы понять это, но в том, как она это сказала, было что-то решительное. Что-то решительное. Это заставило Янг повернуться и прислушаться. — Это неправильно. — Руби снова заговорила. — Так не должно быть. Это не... Это не то, что мы должны делать, когда подобное происходит. — О? — Янг подтолкнула её. — Белый Клык пришёл поговорить, потому что им обещали амнистию. Нельзя отступать от данного слова. И если люди злятся, возможно, у них есть на то причины. Может, они правы. Разве не обязанность ответственных лиц — слушать? — По идее, да, — ответила Вайс, — но у большинства людей, занимающих руководящие посты, есть свои заморочки, и они начинают верить, что никто не может сравниться с ними по интеллекту. Они убеждают себя, что только они достаточно умны, чтобы иметь мнение. — Это не так! — Так говорят буквально все, кто хоть что-то соображает, — сказала Янг. — Руби, перестань, это уже давние проблемы. Политики коррумпированы, они некомпетентны и делают то, что выгодно им самим. Я имею в виду, что не нужно иметь никакого опыта или квалификации, чтобы стать им. Нужно просто быть достаточно популярным, чтобы завоевать голоса избирателей. А потом... бам! Ты — главный. Поздравляю, теперь ты принимаешь решения, которые повлияют на миллионы. Не напортачь. — Я не могу испортить всё ещё больше, чем они уже делают, — ворчала Руби. — Ха. Скорее всего, нет. Я имею в виду, что они вырыли себе могилу и хотят... — Глаза Янг расширились, и она осеклась. То, что только что сказала Руби, медленно укладывалось в её голове. — Погоди, что это было? Что ты только что сказала? Руби покраснела и пригнула голову. — Я сказала... Я сказала, что не могу сделать хуже... — Её серебряные глаза смущённо опустились. — Если бы это была я, я имею в виду. Я бы прислушалась к людям. Я бы не стала сажать кого-то в тюрьму, если это приводит к беспорядкам. — Руби, сестрёнка, нет, это не та арена, на которую стоит лезть. Я знаю шутки, мемы и всё такое, но... — Но что, Янг? Я должна сидеть и ничего не делать, потому что так проще? — Руби встала и посмотрела ей в лицо, крепко сжав челюсть. — Мама всегда говорила, что долг охотницы — делать то, что должно быть сделано, помогать людям. Какой же охотницей я буду, если проигнорирую ситуацию только потому, что это сложно? — Настоящая охотница. — сказала Янг. — Потому что если ты пойдёшь тем путем, о котором говоришь, тебе придется бросить Бикон. У тебя не будет времени на учебу. Это, казалось, задело её, но лишь на мгновение. Руби выглядела обиженной, но это лишь придало ей ещё больше решимости. — Если... Если это то, что нужно, чтобы всё стало лучше, пусть будет так. Если я смогу добиться большего, чем в роли охотницы, то... разве это не будет правильно...? Янг хотела бы поспорить. Она хотела бы завернуть сестренку в одеяло, спрятать её от всего мира и защитить, но тогда Руби завянет и умрёт, как цветок под прямыми солнечными лучами. Это была бы не Руби, если бы она не была так нагло готова бросить всё, чтобы помочь людям. — Чëрт... — Я смогу стать охотницей позже. — сказала Руби с лёгкой улыбкой. — Мне же не нужно заканчивать школу сейчас. Большинство людей исполняют свои обязанности только один-два срока, не так ли? Это же не навсегда. — Это если ты вообще выиграешь. — заметила Вайс. И тут же вздохнула. — Что, учитывая нынешние опросы общественного мнения, будет не так уж и сложно, как обычно. Это многое говорит о состоянии Королевства, если люди обоснованно считают, что пятнадцатилетняя девочка будет лучшим лидером, чем нынешние лидеры. — А ты? — спросила Руби. — Так думаешь? — Как ни странно, да. Уф. Мне придётся помочь тебе, не так ли? Бог свидетель, без меня тобой воспользуются. Ну, отец, во всяком случае, будет счастлив. Он никогда не был в восторге от того, что я стала охотницей, и мой переход в политику будет ему в радость. — В-вайс... — прошептала Руби. — Я тоже участвую. — решила Блейк. — Однажды я уже пыталась изменить мир и сбежала, когда у меня ничего не вышло. Я думала, что, придя сюда и став охотницей, избавлюсь от чувства вины, но, возможно, это было просто ещё большее бегство. — Она горько улыбнулась и сказала: — Наверное, лучший способ искупить свою вину — это закончить начатое, но на этот раз сделать это правильно. Итак, мэр Руби, если вы примете этого скромного фавна в свой штат... — Конечно! Ты принята на работу! Хотя... я могу заплатить тебе только рыбой и, может быть, книгами? Блейк фыркнула. — На первое время сойдёт. Янг наблюдала за тем, как её команда посвящает себя делу сестры. Это было похоже на замедленную съемку крушения поезда. Это никак не могло сработать. Конечно же, нет. И всё же, почему бы не попробовать? Они могли попробовать, попытаться изменить ситуацию к лучшему, а если не получится, то остаться в Биконе. В лучшем случае они помогут людям. В худшем — они окажутся в неловком положении, но продолжат оставаться охотницами. И каким бы ни был результат, это было чертовски интересно. — Ха. Вот это безумный план. Веселый и безумный. Считай, я в деле. — В качестве кого? — спросила Вайс. — Я предоставляю информацию, опыт в политических делах и поддержку семьи Шни. Блейк — эксперт в отношениях с фавнами, у неё есть связи с Белым Клыком и Менажери. Руби любима народом. Что ты предлагаешь? — Сексуальную привлекательность, детка. — Янг надвинула на глаза очки и сделала пальцами двойные пистолетные движения. — Сексуальная привлекательность. Вайс, Руби и Блейк закатили глаза.