Инь-янь

Лина слышит тяжёлые шаги Юры. Пока он собирает вещи, она молча разглядывает узор на поверхности кухонного стола, проводит краешком ногтя по рельефным трещинкам дерева. Только так получается не думать, не прокручивать в своей голове одни и те же мысли. Через какое-то время входная дверь закрывается. Лина ещё пару минут сидит на кухне, потом выходит, закрывает замок. Так бывало не раз: Юра уходил, Лина провожала его, чтобы снова встретить. А теперь эта дверь для него закрылась навсегда. И Юры, которого Лина знала, больше нет. Она вдруг ощущает себя грязной. Недавние прикосновения и поцелуи противны. Он её целовал, а потом смеялся в лицо. Лина бросается в ванную. Включает воду, и пока наполняется ванна, тщательно умывается. Плескает холодной водой в лицо, трет губы... Смыть. Смыть всё, что о нём напоминает. Смыть его запах, ощущение его рук и губ на своём теле... Она умывается долго, пока кончики пальцев не начинают неметь. Поднимает голову, смотрит на себя в зеркало. Жалкая. Пустая. Онемевшие пальцы медленно развязывают пояс на халате. Шёлковая ткань сползает на пол. Лина опускается в ванну. Вода бережно принимает её, окутывает горячей волной. Слишком горячо, но Лина не чувствует, и не замечает, как краснеет от жара её бледная кожа. "Так удобно было пользоваться тобой... ", - вдруг звучит в голове чужой холодный голос. Удобно. Пользоваться. Пока она любила, дышала и жила этой любовью, ею просто пользовались. Как вещью. А теперь за ненадобностью выбросили. В голове не укладывается. Они строили планы. Они думали о будущем. Они хотели ребёнка! Это бьёт особенно больно. Зачем, за что так с ней? Лина на автомате берёт в руки мочалку, наносит на неё гель для душа. "Ты хреновый экстрасенс, Лина. Очень хреновый", - снова всплывает в голове. Хреновый экстрасенс... А она всего лишь доверяла Юре. Поэтому и не ждала подвоха, не рылась в чужом сознании... Была уверена в своём мужчине. А он принял её доверие за слабость. Знал, куда бить, и ударил. "Ты просто одинокая баба, которой достаточно было показать мужскую руку в доме. " - Хватит, пожалуйста, хватит... - задыхается Лина, умоляя голос в голове стихнуть. Она с усилием трет кожу мочалкой, так, что остаются красные следы. Больно. А глубоко внутри ещё больнее. Ее вдруг накрывает истерика. Невыплаканные слёзы находят выход, и всхлипы, тихие поначалу, перерастают в отчаянный вой. В этом крике – вся боль. Почему-то так легче: выть, срывая голос до хрипа, рыдать, захлебываясь слезами. Сдерживаться нет сил, кажется, что сердце просто не справится. Лина не знает, сколько сидит так в ванной. Приходит в себя, когда вода уже почти холодная, а сил на крик больше нет. Их нет ни на что. Слёзы на глазах высохли. Руки дрожат, в теле слабость. И как всегда, от сильного эмоционального всплеска хочется спать. Лина спускает воду, осторожно выбирается из ванны. Тело совсем не слушается, и приходится прикладывать огромные усилия для простых действий. Встав на пол, она снимает с крючка полотенце и заворачивается в него. Озноб бьет так, что зубы стучат. Холодно. Как же холодно. И она одна наедине с холодом и болью. Дзиньк-дзиньк-дзиньк… Что-то мелкое с глухим позвякиванием бьется о кафельный пол. Лина не сразу понимает, откуда звук, и только присмотревшись, замечает, как рассыпаются серовато-зеленые камни. Те самые, из браслета Олега. Катятся по гладкой плитке, и Лина провожает их невидящим взглядом. Олег подскакивает в кровати. Сквозь сон чувствовал, что кто-то его трясет, тормошит, заставляя открыть глаза. - Саш? – зовет он, зная, что брат любит подшутить. – Придурок, это вообще не смешно, - ворчит Олег, и напрягая зрение, вглядывается в темноту. Но комната пуста. Он поднимается. Заглядывает к Саше, но тот крепко спит, и не похоже, что покидал комнату. Странно. В душе разрастается тревожное чувство. На грудную клетку давит, словно на ней лежит бетонная плита. Дышать становится труднее. Похоже на паническую атаку. Олег не понимает причины её внезапного появления. Он возвращается в свою комнату, открывает окно. Глубоко вдыхает несколько раз. Что-то случилось. Что-то нехорошее. Предчувствия ему никогда не врут. Лину охватывает досада из-за того, что браслет порвался. Олег так старался, сделал специально для неё... Присев, она собирает гладкие серебристо-зеленые камешки в ладонь. Или её кожа такая холодная, или это игра воображения, но Лина чувствует от них тепло. Такое мягкое, ровное и знакомое, словно сам Олег держит её за руку. Она сжимает пальцы сильнее. И понимает, что медленно согревается. Ледяная корка, покрывшая все внутренности, трескается и рассыпается. Лина возвращается в спальню. Нехотя оставляет камни на тумбочке. Пока снимает постельное бельё, чтобы сменить на чистое, ловит себя на мысли, что сожгла бы его вместе с кроватью. Вытравила бы всё, что напоминает о боли. Жаль, воспоминания так выжечь не получится. Она вздыхает, разглаживая ладонью узор на уже чистой, пахнущей цветочным кондиционером простыне. Горячие слëзы сами собой снова катятся по щекам. Падают, оставаясь влажными капельками на хлопковой ткани. Лина пустым взглядом смотрит на них несколько мгновений. Потом быстрым движением ладони стирает со щёк солëные дорожки, глубоко вдыхает и поднимается. Подходит к шкафу, достаёт из него папину рубашку и накидывает на плечи. Это единственный способ почувствовать папу рядом. Он один всегда знал, как ей помочь, как успокоить. А сейчас Лина снова чувствует себя маленькой испуганной девочкой. Так хочется, чтобы папа спрятал от всего мира. Чтобы его большие, горячие, чуть шершавые ладони нежно гладили по волосам. Чтобы его голос ласково шептал: "Всё пройдёт, доченька. Всë пройдëт, моя родная". "Всë пройдёт. Когда-нибудь точно пройдет", - мысленно повторяет Лина. Её рука сама тянется к оставленным на краешке тумбочки камням. Лина берёт их, крепко сжимает. Поправляет на плечах рубашку. Устраивается на кровати, и сжавшись в позу эмбриона, закрывает глаза. Так и засыпает, закутавшись в папину рубашку, и сжав в ладони серебристо-зеленые камни. Лина спит крепко. По ощущениям, её словно выключили на пару часов, нажав на кнопку. А потом просыпается. Открывает глаза, когда яркие краски рассвета просачиваются сквозь щелочку неплотно задернутых штор. На мгновения ей кажется, что произошедшее вчера просто приснилось. Но нет. Сознание возвращает в жестокую реальность, услужливо подбрасывая картинки вчерашней ночи. Всё действительно было так. Это осознание ощущается в каждой клеточке горечью, отравой расползается по венам. Лина смотрит на переплетения синеватых паутинок на запястье, и почти физически чувствует, как боль возвращается. Она снова плачет. Пустым взглядом смотрит в никуда, а слëзы сами льются по щекам горячими потоками. Становится легче, но ненадолго. Лина то затихает, то воет, уткнувшись лицом в подушку, чтобы приглушить рыдания. И так раз за разом, по кругу, пока не заканчиваются силы. Она теряет счёт времени. Мечется неизвестно сколько, пока звук телефонного звонка не заставляет вздрогнуть. Звонит Артëм. Лина совсем забыла, что он должен привезти Луну сегодня утром. Она принимает звонок. Артём спрашивает, можно ли привезти дочь позже, поскольку у него появились свободные дни, и у них с Луной наметились планы. Лина раздумывает. Одна в пустой квартире, наедине со своими мыслями она свихнется. К разговору присоединяется Луна. И после её просьб остаться, и обещаний вести себя хорошо, Лина сдаётся. - Будь умницей, как договорились, - напутствует на прощание. - Я буду скучать по тебе. Люблю тебя, солнышко. - И я тебя люблю, мамочка! Голосок дочери ненадолго вызывает на лице Лины слабую улыбку. А потом звонок завершается. И нерадужная реальность снова затягивает в свой серый омут. Плохое предчувствие не оставляет Олега с прошедшей ночи. Он почти не спал, пытаясь разобраться в ощущениях. И сейчас, сидя на кухне с чашкой кофе, продолжает заниматься тем же. "Лина". Это имя упрямо приходит в голову снова и снова, как бы он ни старался думать о ком-то ещё. "Лина - мелькает перед глазами бегущей строкой. Олег берёт в руки телефон, задумчиво тапает по экрану. Давно зарекся заходить на страницы Лины в соцсетях. Фотографии с Юрой, слова обожания в его адрес под постами - от всего этого паршиво. И наблюдать лишний раз нет никакого желания. Но сейчас Олег нарушает данное самому себе обещание. Успокаивает себя тем, что ищет ответы на вопросы. Просто увидит новые посты, и убедится, что Лина в порядке, а предчувствие подвело в этот раз. Он был бы рад ошибиться, но только укрепляется в своих подозрениях, увидев дату и время последнего визита. Как раз тогда, когда они разошлись со съемок. Во всех мессенджерах - то же самое, с разницей в несколько минут. "Юра вернулся из командировки, и она не может от него оторваться, - ехидно замечает собственный внутренний голос. - Ты же не идиот, сам всё понимаешь. " Олег рычит. Меньше всего ему хочется думать, чем так сильно занята Лина. От этих мыслей внутри закипает злость. Олег кладёт телефон на стол, отодвигает его от себя подальше. -Не спишь уже? - на кухню входит Саша. - Доброе утро, - приветствует он и подходит ближе. Невольно бросает взгляд на экран смартфона Олега, ещё не успевший погаснуть, и замечает имя. Лина. Олег понимает, куда смотрит Саша, и спешно блокирует телефон. Не хочется ничего объяснять брату, и тем более, не хочется дать повод для подшучивания. Но Саша и не спрашивает. Они перебрасываются банальными фразами, потом Олег рассказывает о внезапной панической атаке среди ночи. Он надеется, что Саша, как более опытный медиум, знает, с чем это может быть связано. Но оказывается, он не сталкивался с чем-то подобным, и просто советует не торчать допоздна за компьютерными играми. Дурное предчувствие Олега от этого не проходит. Оно преследует его весь остаток дня, вынуждая раз за разом проверять время последнего визита в соцсетях Лины. Олег разрывается. Что делать? Позвонить? Приехать? Или принять тот факт, что Лина наслаждается обществом своего мужчины, и ей ни до чего? Когда Лина не выходит на связь и на следующий день, вопросов не остаётся. Нужно что-то делать. Сначала Олег отправляет смс с простым текстом: "Лин, у тебя всё в порядке? ". А через пару часов, так и не получив ответ, набирает номер Лины. " Возьми трубку, Лина, пожалуйста, - умоляет мысленно, слушая долгие гудки. - Просто возьми трубку... ". Но голоса Лины в динамике Олег так и не слышит. Бестолковое: " Абонент не отвечает, перезвоните позднее" бьёт по нервам. Больше нет сил оставаться в неведении. Снова звонок. На этот раз Матвееву, в надежде на то, что он что-нибудь знает. - Привет, Дим. Слушай, как давно ты с Линой общался? - сходу задаёт вопрос Олег, едва только Дима принимает вызов. - Ммм... - задумчиво тянет Дима, - в последний раз, когда мы все в готзале были. А что, случилось что-то? - осторожно спрашивает он, уловив тревожность в голосе Олега. - Не знаю, - вздыхает тот. - Надеюсь, что нет. Лины нет в соцсетях со дня съëмок. На смс она тоже не отвечает и трубку не берёт. Позвони ей, пожалуйста. Может быть, она только мне отвечать не хочет, - предполагает Олег, и от этой мысли на душе становится тяжело. - Поссорились, голубки? - с улыбкой в голосе уточняет Дима. - Мы не ссорились, - отвечает Олег, пропуская мимо ушей очередную попытку Димы представить их с Линой парочкой. - Так наберешь ей? - Да, конечно, - уже серьёзнее отзывается Дима. - Наберу, а потом тебе отзвонюсь. - Спасибо! - Должен будешь. Усмешка в трубке и звонок завершается. Дима перезванивает позже. Но увы, ничего нового он не сообщает - до Лины ему тоже дозвониться не удалось. Для Олега это последняя капля. Он заталкивает поглубже мысли о том, как идиотски будет выглядеть, внезапно заявившись к Лине, и что она о нём подумает. Пусть думает, что угодно, лишь бы была в порядке. Это единственное, чего он хочет, и о чем мысленно просит, пока едет в такси. Это то, что он повторяет, как мантру, пока входит в подъезд и поднимается на этаж. Звонок в дверь раздражающе настойчив. Раз. Ещё раз. И ещё. Лина понимает - придётся вставать и открывать дверь, в покое её не оставят. Она выпала из реальности на какое-то время. Пялилась в потолок, плакала, спала и опять плакала. Ненадолго вставала с постели, и возвращалась в неё снова, лежала, не выпуская из рук папину рубашку. Лина слышала, как вибрировал от звонков и оповещений телефон. Но с кем-то общаться совершенно не хотелось. Когда дверь наконец открывается, все слова, которые Олег заготовил, чтобы отчитать Лину, мгновенно вылетают из головы. Она выглядит совершенно разбитой. Черты и без того худого лица, кажется, совсем заострились. Кожа бледная, а глаза красные и опухшие от долгих слëз. Он чувствовал. Он знал, что что-то не так. - Ты специально пытаешься застать меня не в лучшем виде, да? - улыбнувшись уголками губ, хрипит Лина. Голос сел от рыданий. Она не ожидала увидеть Олега, и в этот момент испытывает эффект дежавю. Однажды он уже пришёл к ней без предупреждения. Тогда она заболела. Вот и сейчас пришёл. Как будто почувствовал её состояние. - Я звонил, ты не брала, и... - бормочет Олег. Он всё ещё не может оторвать взгляда от её болезненного лица. Теряется в догадках, что произошло, и мысли путаются. - Я уйду, ты только скажи: у тебя всё в порядке? Глупый вопрос. Он и сам видит, что явно не в порядке. Но хочет услышать от неё. Дурацкая фраза "всё нормально" упрямо норовит слететь с языка. Так всегда. Чтобы никто не знал, как плохо, как больно. Чтобы никто не упрекнул в слабости, чтобы не пришлось объяснять причину своих метаний тем, кто всë равно ничего не поймет. Лина по сей день справлялась, справится и сейчас. Отплачет, отболеет и переживёт. Сама. Но что-то внутри отчаянно сопротивляется. Она так устала. Устала делать вид, что ничего не может её ранить, что она не чувствует боли. - Лин..? - произносит ее имя Олег, так и не дождавшись ответа. - Всё нормально? - повторяет он свой вопрос. Лина качает головой. Ничего не нормально. Ничего не в порядке. Она не в порядке. От этого осознания слëзы подступают к глазам, она всхлипывает. И вдруг ощущает объятия Олега. Он прижимает её к себе - порывисто, крепко. Согревает своим теплом и вселяет спокойствие. С ним можно не стыдиться своей слабости. Лину прорывает. Думала, что все слëзы уже выплакала, но они ручьями струятся по лицу против её воли. Она часто всхлипывает и прижимается к Олегу всем телом - только так чувствует себя под его защитой. - Поплачь, солнце, поплачь, - звучит над самым ухом бархатный шёпот. - Поплачь, если тебе нужно. И ни слова о том, что не стоит принимать близко к сердцу, ни намека на то, что её слëзы его раздражают. Олег просто позволяет ей быть собой. Выплеснуть и прожить свою боль. Лина плачет на его плече, и сердце Олега разрывается. Он жалеет, что не в силах унять её боль, растворить по щелчку пальца - увы, против душевных ран даже магия бессильна. Всё, на что он способен сейчас - быть рядом, обнимать Лину, гладить её по волосам, шептать какие-то глупости. И он делает это, надеясь, что ей хоть немного станет легче. Через какое-то время Лина действительно затихает. Но не успевает Олег с облегчением выдохнуть, как вдруг чувствует, что она обмякла в его объятиях, и её руки, что крепко цеплялись за его плечи, безвольно повисли. - Лин, Лина..! - дрожащим голосом зовëт Олег, но к своему ужасу, понимает: Лина его уже не слышит.