Солнцестояние

Глава 6. Море коварной вины

Двинувшись вперед к раскидистым полям, двое путников даже не представляли на какое приключение подписали себе приговор. Пока в душе их поселился страх от незнания того, что впереди, и тревога за друг друга. Катара старательно отметала всякие мысли о том, что они, возможно, не выберутся никогда из этой ловушки, а вот Зуко наполнялся пессимизмом все крепче, мысленно прикидывая сколько у них может уйти на всё про всё времени, сколько дел у него во дворце и что он не успел сделать за всю свою жизнь. Как бы банально это не прозвучало, но Лорд пусть и знал свое предназначение, но все еще не мог понять, чего желает именно для себя не в качестве королевской особы, а простого смертного человека. И все-таки шанс найти что-то эдакое, разобраться в себе, здесь — пока виделось с трудом. Если они вообще сумеют выбраться… «Ничего подобного… — резко остановил он сам себя в мыслях. — Я выберусь. Я должен выбраться отсюда вместе с Катарой. Я не сдамся просто так». Медленно успокаивая себя и пытаясь хоть как-то приободриться, он первым добрался до ароматных цветов, что источали просто дивный, сказочный запах с почти усыпляющим бдительность эффектом. Краем зрения он уловил поспевающую Катару, больше походящую на синее пятно в своем нелепом для путешествия платье, что изрядно потрепалось. — Это еще что такое? — Катара подошла ближе к застывшему Зуко и проследила за его взглядом. Прямо под его ногами была небрежно воткнута деревянная новенькая табличка, гласившая: — …Позволь обману властвовать тобой, — И вот тогда ты точно будешь мой. Прочитала она и смолкла, вновь вникая в смысл написанного мысленно, но не улавливая сути. Будто писавший не успел нарисовать еще один витиеватый иероглиф, оставив загадку для путешественников и ответ для себя. — Духи всегда стихами изъясняют весь бред, что в их головах? — взбунтовался парень, и Катара примирительно положила на его плечо руку, сама толком не осознавшая послания. Казалось, оно вырвано из контекста, но даже так, ища смысл в глубине, они сами не заметили, что он на поверхности. — Может… это подсказка? — Подсказка? — скептично переспросил парень, фыркая и складывая руки у груди. Он показательно вырвал табличку и кинул в кусты, где та мигом и затерялась. Катара неодобрительно покачала головой. — И какой же в ней смысл? Как по мне, так это несчастный поэт решил подшутить над нами или тот дух. Если каждый раз искать смысл во всяком слове, то можно рехнуться. Катара ошарашенно смотрела в спину ушедшего парня, но не спешила его судить за яростные порывы хотя бы потому, что искренне понимала. Они лишены магии — это главный минус, показывающий всю их уязвимость, и если Зуко, который во время изгнания какое-то время не пользовался своим даром, злится и чувствует себя беспомощным, то что уж говорить о ней? Да и, действительно, непонятные загадки, которые только начали встречаться на их пути, порядком нервировали и без того расшатанные качели психики. Она продолжила путь, гневно откидывая любые мысли, стараясь вообще не думать и наслаждаться цветами, словно ничего опасного не произошло. Время застыло над огненными полями, остановил свой ход и солнечный диск, так и зависнув на горизонте, едва коснувшись земли одним своим пухлым боком. Облака, что по всем законам должны были плыть дальше в другие края, замерли переливающимися от света сгустками над головами, и даже ветер стих, прекращая тревожить верхушки далеких деревьев сбоку и невероятно высокую траву. Становилось все жарче, будто они всерьез приближаются к солнцу, к чему-то опаляющему кожу. Катара первая заметила столь необъяснимое явление, прищуривая уставшие от количества алого цвета под ногами глаза, все еще пробирающаяся сквозь заросли цветов, которые здесь, в другом мире, касались ее бедер. Они мягко ластились к ткани, цеплялись своими прелестными бутонами, словно останавливая, говоря, что не стоит никуда спешить, и раз уж так вышло, то лучше наслаждаться представленным зрелищем. Соблазнительная мягкость травы, раскинувшееся поле лилий, первозданное тепло — все это вкупе манило прилечь и забыться долгим, невероятно красочным сном младенца. И Катара почти сдалась, оглянулась назад, — стойкое ощущение того, что они, за черт знает сколько времени, не прошли ни метра, будто стоя на месте, заставило опомниться. А ведь для них время действительно текло, об этом сообщала усталость и ломота в теле, слипающиеся глаза, или это было действие странных огненных лилий, на вид самых обычных, исключая величину. Одно радовало — голода не ощущалось, а значит им не придется терять время еще и на поиск пищи. Но путь будто прекратился, словно бы они стоят на месте, хотя на самом деле нет. — Ты идешь? — недовольно позвал ее Зуко, усвиставший вперед на приличное расстояние, будто не чувствуя усталости. Катара подобралась и зашевелила ногами поскорее, догоняя напарника по несчастью. — Тебе не кажется странным то, что вечер не кончается? — она посмотрела на Лорда, заметив как щурился от солнца его травмированный глаз. — Кажется, что мы идем через это поле вечность… — Где-то с пару часов, — поправил он ее, остановившись и смахнув со лба капли пота. Становилось все жарче, а они действительно будто не продвигались вперед, и конца, и края полю из лилий не наблюдалось. Тревожными красными пятнами цветы сливались воедино, отчего стали раздражать такой надоедливостью, бесконечностью и ощущением обреченности. — Вот надо было загадывать тебе это желание? Его тихий возмущенный вопрос выбил из-под ног Катары почву. Она, задыхаясь от возмущения, толкнула его в плечо и продолжила путь, гордо вскинув подбородок. Зуко покачал головой, мысленно отвесив себе оплеуху за несдержанность. Что ж, он любил винить в проблемах окружающих, и этого не отнять. — Ты мог не следовать моему примеру, идиот! — становилось с каждой секундой все неудобнее, и вот она уже оттягивает корсет на платье, ослабляет завязки, чтобы дышать стало легче. Неестественные лучи солнца коснулись темных ключиц и ринулись ниже, где отчетливо вздымалась грудь, потревоженная стремительным боем сердца. Перезавязав платье прямо на ходу криво-косо, она с огорчением поняла, что дышать легче не стало. — Ага, вот только мы с тобой оба забыли одну важную вещь, — вдруг нагнал ее Лорд и стал говорить как-то слишком вдумчиво, несвойственно для его манеры и грубости, которой разбрасывался в последние часы. — Что у любой мечты двойное дно. Одного пожелаешь, получишь еще что-то в придачу, так ведь? Едва не со скрипом зубов он последовал ее примеру и стащил верх своих одеяний, оставшись в одной хлопковой рубахе белого цвета и шароварах, повязав верх на поясе. Ему уже стал ненавистен этот бесконечный вечер, от которого не знаешь, что ждет впереди, — и «впереди» теперь стало чем-то недосягаемым, ведь поле действительно уходило все дальше и дальше. Ощутив накатившую волну ярости, Зуко глубоко вдыхал и выдыхал наполненный ароматом застоявшийся воздух, чтобы обуздать порыв поддаться истерике. Ему хотелось, отчаянно хотелось, спалить это чертово поле дотла, так, чтобы ошметки цветов разлетались от потревоживших их рук и магии в каскадном вихре. — Чего уже думать? Надо выбраться из этого места и лучше не разделяться, — вздохнула Катара, признав правоту Зуко. И правда, желания и мечты всегда имели двойное дно в своем осуществлении. Она могла бы сотни раз фантазировать, как бросается во всевозможные приключения, находит свое истинное предназначение и судьбу. Однако, стоит столкнуться с исполнением своей грезы в реальности, как какой-нибудь злодей немедля пустит прахом по ветру любую, даже самую смелую грезу и потаенное желание; вывернет, исковеркает и заставит смотреть со стороны, пока ты, непонимающая, что происходит, пытаешься за всем поспеть. Как в ледяную воду окунет в истину древнейшего правила, что велит остерегаться собственных желаний, — они сбываются, но делают это так, как им вздумается. И едва они заговорили о желаниях, столь же быстро умолкнув, ведь продолжать подобное более не хотелось, как Катара встала столбом, глядя на что-то далекое, но отчетливо напоминающее фигуру Аанга в своих желто-оранжевых одеяниях монаха. Зуко не успел предостерегающе схватить ее за руку, как девушка со слезами на глазах рванула вперед, выкрикивая имя друга. Зуко помчался следом, тоже разглядев среди пылающих цветов друга, однако, тот стоял к ним спиной и обернулся в последний момент. — Аанг! — выкрикнула Катара и притормозила, остановившись в метре от цели. Лорд догнал ее, схватил за локоть и не позволил двинуться с места, только увидев с каким лицом Аватар к ним обернулся. Лицо Аанга еще никогда прежде не было настолько холодным и бесчувственным, лед в его глазах способен был заморозить саму душу, разрезать ее пополам, а затем стереть в пыль, не оставив и следа. Пухлые мальчишеские губы изогнулись в неприветливой, почти горькой ухмылке, а руки остались лежать по швам, сжимая кулаки. Катара тряхнула головой, пытаясь заполнить чем-то затянувшееся молчание с обоих сторон, выдворить назойливые мысли о том, что ей в данный момент слишком больно смотреть на друга. — Неужели ты сразу не могла порвать со мной, Катара? — яд в тихом шелестящем голосе тревожил страх и чувство вины в Катаре. Она сделала шаг вперед, успокаивающе улыбнувшись другу и протянув свою ладонь в его сторону. В ее голове бились мысли о спасении, и если сейчас придется солгать Аангу, чтобы выбраться отсюда — она это сделает. Как бы эгоистично это не звучало, но в данный момент она была готова сделать что угодно, лишь бы выкарабкаться отсюда, пока не стало слишком поздно. — Ну, что ты такое говоришь, Аанг? — Зуко вздрогнул от ее мягкого тона, выйдя из оцепенения, и нахмурился, не совсем понимая, что происходит. Аанг не смотрел в его сторону, полностью сосредоточенный на Катаре, и было в нем что-то тревожное, что-то другое. — Я просто запуталась, мне нужно было время… как ты нас нашел? Ты поможешь нам выбраться? — Выбраться? — криво усмехнулся Аватар, но смеха в нем совсем не наблюдалось, скорее злорадство. — Дай подумать… — он скопировал задумчивое лицо Зуко, трогая подбородок. — Наверное, нет… — Что? Но почему? — вспыхнула девушка. — Катара… — предостерегающе начал Зуко, но подруга его не слышала, да и сам он, повернув голову в сторону, увидел стоявшую неподалеку Мэй. Его глаза расширились, а сердце дрогнуло под натиском сжирающих его чувств, — не страсти и любви, нет, а чего-то плохого. — Там Мэй, Катара… Но Катара снова проигнорировала, и тогда Лорд медленно двинулся в сторону своей бывшей девушки, отпуская руку подруги. — Потому что не хочу помогать, — продолжал Аватар, не дрогнув, когда понял, что остался с Катарой наедине, а та и вовсе этого не замечала. — Я устал помогать. Ты виновата в том, что разбила мне сердце, разбила все мои мечты о будущем и надежды… Катара почувствовала, как сердце замерло, глухо стукнуло по ребрам и поехало куда-то вниз, прямо к пяткам. Она и подумать не могла, — хотя, нет, могла, — что так заденет Аанга. Ей было непривычно и больно видеть его таким разбитым, будто действительно большая часть его доброты и любви испарилась совсем недавно, а незажившая рана была покрыта коркой льда. Ей не хотелось разбираться в этом, не хотелось даже думать о том, какую боль он переносит, — звучит бессердечно, — но она продолжала думать и сжирать себя изнутри. Весь этот чертов мир, уже неважно какой, стал каким-то блеклым на фоне Аватара и проблем, что все еще были между ними, стоя стеной недоговоренности. — Я не хотела… — слезы сорвались с ее ресниц, и она зажмурилась, даже не замечая ничего вокруг себя. — Ты хотела, — жестко оборвал ее ледяной тон бывшего парня. — Ты хотела, Катара, иначе бы не сделала мне так больно. И что со мной будет дальше ты как всегда не подумала. Ты должна была быть рядом, но предпочла устраивать свою судьбу… — Это несправедливо, — шептала она, роняя горячие соленые слезы оземь, прижимая руки к саднящей груди, где обливалось кровью сердце. — Как бы мне хотелось все исправить, вновь что-то почувствовать, но я… прости меня… я не могу… — Все ты можешь, — пренебрежительно протянул Аватар, закатывая глаза при виде женских слез. — Ты всегда была моей опорой. Всегда заботилась. И ты должна пожертвовать собой ради меня, ради будущего народа Воздуха, ради нашего общего будущего. Катара разревелась от переполняющих ее эмоций, разрывающих саму суть изнутри. С одной стороны ей было безмерно жаль Аанга, конечно, хотелось пойти на уступку, пожертвовать собой и искупить все то, что она успела натворить, лишь бы чувство вины прекратило высасывать из нее силы. А с другой она еще так молода, чтобы класть свою судьбу на алтарь невзаимных отношений, где он — вечно странствующий кочевник, а она — домохозяйка. Они не были определены друг другу судьбой, но ты пойди и докажи это кому-то свыше, чтобы тот забрал у Аанга остатки этих опрометчивых чувств. Она знала каково ему, когда горечь пожирает тебя изнутри и ты совершенно не знаешь, как все исправить, починить. И это продолжает жить в тебе, пока ты не осознаешь, что исправить и починить уже не получится. Осколки разбитого не соберешь воедино, не склеишь, и нужно просто смириться и жить дальше. Приговор прозвучал неукоснительно, не повинуясь течению ее мыслей: — Ты виновата, Катара. Чуть поодаль стоял Зуко, борясь с хладнокровным, нечитаемым взглядом Мэй, что выросла ледяной статуей напротив и явно ждала первого шага от него. «Это невозможно. Мы с Катарой попали сюда вдвоем, а значит, это не Мэй», — думал про себя парень, не смея сделать шаг ближе, боясь потревожить то, что носило маску его подруги. Страх липкими скользкими пальцами забрался в тело, схватил за позвоночник и причинял боль при каждом вдохе. Глаза неимоверно слипались, а зрение начало подводить, и Зуко поморщился, проморгался, чтобы картинка прояснилась. — И как тебе с ней? — язвительно спросила девушка, не дождавшись от Зуко первого шага. — С кем, Кох тебя раздери? — поморщился он вновь от раздирающей череп головной боли. Он вообще думал, что странно это — чувствовать боль в мире духов, — по идее он не должен был чувствовать ничего. Он вздрогнул. Опять. — С Катарой, — Мэй словно облила его ушатом воды, отчего Зуко распахнул глаза и хрипло усмехнулся. — Тебе смешно? А я страдала из-за тебя, Зуко. Терпела все твои немыслимые собрания, твой холод, усталость и прочее, что называется отговорками. Ты мог бы сразу сказать, что между нами все кончено, а не трепать нервы ни мне, ни себе. — Я пытался, — с трудом проговорил парень, ощущая накатывающую панику от собственных ощущений. Хотелось выть от боли, плакать, кричать и, лежа на земле, просто остаться в одиночестве наконец-то. — Пытался, но ты сама однажды предпочла мне другого. Это… это убило мои чувства окончательно. — Наверное, потому что ты слаб, — выплюнула она, изогнув свой красивый рот в улыбке. В черных глазах на мгновение блеснула ненависть, сменяясь прежней непоколебимой сталью. — Слаб, чтобы признаться в том, что ничего не чувствуешь. Слаб, чтобы просто жить, как все нормальные люди. Тебе просто нравится окунаться в прошлое и видеть его тени, Зуко, от этого в твоей жизни все идет наперекосяк. — Может и так, — он пожал плечами, не слишком заинтересованный в ее обвинениях. Что-то извне ему не давало покоя. — Но какое уже дело? — Я жду извинений, — дерзко вскинула свою голову Мэй, отчего оранжевый свет скользнул по бледному лицу. — Ты виноват в том, что мне так больно, что я застряла здесь из-за тебя! Зуко покачал головой, припоминая момент, когда решил свернуть на эту тропу. Почему он все еще стоит здесь, что же его удерживает на месте? «Это явно проделки нечисти… того духа, который привел нас сюда», — и тут же вздрогнул, ведь думать о нечисти в этом месте, как бы сказала Катара, — не лучшая затея. Очевидно подавленный вид Мэй пробуждал не только волну накатывающей жалости, но ещё и добрую долю любопытства, раз он продолжал терпеть ее обвиняющий взгляд. Лорд хмурился, обдумывая услышанное и увиденное, отчаянно цеплялся за ускользающую нить реальности, боясь потерять контроль над собственным разумом, которое вмиг наполнилось туманом, сковывающим мысли. Тошнотворный запах лилий вовсю властвовал вокруг него, дурманя, сбивая с толку. Его вездесущий скепсис помог выпутаться из ловкого капкана, в который они с Катарой угодили по собственной воле. Он вдруг вскинул на Мэй осуждающий взгляд из-под ресниц и прошипел: — Я ни в чем не виноват. Вздрогнувшая будто от пощечины Мэй, сделала шаг назад, сведя тонкие брови к переносице и процедила: — Повтори? Ему пришлось взять всю свою хваленую волю в кулак. Он обещал самому себе, что не сдастся, что они с Катарой выберутся отсюда, а тратя время и силы на разговоры с несуществующей здесь Мэй — расточительство драгоценных ресурсов. Он уверял себя, что это нереально, что ее здесь нет, однако что-то продолжало его удерживать на месте, несмотря на слова. Что-то, что жило в нем самом, пустив корни и обвив трепыхающееся словно в клетке сердце. Бросив взгляд вправо, он заметил, как тени отделяются от леса, подступая все ближе и намереваясь утянуть его в свою пучину. А под ногами вились лилии, опоясывая икры, поднимаясь выше к бедрам и захватывая талию в крепких тисках. Он даже моргнул пару раз, сбрасывая наваждение, когда понял, что лилии слишком цепко схватили его, утягивая к земле так, что дрожащие ноги почти сдались под невероятной силой, и он медленно сгибался, готовый потерять равновесие. — Что происходит? — выкрикнул он Мэй в лицо, но та будто не обратила внимания. — Извинись передо мной, ты должен признать свою вину, — холодно продолжала она, не желая уступать, помогать или просто уйти. Тогда Зуко все осознал, бросил ошарашенный взгляд в сторону Катары и с ужасом понял, что ее не было, только Аанг возвышался неподалёку, глядя куда-то вниз. Страх, что сковал его тело покрепче лилий, вынудил начать вырываться, попутно крича Мэй: — Ты сама виновата, поняла? Я ни в чем не виноват! Чувства ушли, и никто над этим не властен, ты должна отпустить меня! Но Мэй стояла как и прежде с идеально ровной спиной, как фарфоровая кукла, не способная даже на долю эмоций. Зуко расширил глаза, ведь прекрасно знал, что Мэй не может быть такой равнодушной. Какой бы она не казалась другим, но порой в ней вспыхивали настоящие, искренние чувства, превращающиеся в вихрь, способный унести и его самого куда-то вдаль. Он знал, что она бы не стояла на месте, знал, что кинулась бы помочь, чтобы между ними ни произошло, а потому теперь окончательно уверился в собственной догадке. — Это ведь не ты, Мэй, — прошептал он, зацепившись за стебли возле ног и отчаянно потянув вверх, разрезая кожу на руках, но вырывая пучок лилий с корнем из земли. — Ты никогда бы не обвинила меня во всех грехах! Мы оба виноваты в чем-то, но только не в том, что чувства прошли! Изумрудные стебли сильнее сдавили ноги, едва не прерывая поток крови по венам, причиняя нестерпимую боль, словно его опутывали змеи, только и ждущие момента вонзить клыки в плоть, чтобы впрыснуть смертельный яд. Тени были совсем близко, распахивая рты, обнажая зубы, точно копья, готовые растерзать на месте. Эти сущности витали в воздухе, как коршуны, готовые броситься вперед спустя еще секунду промедлений. Зуко с рычанием рвал прекрасные цветы, марая их листья кровью, сочившейся из ладоней. Боль сопровождала его повсюду, ноги совсем онемели, и он почти их не чувствовал, голова трещала и раскалывалась, и мутный туман вдруг застелил образ Мэй, которая начала раздваиваться так неожиданно и нелепо. — Просто признай, и сможешь идти, — почти ласково прошептала она, протягивая свою руку для помощи. Зуко ощерился, злобно откинул ее ладонь, на секунду ощутив почти мёртвый холод от чужой кожи, поежился и принялся дальше пытаться освободиться. Мэй поджала губы, когда парень, не думая оседать в высокую траву, стал яростнее отбиваться от ползущих к нему растений. Они протянулись к нему со всех сторон, окружая и пытаясь вновь взять под контроль, но было уже слишком поздно. Очнувшийся будто от транса Лорд сорвал последние стебли с ног и, отправив их подальше, развернулся, чтобы помчаться прочь. — Катара! — он подбежал к распластавшейся на земле девушке, которую уже почти целиком обвили лилии, расцветая над ее телом пуще прежнего, принимая более яростный алый оттенок, оттеняющий смуглую кожу и синее платье, которое едва не рвалось от таких тисков. — Ей уже не помочь, — пренебрежительно кинул вставший рядом Аанг, который тоже не являлся Аватаром, а лишь плодом иллюзии здешних мест. — Ей стоило признать свою вину. Зуко, не позволяя обступить себя растениям вновь, одной рукой срывал цветы с головы Катары, чтобы та могла спокойно дышать и пришла в себя. Она была без сознания, лежа с закрытыми глазами, даже не чувствуя, как ее душат стебли, а дыхание опасно прерывается. Она словно тонула в море нескончаемых цветов, что оплетали ее ноги, тело и даже шею в крепких объятиях, не желая отпускать. Шершавые стебельки впивались в кожу, оставляя в некоторых местах саднящие царапинки, на которые впрочем ей было все равно. Она вдыхала и вдыхала невероятный запах, смешанный с травой и землей, он застилал все вокруг будто мог иметь даже цвет и ощущаться на ощупь. Эта невероятная сказочная ловушка была так соблазнительна, а образы, что мельтешили перед глазами не смели отпускать. Лучше бы они сдавили ее окончательно, позволили умереть, лишь бы не видеть осуждающее лицо Аанга. А ведь она его видела, распахивая рот и глаза в немом страхе, чувствуя перетекающую по телу вину, что терзала и причиняла боль. Она не могла пошевелиться, когда как наяву вновь оказалась в центре песнопений и дикой пляске подле костра. Аанг, идущий к ней навстречу, призывно улыбался и, обвив руками стянутую платьем талию, вдруг прижался к губам. Ей не хотелось целовать его, отчаянно не хотелось, но руки не уперлись в его грудь в попытке оттолкнуть, скованные неведомой силой и твердо лежащие по швам. Ее открытые глаза в возмущении уставились на Аватара, чье лицо выражало крайнюю степень спокойствия, когда он закрыл глаза, отдавшись воле страстного поцелуя. И ее губы, подводя ее, распахивались навстречу, а язык будто примерз к месту, позволяя изучать его чужому. Горький привкус на языке растворялся во всполохах красного повсюду, таял, когда запах цветов ударял в нос, усыпляя сознание. Она не хотела закрывать глаза, боялась, что все пропадет, что станет еще хуже, и ее затянет в это болото, что сковало ноги. Руки Аватара превращались в нечто иное, сжимающее уже всю ее, мешающее дышать, а поцелуй все не кончался, и возможности вдохнуть будто не существовало. Она с протестами в захлебывающемся звуке, изошедшем из потревоженного рта, пыталась что-то промычать, простонать, как-то дать понять, что что-то идет не так, но Аватар не замечал, душа ее рот своим же, не позволял вдохнуть. Остается только слушать свою перепуганную душу в надежде, что она подскажет правильный ход. Думы прерывают прикосновения чего-то странного к коже, шершавого и ластящегося к шее. Катара задыхается от теснящей грудь тревоги и страха, шумно пытается дышать, едва заметно вертит головой, пытаясь ощутить силу в скованных руках, решительно желая отступить дальше и не поддаваться теням, что обступили их со всех сторон. Изо рта все-таки вырывается протяжный ее писк, привлекающий внимание тех, кто наблюдает за данным действом, и каждая тварь, притаившаяся в тени, хочет пролить ее кровь, стиснуть посильнее, передавливая глотку. «За что же ты винишь себя?» — раздался прямо в голове чужеродный страшный голос, будто вырванный из другой грани реальности. Очень скоро все рушится, теряется в звоне крови в ушах, в бесполезных мыслях. Эмоции побеждают, словно вызволенные из темницы призраками. Тело не реагирует на ласки Аватара, как не реагирует и на боль, обуявшую все живые клетки в организме, и боль эта уже кажется неотъемлемой ее частью. Катара начала сопротивляться еще отчаяннее, дергая одеревеневшими конечностями, смаргивая бегущие из глаз слезы. Она возненавидела этот момент, и отпустила то, что сжирало ее в последнее время. Она не виновата, что Аанг не смог отпустить ее и эти отношения. Не виновата, черт побери, что не властна над своими чувствами, а потому и не обязана отвечать на этот дикий, будто колючий поцелуй. — Катара! — донеслось будто по другую сторону, словно через призму толщи воды, и Катара вдруг очнулась. Она распахнула свои голубые глаза, не видя перед собой Аватара, не чувствуя больше его рук, а только сковывающие ее тело ползущие со всех сторон цветы, что закрывали ее рот, вились вокруг и стягивали кожу до боли. Она с ужасом осознала, что лежит на земле, прикованная к месту, и до смерти испуганный Зуко пытается бороться с растением. Пошевелившись, стала помогать ему, растягивая путы, но без ножа все-равно выбраться стало почти нереально. — Держись, только держись, — сбивчиво говорил парень, задыхаясь от страха за себя и ее, обрывая растения и освобождая ее руки. Катара резко села, чувствуя ломоту в теле и головокружение, начала помогать освобождать ноги. Шок, что застал ее, когда она осознала всю суть увиденного, перекрывал остальные чувства. — Почему это произошло?! — прикрикнула она на Зуко, словно тот был виноват в случившемся, но парень только пуще нахмурился. — Ты тоже что-то видел? — Мэй, — буркнул он, и, наконец, помог ей высвободиться из оков. Аватар и Мэй пропали, словно бы их никогда тут и не было, а дивные поля теперь не казались чем-то сказочным. Катара подпрыгнула на ноги, схватила Зуко за руку и ринулась бегом вперед, словно не чувствуя дрожи в коленках и сковывающий ее тело испуг. Она чуть не погибла в этом чудесном месте, прекрасные цветы готовы были лишить ее жизни, перекрыв доступ к кислороду. Кислота во рту все еще томилась, и девушка до сих пор ощущала во рту будто стебли, желающие прорваться дальше в глотку и во все тело. На коже в районе шеи расцветали царапинки и кровоподтеки от удушающего приема растений, а ладони Зуко были все перемазаны кровью и зеленью, наверняка также сгорая в агонии боли. — Только не бросай меня! — кричит, задыхаясь, Катара, цепче хватая ускользающую руку Зуко, бегущего чуть впереди. — Пожалуйста, не оставляй меня здесь! Паника захлестывала с головой, и Лорд, не замедлившись ни на секунду, дернул девушку к себе, обхватывая талию одной рукой и помогая бежать быстрее. — Не оставлю, — обещает он твердым голосом, в котором не сквозят эмоции, а только сосредоточенность. — Я никогда тебя не оставлю, Катара, — рывок вперед, они ускользнули от протянувших к ним свои побеги цветов. — Мы выберемся отсюда вместе, — еще рывок, он теснее прижимает к себе, впиваясь пальцами куда-то под ребра так, что невольно веришь его словам. — Я обещаю тебе это. Ее бегущие слезы не исцеляли раны, но она верила. Верила Зуко, который спас ее, вытащил из удушающих силков и теперь, двигаясь рядом, не думал отпускать. А для цветов их слезы, кровь и крики казались гимном, и они вытянулись еще выше, цеплялись за ноги остервенело и отчаянно, тоже не собираясь сдаваться. Их листья протяжно шуршали словно от сильного ветра, шипение доносилось отовсюду. И пока ноги несли их дальше, они не смели обернуться назад, не думали приостановить бег, чтобы отдышаться. Адреналин взыграл в крови, подбавляя им сил, но оба знали, что так долго не протянут. И вот, спустя минут двадцать непрерывного бега по бесконечному полю, оно вдруг неожиданно оборвалось, отчего Катара даже не сразу сообразила и упала на ровный песок берега. Зуко плюхнулся рядом, только теперь оглянувшись назад и поглядев как трепетают бутоны и лепестки огненных лилий, будто коварно скалясь в обиде от того, что их еда убежала. — Они питаются виной, — выдохнул парень, покачав головой и успокаивая сбитое сердцебиение и дыхание. — Аанга и Мэй здесь не было. Это все проклятое место, оно бросает нам в лицо те вещи, за которые мы себя виним. Катара не ответила с ужасом вспоминая поцелуй с Аангом, который ее едва не убил. Да и не Аанг это был, а лишь плод извращенной фантазии этого места, его коварное начало, что едва не забрало ее душу себе. Она только представила, как могла бы быть похороненной под этими дивными кустами, и никто бы в целом мире не смог ее вытащить и спасти. Переведя взгляд на Зуко, опомнилась. — Зуко… — она прошептала его имя так, как никогда до этого, с невероятной благодарностью и отдачей, даже не зная как отблагодарить, ведь он не бросил ее, сразу все понял, а она, глупая, попалась в ловушку. — Спасибо тебе! И кинулась к ничего не понимающему парню на шею, стискивая его в крепком объятии и утыкаясь носом в солоноватую от пота его шею. Лорд опешил, но спустя секунду также крепко обнял в ответ, успокаивающе погладив по спине. Слезы вновь навернулись на ее глазах, только теперь от непонятных, смешанных чувств, и она хрипло заговорила, желая выплеснуть все то, что копилось на душе долгое время: — Я так виню себя в том, что бросила его, Зуко! Не представляю, как все сложится дальше, но у меня стойкое ощущение, что это будет висеть надо мной всю жизнь… А еще я виновата в том, что мы поссорились, из-за чего мы с тобой попали сюда… — она смешно хлюпала носом, но Зуко не смел улыбнуться, внимательно слушая и разглядывая раскинувшееся неподалеку озеро, а далеко за ним густую рощу, на которую не бросал свой взор нескончаемый, застывший луч солнца. — Ты не виновата, Катара, — прошептал он, вздыхая и прикрывая от усталости глаза. Девушка отстранилась, вытерла бегущие слезы с раскрасневшегося лица и сложила их на коленях. Зуко внимательно следил за ней, боясь, как бы она снова не впала в истерику и панику. Теперь собственные проблемы и чувство вины как-то притупились, и он больше беспокоился далеко не за себя. — Нет, я виновата, — воспротивилась она, приходя в себя, но голос продолжал дрожать. — В тот вечер я оттолкнула Аанга, когда тот меня поцеловал. Мы поссорились из-за того, что он подумал, что наши отношения возобновлены, хотя я и сказала ему, что это не так. Он накричал на меня при всех, и я… мне стоило сдержаться, но я тогда была так зла. А потом подошли вы с Мэй, увидели нашу ссору и сами поссорились. Если бы не я, то этого бы не случилось… Его будто застали врасплох, но Лорд продолжил сидеть на месте, ошарашенно глядя на девушку. Вот ее он точно не винил в ссоре с Мэй. — Это бы в любом случае произошло, — серьезно ответил он, покачав головой. — Поэтому у меня нет такого острого чувства вины, как у тебя. Я давно понял, что мы с Мэй — хреновая пара, и еще пару лет назад все должно было кончиться, но мы продолжали мучить друг друга. Просто понимаешь… — он не привык выговаривать все то, что у него на душе, но после сегодняшнего не говорить о чем-то казалось неправильным. — Мы с ней не подходим друг другу. Я не способен сейчас дать ей то, чего она просит просто потому что… запутался. Я не уверен, что хочу с ней брак, что готов взять на себя еще одну ответственность. И я определенно скучаю по временам, когда мы путешествовали, возможно, я бы отправился в приключение еще раз, но Мэй бы этого не одобрила. Да и она охладела ко мне, и это нормально. Я не виню ни ее, ни себя. Катара молча слушала, и в чем-то даже согласилась с Лордом, ведь чувствовала тоже самое. — Я тоже хотела бы все вернуть, — прошептала она слишком сдавленно, будто такого никогда не произойдет. — Хотела бы посмотреть мир, ведь еще осталось столько всего интересного. И я пыталась ждать Аанга, но ему было будто плевать на мое существование, он был слишком занят. Я тоже его не виню, нет, но я виню себя за то, что позволила этому случиться, за то, что сама дала шанс этим отношениям, хотя заранее понимала, что… они обречены. — Но почему ты так думала? — удивился парень, округлив глаза в полном непонимании. — Мне всегда казалось, что вы идеально дополняете друг друга. — Это да, — улыбнулась ему девушка, но с грустью. — Мы поцеловались во время затмения, но тогда я не чувствовала того, что чувствует он. Я просто понимала, что это ему сейчас необходимо, потому поддалась. Вообще-то до самой победы я не могла думать о каких-то чувствах, потому что слишком сильно за всех переживала, ведь мы могли погибнуть в любой момент. И не только мы, но и миллионы других людей. И тогда на Угольном острове, когда Аанг сказал, что мы должны быть вместе, то я запуталась еще больше. Я просто представила, что у него уже есть ко мне определенные требования — чтобы я была рядом, а что будет дальше? А чувствуя ли я тоже самое? А смогу ли быть ему хорошей женой? И эти мысли словно вертятся по кругу на протяжении трех лет, и только сейчас я поняла, что может и не было там сильных чувств, а просто… долг. Зуко с шоком на лице слушал небольшой монолог Катары и даже не знал, что сказать. Ему всегда казалось, что их чувства с Аангом были взаимными на протяжении всего времени, он не раз замечал их взгляды в сторону друг друга, наполненные теплотой и заботой. Но может действительно это была лишь крепкая дружба? Узы чего-то родственного, что связали их, и по другому просто быть не могло? Он знал о преданности Катары команде, о том, как она заботилась о них всех, словно мама, которой у многих не было, а потому… может действительно нечто большее просто… показалось? — Видимо, мы оба запутались и не могли выпутаться долгое время, — все-таки подытожил он, положив руку на плечо девушки, что совсем погрустнела. — Винить себя не стоит, Катара. Мы оба с тобой знаем, что ничего хорошего из этого теперь не выйдет. Нужно просто… Он замялся, не зная, какое слово подобрать, и Катара ласково ему улыбнулась, продолжила за него: — Отпустить. — Верно! — выдохнул парень. — И… если быть честным, то не такое уж это приключение и ужасное, — он вдруг тихо рассмеялся, почесав затылок, и Катара просто не могла не улыбнуться шире. — Все-таки вдвоем не так страшно, даже если нас хочет сожрать это место. Да и… я все же начал многое осознавать. Катара кивнула, ведь чувствовала тоже самое. Вина, что лежала на сердце, медленно испарилась, оставляя где-то в прошлом с коварными алыми цветами отношения с Аангом. Все кончено, теперь точно. Чувство благодарности Зуко затопило остальные чувства, и Катара даже как-то по новому взглянула на друга. Она, конечно, знала, что он незаменимый помощник, готовый пожертвовать собой ради остальных, но теперь в который раз уверилась в подобном. Как будто сегодня ей было нужно это подтверждение, чтобы наконец-то понять, что она не одинока. — Я тоже начала многое осознавать, — прошептала девушка, опустив взгляд на свои руки. — Зато об этом приключении мы еще долго будем вспоминать. Конечно, когда выберемся отсюда. — Думаешь, получится? — Я надеюсь, — она поджала губы, бросив взгляд за спину, где слишком тихое, ничем не потревоженное озеро будто приманивало к себе.