на Луну и к Сатурну

Ванесса презирает его. Возмущена тем фактом, что она связана с таким монстром. Ненавидит то, что каждый раз, когда она смотрит в зеркало, она видит его лицо со своими испуганными глазами. Ненавидит то, что он заставляет ее чувствовать себя беззащитным животным, загнанным в угол. Когда над животными издеваются и их загоняют в ловушку подобным образом, они возвращаются к своим инстинктам, быстро превращаясь в неуправляемых зверей. Она не жалела, что застрелила его. На самом деле, она жалела, что не прицелилась повыше, убедившись, что работа закончена. События той ночи прокручиваются в её голове снова и снова, старая видеокассета, найденная в развалинах пиццерии Фредди которая перематывает назад к самым болезненным моментам. Быть задушенной, зарезанной, преданной. После всего пережитого она решила улизнуть в свою крошечную квартирку, зализывать раны, пока они не превратятся в шрамы, позволить им кануть в прошлое, как событиям той ночи. У неё не было семьи, к которой можно было бы вернуться, отца, который обнял бы её и заботился о ней. Честно говоря, у неё не было отца много лет. Возможно, у неё его никогда и не было. Для неё стало неожиданностью, когда Майк настоял на том, чтобы привести её к себе домой, когда её выписали из больницы. Майк, который хоть немного понимал, насколько испорчены её отношения с родителями, ну, были такими. Что-то в его непритязательной натуре заставило её склониться к доверию к нему, сказать "да". В конце концов, он тоже был сиротой. Или, может быть, решение приняли обезболивающие. В любом случае, именно так она обнаружила себя растянувшейся на его диване поздним вечером в четверг, когда солнце медленно опускалось за горизонт. Ей уже не терпелось вернуться к своему обычному ночному патрулированию. Свобода, которую они ей предоставили, была самой большой, которую она когда-либо испытывала. О большем можно только мечтать, будучи прикованным к этому крошечному городку и зловещим тайнам, которые таятся внутри. Это была одна из главных причин, по которой она вообще хотела стать полицейским. Уступает только всепоглощающей потребности держать в узде таких людей, как её отец, делать все возможное, чтобы больше детей не постигла та же участь, что и остальных. Она в долгу перед ними. и это был выход. Просто альтернативный вариант, который она держала в заднем кармане. Её отец ограничивал, контролировал все аспекты её жизни. Много лет назад она умоляла его согласиться на то, чтобы она изучала криминологию в местном колледже в 20 минутах езды отсюда, а взамен она могла бы помочь ему с прикрытием. Но если когда-нибудь было что-то, чего она просто не могла заставить себя сделать, то умереть на линии огня, умереть почетной смертью, что ж, это было бы что-то лучшее. Но в глубине души она знала, что никогда не умрёт достойной смертью, её душа уже была слишком запятнана его тьмой, чтобы когда-либо быть достойным человеком. Сейчас больше, чем когда-либо, она была чертовски напугана будущим. Так много её индивидуальности хранилось во Фредди , узах, которые были настолько глубокими, что одна мысль об их разрыве наполняла её ужасом. Без Уильяма, нависающего чувством вины над её головой и угрожающего свалить всё на неё, если она когда-нибудь осмелится хотя бы попытаться уйти, теперь она была свободна делать всё , что ей заблагорассудится. Она могла уйти. Несмотря на то, что осколки её сердца хранились у Фредди, она могла смириться с тем, что оставила половину его позади. Теперь некому было удержать её здесь. Легкий храп прервал её бурлящие мысли. Она взглянула на спящего Майка, скрючившегося, чтобы поместиться на стуле рядом с ней. Кроме… Возможно, она не просто оставила бы половину своего сердца. Хотя ей было бы трудно признаться в этом, она очень полюбила Майка и его младшую сестру Эбби. Её редко застигали врасплох, но день, когда она встретила Эбби, был исключением. Её сердце упало при мысли, что у Майка есть ребенок и жена. Несмотря на его постоянный усталый цвет лица, он все еще выглядел довольно молодо. Молод, по крайней мере, для того, чтобы иметь ребенка. К счастью, Эбби была отвергнута этой идеей, развенчав первоначальную мысль Ванессы. Она пыталась убедить себя, что разочарованная реакция была вызвана исключительно страхом перед Уильямом, использующим Эбби как средство добраться до Майка. Она своими глазами видела, на какие пытки был способен Уильям. Если бы он добрался до Эбби… Внезапно ей показалось, что комната сжимается, она снова оказалась в пиццерии, отчаянно вцепившись в его руку, обвившую ее шею, не в силах дышать. Уже испытывая сожаление, она потянулась, насколько могла, чтобы потрясти Майка за плечо, морщась от боли, исходящей из её раны. Майк, вздрогнув, проснулся, быстро протирая глаза. “Ванесса? Ты в порядке?" “Мне нужно выйти на улицу”, - с трудом выдавила она. “Сейчас середина ночи” - его зрение наконец проясняется настолько, что он видит заплаканное выражение лица Ванессы, и он тут же хватает одеяло и ведет её на задний двор. Жизнь в маленьком городке посреди нечего не значащей пустыни принесла с собой несколько преимуществ. Меньшая урбанизация означала меньшее световое загрязнение, скрывающее звезды из виду. Часто во время своих смен, когда она была в "засаде" у Фредди, она ловила себя на том, что поднимает взгляд вверх, выискивая созвездия. На самом деле она мало кого знала, кроме Большой и Малой Медведиц. Иногда ей нравилось находить самую яркую звезду на небе и представлять, что это её мать, присматривающая за ней. Её мать ушла, когда Ванесса только начала ходить в детский сад. Любые воспоминания о ней были размытыми и далекими, очертания без границ. В её сознании имело смысл, что она станет звездой. У неё всегда было смутное подозрение, что её отец приложил руку к тому, что она, казалось бы, исчезла с лица земли. Что ж, теперь она никогда не узнает. Майк расстилает одеяло на пожухлой траве, и Ванесса практически рушится на него, ноги больше не держат её . От удара по её боку пробегают ударные волны, но она просто благодарна за то, что снова может дышать. Она лежит на спине, прижав руки к груди, проверяя, устойчиво ли та поднимается и опускается. “Это Большая Медведица”, - Майк указывает на скопление звезд. Она даже не заметила, как он лёг рядом с ней. “Это медведь”. “Я не считал тебя человеком, который много знает о созвездиях”, - её едыхание медленно вернулось к естественному ритму. “Когда мы с семьей ходили в поход, мы любили смотреть на звёзды”. “Звучит заманчиво”, - отвечает Ванесса, и тяжелые эмоции сдавливают её грудь. Она почти может представить это: двое счастливых родителей со своими двумя счастливыми сыновьями, которые проводят время вместе и создают воспоминания. Идеальная нуклеарная семья. Её почти удушающая ревность быстро улетучивается. Действительно ли стоит заводить семью, если тебе приходится проходить через муки их потери? “Да, это было”. его голос звучит сдавленно, и он быстро прочищает горло, чтобы скрыть это. Пустая грусть витает в воздухе между ними. Её глаза обводят контур его бокового профиля. Его хронические мешки под глазами видны даже при слабом освещении. Она чувствует внезапное желание просто наклониться и поцеловать его. Может быть, всего на мгновение вся боль могла бы уйти. Она тут же почувствовала себя эгоисткой из-за этой мысли и перевела взгляд на бескрайнее небо. Должно быть, полная луна сбивает с толку все её чувства. “Ты веришь в бога?” - она с удивлением слышит свой собственный голос, прорезающий холодный воздух. Он теребит манжету рукава - привычка, которая ускользает, когда он думает о важном ответе. Будучи натренированным улавливать язык тела, Ванесса замечала это движение несколько раз. Особенно когда он разговаривает с Эбби. “Может быть. Только не мейнстрим”. “Мейнстрим?” Ванесса усмехается, встретившись с притворно оскорбленным взглядом Майка. “Знаешь, христианский. Как может предполагаемый вселюбящий бог допускать похищение детей и запихивание их в аниматронные костюмы?” в его голосе слышится жесткость, как будто он затаил давнюю одностороннюю обиду на высшие силы. “Э-э, а как насчет тебя?” Ванесса на мгновение замолкает, проводя кончиком пальца по краю одеяла. “Нет”. Но на самом деле все сложнее, поэтому она добавляет: “не совсем”. “Объяснить?” “Думаю, как ты и сказал, я не верю в ‘основного’ бога. Если он реален, я бы не хотел встречаться с ним. Не после того, что я ...”, - её сердце сжимается, когда фраза застывает у нее на языке. Как бы это можно было закончить? После того, что она увидела? Того, что она сделала? “Мне нравится думать, что судьба реальна. Что у всех нас есть какая-то невидимая нить, связывающая нас вместе. Что Вселенная - это всего лишь сплетенные вместе нити”. “Немного хиппи”. Ванесса закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку, появившуюся на её лице. “Тогда было бы менее удивительно, если бы я притворялся, что самая яркая звезда на небе - моя мама, а?” “Совершенно неудивительно”. Они оба смеются, и тяжесть из воздуха исчезает, пусть и временно. Они еще некоторое время лежали в уютной тишине, пока Майк нежно не вложил одну руку в руку Ванессы, а другой указал на небо. “Она прямо там”. Её мозгу потребовалось время, чтобы переварить это утверждение, в настоящее время он работал сверхурочно, чтобы привыкнуть к ощущению его кожи на своей. Его рука была такой теплой и шершавой и идеально подходила к её руке. “О”, - слезы снова наворачиваются на её глаза, и ей наплевать, что одна из них скатилась по её щеке, - “.. ты Большая Медведица?” Он сжимает её руку. Так много потерь за столь несколько лет. Так много ответственности легло на их плечи с такого юного возраста. Всё это было почти непосильно. Между ними обоими было семь человек. Несмотря на все усилия подавить его. “Эй, эй, эй”, - приглушенный голос Майк нежно притягивает её в свои объятия, стараясь быть нежным вокруг забинтованного места. “Всё в порядке. Мы в порядке”. Он позволяет ей рыдать у него на плече, на его свитере образуется лужица. С ней никогда раньше такого не было, никогда в её жизни не было никого, кому можно было бы довериться или утешить её . Вероятно, она всё делала неправильно, как животное, выращенное в неволе, которое умрёт сразу после освобождения. Оно не было должным образом социализировано и поэтому не смогло сформировать спасительные связи с другими. Просто обуза для всех остальных членов стаи. Майк водит кругами по её еспине, шепча что-то, чего она не может расслышать из-за своего всхлипывания. Для человека, временами такого сдержанного, он умел утешать людей. Она отвернулась в отчаянной попытке взять себя в руки, вытирая рукавом набежавшие слёзы. Слишком смущенная, чтобы посмотреть Майку в глаза, она вместо этого снова посмотрела на небо, надеясь найти ответ, который был бы ей понятен. Некая великая сила, которая проведет её через будущее, чтобы оно не было таким чертовски ужасающим. Внезапно по небу пронеслась звезда, исчезнув так же быстро, как и появилась. Её репещущие ресницы, отяжелевшие от слёз, усилили свет, на миллисекунду заполнив её зрение, как калейдоскоп. “Ты видел ту падающую звезду?” Пробормотала Ванесса, неуверенная, не было ли это очередным наваждением. “Да, это удача. Я думаю, что для нас всё изменится”. Нас, - она прокручивает это слово в уме взад-вперед. Её мысли перепутались из-за приёма лекарств и недосыпания, но что-то в этом слове и в том, как оно прозвучало в голосе Майка, опьяняло. Когда она впадает в бессознательное состояние, это повторяется снова и снова. Мы, мы, мы. ~ Моргая опухшими глазами, она медленно привыкает к внезапной яркости. Луну и звезды сменило солнце и рассеянные облака, и тепло кажется приятным по контрасту с холодным бризом приближающейся зимы. Зевая, она оценивает ситуацию. Густой румянец появляется, когда она осознает, в каком положении оказалась. Её ноги переплетены с ногами Майка, его руки обвиты вокруг неё , одна из них деликатно лежит на её доровом боку. Она осторожно приподнимается, чтобы избежать очень неловкого разговора, когда он просыпается, но замирает, когда он ворочается. Он на мгновение замирает, и она выдыхает, продолжая своё медленное бегство. Как только она убирает ноги и думает, что почти отключилась, его рука, теперь твердая в своих движениях, притягивает ее обратно, и он издает тихий стон. “не уходи”, - его голос едва громче шепота, и сердце Ванессы так сильно колотится в груди, что она почти не слышит его. Она не уверена, в сознании он на самом деле или нет, но подчиняется, медленно расслабляясь в его объятиях. Мимо лениво проплывают облака, и она различает в них очертания. Дом, кролик и сердце - всё сформировалось и рассеялось. Она не знала, прошло две минуты или два часа, но с каждой секундой она чувствовала все большее удовлетворение от того, что осталась здесь навсегда.