Белое пламя

      Дилюка выбросило из сна резко, словно на поверхность воды, и он не сразу понял, где находится. Покрутив спросонья головой, он признал собственную комнату и расслабленно откинулся обратно на подушки. Все тело болело. Если честно, Дилюк не представлял, что от магического истощения может быть так плохо — как от глубокого похмелья. Глубокого похмелья он сам никогда не испытывал, но по рассказам это была ужасная кара, которая настигала неосторожных головной болью, слабостью и тошнотой. Вот Дилюк, например, сейчас хотел бы вырвать себе внутренности… Он уже жалел, что ему пришлось проснуться, потому что заснуть обратно ну никак бы не смог. Нужно было вставать и встречать новый день.       Пошатываясь, Рагнвиндр добрался до окна и распахнул занавески — яркий солнечный свет ударил в лицо, пришлось зажмуриться. Так мужчина стоял, прищурившись, привыкая к яркости, и лишь спустя несколько секунд осторожно открыл сначала левый, а потом правый глаз. Судя по высоте солнца, было немного за полдень. Что ж… не так уж долго он валялся в беспамятстве… Дилюк тяжело вздохнул, медленно прокручивая в уме все, что произошло вчера ночью. Ему предстояло выйти из комнаты и столкнуться с последствиями своего решения, и Дилюк даже отдаленно не представлял, чего ждать от Джинн. Там, в подвале они были словно двумя совершенно другими людьми, и, стоя на грани жизни и смерти, могли позволить себе больше, чем стоило. Теперь, когда опасность не угрожает, будет ли Джинн жалеть? Это был вопрос, который мучал Дилюка больше всего, но когда он сформулировал его в уме, стало гораздо проще. В конце концов, Дилюк был человеком, который не боится трудностей и при необходимости идет навстречу опасности, а не бежит от нее.       Однако, прежде чем открыть дверь, Дилюк помедлил. Если он сейчас встретит Джинн, то что сказать? Как встать, как посмотреть? А если она сделает вид, что ничего не произошло, холодно поблагодарит и уйдет? А что, собственно, произошло? Да ничего такого… Он, в конце концов, спас ей жизнь. Он имеет право хотя бы на небольшую благодарность… Рагнвиндр собрал волю в кулак и вышел из комнаты — будь, что будет. Он решительно направился к покоям Джинн… но только для того, чтобы услышать от одной из горничных:       — Госпожа Гуннхильдр еще спит.       — Она не вставала?       — Нет, господин Дилюк.       — Кто-нибудь заходил к ней?       — Да, господи Дилюк, я заходила полчаса назад, госпожа еще крепко спала.       «То есть, она жива», — с облегчением подумал Дилюк, отпуская горничную. Что ж, небесная кара (или, лучше сказать «воздушная») откладывалась на неопределённый срок.       Дилюк не стал долго задерживаться у двери в комнату Джинн. Он и так начал замечать за собой странные сумбурные мысли, которые были, определённо, не к добру, и потакать им не хотел. Вместо бессмысленного ожидания, Рагнвиндр спустился на кухню и приказал подать завтрак. Он с наслаждением поел, хотя и меньше, чем обычно, но для обессилевшего организма так было даже лучше. Затем долго сидел на открытой веранде, наблюдая за ярким солнцем, и даже разобрал несколько пришедших с утра писем. Ведь деловые партнеры не знали, что у их самого крупного монштадского поставщика вин сегодня была непростая ночь.       Довольный своими успехами, чувствуя, что силы понемногу возвращаются, Дилюк решил попробовать несложные заклинания, но при первой же попытке у него так сильно закружилась голова, что он чуть не потерял сознание. Поражение расстроило Дилюка: он смог создать лишь крохотный огонек на ладони. О большем нечего было и думать. Но вместе с тем к Дилюку пришло облегчение — он не потерял свою магию безвозвратно, нужно лишь больше времени на восстановление.       В конце концов, мужчина забылся беспокойным сном на одном из диванов в гостиной и проснулся, только когда солнце начало медленно клониться к закату. И не сразу понял, что его разбудило.       Джинн сидела на коленях на полу рядом с диваном и смотрела на него, положив руку под щеку. Заметив, что он проснулся, она вздрогнула, а затем нежно улыбнулась. И как давно она так смотрит?..       — Джинн, это ты? Как ты себя чувствуешь? — пробормотал Дилюк, приподнимаясь.       — Я в порядке, — снова мягко улыбнулась Джинн. — Сто лет уже так долго не спала.       — Ну вот хотя бы выспалась, — неловко в тон ей ответил Рагнвиндр. Они давно так просто не разговаривали друг с другом, и сейчас Джинн все меньше напоминала ему строгого магистра Ордо Фавониус и все больше его подругу детства.       — Верно… Удивлена, что ты так долго дрыхнешь, — усмехнулась девушка и добавила: — Выглядишь паршиво.       — Спасибо за комплимент, — сострил Дилюк, улыбаясь уголком рта. Он был совсем не против такого пробуждения…       — Пока ты спал, я уже… поужинала? Пообедала? В общем, подкрепилась и чувствую себя полной сил.       Джинн улыбалась, но Дилюку совсем не нравилось, куда она клонит. Если она «чувствует себя полной сил», то ей очевидно больше нечего здесь делать. Рагнвиндр не мнил себя непревзойденным гением стратегии, но не мог горько не усмехнуться, когда Джинн произнесла следующую фразу:       — Я разбудила тебя, чтобы попрощаться. Мне нужно ехать.       Дилюк помрачнел.       — Тебя вчера выносили из подвала на руках, ты не могла двигаться из-за полного истощения. Ты чуть не умерла, потому что не могла себя излечить. И ты думаешь, что всего за несколько часов успела восстановиться, чтобы продолжать работу в Ордо Фавониус?       — А ты сомневаешься? — тут же нахмурилась Джинн.       — Нет, Джинн, я не сомневаюсь в твоих исключительных способностях, я всего лишь предполагаю, что ты испытываешь временный прилив сил, и усталость позже возьмет свое. Фатуйские проклятия очень коварны, — добавил он невпопад.       — Что же ты предлагаешь? — голос магистра Ордо Фавониус был все еще недовольным, и Дилюк вспомнил, как легко ее было раньше обидеть. Одно сказанное в неправильном тоне слово, и этот нежный цветок обращался в бушующий ураган. Все-таки с годами некоторые вещи не меняются…       — Тебе нужно остаться здесь до завтра, — ответил Дилюк с непроницаемым лицом, изо всех сил стараясь не выдавать смущение. Да, конечно, его предложение было здравомыслящим, Джинн действительно нужно было восстановить силы и почему бы не сделать это здесь, в поместье, среди свежих лесов и терпких виноградников. Никуда не нужно было ехать и тратить силы, здесь были слуги, готовые помочь. Если бы вдруг проклятие каким-то образом вернулось, здесь было бы гораздо проще с ним разобраться… И все-таки в глубине души Дилюк понимал, что руководствуется не только логикой.       Он очень хотел, чтобы она осталась. Он оказался не готов отпустить Джинн сейчас, когда она только-только снова появилась в его жизни. Призрачное понимание и тепло, образовавшееся между ними в эту ночь, было пока что таким хрупким, что любая разлука тут же погасила бы его. Дилюк знал это и чувствовал нестерпимое желание во что бы то ни стало задержать Джинн, даже вопреки рассудку и здравому смыслу, и в то же время ни за что не признался бы ей в этом. Поэтому оставался сдержанным и строгим. Смешно, однако, это смотрелось в ситуации, где он лежал на диване, а Джинн сидела около него на коленях. Осознав всю нелепость их положения, Дилюк рывком поднялся и сел прямо, и затем пригласил Джинн сесть рядом с ним.       Джинн долго молчала, раздумывая над его предложением, и когда Дилюку начало казаться, что она вот-вот согласится, девушка произнесла:       — Спасибо за заботу, Дилюк. Но я не могу остаться здесь и бездельничать… В Ордо Фавониус… не спокойно, мне нужно быть там. Я потеряла слишком много времени и не могу отдыхать дольше. Если со мной что-то случится, мне поможет Барбара. В крайнем случае я снова свяжусь с тобой.       Лицо Дилюка с каждым сказанным ей словом темнело. Отказ Джинн оказался неожиданно болезненным, и мужчина не смог сдержать ядовитого комментария:       — Конечно, сможешь связаться. Если я буду доступен. — Его голос был намеренно холоден. — Не исключено, что мне нужно будет уехать к границе Ли Юэ для заключения контракта.       Никакого контракта у него, естественно, не было (тем более такого, ради которого нужно было ехать на границу), но эта отговорка была ничуть не хуже прочих. Но Гуннхильдр как будто не обратила внимание на перемену его тона.       — И когда? Надолго уезжаешь?       — В ближайшее время, — процедил Дилюк. — Твоя просьба вынудила меня скорректировать планы. Но, как ты понимаешь, с моими контрактами у меня тоже нет времени бездельничать.       Внезапно Джинн повернулась и послала Дилюку глубокий внимательный взгляд. Затем черты ее лица смягчились, и она аккуратно положила руку ему на предплечье.       — О-о-о, я поняла!.. Дилюк, это вовсе не потому, что я не хочу остаться тут… у тебя, — с усилием произнесла она, как если бы испытывала жуткое смущение. — Я действительно не могу оставлять Монштадт так надолго, ты должен понимать. — На словах «ты должен понимать» Рагнвиндр поджал губы, и девушка поторопилась объяснить: — Ты же знаешь, что мы с городом зависим друг от друга, и мои магические силы питают его, так же, как его магия — меня. Этой ночью уровень моей анемо энергии дошел почти до нуля, и я понятия не имею, как это могло отразиться на Монштадте, поэтому я очень переживаю. Я ответственна за этот город и не могу просто… наслаждаться здесь виноградниками…       Ее голос был тихим, но твердым, и Дилюк едва сдержался, чтобы не зажмуриться. В ее словах и правда был смысл; Дилюк на ее месте поступил бы также — едва восстановив силы, отправился бы удостовериться, что город под его ответственностью в порядке. Но все же ему было бесконечно жаль, что на чаше весов он не мог быть тем, кого она выберет. Им все-таки придется расстаться. И винить в этом некого.       В миг ожесточившись, Дилюк отрывисто кивнул и поднялся с дивана. Вид у него и правда был помятый и несолидный, но он постарался произнести со всем возможным достоинством:       — Не переживай ни о чем, отправляйся в Монштадт. Я велю подготовить твоего коня.        С этими словами он скрылся за дверью, ведущей в дальнюю часть поместья, даже не желая увидеть реакцию Джинн, и только там позволил себе скорчить гримасу, с досадой помотал головой. И с чего он взял, что между ними что-то изменится? Она выразила просьбу, он исполнил ее, им больше нечего друг другу дать. Все идет правильно.       Конюх моментально сообразил, что хозяин не в духе, и как будто даже знал, почему, поэтому заговорил с Дилюком довольно осторожно, уточняя, стоит ли подготовиться коня госпожи Гуннхильдр.       — Да, — отрывисто произнес Дилюк. — И поторопитесь.       Что ж, если они действительно должны были расстаться и вернуться к своим прежним жизням, в которой они с Джинн ничего друг для друга не значат, то Дилюк предпочитал, чтобы это произошло как можно быстрее. Потом будет меньше причин сожалеть. Так создавалась иллюзия, что и он тоже хочет такого решения. Впервые за долгое время эмоции так сильно захлестывали его, и Рагнвиндр, привыкший контролировать свою спокойную размеренную жизнь, чувствовал себя львом в клетке. Он сделает так, что для него уничтожение фатуйского проклятия тоже будет всего лишь ценным магическим опытом.       С Джинн они не виделись до самого отъезда.       Дилюк подошел попрощаться, только когда Джинн уже подготовила коня и стояла на дороге рядом с главными воротами.              — Спасибо тебе за все, — с благодарностью произнесла девушка. — То, что ты сделал для меня, невозможно оплатить никаким сокровищами. И если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, ты можешь быть уверен, что я приложу все силы.       Дилюку не нравилось, что она говорит так, будто прощается на долгие годы. Не этого он хотел…       — Как гостеприимный хозяин, я доволен тем, что здесь ты получила достойный уход и помощь. Ты можешь обратиться ко мне снова, если в этом будет нужда, — собственный чопорный голос казался ему чужим. Рагнвиндр пребывал в глубокой задумчивости. «Она стоит вся такая прямая и правильная. Сядет на коня и уедет и больше никогда не вспомнит о том, что здесь произошло, чтобы никто, упаси архонты, не усомнился в могуществе ее анемо стихии и способности защитить город. Понятно, что она вынуждена делать это — я же знаю, какая помойка Ордо Фавониус. Но если бы я вдруг…?»       — …илюк?       Видимо, Джинн что-то говорила ему, но он так сильно ушел в свои мысли, что пропустил большую часть. К тому же, он собирал по крупицам решимость, чтобы предпринять кое-что. Он молча наблюдал за тем, как Гуннхильдр садится в седло и поправляет упряжь. У него оставался последний шанс.       — Счастливого пути Джинн, — произнес он, а затем быстрым движением взял ее руку и поднес к губам. Вкус ее кожи заставил все внутри вспыхнуть, и Дилюк не удержался и поцеловал еще раз. — Счастливого пути, — бросил он и, развернувшись спиной, едва ли не бегом бросился к дому. Он с силой захлопнул за собой входную дверь и с бешено колотящимся сердцем прижался к ней спиной.