Кролик среди Волков

Редко удаётся найти время, чтобы хорошенько отдохнуть, когда являешься разыскиваемым террористом. Тем более если учесть недавние налёты сначала на больницу, а потом и на бордель. Лично Жон считал, что все заслужили длительный отдых, и большинство членов Белого Клыка его получили. Они хорошо поработали, спасли много людей и при этом не перешли границы дозволенного. Чего ещё желать? А вот средствам массовой информации следовало бы быть немного дружелюбнее ко всему произошедшему, полагал он. В то время как Лиза и большинство новостных каналов превозносили их как героев, небольшое число людей решили встать на сторону Совета и прямо сейчас обсуждали, как Белый Клык подвергает опасности невинных людей, как они рискуют жизнями, нападая, а не ведут переговоры, как это сделала бы полиция, как они считают себя выше закона, берут на себя вольности, пытаются превратить Вейл в милитаристское государство. Многие аргументы не имели смысла. Да они и не должны были. Всегда найдется группа людей, которая будет их ненавидеть — либо по понятным причинам, учитывая жестокое прошлое Белого Клыка, либо по чисто расовым мотивам. Были даже теоретики заговора, утверждавшие, что Белый Клык сотрудничает с Советом, а соперничество между ними — не более чем прикрытие, призванное отвлечь людей от других насущных проблем, например, от того, что в Горе Гленн проводилась спонсируемая государством ликвидация населения или что в Биконе детям промывают мозги, превращая их в верных трутней. Жон никогда не понимал, насколько глупыми могут быть люди, пока не начал уделять больше внимания своей репутации в Интернете. Забавно, что не было никаких конспирологических теорий о том, что он человек и вообще не должен быть главным. Должно быть, для них это было слишком смело — слишком нереально даже для людей в шапочках из фольги, чтобы в это поверить. — Доброе утро! — Сиенна вошла в их общую спальню — разве это не странно? — с пластиковым стаканчиком кофе и дымящейся булочкой с беконом и сарделькой. Еда сразу же взбудоражила Жона, и он сел. — Завтрак в постель. Не привыкай, что я буду такой хозяйственной. — Булочка явно куплена в магазине. Не совсем по-домашнему... Сиенна приподняла бровь и попыталась отобрать её. — Значит, не хочешь? — Нет, нет! Я хочу! Хочу! — Он покраснел, а Сиенна рассмеялась и поставила стаканчик на место. Она села на кровать спиной к нему, откинула часть своих тёмных волос и провела по ним пальцами. Образ был странно уютным, совсем не похожим на его маму и папу. Жон не был уверен, стоит ли ему что-то говорить или делать. Они оба знали, что их отношения были фальшивыми, очередным маскарадом, в который он был вовлечён, чтобы сохранить стабильность Белого Клыка и предотвратить какие-либо перевороты. Он чувствовал, что нравится ей как человек, и сам не испытывал к ней неприязни. С другой стороны, она основала экстремистское течение Белого Клыка, так что это может сыграть против неё. Однако она никогда не делала вид, что поддерживает то, какими они стали. Может быть, она думала, что это будет больше похоже на то, что мы делаем сейчас. У него не хватило духу спросить и испортить момент. Вместо этого он вскрыл упаковку с едой и принялся за еду. — Илия сходила и купила их для нас, — сказала она, расчесывая свои короткие волосы. — Я свою уже съела. С твоей стороны было разумно дать всем выходной. Хороший командир знает, что усталая армия — это не армия. — Я бы не назвал нас армией... — Нет. Возможно, это и к лучшему, что мы не такие. Из нас никогда не получалось хорошей армии, даже когда нам удавалось вырвать победу у Атласа. — Сиенна вздохнула и отпустила волосы, откинув руки назад, чтобы улечься на них и уставиться в потолок. Под одеялом её руки оказались рядом с его ногами. Под тем же самым одеялом, под которым она спала с ним. Только спала. В одежде. Это было единственное, что они делали. Жон никогда бы не признался, что ему это очень нравится. Не по каким-то непристойным или постыдным причинам — просто потому, что так было теплее в постели. Склад, в котором они жили, не отличался хорошей теплоизоляцией. Но мы всё равно целовались. Просто для видимости, говорил он себе. Но всё равно. Интересно, понравилось ли ей это? Трудно представить, что ей действительно понравилось. Он чувствовал себя как мокрая рыба, слишком удивлённый, чтобы быть активным участником, и слишком новичком в поцелуях, чтобы быть хорошим в них, даже если бы он попытался. Не помогло и то, что Сиенна была старше, хотя, по его мнению, всего на пять или шесть лет. Наверное, спрашивать о возрасте было бы плохой идеей. Может быть, Илия знает. — В последнее время у нас многое получается, — сказала Сиенна. Странный тон, странная интонация говорили о том, что она, возможно, не очень-то этому рада. Жон приостановился. — Это хорошо, не так ли? — Да. — Плечи Сиенны опустились, и она вздохнула. Можно назвать его забывчивым, можно немного неловким в общении, но когда кто-то настолько сильно транслирует свои чувства, он не настолько глуп, чтобы их не заметить. Сафрон обычно поступала так же — резко вздыхала, а потом раздражалась, если не спросить, в чëм дело. Жон сел и отложил недоеденную булочку с беконом и сарделькой. Он подумал, не прикоснуться ли к спине Сиенны, потом к её руке, но в итоге решил сесть рядом с ней. Так было безопаснее. — Что случилось? — Ничего не случилось. О-о. Он видел такую ситуацию. Его отец часто попадал в такие семейные ситуации, и Жон знал, наблюдая за тем, как его отец проваливает тест, какой должна быть правильная реакция. Это определенно не было приглашением сказать "отлично" и вернуться к завтраку. — Это не может быть пустяком, если тебя это беспокоит. — Он подтолкнул её локтем. — Я с удовольствием побуду собеседником, если ты хочешь поговорить. — Полагаю... Как будто у неё были какие-то другие намерения. — Просто меня беспокоит, насколько всё это оказалось просто, — сказала она. — Не просто — это было совсем не так, — но решение, что делать, как заручиться поддержкой людей, всё это так... понятно. Ты так много сделал для популярности Белого Клыка в Вейле, да и за его пределами, наверное, тоже. Другие ячейки спрашивают меня, не могут ли они перестроить свои операции по примеру твоей ячейки. Вот это да. Другие ячейки Белого Клыка хотят делать то же, что и он? Это... Это было здорово, не так ли? Меньше насилия... ну, столько же насилия, но не направленного на невинных людей, больше всеобщего добра и работы с законом, где это возможно. Он не мог сказать, что всё это звучит слишком плохо, но если Сиенна так не считает, то, возможно, он что-то упускает. — Ты боишься, что они будут делать это плохо и ухудшат ситуацию? — Ха. — Сиенна рассмеялась. — Совсем наоборот. Я думаю, не сделала ли я всё плохо и не ухудшила ли ситуацию. Посмотри на меня, — вздохнула она. — Семь лет возглавляю Белый Клык, и что я имею? Ненавистная террористическая организация, за которой охотятся во всех Королевствах. А ты приходишь и справляешься с работой лучше менее чем за два месяца. Может, братья Альбейн и правы, — сказала она с тяжёлым вздохом. — Может, тебе стоит возглавить Белый Клык вместо меня? Жон застыл, как олень, попавший в свет фар мчащейся на скорости машины. Он представил себе это — видение захватило его, как кошмар наяву. Он нервно стоял на возвышении в пустыне, а армия фавнов в масках, многие из которых были жестокими преступниками, скандировала его имя и потрясала кулаками в воздухе. — Жон! Жон! Жон! Жон! — Жон. Жон! — Сиенна ущипнула его за руку, заставив подпрыгнуть. — Ты в порядке? Ты отключился. Отключился? Скорее, у него было видение будущего. Ужасное видение. — Нет! — Нет, ты не в порядке? — спросила она. — Нет, ты не отдашь Белый Клык мне! Сиенна моргнула, а потом сказала: — Я не говорила, что собираюсь отдать его, просто, может быть, тебе стоит больше контролировать... — Нет! Ни за что. Не-а. Никогда. — Жон сложил руки крестом. — Я едва могу присматривать за этими идиотами. Ты не можешь поручить мне ещё больше обязанностей! Сиенна Хан долго и пристально смотрела на него, потом хмыкнула. — Это не шутка! — заскулил он. — Юма и Трифа ссорятся, как пожилая пара, Бэйн в один момент — нежный великан, а в другой — машина для убийства Шни, Илия настолько озабочена, что на неё больно смотреть, а Перри... он Перри! Не говоря уже о новых идиотах, которых мне пришлось набрать. Ты знаешь, что один из них называет себя Фенриром? — пожаловался он. — Этот парень даже воет, как волк! Сиенна разразилась хохотом. — Он воет! — Жон жалобно прохныкал, ссутулившись. — И он, наверное, даже не самый худший из тех, кто у нас есть. Наверняка есть и другие. Я даже почти не общался с братьями Альбейн и не могу понять, одержимы они или увлечены мной. Они прислали мне гигантского смертельного робота, Сиенна! Что я должен делать с гигантским смертельным роботом? Она продолжала смеяться, постепенно переходя в громкий, бьющий в грудь хохот. Сиенна наклонилась вперёд, хохоча между колен, а Жон сидел, раскинув руки, с выражением паники на лице. — О-о-о, вау, ахах. — Она вытерла слëзы. — Мне это было нужно. — Ее глаза сверкнули, когда она улыбнулась ему. — А я-то раньше беспокоилась, что ты попытаешься устроить переворот. Я начинаю думать, что мне придётся устроить его самой, если я хочу, чтобы ты стал во главе. — Я устрою контрпереворот, — серьёзно сказал Жон. — Ты же понимаешь, что в случае моей смерти ты всё равно возьмешь власть в свои руки. — Тогда я защищу тебя ценой собственной жизни. — Как мило с твоей стороны. — Сиенна хихикнула и закатила глаза. Похоже, ему удалось решить её проблему, хотя бы тем, что он был в отчаянии. — Мне всегда было интересно, неужели кто-нибудь пообещает защищать меня подобным образом. Я думала, что в таком случае будет более романтичный подтекст, чем желание свалить на меня обязанности справляться с идиотами. Честно говоря, он был готов на всё, если бы это означало, что ему не придется брать на себя ответственность. Сиенна не могла умереть. Это было само собой разумеющимся. Он управлялся с Белым Клыком, но это было одно Королевство — даже один город! Куда хуже было бы следить за тем, чтобы люди на другом конце планеты не испортили всё? И радикальные фракции, и приверженцы идеалов, и патриоты. Со всеми этими немаленькими фракциями Сиенне приходилось иметь дело. Он не смог бы с таким справиться. — Ещё не поздно измениться, если ты этого хочешь. — сказал Жон. — Может, сейчас всё и наладилось, но, возможно, тогда, когда ты только начинала, ничего бы не вышло. Может быть, люди принимают то, как я поступаю, только потому, что видят в этом приятное облегчение по сравнению с тем, как это делал Адам или ты. — Контраст? — Да. Я имею в виду, раньше вы были мирными, верно? — Были. Когда Гира и Кали правили... — Сиенна застонала. — Это напомнило мне, что они наверняка уже слышали о тебе. Может, мне стоит поговорить с ними. Извиниться или... вообще-то, тебе тоже стоит с ними поговорить. — Мне? Почему? — Потому что у них были идеи, как мирно управлять Белым Клыком. Они основали его, они управляли им, и у них это получалось лучше, чем у меня. Между нами давно тянется вражда, с тех пор как я отняла его и превратила в то, чем он является сейчас, но я думаю, что ты им понравишься. Они даже поддержат тебя. Ты многое можешь сделать, чтобы сгладить разрыв между ними и Белым Клыком, а это очень хорошо, учитывая, что они фактически управляют Менажери. Больше людей, с которыми можно поговорить? По крайней мере, эти звучали куда разумнее. Если все остальные члены Белого Клыка захотят последовать его примеру, а он не сможет со всем этим справиться, то, возможно, бывший лидер сможет. — Звучит неплохо. Как их зовут? — Кали и Гира. — Кали и Гира...? Сиенна вздохнула. — Белладонна. — Ради всего святого! Неужели все должны быть связаны с Блейк? Илия просунула голову в дверь. — Кто-то сказал Блейк? Полусъеденная Жоном булочка с беконом и сарделькой ударила её прямо в лицо.

/-/

На следующий день после их рейда с Белым Клыком Янг следила за новостями вполглаза. Раньше она никогда этим не занималась, но с тех пор, как Озпин привлек к ним внимание, а Коко вбила ей это в голову, она стала обращать на них внимание. Тем более что последствия могли сказаться на их команде, а главное — на её младшей сестре! Конечно, она была не единственной, кто этим занимался, но Руби больше интересовало, присматривают ли за теми беднягами, которых они спасли, или нет, что тоже было интересно Янг, но она старалась больше думать о своей семье. — Я вижу много обвинительных высказываний, но не так много юридических действий. — сказала Вайс. Естественно, она была гораздо более осведомлена об текущей ситуации. — Совет хочет заявить, что мы разочаровали нашу школу и всё Королевство Вейл, сотрудничая с террористами, но они не будут обвинять нас в этом. — Тогда что? Мы — заблуждающаяся молодежь? — пошутила Янг. Молчание было показательным. — Ты серьёзно!? — Они утверждают, что харизматичный и манипулирующий Жон Арк, возможно, "сбил нас и других с пути" и что он — Жон Арк — вводит людей в заблуждение, заставляя их выполнять его грязную работу в кампании по дестабилизации Вейла. — Бред! — Это несправедливо! — сказала Руби одновременно с ней. — Мы сами решили пойти. Конечно, мы бы это сделали — над людьми ... над ними издевались! — Это говорю не я. — сказала Вайс. — А вот цитата из речи Озпина. Хах. — Её лицо просветлело. — ...Наших учеников учат не только быть образцовыми защитниками и бойцами, но и уметь адекватно отличать добро от зла и вести себя так, как подобает охотникам и охотницам во всём мире. Хотя мы традиционно сотрудничаем с правительством и полицией, охотникам предоставляются права и привилегии работать вне этих организаций и не в подчинении Совета. Каждый охотник или охотница вправе самостоятельно оценивать риски, опасность и жизни, которые можно спасти, и самостоятельно, без политического вмешательства, решать, как лучше этого добиться. Бикон поддерживает это кредо и команду RWBY за их действия. Янг и Руби одобрительно закивали. Честно говоря, Озпин казался классным мужиком, но за это он поднялся на несколько ступенек выше в её книге. Это не было "пошли вы" в адрес Совета, но это был достаточно большой средний палец, чтобы показать его. — Они боятся оскорбить нас из-за популярности Руби. — сказала Янг. — Или потому, что это будет расценено как поддержка преступников, которые жестоко обращались с невинными людьми. Они очень любят использовать такие слова, как отвратительное обращение, ужасные условия и то, как они благодарны за то, что эти люди не пострадали ещё больше, но они всё равно говорят, что мы подвергли их ненужному риску, потому что провели штурм до начала переговоров о заложниках. — Мы буквально нашли людей в процессе издевательств. — сплюнула Янг. — Даже ещё один час означал бы для них чистую пытку. А что с арестованными? С кем-нибудь из них уже покончили? — Они не разглашают имена. По закону это невозможно. — Наверняка среди них есть хотя бы один политик. — Нельзя так полагать. — возразила Вайс. — Нам придется подождать и посмотреть. Да. Подождём и увидим, как Совет похоронит информацию, чтобы никого из своих не уличить. Может, она и была слишком склонна к теории заговора, но у неё не было настроения слушать их чушь. Все в Биконе были довольны ими. Чëрт, даже Кардин остановил их в коридоре, чтобы поздравить с тем, что они "отлично поработали, задержав этих засранцев", и это был Кардин! Не было ни одного человека, который выглядел бы расстроенным, но за пределами Бикона, чëрт возьми, всё было иначе. Если бы ей пришлось прочесть ещё один комментарий к новостям от какого-нибудь придурка, утверждающего, что им следовало "оставить это взрослым", она бы взорвалась. Тупые ублюдки, которые, вероятно, никогда не видели опасности за пределами консервного ножа, жаловались, что "этих детей используют, а у них не хватает ума понять это" или что "они не должны подвергаться такой опасности со стороны Белого Клыка". Пха! Как будто они знают, каково это. Это не они попали в такие ужасные ситуации. Легко жаловаться, не выходя из дома. — В общем, похоже, что людей, довольных нами, больше, чем недовольных, — подытожила Вайс, — но если Совет продолжит настаивать, не знаю, как долго это продлится. В конце концов, эйфория угаснет, а эти люди смогут продолжать нападки на нас. — Почему на нас набрасываются за то, что мы поступаем правильно? — спросила Руби. — Так устроена политика. — отметила Вайс. — К сожалению, большинство людей перестали продвигать себя, основываясь на своих достижениях, а вместо этого говорят о том, насколько плох другой человек. Это кампания, ориентированная на нападки, и некоторые идиоты считают признаком слабости то, что другая сторона возвышается над ними. Они говорят, что тот, кто атакует, сильнее, а не просто агрессивный идиот. — вздохнула Вайс. — Меня всегда учили, что нужно говорить о том, почему твой продукт лучше, чем у конкурентов, а не о том, почему их продукт хуже твоего. К сожалению, я полагаю, что это не делает выборы захватывающими, а большинство людей, даже если они не признают этого, хотят видеть какую-то мелкую форму гладиаторских боев. — Но это же политика. — Теперь ты — политика, Руби. — Только не ты! — воскликнула она. — Прости. — Вайс извиняюще улыбнулась. — Я знаю, что Янг дразнится, но люди видят в тебе глоток свежего воздуха, и это заставляет старую гвардию нервничать. Это по-детски? Да. Это жалко? Да. Но они всё равно будут продолжать? Да. Ты их пугаешь, и они скорее похоронят тебя, чем поверят, что ты не придëшь и не отнимешь у них позиции. Руби сердито застонала и бросилась обратно на кровать, раскачивая верхнюю койку. В обычной ситуации Янг бы ещё немного поиздевалась над ней, но сейчас это казалось несправедливым. Никого нельзя дразнить за то, что он спасает людей от насилия. — Знаешь, я думаю, что Руби стоит выставить свою кандидатуру на выборы. Я серьёзно! — сказала она, когда Руби высунула голову и посмотрела на неё сверху вниз. — Даже если ты не будешь делать это всерьёз, это будет предупреждением для этих засранцев, чтобы они перестали тебя преследовать. — А что, если я выиграю? Я хочу стать охотницей. — Почему бы не стать и той, и другой? Руби оскалилась в ответ. — Как я смогу совмещать всю эту работу? — Ты не станешь баллотироваться в мэры, несмотря на то, что пишут на плакатах. — сказала Вайс. — На самом деле ты будешь баллотироваться на место в Совете, а это гораздо проще. Генерал Айронвуд управляет школой, армией и имеет место в Совете Атласа. У моего отца тоже есть место. Для тебя не составит труда сделать то же самое. — Но я не хочу этого! — Тогда не удивляйся. — Вайс пожала плечами. — Это была всего лишь идея. — Нам всё равно придётся разбираться с этими последствиями, — сказала Янг. — Как ты думаешь, лучший способ показать людям, что мы поступили правильно, — это снова связаться с Белым Клыком? Если мы спасём больше людей, это будет ещё одним доказательством того, что Совет ошибается. Блейк медленно встала с нижней койки и, не говоря ни слова, направилась к двери. Вайс и Руби смотрели, как она уходит, а затем обратились к Янг, как бы говоря, что она — её напарница и её ответственность. Янг со вздохом поднялась. — Я поговорю с ней. Найти Блейк в любом из тысячи укромных уголков Бикона было бы непросто, поэтому Янг погналась за ней. Блейк увеличила темп ходьбы и игнорировала её призывы, но Янг не боялась бежать по коридорам и быстро схватила её за руку. — Отпусти. — Нет, пока мы не поговорим. Разве тебе не надоело, Блейк? Я знаю, что ты ненавидишь Белый Клык и их лидера, и знаю, что у тебя есть на то причины, но как много они должны сделать, чтобы доказать, что они не такие злодеи, как ты говоришь? Не слишком ли ты нелепа? — Я? — Блейк горько рассмеялась. — Может, и так. — Она скрестила руки, сжимая их в локтях и покачиваясь на месте. — Ты знаешь, как это тяжело? Как тяжело наблюдать за тем, как они делают столько добра, как их любят, восхищаются и уважают, и знать, что это не так, когда ты была частью этой жизни? Янг нахмурилась. — Ты сказала, что ушла, потому что всё было плохо. — Так и было! — Тогда разве ты не должна радоваться, что всё больше не так плохо? Или настолько же плохо? — Да! — воскликнула Блейк, а затем отвела взгляд. — Но нет... Янг скрестила руки на груди. — Тебе придётся объяснить мне. — Это... Это звучит эгоистично, но... Мы с Адамом вложили все силы в Белый Клык. Я отказалась от семьи, от детства, от шансов на нормальную жизнь, а он отказался от многого другого — даже от своей жизни в конце концов. И ради чего? Ничего! — Блейк сощурила глаза. — Совсем ни за что. Хуже, чем ничего, на самом деле. Белому Клыку стало лучше, когда нас обоих не стало! — Значит... ты завидуешь? Тому, чего они добились? — Нет! Я... я злюсь. Испытываю отвращение. Вину... Именно последнее замечание навело Янг на мысль. — Злишься на себя...? — А-адам и я... мы думали, что помогаем. Мы были уверены, что поступаем правильно. — У Блейк перехватило дыхание, и на секунду Янг испугалась, что она начнёт плакать. Но она не заплакала. Хотя это было близко. — Я думала, что это нормально, потому что в конце концов всё наладится. Мне просто приходилось делать то, чего я не хотела, потому что это было ради благой цели. Адам менялся, но всё это было ради того, чтобы впоследствии помочь фавнам. — Блейк... — Это была пустая трата времени! — огрызнулась она. — Пустая трата моей жизни, моей молодости, моего времени, усилий, крови и пота. И жизни Адама! — зарыдала она, едва не сломавшись. — Я любила его, Янг. Когда-то я действительно любила его. Он бы тебе тоже понравился! Он был милым и храбрым и так заботился обо всех. Настолько заботился, что готов был пожертвовать собой, ожесточить своё сердце и стать чудовищем, чтобы ситуация стала лучше. — А Жон доказывает, что в этом не было необходимости. — ответила Янг. Ей было тяжело это понять, поэтому она не могла представить, как тяжело было Блейк. Это было её детство и жизнь её лучшего друга, её бывшего парня. — Ты поняла, что ты... — она не хотела этого говорить. Это сделала Блейк. — Потратила время? Потратила впустую свою жизнь? Разрушила жизнь, которая могла бы быть у нас, абсолютно ни за что? Да. Именно это я и сделала. И что ещё хуже, я бросила Адама, потому что считала его и Белый Клык неисправимыми, а теперь это не так. Кто-то другой вмешался и сделал то, что должна была сделать я. — Это была не твоя ответственность, Блейк. — Если не моя, то чья же? — огрызнулась она. — Жона Арка? Я даже не слышала о нём до того, как он занял этот пост. Сиенна, Адам и я были теми, кто заставил Белый Клык прибегнуть к насилию. Это мы должны были что-то сделать. Мы могли что-то сделать, но Сиенна этого не сделала, Адам так и не понял, что нужно делать, а я... я сбежала. Просто... скрылась, проигнорировала любую вину или ответственность и убежала, чтобы притворяться человеком. — Пальцы Блейк коснулись своего бантика. Она сердито потянула за него, отводя уши в сторону, чтобы сорвать ленту, а затем со злостью отбросила её. — Какая же я трусиха? — спросила она шёпотом. — Насколько я жалкая, чтобы продолжать винить их, продолжать винить его, только потому, что он сделал то, что не смогли сделать мы с Адамом? Янг не знала. Наверное, немного, как бы грубо это ни звучало. Но Блейк прекрасно понимала, что Янг скажет чушь, если будет утверждать, что она ни в чëм не виновата. Виноваты были все, и, возможно, она сама была немного виновата в том, что не смогла понять, как тяжело Блейк. Она просто списала всё на то, что Блейк — это Блейк, не понимая, что всё гораздо глубже. Действия говорят громче слов, и пока Блейк пыталась сопротивляться, она поддалась объятиям, позволила Янг прижать её к себе и впервые за долгие годы расплакалась. Она не стала говорить партнёрше, что всё будет хорошо, но провела рукой по её волосам, а другой по спине и прошептала, что будет рядом с ней, сколько Блейк будет в ней нуждаться. Пальцы Блейк вцепились в её плечи. — Спасибо...