Баллада о Путеводной

— Отчего ты печальна? Принцесса подняла голову. Стемнело, в роще не разглядеть больше деревьев сквозь черноту — только вверху, над головой виднелось сизое небо. Черные силуэты крон и веток оплели его, окружили, как тяжелая рама — маленькую картину. Звезды крохотными искрами отражались в глади озера и дрогнули вместе с движением воды. Черноокая красавица смотрела на принцессу, только глаза и были на поверхности. Такие же черные длинные волосы колыхались вокруг нее, крохотные рыбешки блестели серебристой чешуей, проплывая под ее руками. Удивленная, принцесса приблизилась. Ладонями взялась за травянистый край влажной земли, пальцы погрузились в холодную воду. — Я увидела печальный сон. Давным-давно я потеряла кого-то, очень дорогого, самого близкого моей душе. Он спустился во мрак, откуда больше не мог меня слышать, и я, как ни пыталась тянуться к нему, не смогла пробиться сквозь ту плотную тьму. Русалка наклонила голову. Взгляд ее бездонных зрачков внимательно следил, как ветер колышет светлые длинные волосы принцессы, как бледно ее круглое юное личико, как блестят дорожки слез на ее щеках. Чем темнее становилось в роще, тем светлее казалась ее детская фигурка, будто впитывающая частицы звезд из отражений в зеркальной воде. Змей говорил о ней. — И я, — продолжала принцесса, едва сдерживая рыдания в голосе, — готова была на все, лишь бы вернуть его к жизни. Я знала почему-то, что он теперь мертвец, и не могла ничем ему помочь. Я виновата в его гибели. Я так любила его, и обрекла его на смерть, не указала верный путь… Русалка медленно подняла руку, — капли стекали по бледно-синеватой коже, — и коснулась щеки маленькой принцессы, нежно стирая хлынувшие слезы. Ее пальцы были ледяными, как и вода лесного пруда. — Ты не виновата, малышка. То был его выбор, его испытание. Не в твоих силах было победить его врага. Не плачь. Иди лучше ко мне. Русалка медленно погрузилась в воду. Принцесса послушно склонилась, приблизила лицо к водной глади, не оторваясь от бездны черных глаз. Вдруг ослепительный, белый с золотым свет сверкнул внутри нее, отчего русалка крикнула в толщу воды и отдернула обожженную руку. Змей говорил о ней, и был прав. Путеводная в теле смертной принцессы недоуменно смотрела на воду, потеряв ласковую подругу во мраке. — Нет, не уходи, — попросила она. — Пожалуйста, не оставляй меня и ты… Русалка замешкалась. Змей ждал их на дне, и не было ничего проще: схватить ее распростертую руку и потащить за собой, в бездну, где свет звезд не достигнет ее. — Водная дева, ты ведь тоже кого-то потеряла? В твоих глазах столько тоски, столько скорби… Покажись, милая, вернись же ко мне… Испуганная, будто пойманная за воровством, русалка оглянулась на поверхность. Бледный огонечек, осколок звезды пробудил давно позабытые чувства. Воспоминания, похищенные, украденные у нее, кольнули холодное сердце. О том, кого она любила, и за кого отдала все — оказавшись в плену темных вод. Принцесса подняла голову к темному небу, где появились десятки звезд. Беззвучные голоса давних, древних друзей наперебой принялись остерегать и умолять ее убраться из рощи, бежать подальше, спасаться, не оглядываясь. Русалка понимала, что они помогут ей выбраться — Змей говорил и об этом. Он хранил много тайн на дне мрачной бездны. Ей нужно было подумать. Оплакать то, что вновь обрела. По водной глади прошли последние круги, и вода снова стала неподвижной, как зеркало.