Колесо

Холодно. Холод кусает за открытые руки, колет иголками в щеки и скулы, вышивая на них бутоны красных роз. Но Виолетт не до этого. Она бежит, не щадя ноги, спотыкаясь и рискуя упасть на сырую промозглую землю. Оборачивается, не чувствуя боли от хлестающих по лицу прядей волос. Боясь увидеть, боясь понять. Сердце мечется, бьётся оглушительно-громко где-то в горле, мешая дышать колючим воздухом. Цепенеют конечности, но бежать нужно, нужно — пожалуйста — спастись. Что-то тёмное идёт следом, ломая ветки бурелома и притаптывая полумёртвую, замершую траву. Рыщет, выискивая, дышит ядовитой, гнилой горечью. И если найдёт, если, если, если… Виолетт — черт возьми — взвизгивает, затыкая рот ладонью, цепляясь — саднящими пульсирующей болью — зубами в нежную кожу. Дрожа всем телом. Взвизгивает и смотрит в темноту леса, уже видя тень, очертания, грозную фигуру. Ей — уже — кажется, что теней много, оно кружат вокруг неё, прячась за стволами деревьев и вот-вот выпрыгнут, повалят на землю… Тяжесть в лёгких отрезвляет её. На языке — мерзкий вкус, от которого немеет рот, вкус ржавчины и холодного железа. Нёбо ошпарено, оно горит, как трахея и пищевод. Как подбородок, по которому течёт тёмное, венозное. Виолетт хочется плакать, но слёзы застывают льдинками в уголках глаз, не давая закрыться от тусклого лунного света. Виолетт делает шаг и оступается, падая спиной на колючую траву, множеством иголок вонзающуюся в спину. Ушибленная нога пульсирует. Сломана? только она? Виолетт вглядывается в черноту перед собой, прислушивается, но лес ненавидит её, отторгает. Хочется зарыдать в полный голос, взвизгнуть, сжаться в комок и растворится. Хочется оказаться там, откуда добровольно ушла, куда — уже — не вернётся. Виолетт всхлипывает. Усиливая во сто крат, ей вторит вой. Приближается, как и тень, как и морда зверя появляется из-за ствола дерева. Виолетт пробует отползти. Пульсирует больная нога. Немеет тело. Грудную клетку обжигает капля тёмного, венозного. Виолетт обхватывает себя руками и кричит