Солнцестояние

Глава 13. На пути к концу

Голову повело от переизбытка чувств, и Катара не заметила, как оказалась прижата к мягкой траве, чей запах тут же забрался в нос. Веки закрывались, но совсем не ото сна, а по велению терпких, сладострастных поцелуев, которые долго и мучительно обрушивались на ее губы. Преисполненная страшной жаждой, которая казалась длинною в вечность, она всецело отдавалась напору спутника, совершенно позабыв о том, где они находятся. Это было неважно, совершенно неважно, хоть небо пускай воспылает необъятным пламенем и обрушится на землю — она ни за что не отпустит его. «Теперь… теперь мы одно целое» Глупые мысли, абсурдные, доводящие до ласковых улыбок в перерывах между поцелуями. Теперь, в этой круговерти, дурманно ей стало так, что показалось даже сладко, благостно. Дошло и до того, что трезветь от морока она уже не хотела, — лишь самозабвенно отдаваться чрезмерно жарким рукам, исследующим ее тело, губам, без которых невозможно жить как прежде, и глазам, цвета самого раннего рассветного солнца, ярким, согревающим изнутри. В этой тьме он стал для нее маяком, ослепляя… Над головами скоплениями кружились светлячки, освещая сумрак предрассветного леса; тонкая полоска света замаячила над водой вдалеке, из-за чего небо светлело сильнее с каждым мгновением. Отсюда, со стороны леса, рассвет завораживал, но не приковывал взгляды двух влюбленных, распластавшихся на мягкой, немного влажной с утра траве. Пока первые лучи не забрезжили меж тонких стволов деревьев, навязчиво скользя по дивным цветам, меняющим свой цвет, они не были способны оторваться друг от друга хоть на минуту. Казалось, все к чему они шли теперь не имело смысла в этих объятиях, — имели смысл лишь чувства, таящиеся в глубине зрачков. — Катара… Зуко прервал продолжительный, томный поцелуй, который не помог ему насыться магом воды. Без нее теперь казалось холоднее, из ее мягких нежных рук не хотелось вырываться, а податливое тело, выгибающееся от его ласк, дурманило рассудок. Он был готов забыть обо всем на свете, отдавшись во власть того чувства, что вспыхивало между ними яркими искрами вновь и вновь. Он сел, разрывая контакт, тревожа и без того взъерошенные волосы пятерней по привычке. Его помятая одежда оставляла желать лучшего, и рубашка окончательно потеряла свой былой белый цвет. Катара оставалась лежать на траве, приподнявшись на локтях и с ожиданием глядя на него. Ее губы припухли от долгих поцелуев, шея горела от ласк, а волосы растрепались, устилая землю. Хлопковое платье не испачкалось, но задралось, открывая вид на обнаженные женские коленки, весьма тонкие и соблазнительные, так что Зуко в смущении поскорее отвел взгляд, чтобы не наброситься на девушку с новой силой. Это безумное влечение его не пугало, но он не хотел, чтобы после Катара пожалела о содеянном, о том, что так яростно блуждало в его голове и рассредоточивало. — Зуко? — вывела она его из фантазий своим тихим, немного хриплым голосом, и он мягко улыбнулся. Он никогда не сравнивал ее ни с кем. И даже сейчас она казалась ему настолько невероятной, нереальной на фоне этого странного мира, что захватывало дух. Странные думы, блуждающие в его голове, мороком устилали глаза, как наяву подкидывая весьма соблазнительные картинки. Катара и без фантазий была соблазнительна с вечно горящими смущением щеками, непоколебимостью в глазах, изящным, но крепким телом с плавными изгибами и округлостями. — Я не смогу сдержаться, если мы продолжим, — осторожно припечатал он свой вердикт, с сожалением отведя взгляд на светлеющий лес. Он не в первый раз встречал с кем-то рассвет, но этот раз был особенным, и хотелось, чтобы именно этот рассвет не заканчивался, оставаясь вечным. Катара поняла его сразу, твердо кивнула, хотя и сама не планировала останавливаться. Впервые в ее животе так сладко затягивался невыносимый узел, требующий развязки, а под кожей гуляли разряды молний, будоража воображение картинками, всплывающими за закрытыми веками. Как бы ей хотелось, чтобы он не исчезал, чтобы эта поляна осталась для них особенным местом, да даже идти уже никуда не хотелось, но было нужно. Нужно двигаться дальше, чтобы они провели еще не один такой рассвет в объятиях друг друга. Она смотрела на его точеный профиль, на идеально четкую линию подбородка, рассматривала агрессивный шрам. Вечно прищуренный глаз Зуко казался ей немного лукавым, но сейчас он смотрел не на нее, а на притихший лес и пляж неподалеку. Шум моря и леса отвлекал, но не заставлял забыться. Как бы ей хотелось многое ему рассказать, да только слова кончились. — Мы можем просто полежать, — предложила она, взяв его за руку и вновь притягивая к себе. Зуко более расслабленно опустился рядом, подложив руку себе под голову и устроив Катару на груди. Они смотрели как запестрело небо пушистыми облаками, как лучи солнца все ярче выползали из-за далекой полосы между морем и небом, играя бликами на воде, пронзая этот мир. Лес наполнялся светом и затихал, словно оживал только в ночи, и сейчас все его обитатели разбежались по норам. Дивные цветы, на которых все еще пятнами расцветал розовый цвет, постепенно окрашивались в белый. Светлячки исчезли в траве, а кроны деревьев вновь тронул легкий морской ветер, принесший с собой запах соли. Нужны ли им простые слова? — Дивный рассвет, — задумчиво сказала Катара, прижавшись щекой к его груди ближе, чувствуя ровное дыхание и сердцебиение. — Подумать бы не могла, что мы зайдем так далеко. — Скажи мне… жалеешь ли ты об этом? — в голосе Зуко звучала легкая тревога, но было ясно, что он готов к любому ответу. Усталость наваливалась на его тело, и он чувствовал, как время утекает сквозь пальцы, как с каждой секундой становится все тяжелее и неохотнее продолжать путь. Может, они умирают? — О том, что происходит между нами? — переспросила девушка, перебив его поток мыслей. — Нет. Я редко о чем жалею, Зуко, но то, что произошло между нами… невероятно. И если мы выберемся, то я хочу продолжить наши… отношения? Она покраснела так отчаянно, что Зуко усмехнулся, прекрасно предугадывая ее реакцию на свои же слова. Ему определенно нравилась ее прямолинейность, желание казаться всегда храброй. — Я тоже не хочу, чтобы это заканчивалось. С тобой я чувствую себя по-настоящему нужным и живым. И он снова улыбается так ободряюще, словно она — ценна и желанна для него. И не поверить этой улыбке невозможно, ведь не было в Зуко ни капли лжи, уж она его знала. Катара даже не заметила, как губы расплылись в ответной улыбке, как Зуко, взяв ее руку, целует нежно-нежно пальцы, околдовывая неторопливыми движениями и горячими губами, и несомненно упивается ее покорностью, ее чувствами в ответ. Кажется, она слышит его голос в голове, полной тумана, который такой ласковый, глубокий, склоняющий ее на свою сторону: — С тобой я так счастлив, Катара, что мне не нужно ничего больше. Всю свою жизнь я думал о долге перед страной и миром, что совершенно забыл, каково это — чувствовать. Ты шла на огромный риск ради меня, поверь, ради меня еще никто не отказывался от своих грез. И я безумно… безумно рад, что мы оказались здесь, что мы нашли друг друга. Наверное, именно так исполнилось наше желание. И тем не менее, пусть дух былой романтики юности, ее несбыточных мечтаний и порывов безжалостно втоптан в сырую землю, похоронен давным-давно в глухой реальности, — Катара не желает, чтобы это кончалось. Принесло все это освобождение и кое-чему другому. Потеряв здесь всякие границы, жёсткие рамки, выстроенные когда-то собственной болью, обнажилось желание. Давно родившееся, сильное, непобедимое, как снежный буран на горной вершине, посреди которого Катара боролась за спасение — тщетно. Прямо здесь и сейчас мог продолжиться, получить своё завершение каждый из оборванных снов, каждый момент, когда она думала о Зуко, как о ком-то большем для ее жизни. И Лорд определенно умеет не отпускать желаемое из рук, особенно когда оно податливо просится в объятия и не тревожит ум пустыми надеждами. Он верит, что ей достаточно того, что она имеет сейчас, и радуется этому. Катара осознает свои чувства, и та каменная стена, всегда окружавшая её истинные желания, теперь гремит и рушится. — Я сделала бы это снова, — с отчаянием сказала она. — Даже если бы знала, что мы окажемся в ловушке, где все может показаться нереальным, где нет уверенности, что мы останемся живы, — я бы еще раз загадала это желание. Даже если мы очнемся и не вспомним ничего из того, что было, я не жалею об этом пути, Зуко. Я повторила бы его снова и снова. Он не выдержал и, повернувшись набок, поцеловал ее приоткрытые губы. Сильные руки настойчиво прижали к себе, скользя пальцами вдоль бедер, едва не задирая платье окончательно, но только, чтобы коснуться обнаженной кожи ее ног. Губы обрушились и на шею, он утыкается в ямку на плече, зарываясь одной рукой в ее волосы на затылке, чувствуя запах дивных соцветий. Неторопливые, но настойчивые ласки выбивают из ее груди тихие стоны, и она в порыве забирается пальцами под его рубашку, трогая напрягшиеся мышцы живота и шрам в районе солнечного сплетения, где кожа кажется еще более грубой и неровной. Это не важно, она готова снова и снова касаться его шрамов. — Ответь мне честно, ты любишь меня? — он отрывается от ее кожи, чтобы хрипло задать этот слишком прямолинейный вопрос. Его глаза полуприкрыты, ресницы дрожат, отбрасывая неровные тени на щеки, на шрам, который сейчас казался еще более темным. Катара нервно выдыхает, закрывает глаза, вспоминая все то, что успело с ними приключиться, и вновь улыбается. Он привлек ее поближе, и она уперлась ладонями в его грудь, вздымающуюся от утяжелившегося дыхания, глядит на него из-под полуопущенных век так томно, что за такой взгляд он готов отдать весь мир и вместе с ним свою жизнь. Пожалуйста, пусть это не кончается. Что для Катары значит это простое слово «любовь»? Она никогда не говорила это слово Джету или Аангу в порыве своих чувств. Она могла сказать это слово Аангу, не имея ввиду их отношения как парня и девушки. Маг Воды не припоминала, чтобы хоть как-то упоминала о своих чувствах открыто, видимо, потому что раньше боялась этого. Боялась, потому что их путь был слишком опасным и в любой момент все могло кончиться. Может быть, зря? Катара глубоко задумалась. Любила ли она Джета? Вряд ли, ведь то было мимолетным увлечением, глупой детской влюбленностью, когда кажется, что этот парень стал ее героем, но только до тех пор, пока розовые очки не разбились стеклами ей прямо в глаза. Но вот Аанга она любила. Их отношения пережили тяжелый путь, тяжелое принятие и расставание, но она никогда не уклонялась от мыслей о любви к Аватару. Пусть и не было в их отношениях ничего путного, но она знала каково это — когда тебя любят и ты любишь в ответ. Она могла поклясться, что и Зуко знает о таком. Любила ли она Зуко? Девушка определенно знала ответ на этот вопрос, но до сих пор боялась это озвучивать, ведь не была уверена в самой себе. И сейчас, среди сотен благоухающих цветов этого мира она была готова дать честный ответ прежде всего самой себе. Чтобы впредь не путаться, не сбиваться с уже выбранного пути. — Люблю, — на нервном выдохе отвечает она, собирая пазл в голове, выстраивая цепочки одну за другой и находя верный ответ, самый правильный из возможных и самый честный. Меж ребер заныло. Чего-то — или кого-то — всегда не хватало в ее жизни. Чего-то, что должно было быть там неоспоримо, как неотторжимая её часть. По большей мере ощущение это было смутным, смазанным, как выцветшая записка, как далёкий зов, голос со дна пропасти. А иногда эта нехватка чувствовалась так остро, так болезненно, что ломило в костях и мышцах. Только теперь Катара нашла источник. Отыскала, потому что призналась себе честно, высвободила замурованную от самой себя тайну. Вот оно. Всё здесь, в этих золотых глазах напротив, в их лихорадочном блеске, жарком пламени, в котором она готова сгореть. Зуко смотрел с заботой и нежностью, которой не находилось еще ни в одном взгляде, на который она бы не наткнулась. Ускорился пульс, живот напрягся, и пах окаменел. Она разглядывала его с особой пристрастностью, будто могла видеть в последний раз и желала запомнить каждую деталь в его лице, каждую малейшую эмоцию, проносящуюся проблеском в глазах, притаившуюся в улыбке. — И я тебя люблю, — повторил он ее слова, вложив в них какой-то свой, особый смысл, и дыхание зашло. В голове Зуко мелькали картинки прошлого, он сильно сожалел, что тогда в катакомбах под Ба-Синг-Се не смог решиться на очень важный шаг. Или не попробовал рассмотреть Катару в качестве девушки во время их приключения. У него были шансы, но он их сознательно упускал, и теперь не смог повторить это снова. Вот и все сделано, что требовалось от них в этом полном опасностей и странностей приключении, которое сожрало их призрачные страхи, сомнения, вину и многое другое, что следовало за ними вереницей долгое время, а теперь потухло в обычных словах. Все то безумие, что творилось в мире духов теперь стало таким родным, связавшим их одной крепкой нитью, что протянется длинною в жизнь, как они бы хотели на это надеяться. — И что мы будем делать дальше? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Катара, даже не замечая того, как заболели мышцы. Она перевернулась, устроившись на его животе и груди своим телом, волосы упали вниз, мягким водопадом устилая траву вокруг его головы, скрывая их от внешнего мира. — Выбираться, я полагаю, — мягко ответил Зуко, поглаживая ее талию. — И жить. — И как мы все объясним друзьям? — А это важно? Мы нашли то, что искали. Чего бы ты хотела? — Ты ведь Лорд Огня, а я маг Южного племени Воды… неужели это правильно? — Катара, в мире нет ничего правильного и не правильного, все зависит от точки зрения. Так чего бы ты хотела от… наших… отношений? — Неужели у тебя нет никаких конкретных предложений? — она хитро усмехнулась и хотела гораздо большего. Не обещаний, нет, а просто увериться еще раз в том, что дальше их путь не закончится, что они не будут делать вид, будто ничего не произошло. Хотя… такой вид им теперь ни за что в жизни не сделать. — Хм… дай подумать, — он деланно задумался, прикусывая губу и щурясь. — Я могу предложить тебе что угодно. Все, что пожелаешь. Весь мир, как звучит? Слишком банально. Что если мы перевернем его с ног на голову? Катара представила их отношения и поклялась, что для многих мир действительно перевернется. Да и ее мир тоже не будет прежним, — он уже стоял вверх тормашками. — Это должно быть забавно, — продолжал Лорд, улыбаясь как самый довольный из котов, воображая что-то свое в уме. — Найдем драконов и оседлаем их? Ты только представь, как мы парим на драконе под звездным небом, и сколько приключений нас может ждать. Мы обязательно должны попробовать… Она накрывает его губы в поцелуе, теряясь в своих чувствах и безграничной любви, которая теперь казалась такой нормальной, но выдернутой будто из сказки. Катара не любила сказки, но отчаянно чувствовала себя героиней одной из таких. Слова более не требовались, все было улажено и становилось понятнее с каждой секундой. Твердая опора под ногами впервые не позволила ей вновь попасть в черную бездну, где ждало нечто ужасное. Забываясь в ласках, они пропустили рассвет.

***

На подходе к горе долгий путь все же вымотал их. Пробираться через лес оказалось трудно, ведь они то и дело отвлекались друг на друга и разговоры о всякой чепухе, или вспоминали былое, совершенно не чувствуя тяжести, что давила на них все сильнее с каждым пройденным часом. Солнце взошло на свой пик, нещадно паля и обжигая кожу, пробиваясь сквозь негустой лес. Это место было действительно особенным, и дышать стало намного легче. Катара никак не могла выбросить из головы тревожные мысли о том, что здесь ей гораздо комфортнее, чем в реальности. Именно тут она обрела смысл своих будущих путешествий. А вот Зуко, чем ближе они подходили к горе, становился все мрачнее. Он ощущал, как немеют его конечности, как становится холодно, несмотря на палящий жар солнца, на пропитанный духотой воздух, в результате чего вдали появляется неясная рябь. Чувство того, что жизнь находится на грани, как никогда охватывали молодое тело, все еще рвущееся в приключение и не щадящее себя. — Отлично! Это та самая гора, — воодушевленно выдохнула Катара, остановившись у подступа к горе, которая казалась просто невероятно высокой и мрачной. Вокруг нее тревожились темные тучи, сквозь которые не пробивались лучи солнца. — Только как нам туда взобраться? Темная энергия, пропитавшая здесь воздух, кружила голову. Зуко не ответил, мрачно оглядывая местность и ища хоть какую-то зацепку. — Придется ползти… — сокрушенно выдохнул он, так и не увидев ничего путного. Взбираться на гору было тем еще приключением. Катара ненавидела горы, не любила карабкаться и прыгать по камням, но сейчас твердой походкой следовала за напарником. Зуко же шел как ни в чем не бывало к самому пику, помогая Катаре взобраться на выступы, чтобы продолжить этот длинный, петляющий путь. Им не раз пришлось обходить некоторые участки горы, по которым дорога им была преднамеренно заказана. И уже когда казалось, что это будет длиться вечно, то впереди замаячило что-то светлое, излучающее совершенно чистую непривычную энергию. — Постой, — предупреждающе вскинул руку Лорд, присматриваясь к тому существу, что дремало в громадном гнезде возле обрыва. Это был дух огромной птицы, чем-то напоминающий дракона. Золотая чешуя исполинских размеров змея сверкала на солнце, отливала огненно-красным в районе крыльев и острого клюва. Катара сглотнула, не осмелившись подойти ближе, но существо уже почувствовало их, раздуло громадные ноздри и лениво оторвало голову от свитого гнезда, чтобы с прищуром поглядеть на странников. Два черных глаза сверкнули непонятной эмоцией, и драконья птица зашевелилась, раскрывая пасть в зевке, и следом поднимаясь на когтистые лапы. — Катара, Аанг ничего не говорил о громадных птицах? — со страхом спросил Зуко, двигаясь назад и хватая руку девушки, чтобы поскорее рвануть прочь. Но маг воды стояла на месте, как вкопанная, во все глаза глядя на существо, медленно приближающееся к ним. — Нет… Зуко хотел было уже рвануть назад, но вдруг прямо из-за спины послышалось жадное, утробное рычание. Он со смесью шока и испуга обернулся, встретился глазами с целой стаей непонятных, волкоподобных тварей, что оскалили свои пасти и пригнулись для прыжка. — Видимо, выбора нет, — удрученно шепнул он, сдвигаясь вбок и утягивая за собой оробевшую подругу. — Бежим! Он рванул так быстро, что Катара едва удержалась на ногах, спотыкаясь о камни и оглядываясь назад. Темные псы, растянувшие свои пасти в предвкушении, бросились следом, пытаясь ухватить их за ноги и разорвать на части. Катара взвизгнула, когда одной твари все-таки удалось вцепиться в ее ногу и до искр в глазах клацнуть по ней зубами, оставляя неровные кровоточащие раны. Зуко отреагировал быстро и пришел на помощь, ударом ноги отбросив чудовище подальше, и вновь побежал, подхватив Катару на руки. Дорога вверх петляла и убивала последние силы, а волки все гнались и гнались, в конце перейдя на неторопливый шаг, загоняя жертву в ловушку, ведь прекрасно знали, что долго им так не протянуть. Катара пыталась не лить слезы от нестерпимой боли в ноге, но едва держалась, цепляясь за одежду Зуко. Ужас перед зверьем крепчал, она вновь чувствовала себя слишком уязвимой. Зуко сцепил зубы, когда подвернул неудачно ногу и теперь похрамывал, но все-таки шел. Ему нельзя было останавливаться, и он прекрасно это знал. Катара мельком глянула на его слишком напряженное лицо, где на лбу четко выделялась вена, и ощутила вину. — Зуко… — Не время, Катара! — оборвал он ее, глядя лишь на все еще далекий пик горы. — Нет, посмотри! — она махнула рукой куда-то в сторону, и Зуко нехотя бросил туда свирепый взгляд. В паре десятков метров от них парила та самая золотая птица, бесшумно хлопающая крыльями и словно сопровождающая их. Она обернулась к ним, сверкая чернотой глаз, и, рванув вперед, вдруг приземлилась, приглашающе опуская крылья для подъема. — Мы можем на ней полететь, — предложила Катара, позабыв о боли в ноге, о том, что ее спаситель едва сам не падает от усталости. За спиной неровное рычание ужесточилось, и за считанные секунды Зуко буквально долетел до этой драконьей птицы, едва успев взобраться вместе с Катарой на ее чешуйчатую спину, прежде чем волки бросились следом. Птица истошно закричала, распугав местное зверье, напугав и волков, которые не посмели подойти, скалясь, а затем взмыла так высоко в небо, что и гора Хай-Рио показалась крохотной. Темные облака вмиг развеялись, и теперь гора не выглядела столь пугающе и мрачно, однако даже с высоты полета Зуко видел волков, принявшихся прыгать по камням, чтобы первыми добраться до пика. Он давно не летал на бизоне, а потому голову повело от невероятной высоты и мерного покачивания, словно на волнах. Секундное помутнение быстро спало, стоило принять то, что их спас далеко не Аппа, а какая-то чудная птица-дракон. — Вот так птица, — прошептал он, удерживая Катару перед собой за талию и прижимая к себе. Она держалась за свою искалеченную ногу, где под коленкой из-за крови почти не было видно нескольких глубоких ран. Золотая чешуя пачкалась, но птица и не претендовала даже тогда, когда смертные вцепились к нее, как в спасительный канат. Зуко смог более спокойно выдохнуть, чувствуя, как сердце грохочет едва не в глотке. Ему было невероятно страшно, так страшно, как еще не было никогда. Он снова едва не потерял Катару, ее чудом не сцапали те твари, что сейчас так ловко пробираются к пику. — Катара, ты в порядке? — он сильнее прижал ее к себе, стараясь балансировать на туловище существа и не свалиться вниз. Девушка что-то невнятно промычала, но утвердительно кивнула. Она вскинула голову, надеясь не увидеть ползущих на гору тварей, но увидела их на все том же неровном склоне. На деле гора оказалась очень даже живописной с цветущими побегами, травой и даже скоплениями деревьев в некоторых местах. Об этом не стоило размышлять, вглядываясь куда-то вниз, но сейчас Катара готова зациклиться на чем угодно, лишь бы не показать вновь своей слабости, не обернуться на тревожного Зуко за своей спиной, дыхание которого порядком щекотало кожу на шее. Ее волосы хлестали по его лицу, но он не обращал внимания. — Слишком уж громко вы желаете выбраться, — прогрохотало спереди, и оба вздрогнули, впервые услышав голос существа. Им стоило давно привыкнуть, что почти каждый обитающий здесь дух умеет говорить, но Лорд считал, что умение разговаривать на человеческом языке не означает понимать всю его суть. — Громко желаем? — надломленным голосом поинтересовался Зуко. Птица повернула к ним свою слишком длинную мощную шею, чтобы поглядеть на белые от страха лица. — Неприлично громко. Настолько, что разбудили львов-волков, а уж они точно не хотят, чтобы вы выбрались. Их явно кто-то науськал, иначе вы могли бы с ними подружиться. Катара с сомнением поглядела на свою ногу и пропитанную кровью ткань платья. — Вы, смертные, вынуждаете нас терять самообладание. Вы его у нас крадете, — продолжала птица. — Как будто оно у вас когда-то было, — огрызнулась девушка, покрепче вцепившись в тело птицы, чтобы не упасть, нагибаясь вперед, отчего теперь ее задняя часть терлась о пах Зуко. Но он деликатно молчал, только с опаской следил за сузившимися глазами птицы, которая вовсе не спешила пикировать вниз. — Взаправду так думаешь? Забавные вы, люди, — она то ли издала рык, то ли попыталась равнодушно хмыкнуть, однако этот звук стерся из-за хлынувшего сильнее обычного ветра. Птица сделала крюк, и вновь зависла в воздухе, обманывая маневрами волков. — Если бы не выдержка некоторых духов, вы бы давно уже были мертвы. Не единожды. — Плевать, — со скрипом в зубах отозвалась Катара, в ноге которой нарастала пульсацией боль. — Мы итак в пограничном состоянии, и единственное, что важно, — выбраться. И пока нам отчаянно везло. — Везло, это верно подмечено, — удовлетворенно махнула головой птица. — Прекратите храбриться, маг воды. Ваш путь почти закончен. Птица с криком бросилась вниз, рассекая сгустившиеся белые облака взмахом крыльев. Зуко сжался от страха, стискивая талию Катары до ее шипения и гневных толчков. Его глаза распахнулись, несмотря на сильный ветер, он не боялся высоты, но страшился, что птица тоже решила убить их, бросившись оземь. Однако, едва они оказались неподалеку от пика, драконья птица затормозила, шире распахнув крылья, и мягко приземлилась, словно не было в ней веса. — Спасибо, — пробормотал парень, спрыгнув на землю на свои ватные, дрожащие ноги. — Вы бы поспешили, — недовольно отозвалась их спасительница, наблюдая, как бережно Зуко подхватил скользящую с бока Катару. — Волки уже совсем близко, как и нечто иное. — Разве не ты управляешь горой? — с трудом спросила Катара, взгляд которой немного поплыл. Она с шипением обрушилась на Зуко, обхватывая его плечи рукой, чтобы не упасть. Птица неохотно повела рогатой головой, встрепенулась и нехотя буркнула: — Не всегда. Не попадайтесь больше в ловушки духов, милые дети, в конце-концов они просто играют с вами и совсем не хотят отпускать. Она взмыла в небо, оставляя путников в одиночестве, которое впрочем совсем скоро могло быть разрушено. Снизу уже раздавалось звериное рычание, сопровождающееся звуком карабканья по горе, неприятным скрежетом когтей по камню. Зуко встрепенулся первым и, подхватив Катару под руку, двинулся вперед, не обращая внимания на боль в подвернутой ноге. Катара не сдавалась и шла следом, неверующе глядя на выросшую впереди, в самом центре громадной площадки на горе деревянную арку, выкрашенную в алый цвет. На площадке было пустынно, и ветер не щадя трепал волосы. Арка выглядела самой обычной, но стоило им начать приближаться, как внутри нее все зарябило, пошло неровностями и вспыхнуло, являя бело-сизую пустоту, портал в их мир. — Мы почти на месте, Катара, — кряхтел Зуко, сраженный усталостью, по его лицу крупными каплями катился пот. — Я же обещал, что мы выберемся. И вот когда до арки оставалось с десяток метров жаждущие смерти существа успели взобраться на площадку, теперь подступали со спины и с боку, гневно скалясь, сужая горящие потусторонним светом глаза. Зуко пришлось обернуться, чтобы избежать удара в спину, и толкнуть Катару к арке. — Дошли, значит, — неподалеку выросла престранная Тень, совершенно не спешившая загнать их в угол, однако и не сдерживающая рычащих волков. — Да провалился бы ты уже пропадом! — зарычал Зуко, видя, как близко волки подступили к ним, зажимая полукругом. Они не успеют добраться до арки, ведь один прыжок львов-волков — и они вонзятся клыками в глотку. — Не горячись на меня, в конце концов вы оказались здесь по собственной воле! — рассмеялось существо перекликающимся с ветром многогранным голосом. — Что будешь делать? — Катара, беги к арке, а я их задержу! — выкрикнул он, не оборачиваясь. Катара застыла, едва стоя на гудящих ногах, прижимающая руки к груди и с испугом глядящая на творящееся безумие. Их окружила дюжина волков, и шансов добраться до арки без боя не представлялось. Она смотрела на сгорбленную спину Лорда, на его усталое, осунувшееся лицо, обращенное полубоком, и понимала, что он не переживет схватку. Слишком уж силен противник, и их слишком много, чтобы простоять долго. Да и она ему не помощник со своей травмой, которая впервые казалась критической. Холод, что сковывал конечности уже распространился по всему телу, и сердце заиндевелось в преддверии смерти. Их время на подходе. — Не стой же! — закричал он уже в сильном гневе, стараясь не упускать из виду каждую из тварей. — Времени больше нет! Уходи! Она продолжала смотреть на него сквозь мутную пелену перед глазами, выдохи вырывались с трудом, сердце почти окаменело. Катара попыталась расправить плечи и сделать шаг ближе, чтобы помочь, дернуть на себя и, может быть, у них будет шанс спастись, но Зуко моментально обернулся на шорох и с непредвиденным гневом отчеканил: — Не смей. Уходи, Катара. Его голос был железным, предупреждающим о том, что если она сейчас не уйдет, то он силой толкнет ее в арку, пожертвовав собой. Над головами нещадно палило солнце, такое неправильное и безжизненное, совершенно не подходящее для ситуации. Сейчас бы тучи и дождь, что смоет ее слезы, но грозовые облака давно развеяны. Рычание прервало ее раздумья, и одна из тварей все-таки кинулась на Зуко. Женский вскрик прорезал воздух ножом, оставляя след в пространстве и эхо, пронесшееся дальше. Зуко отступил, успев схватить тварь за морду в последний момент и отбросить от себя. — Неужто ты решил спасти ее? — хмыкнула Тень, наблюдающая за сражением, в которое вступили еще пара волков. Вряд ли Зуко прислушивался к его словам, а вот Катара холодела с каждой секундой. Она была бессильна без магии, драться в рукопашную у нее выходило плохо. — Какая жалость… — Отпусти нас… — всхлипнула девушка, роняя слезы. — Отпусти его. — Не могу, — отозвалась Тень, глядящая будто сквозь ее тело даже с такого расстояния. — Я лишь подарил вам шанс, но спасать не клялся. — Зуко! — она зажала рот руками, когда одна из тварей вгрызлась в руку Лорда. Брызнула алая кровь, пачкая его одежду, но парень даже не вскрикнул, ударом ноги отправляя зверя подальше. На него тут же бросилось еще двое, едва не сбивая с ног. Отгоняя одних, он открывался для других, а потому уже был измотан. «Ну не глупи ты, — яростно бились в голове парня мысли, сбиваясь в потоки страха и гнева. — Ты не сможешь помочь, тебе нужно уйти, Катара, а я выберусь позже… сам…». Но сил и времени, чтобы сказать что-то вслух не было, а потому он даже не стал смотреть в ее сторону вновь, чтобы не видеть боль в глазах, похожих на два льдистых океана, в которых сейчас бушевал шторм. — Он отпустил тебя. Уходи, — прошептала Тень, оказавшись непозволительно близко, мягко подталкивая голосом к выходу, к спасению. — Зачем все это было, раз я спасаюсь одна? — зарычала девушка, подавшись вперед, но почувствовав пустоту скрюченными пальцами вместо тела существа. — Отвечай мне! На мгновение Зуко встретился с ее глазами, потревоженный ее криками, и этот его взгляд выражал полное согласие с духом. Она должна уйти, чтобы спастись. Он взглядом приказывал ей убираться отсюда прямо сейчас, ведь больше не протянет, не подпуская к ней волков. — Ты еще сможешь его спасти… — искушала Тень, но Катара не верила ни единому слову. «Я не смогу его спасти… не смогу… мы погибнем вместе, если я останусь…» — корила она себя. Катара никогда не бросала друзей в беде, не могла себе даже этого представить. Ей невольно вспомнился, пронесся перед глазами миг, когда Зуко закрыл ее от молнии Азулы, едва не возложив свою жизнь на алтарь их дружбы. Еще тогда он был готов на это, а потому и сейчас не колебался. «А вот я — дрянь, раз бросаю его» — гневно пронеслась и такая мысль, сгорая в ненависти к самой себе за слабость. Она отвернулась от завязавшейся бойни, где Зуко проигрывал, и, не глядя, бросилась вперед, уходя от волка, что бросился уже на нее. Почти моментально боль вновь прострелила ногу, отзываясь во всем теле пульсацией и слабостью. Ее целиком захватила боль, а следом и нечто иное, не поддающееся объяснениям, но похожее по ощущениям на прохладную воду. Бело-сизая дымка всколыхнулась от чужого вторжения, сожрала ее фигуру и испарилась бесследно, оставляя арку пустой.