НА КРЫЛЬЯХ ЛЮБВИ

Часть 20. Небольшой исторический экскурс. Седьмое октября 2023г. Второй уровень стабильности Духа. Стамбул. Дом Керема Бюрсина. Ханде проснулась от ласкового поглаживания спинки. — Так приятно… — И мне. Повернись, буду с детьми здороваться. — Ты считаешь, что они с другой стороны? — Но ведь растёт животик, а не попка. — Логика железная — повернулась лицом к мужу Ханде, даря ему самую прекрасную на свете улыбку — доброе утро, любимый. — И тебе, малышка, какая же у тебя улыбка, век бы смотрел не отрываясь. — За век бы она превратилась в очаровательный оскал скелета. — Даже тогда я буду любить тебя и любоваться, ведь я буду мало чем от тебя отличаться. Они смеялись, представляя себя костлявыми скелетами. — Кстати, Керем, о скелетах. Давай сегодня заедем в музей исторического костюма, хочу приглядеться к костюмам для исторической части нашего фильма. Я нарисовала эскизы для сцены свадьбы. В этом у меня не было сомнений, а я не очень понимаю, как далеко в глубь веков мы отправим своих героев. — Я думал об этом, мне кажется, что глубже девятнадцатого века не стоит удаляться, или даже начала двадцатого. Так, чтобы и живых свидетелей не осталось и не заморачиваться историческими изысканиями. А ты как думаешь? — Наверное, это правильно. Но давай сначала заедем в музей. У них наверняка в запасниках есть неиспользуемые в выставках экспонаты. Мы бы покопались и нашли бы уже готовые костюмы. — Разумно, и тогда от этого и будем плясать. — Кстати. У них не только костюмы есть, но и предметы быта. Я была в этом музее, там много интересного. — Тогда с этого и начнём день. Доставка мебели для Йылмазов будет после двух, хочу сам посмотреть, что там привезут. — Как ты, Кер? Пережил свою вчерашнюю драму с Фаруком? — Да, по сути никакой драмы и не было с Фаруком, это у меня своя личная драма, но от неё так быстро не избавишься, это одна на всю жизнь моя подружка. — Что ты такое несёшь? Твоя подружка одна на все оставшиеся годы лежит у тебя в объятьях, и я не потерплю никого рядом с тобой избавлюсь на раз два. Придумал тоже… — Мне нравится, когда ты меня ревнуешь, мой любимый хрупкий скелетик, ну-ка улыбнись мне, я представлю тебя лет так через сто. — Ты лучше сначала себя представь и мне покажись, а то может найду себе помоложе… — Мий, давай погремим костями, я ещё никогда не трахал скелет… Получив подушкой по голове, Керем захватил в объятья свою любимую, осыпая её поцелуями — ну до чего же сладко, иди ко мне, чудо мое, моя несравненная… моя тонкая… остроумная… моя глубина… моя высота… моё личное хранилище жемчужинок… любовь моя… Тебе так удобно? Не спеши, хочу насладиться тобой… Ми-и-и-й!!! [тут многоточия — это условное обозначение нежных, трепетных поцелуев, а восклицательные знаки — ну, сами понимаете, что: полёт!] Они держались за руки, расслабленные, счастливые, глаза в глаза, не нужны были слова. Любовь говорит тихо, чтобы слышно было биение сердец. Мирно переговариваясь за завтраком, доедали ресторанные блюда, пили жасминовый чай с тортиком, который оказался не таким и маленьким, как был заявлен. — Какое хорошее утро, малышка, словно умылся ключевой водой, это всё ты. Это ты даришь мне самое трепетное и красивое в моей жизни. Давай умрём в один день. — Я согласна, но давай немного погодим, дел навалом. — Согласен. Музей встретил их тишиной и тем характерным запахом, запахом памяти времён и стерильной чистоты с лёгкой примесью нафталина. — Мий, почему не выпускают духов с таким волнующим ароматом, я бы себе купил. — Я тебе подарю на столетний юбилей — усмехнулась она. Они были встречены восхищёнными улыбками и тихими «музейными» восклицаниями, ведь и Керем, и Ханде были любимы и узнаваемы в любом публичном месте. Как добрым знакомым, музейные дамы предоставили любимым артистам всё их интересующее с подробными комментариями, ведь посетители в этот ранний час отсутствовали. Ханде поинтересовалась с кем можно поговорить об изготовлении костюмов для интересующих их времён и героев фильма. — Это наша Айсель, она скоро подойдёт. Давайте мы пока проведём вам небольшой исторический экскурс в интересующую вас эпоху. Было интересно. Без занудства, с подробностями, касающимися конкретных исторических личностей, обращая внимание на обороты речи, предпочтения, пристрастия, особенности приготовления пищи, использования посуды для её приготовления и сервировки стола в зажиточных семьях. Музейщики даже предложили поделиться не особо ценными экспонатами из запасников, ведь помещения для хранения были невелики и уже переполнены. Стамбул — город памяти. Когда экскурс был завершён и Ханде переговорила с пришедшей Айсель, Керем обратился к достаточно большому коллективу, собравшемуся в зале: — уважаемые, спасибо вам за тёплый приём и очень полезную для нас информацию, за книги с иллюстрациями и прочее, чем встретил нас ваш замечательный коллектив. Мы с благодарностью примем обещанную вами экспедицию на съёмочную площадку, когда подготовим её. И ещё такой нюанс: большая просьба пока не рассказывать никому о нашем визите к вам, потому что мы ещё не заявляли о подготовке нового проекта. Надеюсь на понимание. Ведь вы же хранители памяти, а не распространители слухов, чем грешат наши СМИ — улыбался Керем одной из самых волшебных своих улыбок. В ответ получив множество пожеланий и признаний в любви и уважении, Бюрсины отбыли из прошлого, чтобы окунуться в настоящее. — Хорошо, что ты предложила побывать в музее, мозг включился, приступлю к сценарию. — — Хадемий, уже дело к обеду, давай заедем пообедаем, чтобы потом не отвлекаться. — Хорошо. Только меня что-то подташнивает, вроде у меня на запахи истерика прошла, думала, что по-лёгкому проскочила, видно нет. Я только Лизе сказала, что у меня нет токсикоза, а он тут, как тут. — Может тебя от рыбы тошнит. Ты не особый любитель её, да и мяса. Чем тебя кормить будем? Только не говори, что тортиками. — Ханде засмеялась — а я только рот открыла, но согласна на баклажаны и помидоры. — А белок? Может молоко? — Нет, лучше творог в виде сырников и… Керем, что ты там ищешь в телефоне за рулём сейчас втюхаешься во что-нибудь — Я же на светофоре, на почитай. — И что там? Булгур. Лучше всего с овощами. Можно приготовить салат из любого сочетания, которое нравится: огурцы, помидоры, лук, зелень, сельдерей, болгарский перец; добавить в салат приготовленный по рецепту на упаковке Булгур, заправить растительным маслом. Можно добавить в салат оливки, фету или творог. Хорошо сочетается с рыбой. А еще булгуром можно заменять рис в фаршированных перцах, плове. — Вот это мы сегодня вечером и приготовим, Я тоже буду с тобой такой салат. Только, пожалуйста без лука, хочу тебя целовать. Я ненавижу лук после съёмочных луковых поцелуев. Только твои поцелуи всегда были мятные. — У меня всегда была для этого мята в холодильнике. — А я думал, что у тебя такая жвачка. — Я держала всегда веточку мяты в кармашке. — Спасибо, не знал. — — А у Эмре поедим баклажаны. Пойдёт? — Я согласна. Ты машину паркуй на территории, а я пойду в ресторан, заказ сделаю. Тебе к баклажанам что-нибудь заказать? — Стейк. Ханде сидела за столиком, любуясь видом из окна. Кто-то её окликнул, она обернулась: Ника. — Я тоже полюбила этот вид, глаз не оторвать. Здравствуй, Ханде. Рада видеть. — Здравствуй, Ника. Присаживайся, ты ещё не делала заказ? — Нет, только пришла, а ты заказала уже? — Да, баклажаны, а Керему ещё стейк. И, конечно мороженое. Ника подозвала официанта и повторила заказ, как у Ханде. На горизонте появился Эмре. — Здравствуйте, красавицы. Ханде, может ты мне скажешь, почему эта женщина меня игнорирует? — Какая женщина? — Которая сидит рядом с тобой. — Может лучше спросить у неё? — Она умная, сейчас срочно что-нибудь придумает. — Тогда я сейчас подумаю: может ты её достал? — Работать не даёт — внесла ясность Ника. — Так я же помогаю. — Хорошо, я буду так считать. Эмре, дай спокойно пообедать. — Так вас же ещё не обслужили? — Вот и я о том же, работать надо. — Пойду разберусь, а где Керем? — Сейчас подойдёт. — Я уже жалею, что мы с ним связались. До чего приставучий мужчина. — Он хороший, не злись. Обратила бы на него внимание. — Ханде, ты о чём? Он ниже меня, когда я на каблуках. — Керем тоже ниже меня, когда я на каблуках. Нам это не мешает. Вон он, кстати идёт. — Здравствуй, Ника. Вас что ещё не обслужили? Уже почти полчаса прошло. — Эмре пошёл разбираться. — Ника, ты с ним договор обговорила? — У тебя на столе лежит. — Спасибо, оперативно. Я посмотрю. Не сильно много он там накрутил? — Не сильно, с учётом того, что от него массовка. Но за массовку отдельно с каждым договор сделаю, а то начнут потом соревноваться, кто сколько минут в кадре был. — А как ты поймешь сколько? — Кто посимпатичней, тот больше, кого можно только задом, тот меньше –засмеялась она. — Никогда бы так не отсортировал, не догадался бы. — Молодёжь… Бывает так, что оператор захватит такую физиономию, что хоть всю сцену переснимай. — Бывает такое — засмеялся Керем, не думал, что это можно предотвратить. Ты молодец. Ханде, помнишь парня, который всё время лез в кадр, при том умудрялся сделать это по-тихому, и мы только на монтаже его увидели. — Я тому, кто должен быть только спиной в кадре, на лбу номера пишу, а кому и матерное слово на русском, чтобы не лезли куда не надо, а кто сотрёт раньше времени, тот и денег не получит. — Да ты ювелирных дел мастер на площадке. Уважаю. Да, что там у них с обедом. Наконец, принесли обед. — Что так долго? — Баклажаны оказались с горчинкой, повар переделывал блюдо. — Скажи ему спасибо за бдительность. — Обед просто объедение, вовремя я тебя увидела Ханде, я и не помню, когда баклажаны ела. — Ну, что дамы в путь? — У нас ещё мороженое, вон уже несут, хочешь поделюсь? — Нет, ешь сама, там белок. Ника подняла глаза — и кого вы вскармливаете белом? — От твоего глаза ничто не ускользнёт, мы выращиваем потомство, откроем карты, всё равно твой рентгеновский аппарат всё просветит. — Вот это новость! Как же я за вас рада, мои вы хорошие, какое счастье! Керем обнял жену за плечи — вот такое счастье, да Мий? — Такая хорошая новость, даже Эмре её не испортит — глядя на появившегося хозяина заведения тихо проговорила Ника с дежурной улыбкой на лице. — Я пойду, мороженое заберу, скажи ему, что посуду верну. — А что они в контрах? — Он её достал. — Привет Эмре. — Привет, Керем. Опять сбежала. — Кто? — Да Ника ваша. — А ты хочешь, чтобы она стала твоей? — Вижу бесполезно, дохлый номер. Почему у меня всё так? Совет дашь? — Нет, друг, советы постороннего не работают. Сам думай. — Понял, пойду думать. — Неужели он сам не понимает, что это ему не зубам. Нике конфетно-букетный период не по статусу будет. Я тут почитал про режиссёров, с которыми она работала, там сплошь художники с мировым именем. Но она, я так думаю, самодостаточна, другим живёт. — А я не самодостаточная? — Ты нет, как и я, мы друг без друга не полные, ущербные. — А у нас и не было конфетно-букетного периода. — Да, я просто тебя взял. Тебя это не огорчает? — Ты знаешь, нет. Но скажу, что если бы я тебя не соблазнила, то ты бы меня и не взял. — Это точно. Я хорошо всё помню. Мы были равны в этой схватке темпераментов, совпали по всем изгибам, или я ошибаюсь? — Нет, Кер, не ошибаешься. Я ни о чём не жалею, я в тебя влюбилась и с каждым днём люблю всё больше. — Как и я. Ты доела, тогда пойдём, поработаем, любовь моя. — Мне так нравится работать с тобой, Керем. — И мне с тобой, Хандемий.