Как у тебя дела?

      — Спасибо большое, Атсуши, бывай, — сказал Райнер, открывая дверь автомобиля. — До завтра, ребята, — он помахал рукой Энни и Армину, которые сидели на заднем сидении.       — До свидания! — попрощался Атсуши. — Наверное, завтра я вас и забираю.       — Ну, разберёмся, — усмехнулся Райнер.       — Хорошего вечера, — улыбнулся Армин из вежливости.       Энни подняла руку в знак прощания.       Как только Райнер захлопнул дверь, Атсуши обернулся на пару:       — Вам куда? — игриво спросил он.       — Энни, — Армин повернул к ней голову, — к тебе или ко мне?       Атсуши не пропустил, как у Армина немного покраснело лицо.       Она смотрела в окно и, казалось, не слышала вопроса.       — Энни, — ещё раз позвал её Армин.       — Ко мне, — посмотрев вперёд, как ни в чём не бывало ответила она.       — Понял вас, — хохотнул Атсуши.       Он никогда не позволял себе отпускать комментарии насчёт их отношений, но не упускал возможности повеселиться с их сдержанности, — Армин и Энни никогда на людях не проявляли очевидных знаков взаимной симпатии, но зачастую ему приходилось отвозить их обоих в одно и то же место и вместе их забирать.       Армин был благодарен ему за это, как, в прочем, и всем остальным, кому их связь была очевидна. Ни Армин, ни Энни практически ни разу за три года отношений не услышали прямых издёвок в свой адрес. Однако двусмысленных взглядов, лукавых улыбок и подмигиваний им избежать всё же не удавалось. Он мог всем это простить и лишь надеялся на то, что Энни не обманывала его, храбрясь, говоря, что всё это не имело для неё никакого значения.       Армин, взглянув на неё, вновь увидел её смотрящую в окно. Он должен был с ней обсудить последние новости и её реакцию на них, но из-за её задумчивого взгляда его не покидало ощущение, что вечер обещал быть изнурительным. Он как никогда почувствовал всю тяжесть своей усталости.       Поэтому в надежде снять напряжение, как только захлопнулась дверь её квартиры, Армин бросил папки на пол, притянул Энни к себе за талию и прижался к её губам своими.       — Документы, — отпрянула от него Энни и, развернувшись, бросила свои бумаги на обеденный стол.       Хотя её обеденный стол был совершенно не похож на предмет мебели для приёма пищи: на нём лежали одежда, стояли банки с чернилами, были сложены её личные тетради, записи которых она никогда Армину не показывала, какие-то книги и рабочие бумаги.       Служебная квартира Энни всегда была в полном беспорядке. В ней всегда было чисто, он зачастую видел, как она протирала пыль или мыла полы после работы, но её вещи были разбросаны повсюду.       Она повернулась к нему и искренне улыбнулась. Армину нравилось, что такая её улыбка доставалась только ему.       Обняв его за шею, Энни поцеловала его в ответ.       — Я соскучился, — в поцелуй сказал он, убирая пряди её распущенных волос за уши.       — Вижу, — ответила она и опять повернулась к нему спиной. — Сейчас ещё и восьми нет. Ты хочешь есть? — спрашивая, Энни расстегнула пиджак и сняла туфли. — Такая жара, — она кинула пиджак на маленький диван, который спинкой стоял к столу, и принялась развязывать галстук и расстёгивать пуговицы своей рубашки. — Давай я схожу в душ, и пойдём погуляем? Поужинаем? — она откинула их в сторону комнатной печи и расстегнула молнию на юбке, которая сразу же спустилась на пол.       Перешагнув юбку, Энни подняла с пола полотенце, которое лежало рядом с её кроватью.       — Я хочу поговорить с тобой кое о чём, если честно, — взглянув на него, печально сказала Энни.       Пропустив её серьёзный тон, Армин улыбнулся, не имея возможности и желания отрывать взгляд от её почти обнаженного тела.       — Я такие ещё не видел.       — Этому белью уже почти полгода, Армин, не придумывай, — отмахнулась Энни. — И чего ты там стоишь?       — Любуюсь издалека. Я про чулки, вообще-то, — усмехнулся он, стягивая с себя пиджак и снимая туфли.       Энни театрально сморщила нос, расстёгивая застёжки, которые держали чулки. Армин, продолжая улыбаться, аккуратно повесил свой пиджак на спинку стула.       Энни, присев на кровать, стянула с себя чулки и комком кинула их в открытую дверь ванной комнаты.       — Ты не ответил на вопрос, — напомнила она и расстегнула бюстгальтер.       Армин проследил, как он полетел к пиджаку на диван. Развязав свой галстук и наблюдая, как Энни снимает с себя пояс для чулок, он ответил:       — Я не голодный. А ты? Хочешь куда-то сходить?       — Я хочу поговорить, — и снова её хмурый взгляд.       И хоть внутри что-то неприятно ёкнуло, Армин не мог не отметить, как без капли стеснения Энни сняла трусы. Теперь её уже полностью обнажённое тело сбило его с мысли.       — Я в душ, — закатив глаза, Энни скрылась в ванной комнате.       Положив галстук поверх своего пиджака, Армин тяжело вздохнул и звездой рухнул на кровать, получая долгожданное облегчение в спине.       — О чём именно ты хочешь поговорить? — крикнул он в сторону чуть приоткрытой двери.       Он услышал, как Энни, включив воду в раковине, тут же её выключила.       — Вода, Армин. Ничего не слышу, — и выглянув из двери, бросила пояс для чулок.       Он пролетел через всю кровать над Армином и упал на подоконник.       — Взяла зачем-то. Сейчас я выйду, поговорим, — и она сразу же исчезла за дверью.       Ещё раз глубоко вздохнув, Армин привстал и снял с себя рубашку, оставшись в майке и брюках. Энни была права, на улице было очень жарко. Вернувшись к стулу у стола, он аккуратно повесил рубашку на пиджак.       С левой стороны в кухонной зоне царил такой же беспорядок, что и везде. Он подобрал её рубашку и галстук с пола, которые приземлились аккурат у печки, и положил их на столешницу к другим её рубашкам. Рядом с горой одежды лежала стопка чистых полотенец и пакет с печеньем. Её нелепость хранения вещей до сих пор вызывала у Армина улыбку.       Он подобрал её юбку и свои папки с бумагами, разложил всё на столе и вернулся на кровать, лицом падая на покрывало.       — Меня всегда забавлял тот факт, что постель ты всегда застилаешь, — сказал он, переворачиваясь на спину, когда Энни вышла из душа.       Не обратив внимание на его комментарий, она взяла с дивана длинное ночное платье и надела его. Её волосы теперь были убраны. Армин вспомнил, что резинку для волос в прошлый раз она как раз оставляла в ванной комнате. Полотенце она положила на место — на полу рядом с кроватью.       Ему нравилось это ночное платье, оно было полупрозрачным.       — Нет, Армин, я же сказала, нам надо поговорить, — она скрестила руки на груди.       — Да что я? — он приподнялся на локтях.       — На твоём лице всё написано, — она села на диван, поджимая под себя ноги и опять складывая руки на груди.       — Мы можем поговорить в процессе.       — Армин…       — Ну, или потом! Ты такая соблазнительная… — не мог успокоиться он.       — Ты не хочешь ехать на Парадиз?— его будто облили холодной водой.       Армин снова рухнул на кровать.       — С чего ты взяла? — он сразу же прикусил щеку с внутренней стороны.       Вопросом на вопрос — он был слишком очевиден. Именно поэтому она молчала, ожидая от него вразумительный ответ.       — Это сложный вопрос, — Армин накрыл ладонями лицо.       — Я никуда не тороплюсь.       — А сама-то ты хочешь туда ехать? — опять приподнимаясь на локтях, спросил он.       — Как подло и низко с твоей стороны переводить стрелки, — она поджала губы в раздражении и вновь нахмурилась. — Кажется, ты не хочешь это обсуждать. Почему?       — Потому что сегодня был тяжёлый день, — немного раздражённо выпалил он. — И, в отличие от некоторых, я весь день писал отчёт, — Армин сразу же нахмурился, осознавая нелепость сказанного.       Энни отвернулась от него, ещё сильнее прижав скрещенные руки к груди.       — Прости, я сказал ерунду, — не зная, что на него нашло, извинился Армин, полностью принимая сидячее положение. — Энни… — он хотел встать и подойти к ней.       — Сиди там, где сидишь, — но она его остановила.       — Я знаю, ты работаешь…       — Вообще-то, да, Армин, — упрекнула его Энни, строго посмотрев на него. — Да я Жану большую часть анализа написала. Он весь день в облаках витал, всё о Микасе, видимо, думал.       — Я знаю, Энни…       — Пожалуйста, не перебивай меня, — умоляюще попросила она. — Может быть, это у меня был сегодня тяжёлый день. Ты даже не спросил, но уже успел сделать мне пару пошлых намёков! — в её голосе слышалась обида.       — Да я и слова не сказал, — он вновь лёг на кровать. — Просто… — он замялся. — Просто, знаешь, заигрывал с тобой, — он постучал пальцами по своей груди, рассматривая трещины на потолке. — Я видел, какая ты была в машине, — и тихо добавил, — я хотел разрядить обстановку. Хотел отвлечься. Прости меня, — Армин тяжело вздохнул. — Райнер меня сегодня целый день раздражает, я сам не свой.       — Добро пожаловать в мой мир, — сухо произнесла она.       — Прости…       Она встала с дивана.       — Ну всё, хватит, — она легла рядом с ним, обнимая его. — Я не хотела, чтобы ты по сто раз передо мной извинялся. Да я даже не обиделась.       — Казалось, как раз наоборот. Тем более, есть на что, — он уткнулся носом в её макушку, обнимая её в ответ.       — Всё хорошо. Сегодня, правда, был тяжёлый день, но надо поговорить. Это серьёзно, — она села на колени рядом с ним.       — Я весь во внимании, — он сел на край кровати.       — Ты не ответил на мой вопрос.       — На какой вопрос?       — Ты издеваешься надо мной, что ли?! — воскликнула Энни.       Его взгляд стал тяжелее, и Энни поджала губы.       — Я сам себе не могу в этом признаться, — он опустил лицо на свои руки, локти которых были прижаты к коленям, — а ты меня просишь произнести это вслух.       Согнувшись, он несколько минут просидел в таком положении, не двигаясь. Он слышал дыхание Энни, и даже оно не помогало ему успокоиться. Она ждала, пока он что-то скажет, и он чувствовал, как напряжение нарастало.       — Ты права, — он посмотрел в другой конец комнаты на кухонную зону, — я не хочу ехать.       — Почему? — тихо спросила она. — Это твой дом.       Он нервно засмеялся.       — Энни, это больше не мой дом, — он снова спрятал лицо в своих руках.       — Армин…       — У нас у кого-то есть свой дом? — раздражённо спросил он, поворачивая к ней голову и сразу же опешил.       Она смотрела на него тем самым взглядом, которого она даже не стеснялась на публике. Он был полон любви и преданности. Армину сразу же стало стыдно.       — Ты мой дом, — свела брови она. — И папа… — она посмотрела на покрывало.       Тяжёлого разговора точно было не избежать.       — Начиная с того дня, как умер отец Пик, Райнер меня выводит из себя. Я чувствую себя чудовищем, — признался Армин, — я был уверен, что давно отпустил ситуацию, но он так доброжелательно ведёт себя с ней, что мне… Мне противно. Меня раздражает его великодушие по отношению к ней, а смерть её отца не позволяет мне и на секунду забыть о своём дедушке, — он простонал в ладони. — Дьявол, это я отвратительный.       — Армин, невозможно «отпустить» подобное, — и она тихо добавила, — я удивлена, что мы всё ещё встречаемся.       — Да ты тут ни при чём, — недовольно процедил он.       — Армин, я тоже участвовала в разрушении стены. Никогда не забывай об этом, — немного повысила голос она.       — Мне никогда не забывать об этом? Или это ты себе постоянно об этом напоминаешь?       Энни поджала губы. После короткой паузы он добавил:       — Не могу поверить, что мы после стольких лет снова разговариваем об этом, — Армин потёр глаза.       Она молчала.       — Прости меня, я начал это…       — Да хватит, это я должна…       — Даже не смей мне такое говорить, — он сам удивился строгости и злости, с которыми он это произнёс.       — Райнер не хуже меня, — почти неслышно с досадой сказала она.       — Я знаю, я понимаю. Поэтому мне и противно от самого себя. Я же тоже убийца.       Она вздохнула.       — Это пройдёт, — он прошёлся пальцами по волосам, убирая их с лица. — Я не должен был тебя грузить.       Она дёрнулась с места и крепко обняла его.       — Ты не отвратительный, ты не чудовище, — её губы оставили лёгкий поцелуй на его шее. — Ты человек.       Её объятия и тепло её тела немного расслабили его.       — Я человек, — повторил он за ней, облегчённо выдохнув.       — Любые эмоции нормальны, помнишь? — её шёпот вызывал у него мурашки. — Ты сам мне говорил, — она поцеловала его щёку.       Он кивнул и грустно улыбнулся, касаясь её рук своими.       — Вместе с этим я чувствую себя идиотом, которому снова предстоит говорить красивые возвышенные слова толпе военных, которые желают моей смерти, — пути у него больше назад не было.       — Что? — Энни непонимающе посмотрела на него.       — Мы были на Парадизе год назад, так? Что-то изменилось? Нет. Вдруг то, что мы делаем, бессмысленно?       — Ну, — Энни на секунду задумалась. — Элдийский вопрос — теперь главная повестка любого политического сборища. Наш вклад очень значим.       — Но дело не в элдийском вопросе, а в том, что Йегеристы готовятся к войне со всем миром. И как бы они не наращивали военную мощь, мы оба знаем, что Парадиз проиграет против всего мира. Это больше не мой дом, — грусть и страх съедали Армина, — но это моя родина. К тому же, раз уж ты заговорила об элдийском вопросе, то Йегеристы портят всю репутацию, которую элдийцы эти четыре года заслуживают у всего общества. Энни, — он посмотрел на неё. — Я так устал, — он положил голову ей на плечо. — Что бы мы ни говорили, что бы ни делали, Йегеристы стоят на своём. Они никогда не подпишут мирный договор с Альянсом. Я не верю, что произношу это вслух, но, кажется, разговоры бесполезны.       — Что ж, — она положила подбородок на его голову, — рано или поздно ты обязан был это признать.       — Ты считаешь, что Эрен был прав?       — Насчёт чего именно?       — Насчёт того, что этот конфликт закончится только тогда, когда исчезнет одна из сторон.       — Нет. Здесь я поддерживаю Киёми. Конфликты между людьми никогда не закончатся. И, если честно, — он почувствовал её пальцы в своих волосах, — я думаю, Эрен был такого же мнения. Он просто хотел, чтобы вы были живы.       — Да, ты права, — он обнял её за талию и уткнулся носом в её шею. — Как только осознаю это или вспоминаю, сразу начинает тошнить. Это так странно… Это ужасно.       Она потёрлась щекой об его волосы.       — Я не знаю, что делать, Энни. Наверное, — он прижал её ближе к себе, — это не в моей компетенции. Эрен хотел, чтобы мы были вторыми Тайберами. Он возложил на меня спасение мира, в частности Парадиза, и я, — он сглотнул, — ненавижу его за это.       Его губы коснулись её шеи, а язык очертил круг на её чувствительной коже. Она вздрогнула, сильнее прижимая его голову к себе. Хотелось забыться в ней, утонуть в её вздохах. Ему хотелось любить Энни весь вечер, а затем уснуть в её объятиях, но они уже начали этот разговор, он не имел права отступать.       Она легла на кровать и потянула его за собой, целуя его в губы. Её язык коснулся его верхней губы, и Армин разрешил себе прижать её бедро ближе. Волна приятного жара от возбуждения прошлась по всему его телу, и он понял, как сильно ему надоело вести разговоры.       Армин Арлерт устал разговаривать. Неважно, имели ли эти разговоры какую-то силу или смысл, иногда он просто хотел перейти к действиям: послать Альянс, больше никогда не появляться на Парадизе, купить машину, заняться сексом с Энни. Его рациональное кричало его руке остановиться, которая задрала подол её ночного платья и ласкала её клитор. Его иррациональное продолжало целовать её шею.       «Она хотела поговорить».       Энни стянула с него майку и бросила в сторону стола.       «Или мы уже закончили?» — спрашивал себя Армин.       Он вспомнил её лицо в машине Атсуши, её взгляд в кабинете, отстранился и, переворачиваясь, лёг на спину рядом с ней.       — Это ведь то, чего ты хотел, — с недоумением сказала Энни, касаясь его ладони.       — А ты хотела поговорить, — Армин вырвал ладонь из её руки.       Она открыла рот в желании что-то сказать, но он её опередил:       — Мне придётся отправиться на Парадиз. Я тот, кто, — Армин согнул пальцы, изображая кавычки, — «убил Эрена Йегера». У меня нет выбора. Зато у тебя этот выбор есть.       — Нет, у меня его нет, Армин. Если вы все едете, еду и я.       — Выбор есть всегда, — настаивал Армин.       — Как и у тебя! — крикнула Энни.       — У меня его нет, — он отвернулся от неё, посмотрев на пояс от чулок на подоконнике.       «Стоило заткнуться и просто взять её».       — А у тебя он есть, — продолжал настаивать он. — Ты не должна это делать из чувства долга. У тебя одна жизнь.       — У тебя тоже, — прошептала она.       Энни отвернулась в сторону ванной комнаты и поджала ноги к груди.       — Он взвалил на тебя эту ответственность, — продолжала тихо Энни. — Считай, на нас. Он даровал тебе, — нам, — целую новую жизнь и надеялся, что ты будешь разгребать всё дерьмо, что он натворил, всю эту жизнь.       Он услышал, как она резко села на кровать, и следом повернулся к ней.       — Он как был эгоцентричным придурком, таким и умер. Он сдох, а до сих пор доставляет столько хлопот. Слышишь, Эрен? — она крикнула куда-то наверх. — Ты дурак! — она на секунду покосилась на Армина. — Из-за тебя мы с Армином ссоримся и не можем заняться сексом!       Армин расхохотался.       Энни улыбнулась. Она была счастлива, что сумела развеселить его и сгладить углы.       — А если серьёзно, — её голос снова был переполнен грустью, — то я не могу не поехать, потому что у меня кроме этого ничего нет. Как и у Пик.       — О чём ты говоришь? — прокашлялся Армин от смеха.       — Ты слышал, как она нам перед уходом сказала, что у неё кроме работы больше ничего не осталось?       Армин покачал головой.       — Она так и сказала. Не могу выбросить эти её слова из головы, — она обняла себя руками. — Что будет, если папы не станет? Кто я вообще такая? Что у меня есть, кроме работы на Альянс?       — Я, — ответил Армин.       Он не пропустил, как её губы дернулись в раздражении.       — Нет, — цокнула она. — То есть, конечно, да, но…       — Но? — он чувствовал, как обида стучится в двери его сознания.       — Но ты — это ты, а я — это я. У тебя есть своя жизнь и интересы, которые не связаны со мной. Ты учишься водить, много читаешь, учишь языки. А что делаю я? Что есть у меня?       — Ты постоянно читаешь те тонкие большие книжки и что-то пишешь в тетрадях. Чем ты занимаешься?       — Да там ерунда, ничего серьёзного! — покраснела Энни.       — Что там?       — Я не могу сказать. Пожалуйста, не смотри на них, — она спрятала лицо в коленях.       — Не буду я, — обида полностью овладела им. — Детский сад какой-то.       — Не смотри, пожалуйста.       — Да не собираюсь я! — крикнул он.       — Армин, зачем ты так?       Он не знал, почему он так реагировал. Энни имела полное право на собственную жизнь и собственные желания, и это было то, чего он сам хотел, но то, как она с раздражением отреагировала на его комментарий, что у неё есть он, почему-то обидело его.       — Я не знаю. Прости, что повысил голос. Я сегодня сам не свой, — он решил не произносить вслух эти мерзкие глупости. — Мне просто любопытно, вот и всё, — соврал он.       — Я расскажу тебе, но позже.       Он кивнул и постарался улыбнуться. Он устал от разговоров, устал чувствовать себя отвратительным товарищем и омерзительным партнёром, который думает только о себе.       Конечно, ему было интересно, что она изучала, но на самом деле настаивать не собирался.       Армин ненавидел себя за то, что на секунду позволил себе подумать, будто Энни может быть достаточно только отношений с ним. У него самого были собственные мечты, и он искренне хотел, чтобы они были и у Энни.       Она сидела у изголовья и всё ещё поджимала ноги к груди. Её волосы растрепались, а щеки были немного розоватыми. Армин считал её самой красивой. Чувство вины победило над обидой и эгоизмом.       Армин лёг к её ногам и коснулся губами её стопы.       — Щекотно, аккуратнее, — предупреждающе выдала она.       Своей наигранной строгостью она надеялась развеять накалившуюся обстановку. Армин решил воздержаться от пошлого ответа, который созрел у него в голове.       — Я сегодня очень виноват перед тобой, — он положил голову ей на колени. — Несу какую-то чушь. Устал. Прости меня, — и оставив поцелуй на её коленке через ночнушку, встал с кровати. — Пойду тоже схожу в душ.       — Всё нормально, — ответила она, когда он подобрал свою майку около входной двери. — Ты ответишь мне на вопрос?       — На какой? — брюки и майку он сложил на стул к остальной своей одежде.       — Кто я вообще такая?       Он повернулся к ней. Она сидела на краю кровати, опираясь сзади на руки. Её взгляд снова был полон любви и преданности, но теперь он искрился надеждой, что он сможет ей помочь найти ответ.       — Ты Энни, и ты можешь быть тем, кем ты захочешь, — он старался приободрить её. — И если тебе захочется, я буду рядом, — почему-то это формулировка ему показалась самой правильной.       Он не пропустил секундное разочарование в её глазах, — она хотела услышать что-то другое.       Армин взял со столешницы полотенце и закрыл за собой дверь в ванной комнате, пытаясь спрятаться от грусти после разговора.       На леске над ванной висели её мокрые чулки и бельё.       

      ***

             Вода не смыла меланхолию. Армину казалось, что она только увеличила в объемах его ненависть к себе: он задавался вопросом, почему он просто вежливо не попросил её обсудить всё позже.       Усталость, которую он постоянно испытывал, вылилась в раздражение к любимой. Он чувствовал себя подонком, который позволил себе срываться на ней. Армин надеялся, что сможет исправить это.       Выйдя из ванной комнаты, он увидел Энни лежащую на кровати к нему спиной.       — Я хочу послезавтра поехать к отцу, — сказала она.       — Хорошо.       — Ты поедешь со мной?       — Конечно.       Присев рядом с ней, он аккуратно провёл ладонью по её бедру, поднимаясь к талии.       — Хочешь пойдём погуляем? Поужинаем?       — Я не хочу никуда идти, — тихо ответила она. — Хочу побыть здесь с тобой.       — Ты просто сама предлагала, я подумал, что тебе хочется, — он оставил лёгкий поцелуй на её плече.       — Я думала, что захочется тебе, — всё ещё не двигаясь, сказала она.       — Я хочу побыть с тобой наедине, — признался он.       — Ты есть не хочешь?       — Нет, а ты?       — Есть не хочу, но хочу печенье.       — Которое лежит рядом с полотенцами? — с улыбкой спросил он.       — Которое лежит рядом с полотенцами.       Он, беззвучно хихикая, принёс ей пакет.       Армин и Энни, лёжа на кровати лицом к друг другу, ели «сахарные ушки». Печаль от их неприятного разговора в её глазах испарилась после того, как она предложила ему съесть из её рук одно печенье: протянув его к нему, она резко убрала руку от его рта, когда он собирался забрать его зубами. Энни улыбнулась, а он не мог не улыбнуться ей в ответ.       Она больше не была девушкой из кристалла, которую он навещал и которой исповедовался. Настоящая Энни Леонхарт забавная, немного чувствительная и очень умная. Армин боялся, что ему и жизни не хватит, чтобы насладиться её обществом.       Он не помнил тот момент, когда они с Энни почти поменялись местами: было ли это после их неудачной поездки на Парадиз год назад или позже, — Армин не знал ответа и не хотел знать. Его былой энтузиазм о мире во всем мире пропал, когда военная верхушка Острова отказала в подписании мирного договора с Альянсом. В Армине что-то угасло. Какими бы они все, разведчики и воины, авантюристами ни были, относительная доброта Альянса, которая ослепила их, не смогла спасти Армина от темноты строя Йегеристов. С каждым днём усталость от безысходности росла.       Энни опять смотрела на него тем взглядом, полным преданности и любви, и он безмолвно надеялся, что она не держала на него зла. Он так устал разговаривать.       Он всё ещё ругал себя за неуместные намёки, поэтому когда они ложились спать, он поцеловал её руку, прошептав:       — Спокойной ночи.       — Скажи это на хидзурийском, — ухмыльнулась Энни.       — Спокойной ночи, — повторил он на хидзурийском.       — И тебе спокойной ночи, — ответила она на том же языке.       «Сексуально», — подумал он, но промолчал.       Её пальцы, поцелуй на которых он оставил, коснулись его скул, а затем бровей. Энни убрала все волосы с его лица назад и поцеловала его лоб. Жест мог показаться целомудренным, если бы она не прижималась всем телом к его. Она держала его лицо в ладонях, ногтями касаясь кожи головы, и поцелуями спускалась вниз к его губам. Она целовалась медленно и нежно, и на его душе становилось тепло и легко. Пальцы её ног зацепили низ его домашних брюк и потянули их вниз, когда её руки начали развязывать его пояс. Армин не удержался от касания к её ягодицам.       — Энни, ты уверена? — спросил он, целуя её ухо. — Я вёл себя сегодня как сволочь с тобой, — он сжал её ягодицы через ткань платья. — Прости меня.       — Т-с-с, — осадила его она. — Давай больше не будем разговаривать.       Это то, чего он хотел.