Разбор фильма "Не покидай..." (1989г.)

- Итак, Марселлочка, надо, чтобы всё это хозяйство сгорело дотла, и чтобы с печкой ты была один на один, и чтобы молчала об этом как печная заслонка. А то ведь знаешь, как наш канцлер болтливых не любит. И разбирается с ними лично. Давай-давай, моя птичка, чтобы сгорело всё это до нитки. И ящик тоже!

Во внутреннем дворе король натыкается на слуг, несущих завернутый в парусину сундук… и с первого взгляда узнаёт вещь, которую видел в последний раз шестнадцать лет назад. Мгновенно сообразив, какие последствия может повлечь за собой обнародование находки, он приказывает отнести сундук вниз и ни в коем случае не открывать. Осматривая снаружи фургон Жака и Марты, король решает оторвать у нарисованного клоуна рот. Зачем он это делает? Скорее всего, без какой-либо веской причины, как люди, просто шагая по тропинке в своих мыслях, срывают травинку, не сильно об этом задумываясь. Актёры ведь не настолько важные люди, чтобы думать о сохранности их имущества, для короля оно немногим ценнее травинки. Однако одновременно с рывком с головы короля слетает корона, как зловещее предзнаменование: попробуешь заткнуть артистам рот – лишишься короны. Как и большинству пророчеств в художественных произведениях, этому пророчеству суждено сбыться, и король идёт затыкать рот Жаку и Марте. (Неизвестно, что подумал о произошедшем подглядывающий из окна канцлер, но скорее всего, ему стало ещё тревожнее за сохранность должности короля и тайны, связанной с её приобретением. Должно быть, он запланировал заняться актёрами сразу после визита принца.) Вторичный допрос актёров, теперь уже по поводу марионеток, король устраивает всё в той же насмешливой форме. Он с наслаждением пугает Жака и Марту открытием, что являлся прототипом куклы полковника Хряка, задействованной в сатирических спектаклях отца Жака, совсем не заботясь о том, что подтверждает этим не самые привлекательные стороны своей личности. Марта напоминает королю, что они, вообще-то, спасли и привезли ко двору принца, взывая к жалости, но родственные связи с Жан-Жаком Веснушкой уже подписали приговор актёров, поэтому их отправляют в подземелье ждать допроса канцлера с шутливой прибавкой от короля, что он, мол, мог бы и смягчиться к ним, но такое человеческое отношение никуда не годится (не принято это в Абидонии), так что придётся поручить их безжалостному канцлеру. Единственного же человека, который сочувствовал актёрам и заинтересуется их судьбой– принца Пенапью – король планирует обмануть, заявив, что Жак и Марта сами решили уехать на гастроли. Актёров сажают за решётку. Как и кабинет графа Давиля, подземная тюрьма представляет собой обратную сторону дворцовой роскоши, причём сторону равную по размеру: Жак замечает, что в Абидонии “половина дворца под землёй”. Каждый из молодых супругов понимает, что сам отчасти виноват в произошедшем, и делится этим с партнёром: Марта первая приняла предложение принца отправиться во дворец, а Жак давно хотел посетить свою родину. Они не только не обвиняют друг друга, но и не стесняются говорить о своих ошибках, что вновь подтверждает совершенство их отношений. Сам же сундук король решает тайно сжечь, даже несмотря на то, что это главная улика против задержанных. Законы страны наверняка дадут канцлеру возможность сослать актёров на остров Берцовой Кости только за их профессию, а сундук является уликой и против короля с канцлером тоже, так что безопаснее будет его уничтожить. А поручить это дело можно глупой, наверняка не смыслящей в политике служанке. Ах, она, оказывается, такая смелая, что даже в такой серьёзный момент напоминает, что король ошибся, назвав её другим именем? Это ерунда, просто для надёжности её стоит припугнуть жестокостью канцлера к любому, кто посмеет разглашать его тайны. Нарушает замысел короля чистая случайность: по дороге к печке наверху дворца – единственной печке, вокруг которой не бывает много народу и в которой можно сжечь марионетки, не вызвав ни у кого подозрений – Марселлу встречает собравшийся уезжать Патрик. Как джентльмен и просто добрый парень, поэт решает помочь служанке донести сундук до печки, тем более что он действительно очень тяжёл для неё одной. Скорее всего Патрик вспоминает, что уже где-то видел сундук и поэтому заглядывает внутрь, где обнаруживает как будто знакомую с детства марионетку канцлера. Также вдвоём Патрик и Марселла быстро понимают, что приказ короля сжечь марионетки и предостережение от проходящего мимо шпиона-лакея свидетельствуют о чрезвычайной важности содержимого сундука. Не долго думая, они решают разобраться в этом деле, для чего прячут сундук в комнате поэта и решают разглядеть кукол… одна из которых является изображением самого Патрика. Итак, пришло время самому волшебному моменту фильма, когда в песне рассказывается легенда о розе, аромат которой заставляет говорить правду. Во второй серии нам расскажут в деталях, как работает роза (там всё не так просто), а самым волшебным я считаю этот момент из-за кадра, где кукла отбрасывает на стену тень самого Патрика. Тень вроде бы повторяет движения куклы (поднятие руки), но не точь-в-точь, как будто живёт своей жизнью. А ещё в отличии от немого поэта и неживой марионетки тень поёт – именно она повествует о силе розы. Наверное, “на самом деле” всё произошло следующим образом: увидев марионетку, Патрик вспомнил легенду, которую слышал от Жан-Жака Веснушки и его жены в день убийства Анри II и Эммы (воспоминания – это всё равно что тень), и быстренько изложил её в письменном виде Марселле, а на неё и легенда, и сходство одной из марионеток с Патриком произвели огромное впечатление – не меньшее, чем если бы легенду рассказала тень куклы. Следом в сундуке обнаруживается… роза, правда, засохшая. Марселла не верит по-настоящему в легенду, но тем не менее решает поставить розу в воду – а вдруг этот красивый цветок всё-таки оживёт? То есть получается, что роза оживает благодаря случаю (встреча с Патриком по пути к печке), любви к прекрасному и крохотной надежде. Внезапно Марселла осознаёт, что ещё не рассказала Патрику о судьбе самих актёров, и он тотчас же отправляется в подземелье, надеясь нагнать Жака и Марту и освободить от конвоя. Тут дело не только в том, что их несправедливо задержали – Патрику ещё и есть, о чём их расспросить. Однако прибывает он туда слишком поздно, когда актёров уже успели посадить под замок. Не долго думая, Патрик возвращается в верхнюю часть дворца, проскальзывая на ходу между двумя гостями короля, и врывается в библиотеку к канцлеру. Мелодия из “Прощальной”, вынутая из ножен шпага, сдуваемая с лица чёлка – всё это чётко даёт понять намерения Патрика: он вызывает канцлера… хм, выйти и “поговорить”. Кстати, “разговор” будет серьёзный, потому что обе шпаги из сцены с дуэлью, где всё было понарошку, остались на стене комнаты поэта, а в руке он держит ту, с которой собирался отправиться в путь – наверняка она поострее будет. Однако из-за немоты Патрик терпит неудачу: канцлер делает вид, что не понял жестов Патрика и показывает, что в данный момент занят написанием речи. Затем он даёт воспитаннику королевы понять, что ему следует не только об актёрах, а ещё и о себе побеспокоиться, ведь ему, канцлеру, стало известно, что Патрик пишет обличающие абидонское правительство стихи. Оттилия находит способ прогнать поэта из библиотеки, предлагая ему сочинить приветствие для принца, приехавшего свататься к Альбине. (Графиня вновь ведёт себя по-свински, ведь она прекрасно знает о чувствах самого Патрика к принцессе.) Канцлер подхватывает её идею, приняв поджатые губы поэта за знак несогласия помочь с речью, и прямым текстом выпроваживает его прочь. Оставшись наедине с женой, канцлер жалуется ей на то, что ему “надоедает быть вторым”, то есть подчиняться королю, пусть даже только официально. Оттилия – единственный человек, которому он может открыться, пожаловаться, рассказать правду; перед всеми остальными он “держит лицо”. Она же искренне изображает роль любящей жены, обнимая его и даже предлагая самому занять место короля, но делает это как-то холодно. Официальность их отношений (а может, и гордость) мешает канцлеру сразу признаться ей, что его цель – не заполучить корону, а просто пожаловаться ей на жизнь, и она воспринимает его призыв замолчать как предосторожность, а не возражение. Но какая им сейчас разница, полностью они поняли друг друга или нет? Приветственная речь наконец готова, и теперь самое время заняться приёмом высокого гостя из Пенагонии.