***
Лу припарковал автомобиль рядом с домом, где находилась служебная квартира Пик, и просигналил три раза. Жан сидел на переднем сиденье рядом с Лу и нервно дёргал ногой. — Сейчас она выйдет, — чинно сказал он. — Выйдет, — кивнул Конни, который сидел сзади. — И мы никаких несуразных глупостей говорить ей не будем, — настоятельно выдал Жан. — Не будем. — Поздороваемся. — Поздороваемся. — Не будем ей напоминать и спрашивать про отца, и так всё понятно, — тараторил Жан. — Но спросить, как у неё дела, всё-таки стоит?.. Или нет? Нет! Потом! Сначала мы спросим, готова ли она ко встрече с Киёми! — Спросим, — очень серьёзно ответил Конни. — Потом вечером спросим, как она! — Обязательно. — Думаю, вежливо будет опять предложить проводить её, не находишь? — Нахожу. — И, знаешь, если она согласится, надо купить ей поесть. — А мне оставить вас двоих наедине. Лу попытался сдержать смешок, но это было безуспешно. Жан со злобой сначала посмотрел на Лу, лицо которого сразу же стало безучастным, а затем повернулся к Конни: — Мужик, я тебе серьёзно говорю, ещё раз ты выдашь что-то подобное, я тебе врежу, — нахмурился Жан. Однако Конни был непробиваем. — А что я такого сказал? — усмехнулся он. — Это был один раз, слышишь?! Один! А вы с Энни до сих пор забыть этого не можете. — Нам просто надо над чем-то смеяться. Лу поджал губы, чтобы не рассмеяться. К его счастью, Жан этого не заметил. — Это не смешно! — Твоя реакция уморительная, — объяснил Конни. — Это неприлично. И это не ваше дело! — Жан, — внезапно задумчиво начал Конни, — ты не держи на нас с Энни зла. Мы же просто дурачимся, — он отвернулся от Жана и посмотрел в окно. — К тому же мы никогда ничего не говорим в присутствии Пик об этом. Я джентльмен. — Джентльмены так не делают! Они не обсуждают женщин! — возразил тот. — Я не обсуждаю женщин с тобой, я издеваюсь над тобой, — улыбнулся Конни, посмотрев вновь на Жана. — Ну дурень! Конни звонко расхохотался. Жан покачал головой и отвернулся, а уголки его губ приподнялись в еле заметной улыбке. На самом деле он не злился, его просто раздражал тот факт, что стал поводом для шуток своих товарищей. Ни Конни, ни Энни никому не рассказали, видимо, о том, что они увидели примерно год назад, и если плата за их молчание — терпеть их взгляды и шутки, он готов был им это простить. Это произошло само собой после их визита на остров Парадиз. Воодушевлённые переговорами с другими странами, речами Альянса о свободе элдийского народа и Армина о Разведкорпусе, всей их компании предстояло столкнуться с реальностью, — Йегеристы не были намерены подписывать мирный договор с Альянсом. Их личные дела пополнились ещё несколькими папками: правительство Парадиза возвело на них всех уголовные дела. Хистория только и могла, что поджимать губы. Это было предсказуемо, учитывая, что Микасу посадили в тюрьму, как только она вернулась на Остров с останками Эрена. И только благодаря Хидзуру, в частности Адзумабито, её выпустили. Они сумели договориться. Свободу Микасы обменяли на технологии постройки радиобашен, которые были необходимы и Хистории, и Йегеристам. Остров, разумеется, не владел ими, зато Адзумабито всегда умели торговаться. Поэтому подобный исход событий предсказывали все. Благодаря Альянсу и Межполу у всех них был парламентский иммунитет: если кто-то из них умрёт или будет взят под стражу, все страны Альянса объявят войну Королевству Элдии. И хотя Йегеристы готовились к войне, их мощи не хватило бы против всех. Они отделались лишь составленными на них уголовными делами, которые были «заморожены» на неопределенный срок. Йегеристы Жану напоминали псов на привязи, — отпусти их, они вмиг сорвутся и растерзают всю их компанию «послов мира». Им не удалось провести на Острове больше недели, так как военная элита была крайне негативно настроена, и этого было чертовски мало. Жан скучал по родителям, его мама плакала каждый день, а отец нехарактерно обнимал его. Они ничего не говорили ему насчёт того, как относятся к Йегеристам, но он не мог отделаться от ощущения, что родители сожалели о сделанном Жаном выборе. Его беспокойство насчёт фотографий прошло в тот же миг, как он ступил на земли Парадиза. Это был его дом, который он потерял. Жан не мог понять, неужели он действительно сам сожалел о содеянном. Ему так и не удалось нормально пообщаться с Микасой. Он готовил речь, придумывал, что скажет о том, как скучал и думал о ней каждый день, а при встрече все заготовки забылись. Он хотел напомнить ей, что она самая красивая и удивительная девушка в его жизни, но увидев её грустное лицо, Жан смог лишь обнять её. Всё, чего ему удалось добиться, — это договоренность с ней активно переписываться. Спустя месяц Жан так и не смог оправиться от осознания, что всё не так радужно, как они предполагали. К его удивлению Пик тоже, как оказалось, была не готова к такому раскладу. Слово за слово, взгляд за взглядом, шутка за шуткой, и вот он уже держал её за талию и целовал в каком-то кабинете в офисе Киёми. Всё смешалось, в том числе и его мысли: «Это же не её первый раз? Она такая привлекательная! Это считается за измену Микасе? Армин меня убьёт, если узнает? Я просто хочу расслабиться, у меня не было секса два года. Та девушка с собрания Альянса тоже была ничего… Пик лучше. Нет, Микаса лучше всех. Пик так хорошо целуется». Это было быстро, но очень приятно. Жан на несколько мгновений забыл о страхе больше никогда не вернуться домой и потерять Микасу навсегда. Когда всё закончилось, Пик тихо сказала ему на ухо: — Спасибо, Жан. Он усмехнулся. — И тебе спасибо. — Один и единственный раз. — Я так и понял. Пик была очень красивой и умной девушкой, и на секунду он задумался, могло ли у них получится что-то. Вид того, как она поправляла юбку и рубашку, сопровождался кратковременным сожалением обо всём на свете. «Кто кого использовал: она меня или я её? Это как-то повлияет на дальнейшее общение?» То, что произошло дальше, перечеркнуло любые мысли. В кабинет вошли Конни и Энни. — Точно тебе говорю, эти папки были здесь! — говорил Конни. — Да мы их ещё в МИДе забыли, — отвечала она. Они оба застыли, как только обратили внимание на него с Пик. И хоть они не были обнаженными, всё было до смешного очевидно: их растрёпанные волосы, его галстук на полу, его расстёгнутый ремень и её туфли у стеллажа. Конни открывал рот, но ничего не мог сказать. На его щеках Жан заметил лёгкий румянец, и будто бы в ответ его собственные щёки загорелись. Он повернул голову к Пик, но она была невозмутима. К его удивлению первая засмеялась Энни: — Ладно… — протянула она. — Да уж! Конни тоже внезапно захохотал, согнулся и схватился за живот. Выпрямившись, он откашлялся и сказал: — Ох, простите, ребята! — Не говорите никому, пожалуйста, — спокойно попросила Пик. — Я – могила, — Конни сложил кулак у сердца в характерном для военной структуры Парадиза жесте. — Какой ужас, — усмехнулась Пик, надевая туфли. Жан жалобно посмотрел на Энни. Она вопросительно приподняла бровь, а затем, поняв, чего он от неё хотел, также сложила правую руку слева на груди с серьёзным лицом. — Ни Райнеру, ни тем более Армину! — умолял Жан, на что Энни лишь махнула рукой. С тех самых пор они с Пик почти не разговаривали, если дело не касалось работы, а вот Конни и Энни периодически подтрунивали над ним. Жану нравилась Пик, но Микаса ему нравилась гораздо сильнее. Переписка с ней одаривала его бабочками в животе и надеждой, что у него есть шанс быть рядом с ней. Он не принимал шутки Энни и Конни близко к сердцу, однако Конни мог быть достаточно настойчив в своём безумном юморе, ответ на который Жан не всегда мог найти моментально, поэтому бессознательно начинал проявлять агрессию. Он был рад, что Конни никогда не воспринимал это на свой счёт. Кроме Конни и Энни, казалось, о случившемся догадывался ещё и Лу, потому что Конни по какой-то неизвестной причине не стеснялся при нём в выражениях. Жан всегда считал Лу и Атсуши немного подозрительными, — они, выходило, в итоге, знали больше, чем им следовало. Армин заверил его в излишней бдительности, однако Жан не пропустил, как он в ответ на его предположение на секунду задумался. — Где же она? — вопрос Конни вывел его из задумчивости. — Она никогда не опаздывает, мы её от силы минуты две ждём, а сейчас уже почти пятнадцать. — Это, правда, странно, — отметил Жан. — Смотрите! Идёт! — воскликнул Лу. Пик, странно передвигаясь, подошла к машине, открыла дверь и села рядом с Конни. Всё посмотрели на неё. На её непривычно бледном лице читались стыд и боль: от неё несло перегаром. Жан загорелся: — Какого дьявола, Пик?! — все его планы о том, чтобы быть с Пик более деликатным, полетели в тартарары. — Когда? Зачем?! — Прошу, не кричи, Жан, — промычала она. — Твой голос в висках отдаёт… — Мы едем к Киёми!!! Чем ты думала?! — не унимался он. — Ну, ладно тебе, хватит, — остановил его Конни. — Пик, что случилось? Ты пила от горя? Где? Прямо в Министерстве? — Конечно, нет… — ответила она, потирая виски. — Да и нет от горя. Нет, разумеется, мне очень грустно, но… В общем, всё пошло не по плану. Я не думала, что так получится. Я не рассчитала… — Нехорошо пить одной, — буркнул Жан и скрестил руки на груди, отвернувшись от заднего сиденья. — Я и не одна… — А с кем? — спросил Конни. — С какими-то сотрудниками МИДа. — С какими это какими-то?! — вновь вспылил Жан. — Ну, каким-то… Я их до вчерашнего дня никогда не встречала. Они сказали, что недавно работают тут, — Пик опустила голову к коленям, накрывая её ладонями. — То есть ты отказалась от нашей компании в их пользу?! — злился Жан. — Это получилось самой собой. Они сначала вызвались лишь подвезти меня домой, но затем предложили поехать в бар, а они к тому же были такими приятными собеседниками… — Ушам своим не верю, Пик, — продолжал возмущаться Жан, — это на тебя не похоже. — Не делай вид, что хорошо знаешь меня, — строго сказала Пик, поднимая на него голову. — Хватит уже отчитывать меня. Я тебе не сестра и не подружка. Жан поджал губы, останавливая себя от грубых высказываний. — Пик, — грустно протянул Конни. — Вот! — она слегка повысила голос и указала на его лицо. — Вот это. — А я что сделал? — спросил Конни. — Вот этот грустный тон и жалость в ваших глазах… Мне от них только хуже становится, — Пик снова опустила голову. — А они ничего не знали и не жалели меня. Они так не смотрели. — Да что ты вообще несёшь?! — Жан положил руку на её плечо. — Мы беспокоимся… — Не надо обо мне беспокоиться. Не маленькая, справлюсь. — Мы как лучше хотели, — тихо добавил Конни. — Простите меня, парни. Я перепила перед важной встречей – это был безответственный и компрометирующий поступок, и такого больше не повторится. — Не в этом же дело… — покачал головой Жан. — И на этом всё. Я не обязана перед вами оправдываться. Пик выпрямилась и сразу же свела брови, — ей было нехорошо. Жан вновь отвернулся к лобовому стеклу и обиженно выдал: — Не могу поверить, что ты ещё и свою злость срываешь на нас. На них-то, небось, не срывала… Пик не удосужилась ему ответить. — Что это за смельчаки такие, которые не постеснялись пригласить тебя выпить? — спросил себе под нос Конни. — Понятия не имею. Да и какая разница? Сказали, что работают тут, что новенькие. Два парня и две девушки, примерно моего возраста, — она скрестила руки и уставилась в окно. — Так это же, наверняка… — начал было Лу. — Всё ясно! — нарочито обиженно воскликнул Конни и надул губы. — Всё понятно! Это всё не наше дело, Жан! — Ага, — слегка опешив сначала, Жан через мгновение наигранно злобно согласился. — Пик – взрослая женщина, — он указал в небо пальцем, — и какие-то малолетки с дьявольского острова Парадиз ей и не товарищи вовсе! Пик не сдержала смешок и закатила глаза. — Дураки, — усмехнулась она. — Дураки – не дураки, это уже не твоё дело! — продолжал свой театр Жан. — Всё, Лу, поехали, пожалуйста! Опоздаем! Он не всегда понимал как, но странное чувство юмора Конни и умение применить его в нужный момент порой спасали их в последнее время странное и немного неприятное общение. Жан в глубине души осознавал причину такого поведения Пик: никому утрата близкого просто не давалась, — и решил проявить терпение и понимание. Дорога до резиденции Адзумабито прошла в тишине.***
— У нас всё нормально? — спросил Армин. Он наблюдал за тем, как Энни застёгивала бюстгальтер в ванной комнате. — А почему нет? — спросила она в ответ, приподнимая уже надетую юбку и поправляя чулки. Его немного насторожила такая реакция. — Я про вчера, — уточнил он и застегнул манжеты. К его удивлению она повернула к нему голову и странно посмотрела на него. Её поджатые губы и глубокий вдох выдали её неравнодушие к вчерашней ситуации. — Энни… — Всё отлично, — сказала она, как отрезала. Она прошла мимо него к кухонной зоне и там надела рубашку. Быстро завязав галстук, она повернулась к нему лицом и улыбнулась. Армину сразу же показалось, что её улыбка была слишком широкой и слишком нехарактерной для неё. — Мы вчера всё обсудили, всё нормально, Армин, — убеждала его Энни. Она подошла к нему вплотную и коснулась губами его губ в лёгком поцелуе и провела пальцами по его всё ещё взъерошенным после секса волосам. Её подобные нежные прикосновения всегда его расслабляли, и Армин убедил себя в том, что ему всё причудилось. Энни взяла несколько прядей его волос обеими руками и немного оттянула их так, чтобы не доставлять дискомфорт. Получились то ли рожки, то ли ушки. Армин рассмеялся. Он взял её ладони в свои руки и поцеловал их. — Я чуть не забыл! — хохотнул он и скрылся в ванной, чтобы поправить волосы. В тот же миг Энни резко развернулась к столу и быстро убрала в папку с документами тонкие книжки и тетрадь, которые прятались под стопками бумаг. Как только Армин вышел из ванной комнаты с аккуратно зачесанными назад волосами, несколько сигналов автомобиля заставили все его беспокойства уйти на второй план. — Пора, — произнёс он.***
— Выглядишь отвратительно, — заверила Энни Пик, когда они все встретились у входа в резиденцию. — И что это, перегар? Пик застонала, прислоняясь к колонне у лестницы. Она прижалась лбом в холодному камню, и Жан мог поклясться, что заметил на её лице толику облегчения. — Пик, — Райнер обеспокоенно прикоснулся к её плечу. — Так, — сказала она твердо, как могла. — Во-первых, простите, — она выставила открытую ладонь и сразу же зажала большой палец. — Во-вторых, нет, я не пила одна от горя, — зажался указательный. Армин хотел было открыть рот и задать уточняющий вопрос, но выдал лишь несуразный звук, потому что Пик его опередила: — В-третьих, это был кто-то из Министерства, — она загнула следующий палец, всё ещё не отстраняя голову от колонны. — Простите меня ещё раз, такого больше не повторится, — пообещала она, загибая безымянный. — И последнее – не надо меня трогать, — её ладонь теперь превратилась в кулак, и им она легонько ударила руку Райнера, который так и не отходил от неё, — жарко до невозможности. Жана это сцена немного позабавила, и он не сдержал улыбки. Она стала ещё шире, как только дверь резиденции открылась, и на пороге появилась миловидная девушка в строгом костюме. — Добро пожаловать, — сказала она. — Пожалуйста, проходите, — она отошла в сторону, уступая проход. Жану всегда нравилась именно эта секретарша Киёми. Кажется, её звали Юки Адзумабито, и она постоянно строила ему глазки. — Добрый вечер, — сказал он на хидзурийском. — Добрый вечер, господин Жан, — ответила она на хорошем элдийском, немного покраснев. Взгляд тем не менее она не отводила. «Что может быть лучше, чем флирт, чтобы избавиться от лишней нервотрёпки?» — Вы отлично выглядите, Юки, — улыбнулся ей Жан, на что Конни закатил глаза. — Внешность обманчива, — кокетливо ответила она. — Видом – богиня, сердцем – ведьма. — Таким вы меня не испугаете, — усмехнулся Жан. — Ищет сладкого, а пирожок на полке лежит, — шепнул Конни на ухо Энни, когда они переступили порог, но вышло так, что почти все это услышали. Она закусила щёку, чтобы не рассмеяться. — Потребность в пище сильнее любви, — тихо встрял в разговор Армин, думая, что они говорят о Микасе. — Почему все внезапно заговорили каким-то присказками? — возмутился Райнер. — Близ умного дети, и не учась, читают, — подмигнул Конни Армину и обнял его за плечо. — Ещё один афоризм, и я клянусь, я найду способ устроить второй Гул Земли, — злобно проворчала Пик и прошла дальше. Юки, не особо вникая в диалог, проводила всех в комнату ожидания. — Киёми примет вас через полчаса, — сказала она и указала на кушетки, — присаживайтесь и ожидайте. Она собралась уходить, но перед этим обернулась на Пик и добавила: — Я принесу вам холодный чай, — и удалилась. Пик снова негромко застонала и присела на кушетку, закрыв лицо руками: — Стыдно-то как… — Сиди и отдыхай, — попросил её Райнер. — И, пожалуйста, не подходи близко к Киёми сегодня. — Сама знаю, — не отрывая рук от лица, ответила она. — Простите меня. — Не надо извиняться в сотый раз, — сказал Армин. — Всё нормально, бывает, — улыбнулся он. — Если у вас есть какие-то вопросы к Киёми, не забудьте их задать. Её в этой поездке не будет, но она опять будет нашим посредником в переговорах с Йегеристами. — Какая у нас цель поездки? — спросил Жан, скрестив руки на груди. — У Киёми и узнаем. Подготовьтесь морально, — вздохнул Армин. — У меня предчувствие, что это будет нелёгкая встреча. Все закивали и начали собираться с мыслями. Жан присел на противоположную от Пик кушетку и взглянул на девушку: она откинулась назад и сидела с закрытыми глазами, положив руки на юбку. «Эти несколько спокойных минут должны пойти ей на пользу», — подумал он. Юки молча вошла в кабинет и поставила стакан с холодным чаем около неё. Она окинула глазами Жана и кокетливо улыбнулась. Он ответил ей тем же. Когда она вышла, Энни сказала: — Скоро вернусь. Мне надо в уборную, — и ушла следом за Юки. — Папку оставь… — напомнил ей Райнер, но было уже поздно. Жан повернул голову к Армину и, как и ожидал, тоже нашёл на его лице замешательство: уборная была в другой стороне от зала ожидания, и туда вела совершенно другая дверь. Армин пожал плечами. Конни занял кресло рядом с Жаном и выглядел чересчур серьёзным и задумчивым. — Чего ты? — спросил его Жан, слегка пнув ногой его ногу. Он мельком взглянул на него и сразу же отвёл взгляд. — Неужели я никогда не смогу вернуться домой? — глядя перед собой произнёс Конни. Жан глубоко вздохнул, не найдя, что ответить. Он и сам хотел знать ответ на этот вопрос. Нужно было отвлечься. Он взял с журнального столика газету и попытался что-то разобрать. Хидзурийский давался ему плохо, поэтому он смог узнать в одной колонке только слова «Парадиз», «Йегеристы» и «война», а в другой — имя «Киёми», «посол» и «преемники». Дальше следовали, по мнению Жана, какие-то имена. Он нахмурил брови от переизбытка информации: новый язык совсем не укладывался у него в голове и делал только хуже. Неожиданно комната наполнилась слабыми звуками фортепиано. Мелодия была лёгкой, простой, но очень красивой и плавной. Жан пропустил, как Армин тихо усмехнулся, но заметил, как Пик, сделав глоток чая, вновь откинулась на спинку кушетки. Её лицо впервые после смерти отца выражало умиротворение, и когда она опять закрыла глаза, под звуки спокойной музыки в сердце Жана снова появилась капля надежды на лучшее будущее.