Двойная Реальность: От Игры до Вечности

      В просторном и величественном кабинете Магистра царила торжественная атмосфера. Высокие стены были украшены полками, заполненными древними книгами и манускриптами, свидетельствующими о многовековой истории и мудрости. Огромные окна, обрамлённые голубыми шторами, пропускали мягкий свет, заливающий помещение и отражающийся на тёмных деревянных полах. На краю комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором покоился старинный канделябр, освещая бумаги и карты.       За этим столом сидела Джинн Гуннхильдр, женщина с серьёзным, но благодарным выражением лица. Белокурые волосы были тщательно уложены, а глаза излучали решимость и доброту. Рядом с ней стояла Лиза Минчи, изящная и умная дама, чьи зелёные глаза искрились интеллигентностью и загадочностью. Она внимательно слушала разговор, слегка опираясь на стол.       Джинн с искренней благодарностью обращалась к стоящему перед ними рыцарю из далёких земель. Этот герой был впечатляющей фигурой: высокий, в прочных пепельных доспехах с синими вставками, которые подчёркивали мощную мускулатуру. На голове у него был похожий на рога шлем, из-за которого лицо оставалось скрытым, но внешний вид по-прежнему оставался благородным и решительным. В руке он держал огромный меч с золотым узором, который выглядел как орудие настоящего героя.       — Спасибо вам, странствующий рыцарь, за вашу неоценимую помощь Мондштадту, — произнесла Джинн. — После битвы драконов город был объят пламенем, и ваша храбрость спасла множество жизней. Вы проявили истинный кодекс справедливости, помогая нам в этом тяжелом испытании, даже не зная нас ранее.       Рыцарь с достоинством поклонился, голос прозвучал глубоко и уверенно: — Для меня было честью помочь вашему городу. Пусть ваши люди живут в мире и процветании.       Главный кабинет Магистра наполнялся светом и тишиной, нарушаемой лишь шёпотом двух женщин. Лиза и Джинн излучали особую энергию, которую трудно было не заметить. Магистр, с ответственным и решительным выражением лица, передавала чувство надёжности и силы. Она была лидером, способным вдохновить и поддержать в трудные времена. Библиотекарь же, с загадочными глазами и лёгкой улыбкой, излучала умиротворение и мудрость. В её присутствии чувствовался глубокий интеллект и готовность к действиям.       Рыцарь, стоящий перед ними, сохранял бесстрастное выражение лица, глаза светились под шлемом, но ни одной эмоции не проскальзывало на лице. Он продолжал держаться в образе героя, готового к новым свершениям. Его осанка и уверенность внушали уважение и трепет.       Город понёс значительные разрушения, ущерб был критическим. Драконы, сражавшиеся между собой, превратили улицы в поле битвы. Огромные языки пламени и разрушенные здания стали повседневной картиной для горожан. Но, благодаря невероятному стечению обстоятельств, удалось избежать больших жертв среди населения. Люди укрылись в укромных местах, когда чудовища вступили в бой друг с другом. Это неожиданное развитие событий дало жителям шанс спастись.       После битвы последствия были ужасающими. Горели дома, и улицы были охвачены бушующим пожаром. Весь город казался на грани исчезновения. Но благодаря совместным усилиям жителей и вмешательству благородного рыцаря, удалось взять пламя под контроль. Люди, проявив невероятную храбрость и самоотверженность, боролись с огнём, используя каждый доступный ресурс. Рыцарь вдохновлял их, показывая пример истинного героизма.       Аура, исходящая от девушек, была одновременно обнадеживающей и вдохновляющей. Их присутствие и поддержка создавали атмосферу уверенности и спокойствия, несмотря на разрушения и хаос. Их решимость и мудрость были путеводными звёздами для горожан в трудный час, а рыцарь, продолжая играть роль героя, добавлял уверенности в завтрашнем дне.       Но за спинами дам что-то мелькнуло в окне, и Лиза Минчи, почувствовав что-то постороннее в шуме ветра, резво обернулась. Увиденное заставило её ахнуть. Джинн, заметив реакцию подруги, вскочила со стула и присоединилась к ней. Их лица отразили удивление и изумление.       За окном развернулась захватывающая сцена. На ясном небе, окружённые зелёной энергетической аурой, летели двое людей. Один из них был в одежде волшебника, незнакомого женщинам, но второй... Джинн и Лиза узнали его, и их сердца замерли от неожиданности. Это был Кэйа Альберих, парящий в воздухе рядом с магом, пытаясь справиться с непривычными нагрузками, словно птица, впервые расправившая крылья.       Посадка была удивительно мягкой, что позволило избежать травм. На земле встречали рыжеволосая девушка, мальчик с золотыми волосами и маленькая спутница-фея, которые с нетерпением смотрели на прибывших. Великий Маг приземлился легко, без следа усталости, в то время как Кэйа, явно испытавший большой стресс, сел на скамейку, чтобы немного передохнуть и прийти в себя.       Спустя несколько минут, набравшись сил, Капитан поднялся и повёл новую группу необычных гостей в административное здание Ордо Фавониус. Путь лежал к самому Магистру, перед которым предстояло оказаться. В воздухе витало чувство неведомой, но осязаемой судьбы, когда они пересекали порог величественного здания, готовыми рассказать о странствиях и последних новостях.       И когда Альберих привёл группу в кабинет Магистра, их путь внезапно преградил тот самый Рыцарь. Лицо было скрыто под шлемом, но по грозной позе было понятно, что ему не нравился Кэйа. Спокойная атмосфера мгновенно изменилась, наполненная напряжённым ожиданием конфликта.       — Фу, ты же… — начал он, когда Священный шлем начал постепенно заряжать героя божьей силой.       Ситуация стала резко критической, воздух как будто сгущался от напряжения. Все вокруг затаили дыхание, когда Великий Маг из группы Капитана вышел вперёд.       — Свен, это не цыган! Я уже проверил его, — с важным видом вмешался Великий Маг.       Рыцарь неожиданно остановился, услышав знакомый голос. Его шлем успокоился, а красноватые вставки на броне медленно возвращались в обычный синий цвет.       — Рубик? Врка? Е-е-е-е-бать! Как я рад вас видеть, — с весёлым голосом заявил он, выходя из роли героя. — Особенно тебя — Рубен!       — Чё? А мы знакомы? — пробормотал Маг, пытаясь пережить железный хват Мятежного Рыцаря.       — В плане лора нет, но в игре с твоей помощью сделал первую рампагу в моей жизни, — с воодушевлением тараторил он, только сильнее сжимая руку на эмоциях. — И кура твоя просто пиздатая!       — ПАЙМОН НЕ КУРА!.. — фея гневно топала ногами.       — Свен, успокойся. Мы здесь не одни, — злобно прошептала Лиралей, пытаясь остановить это грандиозное событие.       Рыцарь, наконец, пришёл в себя и начал оглядываться, замечая, как на него смотрят окружающие, особенно Лиза и Джинн. В глазах девушек смешивались удивление и любопытство, как суровый спаситель Мондштадта превратился в совершенно другого человека.       Библиотекарь, со сладкой улыбкой, не смогла удержаться от комментария: — Ох, похоже, у нас тут не только героические подвиги случаются, но и неожиданные встречи старых друзей… Это та-а-а-к мило~       Джинн, стараясь удержаться от улыбки, добавила: — Да, кто бы мог подумать, что наш спаситель имеет такую… яркую сторону.       Свен запнулся, прочищая горло, и вновь вернулся к серьёзному тону: — Простите, я просто был рад увидеть старых друзей. Давайте вернёмся к делу.       Ситуация вернулась в нормальное русло, и теперь атмосфера была чуть менее напряжённой. Почти все присутствующие поняли, что даже у самых суровых воинов бывают душевные моменты, и это сделало всех чуть ближе друг к другу.          Но Кэйа Альберих всё больше и больше начинал подозревать новых гостей. Это был уже второй случай, когда его называли неким "цыганом". Мятежный Рыцарь незаметно поглядывал на него, как будто он был самым опасным членом антисоциального общества во всём белом свете. Такое внимание начинало нервировать Капитана, но он сохранял спокойствие и подошёл к центру помещения, чтобы доложить Магистру о новых грандиозных событиях.       Тем временем Рубик, Великий Маг, без спросу сел за чайный стол, разминая руку после железного хвата Свена. Рыцарь последовал за Рубеном, занимая место справа от него. Он осторожно сел, чтобы случайно не сломать мебель.       Лиралей, рыжеволосая девушка, смотрела на Рубика и Свена с незаметной угрозой, как бы намекая: почему вы просто уселись без спросу? Однако, ребята игнорировали жгучий взгляд, поглощённые своими мыслями.       Рядом с Лиралей стоял Итэр, успокаивающий Паймон, которая устроила небольшую истерику после того, как её снова перепутали с другим существом. Фея была явно расстроена и нуждалась в утешении, которое Путешественник ей обеспечил.       Однако Лиза пригласила за стол и Лиралей с Итэром. Девушка, слегка смущённая от приглашения, села рядом со Свеном, а Путешественник занял последний свободный стул напротив Рубика. Великий маг продолжал разминать руку, решая дилемму, как избавиться от боли после крепкого рукопожатия.       Посуда для чайной церемонии, волшебным образом приготовленная Ведьмой, была уже готова. Чайник, левитируя под силой Электро, аккуратно наливал ароматный чай в чашки Рубика и Свена. Недостающие чашки уже подлетели к Лиралей и Итэру с Паймон, когда Лиза лично подготовила фирменные сладости, изысканно положила их к чаю и пожелала гостям приятного чаепития. Атмосфера стала по-настоящему уютной. …Уютненько~       Кэйа, наблюдая за всем этим, не мог избавиться от тревожных мыслей. Он внимательно следил за каждым движением гостей, пытаясь прочитать истинные намерения. В то же время, Рыцарь всё так же следил за Павлином, как будто пытался в ответ разгадать его скрытые мотивы.       — Давайте перейдём к сути, — наконец, начал Капитан, привлекая всеобщее внимание. — Нам предстоит обсудить важные события, которые произошли в последнее время и возможные последствия.       В момент, несмотря на тёплую атмосферу чаепития, все понимали, что впереди ждёт серьёзный разговор, полный неожиданных поворотов и важных решений.       Великий Маг и Мятежный Рыцарь, сохраняя важный вид, пили чай с закусками. Свен слегка поднимал шлем, тщательно скрывая лицо от окружающего мира, чтобы отпить чашку. А Рубик, благодаря магическим способностям, пил и закусывал прямо сквозь колпак, который закрывал голову целиком. Внешне они выглядели сосредоточенными, как будто внимательно слушали Капитана кавалерии Ордо Фавониус, который продолжал рассказывать Магистру о недавних событиях. Однако, на самом деле, они вели непринуждённый разговор друг с другом через телепатию, болтая и поднимая себе настроение.       Каждый жест и взгляд указывали на полную вовлечённость в рассказ Павлина, но их мысли были заняты обсуждением насущных мелочей и забавных рофлов. Они явно нашли общий язык и наслаждались общением, искусно скрывая от окружающих.       В то время как Кэйа продолжал описывать произошедшие события и последствия для города, магический чайник под действием Электро вновь аккуратно наливал чай в чашки, а ароматные сладости дополняли тёплую атмосферу. Джинн и Лиза мельком поглядывали на гостей с интересом и лёгким изумлением, наблюдая за их особенным поведением.       Альберих продолжал речь, делясь подробностями о битве драконов, разрушениях в городе и героических усилиях гостей, которые договорились с Красным Драконом о перемирии. Рассказ был важным и серьёзным, и, несмотря на телепатическую беседу, Рубик и Свен не упускали из виду ключевые моменты, готовясь к обсуждению дальнейших действий... но на самом деле — это было не так.       — "Оказывается, оказывается, нахуй, здесь нельзя было показывать член маленьким одиноким мальчикам, блядь, называть Цыган цыганами, нахуй, ну… О господи, даже до такого докатились, что нельзя было говорить сиротам, что их родители сгорели заживо после ебаного пожара, сука," — перечислял Рубик, не двигая губами.       — "Сука, заебал ныть. Ты не видишь, что я наблюдаю за сочными булками? Блядь… то есть за капитаном ебанным," — выдаёт Свен, продолжая пить чай под шлемом.       Рубик внимательно посмотрел на Свена, впитывая каждую мысль. В его голове Мятежный Рыцарь уже занял место в списке подозрительных личностей, но пока только карандашом. Медленно поставив чашку на блюдце, Великий Маг погрузился в размышления, продолжая диалог.       — "Вы чё, все геи что ли тут?" — продолжал Рубик, мысленно улыбаясь. — "А я не гей…"       Рубик вдруг заметил, что Лиралей, рыжеволосая девушка, наблюдала за ним с особым вниманием, которое он посчитал подозрительным. Однако, вскоре стало ясно, что она просто следила за обстановкой чайного стола. Ребята выглядели очень интеллигентно, несмотря на то, что Рыцарь каждый раз приподнимал шлем, чтобы запить чай. Когда Великий Маг всё так же непринужденно закусывал сладкими лакомствами, игнорируя элемент одежды на лице.       Лиралей, наблюдая за происходящим, также поглядывала и за Итэром, который благодаря своему вниманию к деталям научился пить чай с изяществом, достойным дворянина. Наблюдая за мастерами этикета в лице Рубика и Свена, он быстро перенял их манеры, превращаясь из простого путешественника в настоящего аристократа. Милая леди же чувствовала себя не в своей тарелке. Она не могла так же, как её компаньоны, грациозно пить чай и закусывать за столом. Движения девушки были скованными, а напряжение выдавали нервные взгляды. Только Паймон продолжала вести себя как ребёнок, жадно поедая всё со стола и запивая чаем вёдрами. Но Рубик, стреляя фантиками от конфет, умело останавливал фею, не позволяя забирать любимые сорта конфет, которые он только что попробовал.       — "Так, а что делать, если мне… предположим нравится девушка с членом…       — "Не знаю. Не сталкивался с таким," — бросает Свен, не обращая внимания на Рубика, чтобы разглядеть пятую точку Капитана получше.       — …а ей нравится совершенно другой," — договаривает Волшебник.       — "Понятно," — Рыцарь переключается на Рубена. — "Не стоит расстраиваться, если ты… не нравишься какой-то девушке с венозным членом. Ну… потому что скорее всего, дело не в тебе, — а... снаружи тебя… ну… к примеру твоя внешность… ну… скорее всего."       — "Да, наверное, ты прав. Я не няшка-полторашка и недостоин любви…"       — "Ни в коем случае не нужно так думать — нужно это знать," — Свен меняет тему и снова рассматривает Павлина. — "А теперь помоги мне заставить его отсосать мой синий хуй."       — "Тут нет Купидона, пидорок. Более того, он скорее всего загрызёт твой стручок, как варёную сосиску," — переубеждает Рубик. — "Даже если он выглядит как хуесос, это не значит, что он натуральный гей."       — "Да пошел ты нахуй! Я читал в слэшах, что он берёт в рот не только члены, но и дерьмо своего сводного брата. Альтушки не могут ошибаться на его счет, у них там... короче их женское предчувствие не могут быть ошибкой," — отвечает Рыцарь. — "Это же, блядь — канон!"       — "Говноед, попроще излагай мысли," — выпалил Маг. — "Я НИХУЯ НЕ ПОНИМАЮ!"       Когда у Ребят произошла очередная мысленная стычка, снаружи они сохраняли важный вид за чаепитием, не выдавая ни единой эмоции. Всё было под контролем, почти. Только Паймон, в попытках поймать овсяное печенье, летала по кабинету, как озорница, пытаясь схватить лакомство, которое было под телекинезом Рубика.       Фея носилась по комнате, делая забавные пируэты и вызывая лёгкие улыбки практически у всех, кто успевал заметить её стремительные движения. Но в следующий момент, не успев осознать, что происходит, она вылетела из помещения через приоткрытую дверь в коридор. Дверь тут же закрылась под волшебством Великого Мага, не позволяя вернуться обратно. Остальные участники были заняты обсуждением планов и разработки дальнейших действий, и, судя по всему, никто не заметил это небольшое представление.       И всё же, Итэр, наблюдая за происходящим, не смог удержаться от смеха и подавился чаем. Он кашлял и пытался восстановиться, когда Лиралей, заметив его состояние, быстро передала салфетки с центра стола.       — Извините, — пробормотал мальчик, вытирая рот и пытаясь вновь сосредоточиться на разговоре.       Лиралей мягко улыбнулась путешественнику, успокаивая и поддерживая. Она помогла мальчику справиться с неловкостью, и вскоре все вновь вернулись к обсуждению.       Рубик и Свен продолжали поддерживать видимость полной сосредоточенности, хотя мысленно во всю обсуждали Капитана. Телепатический диалог был насыщен ироничными комментариями и насмешками, которые помогали им оставаться спокойными и уверенными.       Тем временем, Кейа продолжал свою речь, акцентируя внимание на важнейших аспектах событий и стратегиях для будущих действий. Слова молодого человека были вескими и значимыми, и, несмотря на мелкие отвлечения, почти все присутствующие понимали, насколько серьёзна ситуация.       Лиза, с присущей грацией и профессионализмом, поддерживала атмосферу уюта и комфорта, магическим образом управляя чайником и сладостями. Её действия придавали встрече оттенок домашнего уюта, несмотря на обсуждаемые серьёзные темы.       Джинн наблюдала за происходящим, мысленно анализируя слова Капитана и готовясь внести свои предложения. Она знала, что впереди ждут нелёгкие времена, но вид объединённых усилий и решимости всех присутствующих внушал ей уверенность в успехе.       Чаепитие продолжалось, и, вопреки всем неожиданностям, атмосфера оставалась продуктивной и сосредоточенной. Все понимали, что только совместными усилиями и взаимной поддержкой они смогут справиться с предстоящими вызовами и добиться успеха в начинаниях.       Но внезапно Кэйа Альберих почувствовал недомогание. Он невольно держался за голову, стараясь справиться с нарастающим ощущением слабости. Видя, что Павлину нужна помощь, Итэр поспешил уступить место, чтобы тот ещё мог немного отдохнуть.       Сидя уже на стуле, Кэйа продолжал чувствовать дискомфорт. Он никак не мог признаться в этом вслух, но у себя в голове слышал голос, который напоминал биологического отца, оставившего его много лет назад.       — "Сейчас нет времени объяснять, но ты должен выполнить одну мою просьбу, чтобы приблизиться к возрождению нашей родины," — заявил голос у него в голове.       Кэйа затаил дыхание, держа чашку чая, чтобы успокоиться.

Если ты двинешься, то ты гей!

Baby, you got somethin' in your nose Sniffin 'that K, did you feel the hole? Hope you find peace for yourself New boyfriend ain't gon' fill the void Do you even really like this track? Take away the drugs, would you feel the noise? More and more you try to run away You fucking yourself, do you feel the toy?       Удивление проскользнуло на лице Павлина, но он быстро застыл на стуле, держа чашку ароматного чая. Голос в голове продолжал петь на непонятном языке. Кэйа не двигался, словно статуя. Внутри него разрывались все шаблоны нормальности. Почему его отец поёт? Это заклинание? Древняя песня на мёртвом языке далёкого прошлого?       Слышать, как отец искусно поёт, вызывало в душе Капитана совершенно новые ощущения. Снаружи он лишь потел, не смыкая глаз, которые уже начали пересыхать от того, что он не моргал. В это время остальные участники собрания продолжали свои обсуждения, не замечая странного состояния Кэйи. (Ах-ах-ах) (Ах-ах-ага) No homo Сперма на вкус как яичный белок Кто бы что ни говорил, а в анал — это ок Пусть так, пусть для вас это пустяк Когда я вижу мужика, у меня стояк, а у тебя обмяк Ты обеспокоен, когда на большом мониторе гейское порно Ты упорный, отрицаешь самого себя День добрый, сколько будешь убегать? Не сосчитать всех моих партнёров: Строителей, водителей, юристов, шахтёров Всем нужен секс, но не всем нужны женщины Я не откажу, даже если ты на пенсии NO HOMO, все педики у меня дома NO HOMO, мы ебёмся без гандонов NO HOMO, хватит уже опираться Моя грация, ты в ажитации NO HOMO, все педики у меня дома NO HOMO, мы ебёмся без гандонов NO HOMO, это не секс девиации Девочек не надо на моём матрасе...       Кэйа держался изо всех сил, чтобы не выдать своё внутреннее состояние. Он слушал голос отца, который теперь пел на понятном языке. Он был на грани взрыва эмоций, сердце сжималось от непонимания и абсурда происходящего. Слова песни казались нелепыми и бессмысленными, но Капитан продолжал слушать, стараясь понять, о чём идёт речь.   Подо мной пенис большой очень Мы с пацанами членососим Он мне присунет, пока дрочит Член повышает градус в жопе Подо мной пенис большой очень Мы с пацанами членососим Он мне присунет пока дрочит Член повышает градус в жопе А я~ У нас нет путей назад Уже разогреты пениса Туго, в одну дырку два хуя Круто, когда в попе твой елдак Да, мы не нужны эти пидора Взяли в ротов, дали в анал Я видел, как долго ебутся прям в зад Называй нас, пацан: «Общество без баб» Подо мной пенис большой очень...         Голос отца перешёл на более быстрый темп, и Альберих начал терять контроль над собой. Ему казалось, что он сейчас не выдержит, но он знал, что не может позволить себе даже малейшего движения. На кону было самое ценное для него. Он напряг все силы, чтобы остаться неподвижным, несмотря на внутреннюю борьбу. АГААА!!!!~ Еби меня, еби Толстым хуЁм Ночью и днЁм Сперму жела-а-а-а-а-а-ю~ Еби меня, еби Глотку пронза-а-а-й Быстро не конча-а-а-й Я тоже конча-а-а-а-ю Ах! А-а-а-А-а-А~       Заключительная песня отца звучала душевно и проникновенно, и Кэйа ощущал, как внутри что-то срывается с цепи. Он скрипел зубами, терпя невыносимое напряжение, когда пот струился по лбу. Но как настоящий рыцарь, он держался до последнего, не давая эмоциям вырваться наружу. Лицо оставалось спокойным, несмотря на бурю, происходящую внутри.       Мучительные минуты казались вечностью, но Капитан не мог позволить себе расслабиться. Он чувствовал, что если сдастся, то потеряет всё, что ему так дорого. Поэтому, сжимая чашку чая в руках, он продолжал терпеть, несмотря на всю тяжесть испытания.       — "Я…" — Свен пытался собраться с мыслями. — "Я в это не верю. Я не верю."       — "Я очень сожалею," — понимающе протянул Рубик. — "Но ты должен знать, — что он ебаный натурал."         Рыцарь молчал, не зная, что делать дальше. Он осторожно положил чашку на блюдце и задумался о чём-то очень важном для себя. В голове крутились мысли, которые он не мог осмыслить сразу. Однако внешне он оставался спокойным и собранным, не показывая чувств перед другими. Окружающие, увлечённые своими делами, не обращали на него внимания…       Но тут тишину нарушил мягкий голос Пурпурной ведьмы: — Ещё чаю?       Чайник, подчиняясь магии, уже левитировал возле Рубика.       — Да, пожалуйста, — спокойно подтвердил Маг.       — Как вам овсяные печенья? — с интересом спросила Лиза, голос был лёгким и дружелюбным.         — Чудесные~ — с удовольствием отметил он, доедая очередное печенье.       Свен всё ещё был погружён в свои мысли. Ему требовалось время, чтобы осмыслить только что услышанное и увиденное. Он понимал, что Рубик его поддерживает, но принять эту информацию было невероятно трудно. Несмотря на внутренние переживания, он сохранял бесстрастное выражение лица, не показывая смятения.       — "Я думал, что они... писатели тех фанфиков, которые я читал, были близки к прозрению тому, что Кэйа Альберих действительно пидорас. Но наблюдать за тем, как он пытается доказать обратное, даже несмотря на петушиный вид, — это… это вызывает у меня подобие истерики и непонимания. Я следил за тем, как эти авторы воплощают больные и жуткие фантазии, чтобы удовлетворить свои потребности, когда они находились в пубертатном возрасте. По всей видимости, отцы бросили их ещё до рождения, когда они узнавали, что у них будет ребенок, а их дяди по материнской линии принуждали к сексуальному насилию, в то время как собственная мать, которая была для них единственной опорой, хуярила ремнём за любой проступок, будучи пьяной или трезвой… без разницы. И, в конечном счёте, чтобы разрушить их фундамент личности, они своими глазами видели, как родная бабушка топит котят, к которым они были привязаны всем сердцем," — непринуждённо изрекает Свен.       — "Значит…" — Рубик подбирает мысли. — "Ты можешь проигнорировать мой вопрос, но я всё же задам его. Авторы, о которых ты только что подробно описал, — это кто-то из твоих знакомых?"       После мысленного вопроса атмосфера между ними изменилась до неузнаваемости. Казалось, что за мгновение они сбросили маски клоунов, которые носили всё это время, развлекаясь и беседуя о мелочах. Теперь между ними витало нечто гораздо более серьёзное и напряжённое.       Голоса в кабинете затихли, словно заглушил невидимый купол. Звуки чаепития — лёгкий звон чашек, тихий плеск разливаемого чая — всё это отступило на второй план. Уют, создаваемый чайной церемонией Лизы, больше не казался таким всеобъемлющим. Между Рубиком и Свеном возникло невидимое напряжение, словно они оказались в центре комнаты под прожекторами, и свет высвечивал каждую эмоцию, каждую мелкую деталь.       Рубик, с спокойным выражением лица, продолжал потягивать чай, но взгляд стал холоднее, сосредоточеннее. Внутри него происходила сложная работа мыслей, он пытался понять, какие последствия могут иметь его слова и реакции Свена. Рыцарь же, напротив, сидел неподвижно, лицо оставалось спокойным за шлемом, но в глазах можно было заметить проблески внутренней борьбы. Пальцы слегка подрагивали, когда он касался чашки, но он старался это скрыть.       Внешне они продолжали вести себя как обычно, не привлекая к себе внимания. Никто из присутствующих не заметил изменений, все были поглощены разговорами и мыслями. Но для Рубика и Свена мир сузился до основания, и в этом мире происходила тихая, но интенсивная битва за контроль над эмоциями и ситуацией.       Чувство взаимного понимания, которое присутствовало между ними раньше, сменилось тяжёлым ожиданием. Рубик пытался проанализировать каждый жест и взгляд Свена, а тот, в свою очередь, сосредоточенно сохранял спокойствие, избегая прямого взгляда на Волшебника. Это был момент, когда дружеские маски были сброшены, и на поверхность всплыла истинная суть взаимоотношений — сложная, многослойная, иногда противоречивая.       Свен взял чашку и медленно отпил чай, поднимая шлем, стараясь не выдать внутреннего состояния. А Рубик, со своей стороны, делал вид, что полностью поглощён вкусом восхитительных кексов, но мысли были заняты другим. Это был тихий, но важный момент, когда их отношения подверглись проверке на прочность.       Утяжелившаяся атмосфера, незаметная для остальных, казалось, висела в воздухе, придавая всему происходящему новый оттенок. Несмотря на внешнее спокойствие, каждый понимал, что этот момент может стать поворотным в их взаимоотношениях и в развитии событий, которые предстоят в будущем.       — "Что говорит педофил, когда видит маленьких детей?" — неожиданно задаёт вопрос Мятежный Рыцарь. — "Мелочь, а приятно."       — "Не… Свен, бля… ты… ты в натуре, бля. Ты когда, блядь, эту… ты вообще… свенчик… Свен! СВЕ-Е-Е-Н!"       — "Что?"       — "Спонсор сегодняшнего дня — ураган в доме престарелых. Ураган в доме престарелых — бабки на ветер!" — вставил Рубик.       — "ИксДи," — оценил анекдот Свен. — "Я на бывшую заяву написал."       — "Зачем?"       — "Так… каждый мужик должен посадить дерево," — добавил Рыцарь.       — "Пфф… вау," — мысленно пёрнул губами Рубик. — "Какой сейчас странный вкус у чая…"       — "Ты прав. И что же она добавила на этот раз?"       — "А ты догадайся."       — "Бергамот?"       — "Да хуй там плавал…"       — "Рубик, бля. Рубик, мы же щас чаи гоняем, какого хуя? Это уже слишком," — Свен залпом выпивает чашку. — "Геншинёнку сказали, что фистинг — это не больно."       — …       — "Обманули дурака на четыре кулака… хи-хи."       — "АХХААХАХАХАХАХа… охуенно," — пытается оправиться Рубик, так сказать, от остроумного юмора Свена. — "А ты правда дрочил на парней?"       — "Я дрючил не только на мужчин. Но даже и на женщин."       — "Фу, женщины? Перережь себе вены, выблядок..."       — "И НА ДЕ...

После этого надо по-быстрому "расслабиться"

      — "Рубенчик, сладкий... ты еблан. Я не буду тебя ебать, даже если ты изменил свой голос и начал походить на какую-нибудь смазливую шлюшку," — с отвращением сказанул Свен. — "Давай просто останемся друзьями?"       — "Так это не я был," — спокойно отчеканил Великий Маг.       — "А кто тогда?"       Рубик и Свен, оставаясь сосредоточенными и невозмутимыми, искали источник нового голоса, который услышали в телепатической беседе. Оба внезапно осознали, что совершенно забыли про Капитана, который проходил сомнительное испытание Мятежного Рыцаря с помощью Великого Мага.       Лиза уже хотела подойти к Кэйи, так как показалось странным, что он сидел тихо и не произносил ни слова, в то время как они с Джинн обсуждали дальнейшие планы на будущее, а Лиралей и Итэр помогали с информацией.       Свен, используя магические способности Рубика, поспешно завершает тест на сексуальную ориентацию Капитана, давая понять, что он прошёл этот сложный экзамен. Они продолжали поддерживать образ, оставаясь в тени и не выдавая себя. Ведь Рыцарь был в роли голоса его отца, проходящего это сомнительное испытание...       В следующий момент Ведьма подошла к Павлину и, слегка касаясь плеча молодого человека, тихо спросила: — Кэйа, всё в порядке?       Простой жест как бы вернул его к реальности. Он моргнул, разрывая наваждение, и медленно выдохнул, стараясь справиться с охватившими чувствами. Голос в голове затих, оставив после себя ощущение тревоги и неясности.       — Да, всё хорошо, — ответил Капитан, пытаясь улыбнуться. — Просто немного устал.       Лиза кивнула и отошла назад, но взгляд оставался настороженным. Она чувствовала, что Кэйа скрывает за улыбкой что-то важное, но не стала давить. Вместо этого она вернулась обратно, оставляя Капитана возможность прийти в себя.       Рубик и Свен, довольные, отпили очередную чашку прекрасного чая, радуясь тому, что успели замести следы телепатической интриги. В тени они обменялись мыслями, понимая, что план Рыцаря не сработал, и Павлин прошёл испытание.       Со временем они обнаружили, что внутренний голос, который отвлёк ребят от личной мысленной беседы, принадлежал Джинн Гуннхильдр. Это открытие вызвало ещё больше вопросов, и они поняли, что ситуация становилась всё сложнее и запутаннее. Внимание к Джинн, к её навязчивым мыслям и скрытым желаниям заставило Рубика и Свена переосмыслить свои действия и планы.       Но Кэйа, придя в себя, начал испытывать растущее подозрение к Свену и Рубику. Что-то подсказывало, что Рубен, возможно, один из могущественных волшебников, которых он видел в своей жизни. Творить чудеса без Глаза Бога — большая редкость в Тейвате. А Рыцарь Свен, обладающий особыми способностями, выходящими за рамки обычного человека, также внушал сомнения. Рыжеволосая девушка Лиралей, своим природным обаянием напоминающая саму стихию Анемо, лишь добавляла к беспокойству. Итэр, хотя и отличался искренностью, тоже не уйдёт из списка подозрительных личностей Капитана.       Беспокойные мысли занимали ум, когда он медленно возвращался к реальности. В голове мелькали обрывки воспоминаний и недавних событий, которые теперь приобретали новый, более тревожный оттенок.       Кэйа знал, что предстоит раскрыть истинные намерения незваных гостей. Возможно, их союз был лишь прикрытием для чего-то более значимого и опасного. Несмотря на внутренние тревоги, он был готов продолжать путь и справляться с новыми вызовами, которые судьба преподнесла всему Мондштадту.       — "Под "расслабиться" она имела виду, что хочет почесать свою пилотку, ебанат! Ну или об угол стола обтереться... я хз, не шарю как они дрочат," — продолжал твердить Рубик.       — "Невозможно! Она аниме перс, сука. У всех игровых персонажей нет половых признаков: сосков, пупка, ануса и тем более пизды, так что у неё нет пилотки в принципе," — парирует Свен. — "Это игра для пиздюков, которые считают смешным скибиди туалеты брр скибиди доб доб доб ес ес, нахуй!"       — "Предположим, что ты прав, — но какого хуя ты проверял цыгана на гейство, если у него, как ты утверждаешь, нет пизды?" — задаёт резонный вопрос Великий Маг.       — "Ну... ротик то у него рабочий," — игриво проронил Рыцарь, но затем сердито продолжил. — "Всё, блядь! Ставлю 35 голды, что ей нечем наяривать. Мне похуй!"       Когда Ребята уже мысленно поспорили, внезапно в лоб Великого Мага прилетает кружка. Она отскочила со звучным стуком и упала на пол, разливая остатки кофе. Волшебник инстинктивно схватился за голову: — Ай, фашист ебаный!       Хозяйкой кружки оказалась Джинн Гуннхильдр. Её лицо выражало озабоченность, рука была вытянута вперёд. Девушка резко встала со стула, и мебель чуть не упала от резкого толчка.       Она упёрлась руками в рабочий стол и начала возмущаться: — Как вы можете говорить так бессовестно и ужасно?! — щёки пылали от взрыва эмоций. — Я слышала вашу часть разговора! Вы совершенно нелепы в своих теориях! Я ничем не отличаюсь от обычной женщины и... и всё у меня на месте! И Кэйа — мужчина, а не женщина! Мы не какие-то нелюди!!       Ребята сидели настороженно, пытаясь понять, как Джинн смогла услышать телепатический разговор. Кэйа уже хотел вмешаться, но Свен спокойно и рыцарски ответил: — Магистр, мы всё это время молчали и пили чай.       Гуннхильдр удивилась и начала оглядываться, ища подтверждение своих обвинений. Но никто не мог подтвердить её слова. Остальные участники лишь продолжали тревожно и сочувственно наблюдать за ней.       Магистр села обратно, держась за голову, не веря в эту нелепость. Ведь она была уверена, что слышала, как они разговаривали так бескультурно и цинично, но… неужели это действительно было не так?       — Я… я уверена, что слышала вас, — сказала она, немного успокаиваясь. — Ваши слова были такими явными, такими реальными.       — Возможно, это было просто недоразумение, — мягко сказал Кэйа, стараясь не усугублять ситуацию. — Давайте попробуем успокоиться и продолжить обсуждение.       Бедная девушка кивнула, всё ещё испытывая сомнения, но решив пока не обострять ситуацию. Она глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на текущих делах, хотя мысли всё ещё блуждали вокруг жуткого инцидента.       Рубик и Свен, сохраняя внешнее спокойствие, обменялись быстрыми взглядами. Они понимали, что теперь нужно быть осторожнее в мысленных беседах. Этот инцидент напомнил им, что даже самые тщательно скрытые тайны могут быть случайно раскрыты.       — Рубик, — язвительно обращается Лиралей.       — Я, — спокойно откликается Волшебник.       — Мазер элайв?       — ...ес.       — оу... вай?       После едкого отношения Лиралей к Рубику стало ясно, что вскоре произойдёт что-то чрезвычайно опасное. Девушка выглядела как змея, готовая взорвать всё помещение токсичным ядом. Её саркастическая улыбка давила на всех, кроме Волшебника и Мятежного Рыцаря, которые уже сталкивались с подобными ситуациями раньше.       Библиотекарь заметила надвигающуюся угрозу и решила взять инициативу в свои руки, чтобы остановить её. На протяжении всего времени она казалась милой и доброй девушкой, но подлый поступок Рубика вызвал в ней бурю эмоций, готовую выплеснуться наружу. Лиза не понимала языка, на котором Рыжеволосая обращалась к Волшебнику, но она видела напряжение и понимала, что надо действовать быстро.       Ведьма начала говорить, пытаясь взять ситуацию под контроль: — Лиралей, спокойно…       — Я не могу больше терпеть сукиного сына этого, блядь. Каждый раз, даже... здесь ты умудряешься всем поднасрать, блядь, веди себя нормально!       — Я не могу…       — ДА ТЫ ЕБАНЫЙ УРОД!1 — Рыжеволосая со всей силы ударяет по столу, и брызги чая поражают Рыцаря и Капитана.       — …мне плоха, Врка, бля… — жалобно простонал Рубик.       — Я не могу находиться с тобой, блядь, ты понимаешь, блядь? Я сижу здесь и сгораю от стыда, потому что не могу находиться с тобой... ПИДАРАС ТЫ ЕБАНЫЙ, БЛЯДЬ!!!11       — Да я норм, — пытается оправдать себя Маг.         — Что норм? Ты урод ебаный, — утомлённо повторяет она. — Что нормального?       — С ДК я договорился, — напоминает Рубик с довольным тоном. — Так что когда он трахает гига-виверну в клоаку, мы в полном безопасности. Теперь у нас двойная крыша, из под которой течёт уже не на Мондштадт, — а на ДК, — и он начинает орать от смеха.       — А Ужас Бури разве не мужского пола? — нейтрально спросил Свен, вытираясь салфетками.       — А какая разница? Вы же всё равно все педики тут — какое тебе дело? — заявил Рубик, успокоившись.       — Что? — Рыцарь оцепенел и возмущённо заговорил. — Я не гей.       Следом Рубик и Свен синхронно уставились на Капитана, ожидая ответа. Кэйа, сдерживая накопившиеся эмоции, ответил, приводя себя в порядок: — Не знаю, почему вас это волнует, но меня тоже не привлекают мужчины в интимном плане.       Затем Ребята посмотрели на Лиралей, выжидая, что она скажет, ожидая откровений.       — Свен, ладно Рубик дебил, но почему ты на меня смотришь? — без сил возмутилась она. — Как-то странно интересоваться у... девушки, не гей ли она, ты не находишь?       — Да... ты прав...а, — Рыцарь прочистил горло. — С тех пор, как я видел тебя в последний раз, ты стала такой женственной... да. Извини, мне нет оправданий.       Рыжеволосая устало вздохнула и снова обратилась к волшебнику с серьёзным видом: — Рубик, когда ты сказал, что ДК хочет иметь друга... — она нервно втянула воздух, набираясь храбрости. — Ты имел в виду, что он хотел его поиметь?       — Конечно. Ты чё думал ДК сражался с ним? Он там пытался выебать спидозную сучку на месте, — уточняет Маг. — И если он не был фурри-долбоёбом — у Ужаса Бури не было ни единого шанса на спасение.       Когда все карты были раскрыты и Рубик поведал реальное положение дел, в кабинете Магистра воцарилась тяжёлая тишина. Лиралей, словно бы сбитая с толку, молча приуныла от того, что Великий Маг в очередной раз сделал всё по-своему. Она аккуратно почистила стол от пролитого чая и, укрывшись под красными волосами, легла на стол, стараясь спрятаться от окружающего мира.       Кэйа Альберих сохранял нейтральное выражение лица, но внутри него разгоралась очередная буря. Жизнь, казалось, перевернулась вверх дном. Он не знал, какую эмоцию показать, какая была бы уместна в свете искривлённой правды. Он мог только сидеть и продолжать размышлять, что делать в данной ситуации. Этот день он не забудет никогда.       Лиза Минчи от такой новости слегка пошатнулась, не до конца веря, что Рубик решил проблему по спасению Мондштадта таким вульгарным способом. Она пыталась ровно дышать, стараясь дойти до дивана, чтобы присесть. Она повторяла "ой-ой" от перенапряжения стресса, ноги подкашивались из-за каблуков. Но, к счастью, Итэр не остался в стороне и помог ей дойти до дивана.       Джинн Гуннхильдр эта новость ударила сильнее всех. Для истинной верующей в Барбатоса, Анемо Архонта, это было культурным ударом под дых. Девушка проходила через семь стадий принятия: отрицание, изоляция, гнев, торг, депрессия, принятие и смирение: 1. Отрицание: Джинн сидела за рабочим столом, глаза широко раскрыты, словно не веря в услышанное. Она трясла головой, пытаясь отогнать нелепую правду. 2. Изоляция: Она замкнулась в себе, опустив взгляд на руки, избегая контакта с кем-либо в комнате. Дыхание стало частым и прерывистым. 3. Гнев: Внезапно она ударила кулаком по столу, лицо покраснело от ярости. "Как ты мог! Как ты мог поступить так?!" 4. Торг: Девушка тихо шептала себе: "Если бы только это можно было изменить… Если бы он мог поступить иначе…" 5. Депрессия: Джинн обхватила голову руками, плечи опустились. Слёзы навернулись на глаза, она чувствовала глубокое отчаяние. 6. Принятие: Дыхание стало ровнее, она вытерла слёзы и попыталась собраться с мыслями. 7. Смирение: Последняя стадия далась особенно тяжело. Магистр глубоко вздохнула, осознав, что реальность такова, какова она есть, и нужно её принять.       Остался только Свен, который сразу извинился перед тем, как начал приглушённо издавать вой, похожий на смех. Вся ситуация казалась пародийным анекдотом, но он понимал, что это неуместно и неэтично, ведь всё происходящее было реальным. Поэтому он каждый раз извинялся и просил прощения, постепенно избавляясь от приступа смеха. Рыцарь нагнулся к столу, закрывая лицо руками, чтобы в конце концов взять себя под контроль и успокоиться.       — И ещё, — вспоминает Рубик. — Не говорите ДК, что он фурри, а то он спалит весь мир, нахуй.       — ДК чё — ёбнутый? — тяжело припечатал Свен, приходя в себя. — Он же наполовину дракон.       — В натуре, — закивал Маг. — Тогда всё норм наполовину.       — Надеюсь, это все новости на сегодня? — присоединяется Кэйа, пронзительно глядя на Рубика.       Волшебник тяжело вздохнул, ощущая усталость от своей маски клоуна. Он расслабился, снял напряжение с плеч и положил ноги на стол. Чайный сервиз, подчиняясь телекинезу, медленно переместился на другую сторону стола, освобождая пространство.       — Да, — ответил Великий Маг, наблюдая за реакцией собеседников. — Это все новости на сегодня, пидор, — сказанул он, выпуская гниль. — Я уже заебался здесь находиться, нахуй. Какого хуя вы, бляди, пиздите часами? Мы что, блядь, в китайском новелле про педиков? Краткость — сестра таланта, не слышали о таком? Я сейчас обоссусь от выпитого чая, бля. Сука, ты уёбок на цыгане, как я должен воспринимать тебя всерьёз, если ты одет как ебаный петух? С повязкой, нахуй, типа в жопу не ебался, ага, верим. — Он переключается на Магистра. — Ты, сучка, онанистка чёртов, что здесь делает Джин из Американского Психопата? Найди себе уже сигму и пусть он оттрахает тебя в залупу, а потом во время оргазма вбивает тебе в затылок гвоздей пневмопистолетом, проститутка. — И под конец он переходит к Ведьме, повышая тон, ибо Свен ограничивал обзор Мага. — А ты… недомилфочка, недосучка, не развращай нефора, блядь. Милашечки~ Сладенькие~ — пародировал он. — Педофилка спидозная — ПО ТЕБЕ КОСТЁР ПЛАЧЕТ, ПИЗДА ДЫРЯВАЯ!1       Рубик продолжал нагнетать обстановку, но в кабинете воцарялась лишь давящая тишина.       — ВАТА ФАК из деС? Хули вы, блядь, молчите? — в недоумении Рубик взмахивал руками и головой несколько раз. — Давайте разберёмся! — он вскочил со стула и бросился к центру комнаты. — Давайте, ваших мёртвых матерей, говорить честно. Вы, игровые проститутки казино, не можете ничего мне сказать не потому, что я могущественный Великий Маг и осторожничаете со мной, а из-за того, что вы по скрипту не можете просто послать меня нахуй из-за китайской цензуры и игры с возрастными ограничениями, в которой мы все, суки, находимся! Животные, проснитесь, это уже не блядское аниме. Сраные клише на меня не действуют, гандоны. Вы всего лишь идея для заработка денег для анимешников, которые никогда не общались с противоположным полом, а ваш истинный создатель — сутенёр, продающий вас за баксы, разноцветные хуесосы! А за вашей красивой оболочкой и клише скрывается лишь двоичный код и пустота. Так что вы не правы, Магистр — вы все нелюди и лишь имитация жизни. Вы — идеал для большинства, который не может существовать в реальности.       — Рубик, говори с ними как с нормисами — они тебя не понимают, — нейтрально посоветовал Свен.       Маг, сделав жуткое откровение, посмотрел на Свена, оценивая предложение. Он понимал, что Рыцарь прав и остальные не смогут переварить услышанное. Взгляд скользнул по остальным присутствующим, и он понял, что многие из них не до конца понимают ситуацию. Необходимо было скорректировать мысли, чтобы донести до остальных.       Рубик выпрямился и принял более официальный вид. Физиономия смягчилась, а голос приобрёл некую искренность.       — Друзья, — заявил Великий Маг, понизив градус. — Я понимаю, что мои слова могли вас смутить. Позвольте мне объяснить более конкретно.       Он сделал паузу, собираясь с мыслями и стараясь подобрать правильные слова: — То, что я рассказал, возможно, показалось вам шокирующим. Но важно понять, что всё, что я сделал, было направлено на ваше общее благо. Буду честен — если бы не Лиралей, я уже чилил... то есть, я был бы уже в другой стране, — признаётся он. — Но это я послал мальчишку, который предупредил о скором визите Ужаса Бури в город. Я, — договорился со Слайраком о том, что вместе с Двалином, который был не в своём уме, — чтобы они защищали вас, неблагодарные вы мои. И я, — сохранил целомудрие и достоинство всех женщин Мондштадта! Ведь человеческая сторона Слайрака уж очень любит заглядывать под юбки молодым и привлекательным дамам, и вы не смогли бы ничего противопоставить фундаментальному древнему дракону, — заключил он. — Мы все совершили чудо, — которое потребовало от нас жертв.       Рубик сделал глубокий вдох и продолжил.       — Да, сейчас я действительно поступил с вами ужасно. Я не думаю о вас, не считаюсь с вашими чувствами и эмоциями. Я знаю, что заслуживаю вашего отвращения. Вы имеете полное право ненавидеть меня. — Маг поклонился. — И, пожалуйста, никогда не прощайте меня. Я не заслуживаю вашего сочувствия. Я хочу, чтобы вы запомнили мои гнилые слова и презирали меня. Пусть это будет моим вечным напоминанием о ошибках и о том, какой я человек на самом деле. — Он встаёт в полный рост. — Короче, идите нахуй...       Рубик вновь хотел сказать что-то лишнее, когда вдруг Лиза Минчи, не выдержав, неожиданно дала пощёчину, прерывая его речь. Удар прозвучал в кабинете Магистра, как гром среди ясного неба. Лицо Великого Мага застыло от неожиданности, а в глазах мелькнуло удивление и даже тень боли.       Лиза, никогда в жизни не испытывавшая такого унижения, замерла, не зная, что сказать. Лицо пылало от переизбытка чувств, и она сделала шаг назад, спрятав мокрые глаза за ведьминской шляпой. В порыве эмоций, ощущая, что вот-вот может разрыдаться, она решилась на крайние меры...

Мерзавец, почему ты с нами так поступаешь!?

За что так жутко… меня презираешь?

      Быстрым шагом она покинула кабинет Магистра, сильно захлопнув за собой дверь со смачным звуком.       Эхо закрывающейся двери заполнило комнату, оставив почти всех присутствующих в состоянии шока и растерянности. Рубик, потирая щёку, молча смотрел в сторону двери, осознавая, что за такие слова можно получить взбучку. Он вздохнул, понимая, что в порыве мыслей и слов переступил черту, которую не следовало пересекать в живом разговоре.       Лиза, уже покинувшая их, пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями. Звуки шпилек звучали по коридору, отдаваясь эхом в её сердце. Она знала, что поддалась на провокацию, и теперь нужно было побыть одной, чтобы пережить глубокое потрясение.       Кэйа Альберих, видя всё происходящее, непроизвольно сжимал кулаки до посинения. Эта сцена подтвердила догадки о Рубике, и он сделал свои собственные выводы. Лиралей, всё ещё укрывшаяся за красными волосами, вздрогнула от неожиданности. Джинн Гуннхильдр, несмотря на внутреннюю борьбу с принятием правды и полным унижением её чести и достоинства, также была потрясена произошедшим во множество раз. И только Свен, немного озадаченный случившимся, старался сохранять спокойствие, наблюдая за остальными.       Воздух в кабинете был насыщен напряжением и неясностью. Каждый понимал, что это был переломный момент, который повлияет на дальнейшие отношения и действия. Рубик, наконец осознав всю серьёзность ситуации, тяжко запыхтел и постарался подольше продержаться до туалета, готовясь к предстоящим трудностям.       И Рубик взглянул на Кэйю, невольно интересуясь реакцией. В мыслях роилась тысяча вопросов, но он знал, что Капитан не из тех, кто легко поддаётся эмоциям. Если думаешь, что можешь манипулировать мной и другими так же легко, как читаешь наши мысли, то ты глубоко ошибаешься...

Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ИГРАТЬ С НАШИМИ ЖИЗНЯМИ.

      Сохраняя невозмутимое выражение лица, Кэйа уставился прямо на Рубика. Взгляд был спокойным, но в глазу читалась поразительная решимость, словно лёд, готовый окутать весь мир в замёрзший шар. Великий Маг почувствовал лёгкий дискомфорт, словно холодное прикосновение, направленное исключительно на него.       Немая битва взглядов длилась несколько мгновений, каждый понимал, что ставки стали высоки, и любые дальнейшие действия должны быть тщательно взвешены. Кэйа ясно дал понять, что не станет пассивно наблюдать за действиями Рубика и готов бороться за свои принципы.       Великий Маг, хоть и сохранил внешнее спокойствие, ощутил серьёзность намерений Капитана. Этот момент стал для него сигналом, что с таким оппонентом нужно быть особенно осторожным и продуманным в собственных действиях.       — От лица действующего магистра Ордо Фавониус и всего Мондштадта — мы все благодарны ветрам за то, что они принесли вас. Даже если вы помогали по просьбе Лиралей... но. — Джинн прочистила горло, взгляд стал более серьёзным, но искренним, когда она обращалась к Рубику. — Не вам советовать мне, что чувствовать по отношению к вам. Я свободная личность и только мне решать, что именно испытывать здесь и сейчас. И вообще... моя матушка ещё жива и здорова, — всхлипнула она, вытирая слёзы со щёк. — ...Придурок.       — Да ладно? — с серьёзным изумлением заметил Рубик. — Тогда скажу, что я срал на грудь твоей матери — жиденьким. — Великий Маг принялся непрерывно пердеть губами. — Вот так.       — Ты, блин... ты... ты... ты, блин... ты... ты... ты не срал, — она зарылась в волосы, лицо скривилось от омерзения и недоумения, — блин, блин — пипец!       Кэйа Альберих резко поднялся со стула, взирая на то, как Рубик в очередной раз издевается над уязвимой Джинн. Терпение лопнуло — Маг проигнорировал мысленное предупреждение, и Капитан больше не мог сдерживаться.       Но неожиданно кто-то ухватился за его предплечье, останавливая натиск. Кэйа устремил холодный взгляд на Лиралей, которая крепко держала Капитана. Несмотря на то, что она девушка, сильная рука лучницы способна удержать молодого человека даже без магических способностей. Но Рыжеволосая избегала ледяного ока, сосредоточив внимания на Свене, мысленно умоляя о помощи.       Тем временем Джинн хотела уже привстать, чтобы, как магистр, прекратить необдуманные действия Капитана, но было видно, что она сама теряла хватку. Она впервые видела, как Кэйа теряет контроль над собой, и это зрелище потрясло девушку. Руки судорожно дрожали, а в глазах читалось неуверенность.       — Кэйа, прекрати! — резко сказала Джинн, голос дрогнул, но она старалась сохранять твёрдость.       Альберих, всё ещё пытаясь вырваться из хватки, замер на мгновение, услышав её голос. Он видел растерянность действующего магистра и понимал, что дальнейшие действия могут усугубить ситуацию. Глубоко вздохнув, он старался успокоиться, но взгляд по-прежнему оставался холодным и тяжёлым по отношению к Рубику.       Однако Свен сохранял самообладание и призывал всех успокоиться. Слова Мятежного Рыцаря были здравыми, когда он обратился к Капитану: — Рубик — Великий Маг, но за это достижение он заплатил слишком большую цену. Для него продолжительное общение с людьми всегда было напряжённым и бессмысленным занятием, ведь он ценит только знания. Я не прошу забыть ужасные слова Рубика, я лишь прошу о понимании. Понимание того, что люди бывают разными, и что мой дорогой друг устроен иначе, поскольку ему нелегко следовать всем правилам базовой этики. Потому что Рубику на самом деле трудно поддерживать социальную роль в обществе из-за отсутствия опыта и нужды. Лично наблюдая, какой тернистый и сложный жизненный путь он прошёл, я всегда буду его поддерживать, зная, что в глубине души он не откажет друзьям в помощи. Я прошу прощения у всех: за Рубика, который наговорил лишнего, и за Лиралей, которая спровоцировала весь этот конфликт. Мне жаль, что я не осознал раньше, насколько наш повседневный разговор может вызвать такую бурную реакцию. С этого момента я готов взять на себя ответственность за Великого Мага. Как человек, осознающий всю тяжесть ситуации, я ещё раз от всего сердца прошу прощения.       Слова Свена были выверенными и обоснованными, но постепенно голос становился всё менее эмоциональным, переходя в монотонное и даже пугающее звучание. Казалось, что каждая произнесённая фраза поглощала свет и тепло кабинета. Атмосфера вокруг становилась всё тяжелее и плотнее, словно доспехи Рыцаря раздавливали присутствующих огромной массой. Шлем, скрывавший лицо, лишь усиливал ощущение непроницаемой тайны, оставляя гадать о истинных эмоциях и намерениях.       Голос звучал как эхо из глубокой пещеры, отражая пучину мыслей и чувств. Глубокий, резонирующий голос Свена усиливал напряжение, заставляя всех в комнате ощущать невидимый груз внутренних переживаний. Монотонность, вместо того чтобы убаюкивать, наводила на чувство тревоги и беспокойства.       — Капитан, — продолжил Свен, — Пожалуйста, отступите. Мы должны понять друг друга и прийти к равновесию в наших отношениях.       Кэйа, наблюдая за тем, как перед ним раскрывается частичка истинной сущности Свена, медленно сел обратно, всецело подчиняясь хватке Лиралей, невольно оценивая её могучий захват.       Рыжеволосая, поняв, что напряжение спало, отпустила его руку, но осталась настороже, готовая в случае необходимости снова вмешаться. Она взглянула на Свена, который кивнул в знак поддержки.       Рубик высунулся вперёд по просьбе Свена, который всё это время прятался за Мятежным Рыцарем, рассеивая магический поток зелёной энергии. Он тихонько сел на стул, чувствуя напряжение и настороженность, но осознавая, что сейчас нужно держать язык за зубами.       Атмосфера в комнате всё ещё оставалась неоднозначной, но сказанное Свеном, несмотря на мрачный тон, помогло слегка разрядить обстановку. Все понимали, что впереди ещё много трудностей, но теперь был шанс восстановить отношения и двигаться вперёд, понимая и принимая слабости друг друга.        Свен сидел за столом, а его присутствие внушало одновременно почтение и страх. После того как воцарилась полная тишина, он начал разливать чай для остальных, чтобы они могли передохнуть и посидеть в тишине. Движения Рыцаря были неспешными и выверенными, а каждое действие пропитано незримой силой и решимостью.       Подойдя к Джинн, Свен налил в чашку остывшего чая, и она молча сидела, чувствуя тяжесть от Мятежного Рыцаря. Глаза Девушки следили за каждым его движением, осознавая серьёзность момента и значимость сказанных слов Героя Мондштадта.       И тут Свен по-царски уселся на диван. Правая рука раскинулась по всей длине спинки дивана, а левая располагалась на подлокотнике, упираясь в скулу шлема. Поза выражала полную расслабленность и уверенность. Но в настоящий момент он больше напоминал усталого зрителя в цирке, наблюдавшего за происходящим словно из другого мира.       ...Итэр мягко откашлялся, собираясь с мыслями. Золотые глаза бегали по лицам присутствующих, пытаясь уловить реакцию. Он чувствовал, как язык, всё ещё чужой и непривычный, словно спотыкался о каждое слово, но решимость высказаться придавала сил.       — Знаете, — начал он, слегка запинаясь и подбирая правильные выражения, — Рубик... он очень... необычный человек. — Мальчик сделал паузу, пытаясь найти нужные слова. — Мне пока очень трудно его понять.       Юноша немного отодвинулся от Свена, чувствуя лёгкий дискомфорт от близости массивной фигуры рыцаря. Взгляд на мгновение остановился на Рубике, который сидел, потупив взор, явно ощущая на себе тяжесть недавних событий.       — Но... — продолжил Путешественник, и в голосе появилась нотка уверенности, — я видел своими глазами, как красный дракон прекратил к... катастрофу. — Он сделал ещё одну паузу, собираясь с силами для финальной мысли. — Я уверен, что Рубик... хороший человек, если сумел с ним договориться. Вот и всё...       Последние слова Итэр произнёс почти шёпотом, но в тишине комнаты они прозвучали отчётливо. Было видно, как он старался выразить свою мысль, борясь с ограничениями языка и собственной неуверенностью.       Остальные присутствующие внимательно слушали мальчика, и на лицах отражалась смесь эмоций: удивление, задумчивость, а у некоторых даже проблеск понимания. Было очевидно, что юноша пропустил многие нюансы недавней перепалки, не уловив всей грубости и резкости слов Рубика. Его чистый, незамутнённый взгляд на ситуацию, вера в доброту Великого Мага, несмотря на все противоречия, создавали странный контраст с напряжённой атмосферой в комнате.       Кэйа, внимательно наблюдавший за Путешественником, заметил, как тот старательно подбирал слова, очевидно, пропуская сложные выражения и концентрируясь на том, что мог выразить. В глазах капитана мелькнуло что-то похожее на сочувствие — он был уже уверен, что Итэр не из неизведанных земель Тейвата, а, скорее всего, пришелец из далёких звёзд.       Джинн, всё ещё бледная после недавних событий, слегка наклонила голову, словно пытаясь увидеть ситуацию глазами мальчика. Слова, простые и искренние, словно пробивались сквозь туман недопонимания и обиды, заставляя задуматься.       Итэр, закончив говорить, неловко поёрзал на месте. Было видно, что он не привык быть в центре внимания, особенно в такой напряжённой ситуации. Но в глазах светилась искренняя вера в то, что он сказал. Для него Рубик, несмотря на все странности и бестактность, оставался тем, кто смог предотвратить полную катастрофу, и этот факт перевешивал все остальные.       В комнате вновь повисла тишина, но это была уже не та тяжёлая, гнетущая безмолвие, что была раньше. В воздухе появилось что-то новое — наверное, проблеск надежды на взаимопонимание, или просто момент паузы, когда все задумались над словами юноши, который, несмотря на языковой барьер и недопонимание ситуации, сумел выразить простую, но важную мысль о доброте и возможности понимания.       — С-р-о-ч-н-Ы-й мине-е-Е-Е-е-т! Сроч-н-Ы-й мине-е-Е-т, — умолял Рубик, пытаясь согнуться как можно глубже, но из-за недостатка гибкости прекратил попытку. — Бля, я не дойду, мне кажется. — Он упёрся об чайный стол: — Бля, в такой важный момент, но я не могу. — Маг садится обратно, держась за лицо. — Ладно, чтобы продолжить мне уже реально нужен срочный минетик. Фуф, осуждаю... Осуждаю, осуждаю.       — Магистр, вы не могли бы мне помочь? — спокойно обратился Свен, не обращая внимания на Великого Мага.       — Что? — Джинн в очередной раз приходит в себя после очередной выходки Рубика. — Оу, да. Я слушаю, — она настороженно взглянула на рыцаря.       — Вас зовут Джинн, верно? — спрашивает он.         — Да, это я, — подтверждает она.       — Джинн — Пианино, — сказанул Свен. — Вы пианино?       — Ну… да? — нерешительно говорит она.         — Ага, — закивал он. — Я повторюсь. Вы, — лира?       — Это что за казино-рояль здесь происходит? — вмешался Рубик, демонстрируя полное замешательство.         — Не мешай нам, — берёт инициативу Мятежный Рыцарь. — Скорее всего, вы уже догадались, что мы не из Тейвата. Мы все из другого мира и для нас большая новость оказаться на другой планете. Однако парадокс в том, что мы говорим достаточно свободно, чтобы вы нас понимали, даже не изучая местного языка, — размышлял он.       — Ой, как удобно, — иронично добавил Маг.       — Только Итэр… Только Итэр… Только Итэр, — задумчиво повторяет Свен. — Слушай, а почему ты используешь настоящее имя? Ты же иномирец, и собирался скрыться под другим именем.          Итэр моргнул несколько раз, пытаясь осмыслить внезапный поворот разговора. Брови слегка нахмурились, создавая маленькую складку — признак глубокой задумчивости. Он переводил взгляд с Рубика на Свена и обратно, словно пытаясь соединить невидимые точки в пространстве между ними.       И когда Свен обратился к нему, Итэр почувствовал, как по коже побежали мурашки. Как незнакомец мог знать о его намерениях использовать псевдоним? Юноша сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле.       — Ну... — начал он, медленно подбирая слова. Голос звучал тихо, но в напряжённой тишине комнаты был отчётливо слышен. — Если честно, я хотел воспользоваться псевдонимом чтобы... — мальчик сделал паузу, глаза на мгновение метнулись к лицам окружающих, словно ища поддержки или понимания.       Он глубоко вздохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Осознание того, что Рубик, Свен и Лиралей тоже чужаки в этом мире, как и он сам, вызвало в нём смешанные чувства — удивление, облегчение и даже толику страха.       — Я не хотел быть сильно привязанным к этому миру, — продолжил он, голосок стал чуть увереннее. — Но Рубик как-то узнал моё настоящее имя и теперь всегда обращался только так.       Итэр замолчал, взгляд остановился на Великом Маге, в глазах читалось немое вопрошание. Как? Откуда? Его вопросы словно повисли в воздухе, невысказанные, но весьма ощутимые.       Юноша почувствовал, как сердце забилось быстрее. Внезапно он осознал, что находится в комнате, полной тайн и недосказанностей. Каждый из присутствующих, похоже, знал что-то, чего не знали другие. Эта мысль одновременно пугала и интриговала его.       Итэр выпрямился, поза выражала готовность к дальнейшему разговору. Несмотря на языковой барьер и сложность ситуации, в глазах загорелся огонёк решимости. Он хотел понять, что происходит, хотел узнать больше о своих неожиданных товарищах по несчастью — других пришельцах в этом странном мире.       Взгляд мальчишки снова обратился к Свену, словно ожидая дальнейших объяснений или вопросов. В воздухе витало ощущение, что вот-вот раскроется нечто важное, способное изменить его представление не только об этом мире, но и о самом себе.       Но в наступившую тишину кабинета внезапно ворвался громкий стук. Не дожидаясь ответа, дверь распахнулась, и в комнату вбежал запыхавшийся рядовой рыцарь Ордо Фавониус. Лицо было покрыто сажей, а в глазах читался неподдельный страх.       — Магистр! В городе новый очаг пожара! — выпалил он, тяжело дыша.       Эти слова словно разрушили хрупкое равновесие, установившееся после недавнего конфликта. Все присутствующие мгновенно насторожились, готовые к действию.       Рубик, увидев возможность проявить инициативу, с театральным пафосом поднялся со стула. Глаза загорелись азартным блеском, когда он обратился к Джинн: — Магистр, ветра не боитесь?       Девушка, всё ещё находясь под впечатлением, с секундным замешательством ответила: — ...Нет.       — Тогда я вдую? — беззаботно бросил Великий Маг, уже используя магическую способность.       В тот же миг из тела Магистра начала высасываться зелёная субстанция магической энергии. Рубик жадно впитывал её, чувствуя, как в него вливаются сокровенные тайны способностей Анемо.       Неожиданно для всех присутствующих, включая самого себя, Рубик принял странную позу. Казалось, будто вместо посоха он держал невидимый меч. Движения стали неуловимо похожи на манеру Джинн, словно он перенял не только способности, но и саму её суть.       — Услышь меня, ветер, — произнёс Рубик голосом, в котором странным образом смешались собственные интонации и нотки девушки. — Я — Рыцарь Одуванчик, готова на всё ради Мондштадта! Даже не обращать внимания на то, что моя сестра находится на грани депрессии — поэтому я буду только усерднее вкалывать, чтобы отвлечься от реальных проблем!       В тот момент, когда слова сорвались с губ Великого Мага, время вновь остановилось. Воздух в комнате застыл, наполнившись осязаемым напряжением. Джинн замерла, лицо превратилось в безэмоциональную маску. Разум отключился, пытаясь справиться с шоком от услышанного и пережитого.       Рубик, впервые применивший ультимативную способность на живом человеке в волшебном мире, тоже застыл. Глаза буквально светились от удивления и осознания. Вместе со способностями Джин в сознание хлынул поток её воспоминаний, чувств и переживаний. Яркие осколки чужой жизни заполнили разум, заставляя переосмыслить всё, что он знал о Тейвате.       В мгновение он понял, что всё это время глубоко ошибался. Этот мир не был просто игрой или фальшивкой. Люди вокруг него — не безликие персонажи, а живые, чувствующие существа со своими историями, болью и радостями. Джинн, чьи способности он только что позаимствовал, была реальной личностью с глубокими переживаниями и сложной судьбой.       Осознание истины ударило Рубика словно молния. Он почувствовал, как рушится стена отчуждения, которую он выстроил между собой и Тейватом. Теперь он не мог больше воспринимать происходящее как нечто нереальное или несущественное. Каждое слово, каждый поступок имели реальные последствия для местных жителей.       Великий Маг медленно опустил руки, поза изменилась, возвращаясь к привычной. В глазах читалось смятение и глубокая задумчивость. Он понимал, что этот момент изменил его на корню, и теперь предстоит переосмыслить отношение ко всему происходящему и к людям вокруг него.       После долгих секунд напряжённой тишины Рубик, наконец, нарушил молчание:       — Ну-у-у... Твоя очередь, — протянул он, пытаясь разрядить гнетущую атмосферу в кабинете.       — СТОЙ! — внезапно вскрикнул Кэйа, вытягивая руку в попытке остановить Великого Мага. Но было уже поздно. Зелёная энергия начала высасываться и из его тела, словно невидимые нити, соединяющие с Рубиком.       Когда поток энергии Крио влился в Великого Мага, глаза вновь засветились от шока. Рубен судорожно закрыл рот рукой, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова. Другой рукой он выронил посох и начал лихорадочно указывать на Кэйю, словно только что раскрыл самые страшные тайны Капитана.       Несколько мгновений Рубик боролся с собой, пытаясь справиться с нахлынувшим потоком чужих воспоминаний и секретов. Когда он, наконец, пришёл в себя, то выпалил с притворным удивлением: — Ты приёмный!       Слова прозвучали в комнате подобно лавине с горных вершин. Однако для Рубика это заявление было не столько откровением, сколько попыткой выбрать наименее шокирующую информацию из всего, что он узнал.       Вместе со способностями Кэйи в сознание Мага хлынул поток тёмных секретов и болезненных воспоминаний. Словно ящик Пандоры распахнулся в голове, наполняя разум чужими страхами, амбициями и скрытыми мотивами. Рубик ощутил тяжесть прошлого Капитана, внутренние конфликты и сложные отношения с Мондштадтом.       Маг понял, что новые способности несли в себе не только силу, но и бремя. Они словно были связаны с самой сутью владельцев, с причинами, по которым боги избрали их для своих даров. Рубик ощутил, как вместе с силой Крио вливается глубокая меланхолия Кэйи, его внутренняя борьба между долгом и истинными целями.       Этот опыт был ошеломляющим. Рубик чувствовал, как чужие секреты давят на разум, словно тяжёлые камни. Он осознал, что каждая способность, которую он копирует, несёт в себе не только силу, но и частичку души её владельца. Это открытие заставило его по-новому взглянуть на свой дар и окружающих людей.       Пытаясь справиться с потоком новой информации, Великий Маг старался сохранить внешнее спокойствие. Но глаза выдавали внутреннюю борьбу. В них читалось смятение человека, внезапно получившего доступ к чужим сокровенным тайнам и не понимающего, как с этим справиться.       И Рубик, пытаясь разрядить обстановку, неуверенно начал:       — Так... ну... это, — он говорил, одновременно демонстрируя новообретенные способности. На ладони левитировала льдинка, поддерживаемая силой Анемо, плавно переходя из твердого состояния в жидкое и обратно. — Ребята, а почему у вас Крио и Гидро — это разные понятия? Это же буквально одна и та же ху... художественная, так сказать, задумка.       Альберих следил за каждым движением Великого Мага с обострённым вниманием. Глаз был острым и настороженным, словно он смотрел на заряженный револьвер, направленный прямо меж бровей. Несмотря на внешнее спокойствие, тело Капитана было напряжено до предела, готовое в любой момент броситься в атаку. Казалось, он полностью игнорировал тот факт, что Рубик с лёгкостью манипулировал элементальными силами, которые ещё недавно принадлежали только ему.       „Я подожду снаружи,” — тихо произнёс рядовой рыцарь, медленно пятясь к выходу. Лицо выражало смесь страха и раскаяния за то, что вошёл без разрешения. Атмосфера в комнате давила, словно гидравлический пресс, и он отчаянно хотел сбежать, надеясь, что сможет забыть услышанное, как страшный сон.       — Ну народ, — Рубик сдержанно хохотнул, рассеивая магию. — Я видел только ваши яркие образы прошлого и ощущения от них. И то через пять часов я всё это забуду. — Внезапно он замолчал, словно что-то осознав. — Стоп. А почему не пять минут? Ладно. — Затем он указал на Лиралей: — Вот вы с вркой поладили, он... она и будет моим гарантом по старой дружбе, что я никому об увиденном не расскажу.       — Чего, блядь?! — Лиралей мгновенно вспыхнула, но попыталась сдержаться, глубоко и взволнованно дыша. — О боже... ой-ой. Хорошо.       — Вот так вот. Я пойду первым, — Рубик слегка повернулся, но тут же опомнился и поспешно добавил, снова оглядывая кабинет. — Точно, пока не забыл. Свен.       — Да? — отозвался Мятежный Рыцарь.       — С тебя 35 голды, — подтвердил Великий Маг.       Свен слегка вздрогнул, услышав слова Рубика. Взгляд медленно переместился на Джинн Гуннхильдр, словно в поисках ответа на невысказанный вопрос. Но то, что он увидел, заставило замереть на месте.       Лицо Джинн, обычно полное жизни и решимости, теперь выглядело опустошённым. Ни одна мышца не дрогнула, словно все эмоции давно покинули её. Брови, обычно придающие взгляду силу и уверенность, теперь расплылись, обнажая уязвимость, которую она, скорее всего, никогда не испытывала.       Но самое поразительное изменение произошло в её глазах. Серо-голубые ирисы, обычно яркие и выразительные, теперь кажутся мутными, почти стеклянными. Цвет словно растворился, оставив после себя лишь пустоту. Под глазами появились тёмные круги, а макияж размазался из-за пролитых слёз, оставляя влажные дорожки на щеках.       Мятежный Рыцарь не мог оторвать от неё взгляда. Внутри бушевала буря сомнений и неуверенности. Попав в чужой, искусственный мир, оказавшись в другом теле, он отчаянно цеплялся за мысль, что всё это — лишь сон, плод его больного воображения. Он верил, что в любой момент может проснуться в своей постели, посмеяться над абсурдностью видения и начать обычный день.       Однако реальность упрямо не желала растворяться. Мир вокруг был осязаемым, его можно потрогать, изменить, даже разрушить. И это пугало Свена больше всего.       Глядя в глаза девушки, он вновь пытался пробиться сквозь завесу реальности, найти подтверждение иллюзорности происходящего. Вот только всё, что он разглядел, — это боль, смятение и бездонный омут её души. В ушах звенело от напряжения, пока он отчаянно искал хоть малейший признак лживости Тейвата в её глазах.       Испытание, казалось, длилось вечность. И наконец, выйдя из транса, Свен неожиданно нервно усмехнулся и закивал, отводя взгляд от Джинн. Реакция напоминала человека, внезапно вспомнившего старую шутку друга, смысл которой он долго не мог уловить.       — Я не понимаю о чём ты, Рубик, — произнёс Рыцарь, пытаясь скрыть дрожь в голосе.       Великий маг кивнул в ответ, с отвращением плюнул на коврик и развернулся, намереваясь покинуть помещение. Однако в спешке он не рассчитал движения и едва не упал, в последний момент ухватившись за стену. Восстановив равновесие, Рубен демонстративно распахнул дверь и, не утруждая себя тем, чтобы закрыть за собой, вышел в коридор, оставив после себя гнетущую немоту и ощущение незавершённости.       После ухода Рубика в кабинете в очередной раз воцарилась тишина, такая густая и тяжёлая, словно утренний туман над Сидровым озером. Время буквально остановилось, застыв на грани смятения и моральной пытки. Каждый из присутствующих был погружён в свои мысли, пытаясь осмыслить произошедшее и найти опору в вихре неожиданных откровений.       Тем не менее Свен, осознавая необходимость действовать, всё же нарушил гнетущее молчание: — Не волнуйтесь, мы втроём справимся с пожаром и на всякий случай присмотрим за Рубиком в пределах 5 часов...       Голос, вновь глубокий и уверенный, точно разрезал густую пелену тишины. Мятежный Рыцарь поднялся с дивана, движения были исполнены решимости и могучей силы. Шаги тяжело зазвучали, когда он направился к выходу, и этот звук, вероятно, пробудил остальных от оцепенения.       Лиралей и Итэр, наблюдая за Свеном, ощутили, как его лидерские качества невольно побуждают к действию. В осанке Рыцаря, в каждом движении читалась уверенность человека, готового взять на себя ответственность в трудную минуту. Не сговариваясь, они поднялись, чтобы последовать за ним.       Рыжеволосая лучница двигалась с грацией и лёгкостью, присущей её натуре. Шаги были почти беззвучны, контрастируя с тяжелой поступью Мятежного Рыцаря. Итэр шёл следом, движения были осторожными, словно всё ещё не до конца осознавая происходящее.       Пройдя через дверь, юноша на мгновение остановился. Медленно прикрывая её, он бросил последний взгляд в кабинет через щель. Глаза остановились на Джинн и Кэйе, и Итэр почувствовал жуткий укол сострадания.       Он видел, как они, ещё недавно излучавшие силу и уверенность, теперь выглядели потерянными и уязвимыми. В них читалось смятение, словно земля ушла из-под ног. И Итэр вдруг осознал, каково это — когда чужой человек знает о тебе больше, чем ты сам. Это чувство беззащитности, ощущение, что твои самые сокровенные тайны вдруг оказались на всеобщем обозрении, было почти осязаемым.       Магистр продолжала сидеть неподвижно, но взгляд был уже устремлён в никуда. Капитан, обычно собранный и контролирующий ситуацию, казалось, постарел на несколько лет за короткие минуты. Рука нервно теребила край накидки, выдавая внутреннее смятение.       Итэр понимал, что предстоит долгий путь к восстановлению — не только разбитого города из-за столкновения легендарных драконов, но и доверия, разрушенного столь внезапным вторжением в их личные миры. С тяжёлым сердцем он закрыл дверь, оставляя Магистра и Капитана наедине.       В кабинете, наконец, воцарилась тишина. Трио иномирцев оставили яркое впечатление о себе, в то время как молодой Путешественник с золотыми волосами словно растворился в их тени. А о его маленькой спутнице и вовсе все забыли.       Но Джинн Гуннхильдр сейчас это не волновало. Ужасные мысли топили в пучине отчаяния. Как Магистр, она не смогла защитить Мондштадт, не сумела достичь той мечты о процветающем городе, полном любви и доброты, к которой так стремилась до возвращения отряда с экспедиции под командованием Варки, настоящего Магистра, которого Девушка лишь временно заменяла.       И самое страшное — если бы не слова Рубика о том, что её младшая сестра находится на грани, готовая лишиться жизненных красок, Джинн даже не подозревала бы о моральном состоянии кровной души. Это стало последней каплей, после которой она уже не могла сдержаться перед отвратительным натиском Великого Мага.       Но Джинн не могла винить пришельцев. Оказаться в чужом мире, суметь договориться с жутким драконом — она не имела права обвинять их. Она винила только себя, полагая, что, отдавая своё тело и душу Мондштадту, сможет достичь сокровенной цели — сделать всех без исключения довольными и счастливыми. Не осознавая, как сильно её сестра нуждается в поддержке.       Теперь же, находясь под обломками родного города, Джинн приходила в ужас от мысли, что для младшей сестры это может стать последним толчком, чтобы окончательно пасть духом.       „Я должна её найти... Барбара. Барбара!” — произнесла она вслух, внезапно осознав срочность ситуации.       Гуннхильдр в спешке покинула кабинет, оставив Кэйю одного. Капитан продолжал приходить в себя от потрясения, даже не обратив внимания на уход Джинн. Взгляд был устремлён в пустоту, мысли путались, пытаясь осмыслить произошедшее.       Кэйа Альберих продолжал сидеть в опустевшем кабинете, погружённый в собственные раздумья. Время вновь остановилось, пока он пытался осмыслить произошедшее. Внезапно, словно прорвав плотину сдерживаемых эмоций, он вскочил на ноги. В глазах вспыхнул огонь ярости, и в следующее мгновение руки уже сжимали края массивного дубового стола.       „Проклятье!” — закричал молодой человек, одним мощным движением опрокидывая стол. Тяжёлая мебель с ГРОХОТОМ рухнула на пол, разбрасывая во все стороны бумаги, остатки чая и столового сервиза.       Эхо крика отразилось от стен, наполняя комнату звенящей тишиной. Капитан тяжко дышал, грудь вздымалась и опадала в неровном ритме. Глаз, обычно холодный и расчётливый, теперь пылал неприкрытой злостью.       „Сами вы пидоры, черти конченые!” — процедил он сквозь зубы, срывая с шеи воротник одним резким движением. Шкура упала на пол, смешиваясь с осколками разбитой посуды и пролитым чаем.       Кэйа провёл рукой по волосам, распуская тугой хвост. Прядь рассыпалась по плечу, на мгновение скрыв лицо. Он глубоко вдохнул, пытаясь восстановить контроль над собой. Медленно, с видимым усилием, он вновь собрал волосы, завязывая в привычную косу.       Но каждое движение было наполнено сдерживаемой ненавистью. Пальцы слегка подрагивали, выдавая внутреннюю борьбу. Кэйа чувствовал, как кровь пульсирует в висках, а в груди разгорается пламя гнева и... чего-то еще. Стыда? Разочарования? Он не мог точно определить.       Завершив с волосами, Капитан окинул взглядом разгромленный кабинет. Разбросанные документы, опрокинутая мебель, осколки посуды — всё это было отражением бури, бушующей в душе. Но время для слабости прошло. Теперь нужно было действовать.       С тихой, но отчётливо ощутимой яростью Кэйа направился к выходу. Каждый шаг был полон решимости. Он распахнул дверь с такой силой, что она ударилась об проём, когда он вышел в коридор.       Глаз Капитана сузился, сканируя пространство в поисках следов недавних "гостей". Лицо приняло привычное выражение холодной сосредоточенности, но за маской теперь скрывалось нечто большее — жажда ответов и, возможно, возмездия.       Кэйа двигался по коридору с грацией хищника, выслеживающего добычу. Он был полон решимости найти звездных пришельцев и получить ответы на все вопросы. И горе тому, кто встанет у него на пути.       Кэйа Альберих вышел в город, оставив позади здания Ордо Фавониус. Свежий ветер, дующий с лестницы на другом конце коридора, остался незамеченным Капитаном, сосредоточенным на своих мыслях и целях. Однако, казалось бы, обычный поток воздуха таил в себе нечто необычное.       Словно по волшебству, ветер Анемо, достигнув холла, начал преображаться, обретая форму и плотность. Спустя мгновение на месте воздушного потока материализовался не кто иной, как наш Великий Маг.       — Это же фэнтези мир, — возмущённо бормотал Рубик, оглядываясь по сторонам и поочерёдно вытирая влажные руки об одежду. — Почему здесь туалет лучше, чем у меня в квартире?       Несмотря на ворчание, было очевидно, что Маг испытывал облегчение после удовлетворения естественных потребностей. Он внимательно осматривал просторный коридор, пытаясь по обрывкам чужих воспоминаний найти нужную дверь. Однако недостаток информации сбивал с толку, и Рубик ощутил, что начинает теряться в лабиринте коридоров.       Внезапно, словно что-то вспомнив, он развернулся к лестнице. Поза выражала ожидание, будто он знал, что кто-то должен появиться.       Вскоре ожидания оправдались — послышались осторожные шаги, спускающиеся по лестнице. Шаги были тихими, словно обладатель пытался остаться незамеченным.       Из-за угла показался рядовой рыцарь Ордо Фавониус по имени Вуд — тот самый, кто ранее помог Великому Магу найти туалет. Он двигался с предельной осторожностью, стараясь не производить лишнего шума. Было очевидно, что Рубик мысленно связался с ним, попросив спуститься, не привлекая внимания.       „Теперь идём к пиздатой эльфийке,” — с нескрываемым предвкушением произнёс Рубик. Вуд, поправляя очки с явным сомнением на лице, всё же согласился стать проводником, готовый осветить путь.       Они начали движение, но не успели пройти и нескольких шагов, как позади раздался гул множества шагов. „Блядь,” — выдохнул Рубик, оборачиваясь и видя приближающуюся армию решительно настроенных горничных.       Похоже, они каким-то образом узнали, что Волшебник обошёл их, пока был в туалете. Лидер небольшого отряда преградила путь и с непоколебимой решимостью в голосе произнесла: — Дальше вы не пройдёте!       Рубик и Вуд застыли на месте, оказавшись в неожиданной конфронтации. Воздух наполнился напряжением, а коридор, ещё недавно казавшийся просто частью здания, превратился в поле потенциального сражения между Великим Магом и армией непреклонных служанок.       В ответ Рубик выпрямился, приняв героическую позу. Голос внезапно прозвучал громко и уверенно: — Этот город нуждается во мне. И знаете кто я..? Я ПИДАРАС!!11       Великий Маг попытался придать себе вид супергероя, раздвигая плечи и руки. Однако, несмотря на впечатляющий рост, физические данные оставляли желать лучшего. Горничные, окружившие Рубика и Вуда, лишь настороженно переглянулись, явно не впечатлённые зрелищем.       Но Рубик, не теряя уверенности, слегка поднял руку. В тот же миг произошло нечто невероятное: отряд неподготовленных дам начал подниматься в воздух. Кто-то застыл от удивления, другие закричали, ощутив на себе силу телекинеза.       Прислуга, беспомощно размахивая руками и ногами, полетели обратно, разлетаясь по разным комнатам на всех этажах. Двери за ними захлопывались и запирались, а ключи, выпавшие из карманов, вылетали в окна, лишая возможности помешать планам Великого Мага.       Вуд, застыв на месте, наблюдал за невероятным зрелищем с открытым ртом. Глаза, широко раскрытые за стёклами очков, выражали шок и восхищение чудесами, творимыми Магом.       И когда последняя горничная исчезла из виду, Рубик опустил руку и повернулся к Вуду. Его глаза светились самодовольством.       „Ну что, продолжим наш путь?” — спросил он, как будто ничего особенного не произошло.       Рядовой Рыцарь, всё ещё ошеломлённый увиденным, лишь молча кивнул, не в силах произнести ни слова. Они двинулись дальше, оставляя позади себя тишину, нарушаемую лишь отдалёнными возгласами запертых прислужниц.       Коридор, казавшийся бесконечным, наконец привёл к заветной двери. Вуд, следуя молчаливым указаниям Рубика, принялся осторожно отпирать замок, но пальцы мужчины слегка дрожали от напряжения. Когда дверь со скрипом отворилась, Великий Маг шагнул внутрь и замер, поражённый увиденным.       Камера, как её называли, разительно отличалась от мрачного образа, рисовавшегося в воображении Мага. Помещение больше походило на уютную спальню, чем на место заключения. Мягкий свет, льющийся из окна, окутывал комнату тёплым сиянием, выхватывая из полумрака детали интерьера, которые никак не вязались с представлением о тюремной камере.       Рубик нахмурился, проницательный ум лихорадочно работал, пытаясь соединить разрозненные кусочки головоломки. Обрывки чужих воспоминаний, словно осколки разбитого зеркала, не складывались в целостную картину. Здесь явно жил ребёнок, а не взрослый заключенный, и это обстоятельство заставило Мага насторожиться ещё сильнее.       И словно в подтверждение догадок, из-под одеяла на кровати показалась маленькая фигурка. Девочка, одетая в мягкую пижаму, сонно потирала глаза. Увидев гостей, она мгновенно ожила и бросилась к ним, не скрывая радости.       „Можно уже выйти?” — выпалила она на одном дыхании, голос дрожал от волнения и надежды.       Крошка узнала рядового рыцаря, и лицо озарилось улыбкой при виде знакомого человека. Однако, заметив Рубика, она внезапно замерла. Взгляд метнулся к незнакомцу, чьи зелёные глаза, похоже, пылали странным огнём. Великий Маг пристально изучал ребёнка, и с каждой секундой в взоре нарастало что-то похожее на плохо сдерживаемую агрессию.       Волнение в комнате стало почти осязаемым, словно невидимая пружина, готовая в любой момент распрямиться с непредсказуемыми последствиями.       — Эй, Вуди, я же говорил тебе, что мне надо встретиться с горячей эльфийкой, — пояснил Великий Маг. — Лох... Очкастый, толстый, сиськастый хуй. — Маг вот-вот лопнет от злости. — А КАКОГО ХРЕНА МНЕ СДАЛСЯ ЭТОТ ЧИБИК…         — Ради Анемо Архонта, держите себя в руках, — перебил Вуд, пытаясь остановить Рубика.       Внезапно Великий Маг, словно найдя внутренний компромисс, впадает в глубокую сосредоточенность. Лицо застыло маской, лишь едва заметное подёргивание глаз выдавало бурю эмоций, бушующую внутри. Рубик инициировал уже ментальный диалог, невидимый и неслышимый для окружающих, но не менее яростный.       Вуд, оказавшийся под шквалом беззвучных упрёков, заметно напрягся. Плечи поникли, а на лбу выступили капельки пота. Рыцарь изо всех сил старался сохранять внешнее спокойствие ради малютки, мысленно отражая атаки Мага и пытаясь оправдаться за какую-то неведомую оплошность. Каждая секунда молчаливого противостояния, казалось, длилась вечность.       А Рубик продолжал излучать осязаемую ауру ярости. Глаза буравили Вуда, словно пытаясь пронзить насквозь. Похоже, ещё мгновение — и Великий Маг не сдержится, позволив гневу вырваться наружу подобно извергающемуся вулкану.       Маленькая девочка, застыв на месте, с тревогой наблюдала за странной сценой. Она крепко прижимала к груди отслуженную куклу — единственное утешение в момент непонятной тревоги. Широко раскрытые глаза переводили взгляд с одного взрослого на другого, пытаясь понять причину столь необычного поведения.       Ведь для неё происходящее выглядело как немая пантомима: Великий Маг, чьё лицо искажалось гримасами, словно от сильной зубной боли, и Рядового Рыцаря, застывший подобно статуе, с выражением смирения и вины. Хотя внешне они молчали, девочка интуитивно чувствовала нарастающее беспокойство. Тяжелое предчувствие сдавило маленькое сердце — она не могла объяснить, но твёрдо знала: между ними происходит нечто очень нехорошее.       И неожиданно Рубик резко развернулся к девочке, физиономия мгновенно преобразилось, словно нацепив очередную маску. На лице заиграла лёгкая аура, но глаза оставались холодными, как лёд.       — Прошу прощения за наше... недопонимание, юная леди, — произнёс он с неестественной мягкостью в голосе. — Мы с твоим другом просто... обсуждали важные взрослые дела. Ты не могла бы рассказать мне немного о себе?       Она, всё ещё настороженная, но немного утешённая переменами в поведении незнакомца, неуверенно кивнула.       — Меня... меня зовут Кли. Кл... я люблю взрывать рыб и делать бомбы, но Джинн говорит, что это плохо, — пробормотала она, теребя край пижамы.       Рубик в ответ наклонил голову, интерес явно возрос: — Взрывать рыб бомбами, говоришь? Интересно. А что ещё ты умеешь?       Вуд, почувствовав неладное, попытался вмешаться: — Господин Рубик, возможно, нам стоит...       Но Великий Маг лишь поднял руку, останавливая его, не отрывая взгляда от девочки. — Продолжай, дитя. Расскажи мне больше о своих... талантах.       Кли, воодушевлённая внезапным интересом, начала рассказывать о своих приключениях и экспериментах, не замечая, как с каждым словом глаза Рубика светились всё ярче и ярче. Вуд стоял рядом, чувствуя, как по спине бежит холодок. Он понимал, что ситуация выходит из-под контроля, но не знал, как её остановить.       В воздухе повисло ощущение неминуемой бури, готовой разразиться в любой момент. И в центре зарождающейся шторма стояла маленькая девочка, не подозревающая о том, какие силы она невольно пробудила своим "невинным" рассказом.       Рубик внимательно осматривал "камеру", выискивая нужный предмет. Во время рассказа о себе, девочка была удивлена внезапно подлетевшим портфелем, окутанным зелёной энергией Великого Мага.       „Бери,” — коротко скомандовал Рубен, ожидая немедленного подчинения. Кли, обрадованная перспективой выхода на улицу, не задумываясь о том, что всё ещё в пижаме, с энтузиазмом нацепила огромный рюкзак, предвкушая приключения.       Однако планы Великого Мага были иными. Сложив воедино все элементы головоломки, он применил заклинание, заимствуя элементальную силу Пиро. Без Глаза Бога Рубик не мог напрямую получить доступ к божественной силе, словно девочка была неразрывно связана с артефактом сердцем и душой.       Побочный эффект не заставил себя ждать: яркие осколки чужих воспоминаний обрушились на разум Великого Мага, вызывая ужас. Перед мысленным взором пронеслись картины: сравнявшего горы с землёй, взорванные телеги, сгоревшие торговые палатки, лесные пожары, невообразимое количество погибшей рыбы...       Хотя Кли по своей природе была добрым ребёнком, лицо Рубика исказилось в гримасе, напоминающей знаменитую картину "Крик" Эдварда Мунка. Он был потрясён тем, что ей вообще позволили "играть" со взрывчаткой, не осознавая весь масштаб потенциальных разрушений.       Рубик, придя в себя после шквала воспоминаний и эмоций, связанных с силой Пиро, немедленно приступил к действиям. Глаза, всё ещё светящиеся неестественным зелёным светом, сузились, когда он начал применять свою магию.       Воздух в комнате наполнился гудением энергии, и вдруг все игрушки Кли начали подниматься в воздух, окутанные зелёным сиянием. Куклы, мягкие игрушки, даже маленькие фигурки — всё закружилось в воздухе, словно в каком-то сюрреалистичном танце. Ранец девочки тоже поднялся, содержимое вывалилось и присоединилось к хороводу летающих предметов.       „Додоко!” — воскликнула Кли, когда любимая игрушка вырвалась из рук и присоединилась к остальным. Маленькое существо, похожее на зверушку, взмыло в воздух, кружась вместе с другими игрушками.       Рубик, не отрывая взгляда от летающих предметов, обратился к Вуду: — Укажи вещам путь в ваш склад. Немедленно, — голос звучал напряжённо, как будто он прилагал огромные усилия для контроля над множеством объектов одновременно.       Вуд, всё ещё ошеломлённый происходящим, кивнул и направился к двери, показывая путь летающим игрушкам. Воздушный парад двинулся за ним, оставляя за собой зелёный след.       Но внезапно внимание Рубика привлёк новый объект. К руке, словно притянутый невидимой силой, подлетел небольшой красный камень, пульсирующий внутренним огнём. Это был Пиро Глаз Бога — источник силы, который так интересовал Великого Мага всё это время.       Рубик застыл, взгляд был прикован к артефакту. Лицо озарилось жадным любопытством учёного, готового раскрыть тайны параллельной вселенной: — Наконец-то, — прошептал он, — Титул Великого Мага ношу не просто так. Теперь я смогу изучить сам источник элементальной силы.       Но момент триумфа был прерван душераздирающим плачем. Кли, осознав, что отбирают все её сокровища, включая любимого Додоко, разразилась рыданиями. Маленькое тело сотрясалось от всхлипов, а по щекам катились крупные слёзы.       — Нет! Пожалуйста, не забирайте их! — кричала она сквозь слёзы, протягивая руки к улетающим игрушкам. — Додоко! Вернись!       Сцена была душераздирающей. Маленькая девочка, только что лишённая всех любимых вещей, плакала так, словно отняли часть её души. Крики отражались от стен комнаты, создавая почти физически ощутимую атмосферу горя и отчаяния.       Вуд, стоявший у двери, выглядел растерянным и виноватым. Он переводил взгляд с рыдающей Кли на Рубика, явно не зная, что делать.       Маг же, казалось, на мгновение заколебался. Взгляд метнулся от Глаза Бога к плачущей девочке. В зелёных глазах промелькнуло что-то похожее на сомнение, но оно быстро исчезло, уступив место холодной решимости.       — Это необходимо, — пробормотал он, скорее себе, чем кому-то ещё. — Ради безопасности всех нас.       Но было ли это действительно так? Или за маской заботы о безопасности скрывалось что-то другое — жажда знаний, стремление к силе, или, возможно, просто неспособность понять чувства маленького ребёнка?       Сцена застыла в напряжённом моменте: рыдающая Кли, растерянный Вуд, и Рубик, балансирующий между амбициями и моральными дилеммами. Каждый стоял на пороге решения, которое могло изменить не только их жизни, но и судьбу всего Мондштадта.       И тут рубин в руке Великого Мага начал пульсировать, свечение усиливалось и затихало в такт всхлипываниям Кли. Гипнотический ритм словно заворожил Рубика. Глаза, широко раскрытые от восхищения, отражали кроваво-красные блики камня. Маг поддался искушению немедленно изучить артефакт, полностью игнорируя окружающий мир.       Пальцы Рубика скользили по поверхности Глаза Бога, ощущая тепло и едва уловимую вибрацию. Он бормотал себе под нос, перебирая замысловатые заклинания и формулы, пытаясь раскрыть тайны, сокрытые в древнем источнике силы. Весь остальной мир для него перестал существовать — был только он и загадочный артефакт.       Вуд, продолжая наблюдать за происходящим, чувствовал, как душа разрывается на части. С одной стороны — предстоящий долг перед Великим Магом, с другой — сострадание к маленькой плачущей девочке. В воздушном танце игрушек взгляд Рядового Рыцаря остановился на любимой игрушке Кли. В порыве сочувствия он решил поймать Додоко.       Но как только Рыцарь протянул руки, произошло нечто невиданное. Додоко оживает сам по себе. Маленькое существо начало осознанно уклоняться от больших рук мужчины, выписывая в воздухе замысловатые финты. Вуд застыл в замешательстве, глаза расширились от удивления. Он бросил быстрый взгляд на Рубика, но тот, погружённый в изучение Глаза Бога, похоже, вовсе не управлял игрушкой.       Мужчина нахмурился, разум лихорадочно пытался найти объяснение происходящему. После секундного колебания он решился, по его мнению, на безумный шаг.       — Извините, — начал рыцарь, чувствуя себя немного нелепо, обращаясь к неодушевлённому предмету. Голос колебался от неуверенности, но он продолжил: — Вернитесь к Кли — она больше не будет плохой девочкой, я обещаю вам...       Додоко замер в воздухе, сохраняя дистанцию. Искусственные глазки повернулись к Кли, которая, всхлипывая, наблюдала за невероятной сценой. В маленьких глазах читалось удивительное для простой игрушки сомнение. Лучший друг посмотрел на девочку, а затем отвернулся, словно не веря в возможность исправления непослушного ребенка.       — Додоко, не-е-е-е-т, — голос Кли дрожал от новой волны слёз. Она протянула руки. — Прости меня! Я не знала, что ты обиделся на меня за то, что я плохая девочка...       Игрушка медленно подлетела к ней, но всё еще держалась на расстоянии. Искусственный взгляд был устремлён на девочку, словно оценивая искренность слов.       Кли, чувствуя, что это последний шанс, выпалила сквозь слёзы: — Ну пожалуйста... я всегда буду слушаться Джинн. Обещаю тебе.       И в момент что-то изменилось. Додоко, словно приняв решение, плавно опустился на протянутые ручки Кли. Зелёная аура, окружавшая игрушку, растаяла в воздухе. Девочка крепко прижала друга к пижаме, которая уже промокла от слёз и соплей.       Рыцарь наблюдал за сценой с смесью облегчения и изумления. Заметив умоляющий взгляд Кли, он мягко произнёс: — Не волнуйся. Остальных я приведу в безопасное место на время, хорошо?       Малышка, измученная эмоциональными переживаниями, лишь слабо кивнула, крепче прижимая к себе Додоко. Дыхание постепенно успокаивалось, всхлипывания становились реже.       Вуд, чувствуя, что ситуация немного стабилизировалась, направился к выходу. Он оставил дверь открытой, позволяя остальным игрушкам вылететь и последовать за ним. Рыцарь спешил, понимая, что нужно как можно скорее вернуться.       Покидая комнату, Рядовой Рыцарь бросил последний взгляд на Рубика. Великий Маг всё ещё был полностью поглощён изучением Глаза Бога, судя по всему, не замечая ничего вокруг. Эта ситуация — плачущий ребёнок, ожившая игрушка и маг, одержимый древним артефактом — оставляла после себя множество вопросов и странное чувство тревоги.       Вуд понимал, что это лишь начало чего-то большего, и последствия сегодняшних событий могут оказаться куда серьёзнее, чем кто-либо мог предположить. Он поспешил выполнить свою задачу, надеясь вскоре вернуться и, возможно, найти ответы на все возникшие вопросы.       И тут Рубик, погружённый в изучение божественного артефакта, неожиданно совершил колоссальный прорыв. Разум, сочетающий в себе интуицию Великого Мага и нестандартное мышление человека с Земли, подсознательно решил головоломку, которая тысячелетиями не поддавалась местным учёным и исследователям.       В результате Глаз Бога в руках начал меняться, окрашиваясь в насыщенный зелёный цвет, словно отражая сущность нового владельца. Рубик, движимый внезапным импульсом, щёлкнул пальцами свободной руки. На ней вспыхнуло пламя, но не обычное красное, а удивительное, переливающееся всевозможными палитрами цветов.       Огонь танцевал на ладони, меняя оттенки: от глубокого красного до ослепительно белого, проходя через все возможные цвета спектра. Но самым удивительным было то, что огонь питался не магической энергией Рубика, а черпал силу из окружающей среды, словно Маг действительно стал новым носителем Глаза Бога.       Явление противоречило всем известным законам Тейвата, являясь своего рода святотатством, вмешательством в планы небесного порядка. Но АМБИЦИИ Великого Мага, человека из другого мира, не знали границ. Жажда знаний, усиленная истинной сущностью Великого Мага, толкала всё дальше и дальше.       И создавалось впечатление, что настоящая душа Рубика пыталась вернуть контроль над своим телом, притягиваемая невероятными тайнами нового мира. Ведь он — Великий Маг, и нет такой загадки, которую он не смог бы разгадать, нет такого знания, которое он не смог бы постичь.       Но пока Рубик упивался триумфом, в другом конце комнаты разворачивалась совсем иная драма. Кли, маленькая девочка, только что пережившая эмоциональное потрясение, теперь испытывала нечто гораздо более страшное.       Глаза ребёнка, ещё недавно полные слёз, теперь стали сухими и безжизненными. Взгляд становился всё более туманным, словно сама суть существа медленно растворялась. Додоко выскользнул из ослабевших рук, падая камнем вниз. Кли, ощущая невероятную усталость, попыталась добраться до кровати, но силы оставили её. Она тяжело опустилась на пол, прислонившись к краю постели.       Яркие воспоминания, те самые, что когда-то привлекли внимание богов и стали причиной дарования божественного артефакта, теперь только угасали, словно догорающие угольки. Воспоминания, мечты и стремления были не просто частью личности — они составляли саму суть девочки, физическим воплощением которой и являлся Глаз Бога.       Теперь, когда Рубик фактически вырвал частицу её души, Кли начала терять связь с миром вокруг. Дыхание стало тяжёлым и прерывистым, как будто она перенесла сложнейшую операцию. С каждым вздохом она словно теряла частичку себя, погружаясь во тьму...       Глаз Бога был не просто магическим артефактом — это было физическое воплощение ярких решений, стремлений и идеалов, которые определяли человека и привлекали внимание богов. Будь то преодоление жизненных испытаний, стремление к идеалам или просто искреннее желание — всё это обретало форму в виде божественного артефакта.       Но сейчас, когда Рубик оторвал кусок невинной души, девочка начала выпадать из ткани волшебного мира. Судьба, некогда яркая и определённая, теперь растворялась во тьме неизвестности. Ни боги, ни люди больше не могли предсказать, что ждет её дальше.       В это мгновение в комнате словно столкнулись два мира: торжество знания и открытия, воплощённое в Рубике, и трагедия потери себя, разыгрывающаяся с Кли. И пока Великий Маг упивался очередным достижением, маленькая девочка медленно погружалась в пустоту, теряя связь с миром, который когда-то был её домом.       Тусклый свет пробивался сквозь полуприкрытые шторы, создавая причудливые тени на стенах детской комнаты. Кли медленно приходила в себя, сознание постепенно выплывало из глубин забытья. Веки, тяжёлые словно свинец, с трудом приподнялись, и взгляд девочки сфокусировался на знакомом силуэте.       — Неужели моя солнышка плакала? — прозвучал нежный голос.       Кли попыталась сосредоточиться, но зрение всё ещё было затуманено. Тем не менее, даже в таком состоянии она узнала бы силуэт где угодно. Мама. Её мама, которую она не видела так долго, сидела рядом на корточках, заботливо глядя.       Девочка хотела что-то сказать, протянуть руки, но тело не слушалось. Усталость, словно тяжёлое одеяло, накрыла с головой. Кли могла лишь смотреть, впитывая каждую черту родного лица, которое она так отчаянно хотела увидеть.       Мама, похоже, поняла всё без слов. Она бережно подняла её на руки, не обращая внимания на влажную от слёз пижаму.       — Не волнуйся, мама защитит тебя от всех невзгод. Я уверена, что смогу... — прошептала она, прижимая дочь к груди.       Кли чувствовала, как тепло материнских объятий постепенно прогоняет холод и страх, которые, казалось, навечно поселились в маленьком сердце. Но что-то было не так. Голос мамы, обычно звонкий и полный энергии, сейчас звучал непривычно спокойно и тяжело. Он обволакивал сознание, словно тёплый кокон, убаюкивая и уводя в царство снов.       Девочка попыталась сопротивляться накатывающей дрёме. Ей хотелось поговорить с мамой, рассказать о своих приключениях, и о том, как она сильно скучала. Но странная монотонность в голосе матери, необычная аура — всё это создавало ощущение нереальности происходящего.       — Ма-ма-а... — слабо прошептала она, чувствуя, как веки становятся всё тяжелее.       Объятия стали крепче, и Кли погрузилась в глубокий сон, растворяясь в материнском тепле. Последней мыслью, мелькнувшей в сознании, было смутное ощущение, что здесь что-то не так. Но усталость взяла своё, и девочка провалилась в спасительную темноту без сновидений. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Дверь камеры тихо закрылась. В коридоре на мгновение замерла высокая фигура. Рубик глубоко вздохнул, словно сбрасывая с себя чужую личину. Глаза, ещё секунду назад излучавшие заботу, вновь обрели обычный бездушный блеск. Он бросил последний взгляд на закрытую дверь и быстрым шагом направился прочь, оставляя позади спящую Кли и призрачный образ её матери.       Рубен медленно брёл по коридору, каждый шаг отдавался тягостным эхом. Движения были тяжёлыми, будто невидимые цепи опутывали тело, тянули назад, в комнату, где осталась спящая девочка. Внезапно он остановился, с трудом привалившись к стене. Шершавая поверхность царапала ладонь, когда он упёрся, ища опору. Другая рука всё ещё судорожно сжимала Глаз Бога. Артефакт, ещё недавно пылавший ярким изумрудным светом, постепенно остывал, возвращаясь к изначальному рубиновому сиянию.       Великий Маг неотрывно смотрел на камень, но взгляд был расфокусирован, направлен куда-то вглубь себя. Мысли, острые и беспощадные, словно осколки разбитого стекла, складывались в неприглядную картину истиной сущности, отражая искажённый образ того, кем он стал.       "Что я сделал?" — пронеслось в его голове, но эта мысль выглядела чужой, подобно отголоску давно забытого голоса, эху прежнего "я", затерянного в лабиринтах нового существа.       Рубик напряг память, пытаясь понять, что заставило остановиться, почему он не довёл эксперимент до конца. Образы Кейи и Джинн всплыли в сознании — яркие, почти осязаемые. Их воспоминания о Кли, пропитанные теплом и нежностью, забота и привязанность к ребёнку — всё это затопило разум Мага, словно приливная волна. Чувства, чужие и непонятные, заставили прервать процесс, отступить на шаг от бездны, в которую он так стремился заглянуть.       "Неужели это... сострадание?" — мелькнула мысль, но тут же была безжалостно отброшена. Нет, это были не его эмоции. Это были лишь осколки чужих душ, случайно захваченные при копировании способностей, подобно тому, как морская волна захватывает песчинки с берега.       Горькая усмешка исказила губы, превратив лицо Рубика в гротескную маску. Он вспомнил своё прошлое, человеческую жизнь на Земле. Маленький мальчик с широко распахнутыми глазами, полными надежды и страха, мечтавший стать "ментально непринуждённым к людям", чтобы не чувствовать острую боль от одиночества, которая терзала днём и ночью. Какая жестокая ирония судьбы — теперь он действительно стал таким, но ценой, которую никто в здравом уме не согласился бы заплатить.       Рубик с кристальной трезвостью осознал, что от того человека, которым он был когда-то, остались лишь бледные воспоминания, подобные выцветшим фотографиям. Нынешняя личность — это сущность Великого Мага, безжалостного в погоне за знаниями, неспособного к истинному состраданию, как механизм, лишённый души.       "Я не могу ужаснуться этому, как же мне похуй," — подумал он с холодной ясностью, от которой по спине пробежал бы озноб, будь он всё ещё способен чувствовать. — "Ведь ужас — это тоже эмоция, а Рубик не способен на собственные чувства. Я внатуре дед внутри zxc тру гуль сф на миде," — подытожил он, хрустнув указательным пальцем. — "Короче нефор ебаный и боксёрская груша для чурок и скинхедов."       Но даже в море безразличия, глубоком и тёмном, как космическая пустота, мелькнула искра понимания, подобная далёкой звезде. Он осознал с пронзительной чёткостью, что такому, как он, нельзя оставаться одному. Без сдерживающего фактора, без чужих эмоций и воспоминаний, служащих своеобразным моральным компасом, он снова погрузится в бездну поиска знаний, не ограниченного никакими этическими рамками, подобно кораблю без якоря в бушующем океане.       Глаз Бога в руке уже полностью вернулся к первоначальному состоянию, пульсируя тёплым красным светом. Рубик вновь сжал артефакт, чувствуя тепло, контрастирующее с холодом собственной души. Это было осязаемое напоминание о том, как близко он подошёл к черте, за которой нет возврата, к пропасти, из которой нет выхода.       "Мне нужна тима," — заключил он, имея в виду своих спутников, других пришельцев из иных миров. — "Они — моё единственное напоминание о человечности, которую я потерял. Без них я рискую превратиться в Мегакрипа-мага".       С такими мыслями, тяжёлыми, как свинец, но необходимыми, как воздух, Рубик оттолкнулся от стены и продолжил путь. Шаги стали увереннее, а взгляд — целеустремлённее, словно он нашёл новую точку опоры в хаосе нового существования. Он знал, что впереди ждут новые испытания и открытия, сулящие безграничные возможности и таящие неизведанные опасности, но теперь было хотя бы смутное понимание своих границ и необходимости в других.       Великий Маг шёл вперёд по коридору, тонущему в полумраке. Он оставлял позади комнату с спящей Кли и призраками прошлого, которые, шептались за ним. Впереди лежало неизвестное будущее, которое он намеревался встретить во всеоружии холодного интеллекта и заимствованных чувств, балансируя на тонкой грани между гениальностью и безумием, между познанием и разрушением.       Рубик, напевая под нос неразборчивую мелодию, продвигался по коридору. Движения становились всё более хаотичными, словно тело не могло справиться с наплывом чужих способностей и воспоминаний. Несмотря на это, он каким-то чудом добрался до нужного места без сопровождения.       — Ха! Я всё-таки нашёл тебя, — заметил он, глядя на нужную дверь. От радости Великий Маг начал пританцовывать, щёлкая пальцами в такт неслышимой музыке.       Внезапно Рубик полностью погрузился в танец, видимо забыв о своей цели. Руки двигались странно, будто он отсасывал невидимые шипастые огурцы, поочерёдно поднося ко рту. Всё тело извивалось в ритме, слышимом только ему.       — Блядь, нахуя я это делаю, бля? — внезапно опомнился он, замерев на полудвижении. — Долбоёб, — Рубик покрутил кистью руки у виска, укоряя за нелепое поведение. — Старыйбох!       Собравшись с мыслями, Великий Маг приоткрыл дверь библиотеки. Голова Мага медленно показалась из-за угла, осматривая помещение. На другом конце комнаты он увидел Ноэлль, стоящую в идеальной позе горничной. Девушка хлопала глазами, явно удивлённая необычным появлением гостя. Рядом парила Паймон, чей открытый рот выражал смесь шока и неравнодушья. Среди стопок книг виднелась ведьмовская шляпа Лизы, чей острый взгляд, направленный на Рубика, ясно давал понять, что Маг совершил непозволительное.       Осознав оплошность, Рубик медленно убрал голову и тихонько прикрыл дверь, оставаясь в коридоре. План эффектного появления провалился из-за неправильно выбранной двери.       — Ладно, я ещё не ту дверь открыл, — пробормотал он. — Короче походу я сын шлюхи, ребята. Ну… не… *неразборчивые звуки* ну типа нет. Но… в этом моменте. Короче… я… НАХУЙ Я САМ СОБОЙ БАЗАРЮ ВООБЩЕ? — Рубик раздражённо всплеснул руками. — Я сбиваюсь фокуса из-за вас... То есть получается вины в том, что я ошибся её нет. Это всё из-за вас.         Продолжая монолог, Рубик не осознавал, что его прекрасно слышно в библиотеке. Шаги Мага приближались, и волнение среди Ноэлль, Паймон и Лизы нарастало. Никто не мог предугадать, что выкинет Великий Маг в следующий момент.       Рубен, шатаясь, вошёл в библиотеку. Появление не осталось незамеченным — маленькая фея тут же подлетела к нему, лицо выражало смесь гнева и возмущения.       — Рубик! — воскликнула она, указывая пальчиком на Великого Мага. — Как ты посмел снова вести себя так отвратительно? И самое ужасное — ты выпроводил Паймон из кабинета таким подлым способом!       Глаза феи сверкали от негодования, когда она продолжила тираду: — Ты выставил Паймон, как какую-то... какую-то надоедливую муху! Отвлёк проклятым овсяным печеньем, от которого, между прочим, у Паймон теперь несварение, и я, как последняя простофиля, улетела, даже не поняв, что ты разлучил меня с Итэром!       Паймон набрала воздуха, готовясь выпалить придуманное обидное прозвище, но внезапно остановилась. Глаза расширились от удивления и тревоги, когда она присмотрелась к Рубику внимательнее.       Великий Маг выглядел так же, как при их первой встрече, но что-то было не так. Тело Рубика начало странно подёргиваться, словно в голове происходил хаос, присущий душевнобольному. Паймон застыла в воздухе, гнев сменился беспокойством. Она хотела что-то сказать, невольно пытаясь помочь.       — Итэр, Итэр, Итэр, он нуждается в тебе, — с трудом выговорил Рубик, обращаясь к Паймон. Голос звучал надтреснуто, словно каждое слово давалось с огромным усилием. — Лети, лети... на пожар. Он там... с ребятами. Я... я... помогу тебе!       Фея напряглась, услышав тревожные новости от того, кто сам находился в крайне нестабильном состоянии. Но не успела она что-либо ответить, как почувствовала, что её тело окутывает знакомая зелёная аура телекинеза.       Против своей воли, Паймон начала двигаться к открытому окну. Она попыталась сопротивляться, но сила Великого Мага была слишком велика. Фея беспомощно наблюдала, как библиотека отдаляется, а перед глазами открывается панорама города.       „ПОДОЖДИ!” — успела выкрикнуть Паймон, прежде чем окончательно вылететь наружу. Голос эхом разнёсся по комнате, оставляя Лизу и Ноэлль в состоянии ступора и недоумения.       Но горничная, услышав слова Рубика о пожаре, мгновенно собралась. Глаза загорелись решимостью, готовностью помочь жителям Мондштадта.       — На этот раз я обязательно пойду! — воскликнула она, делая шаг вперёд. — Люди всё ещё нуждаются в помощи!       Однако Великий Маг неожиданно преградил путь. Ноэлль попыталась обойти его, но Маг двигался синхронно, не давая пройти. Началась странная игра в кошки-мышки: девушка пыталась найти лазейку, а Рубен, словно читая мысли, всякий раз оказывался на пути.       Терпение Ноэлль истощалось. Она не понимала, почему ей мешают выполнить свой долг.       — Почему вы не даёте мне пройти? — спросила она, сжимая кулаки. — Зачем вы это делаете?       Рубик, всё ещё дёргаясь с трудом выдавил: — Это же ты... ты, ты, который мешают стать рыц...       Внезапно воздух наполнился электричеством. Фиолетовая молния устремилась к Великому Магу, прервав на полуслове. Но Рубик, даже в нестабильном состоянии, отреагировал молниеносно. Используя силу Анемо, он отразил электрический заряд, рассеивая по комнате.       Молнии заплясали по полкам, оставляя за собой дорожки подпалённых и дымящихся книг. Запах озона смешался с ароматом старой бумаги.       Ноэлль инстинктивно отпрыгнула назад, ошеломлённая внезапной атакой. Взгляд метнулся к источнику молнии и остановился на Лизе. Библиотекарь стояла с вытянутой рукой, глаза сверкали от напряжения.       „Лиза?” — прошептала горничная, не веря глазам. Она никогда не видела, чтобы всегда спокойная и сдержанная библиотекарь прибегала к таким радикальным мерам.       Воздух в библиотеке загустел от напряжения. Великий Маг, Горничная Ордена и Пурпурная Ведьма застыли в молчаливом противостоянии. Почти каждый пытался осмыслить произошедшее и предугадать следующий шаг.       Лиза стояла посреди хаоса, рука всё ещё вытянута после атаки. Глаза библиотекарши сверкали яростью, которая могла соперничать с только что выпущенной молнией. Обычно спокойное и чуть ленивое выражение лица сменилось маской чистого гнева. — Не смей прикасаться к ней своими гнилыми словами! — прошипела она, каждое слово было пропитано ядом. Воздух вокруг Ведьмы потрескивал от остаточной энергии, создавая вокруг ореол опасности.       „Значит, она,” — пробормотал Рубик, уже начиная высасывать зелёную субстанцию из Ноэлль.       Впитывая новую силу Гео, Великий Маг на этот раз принял её спокойно. — Ого, вроде нормальная, но помешанная на уборке, переваренная клише... — прокомментировал он, когда на дёргающейся руке из воздуха начал формироваться камень, демонстрируя заимствованные способности. Несмотря на судорожные движения, Рубик уверенно манипулировал новой силой, создавая и трансформируя каменные формации прямо из воздуха.       Лиза, встревоженная происходящим, на мгновение забыла о гневе. Лицо, секунду назад искаженное яростью, теперь выражало смесь тревоги и непреклонности. Она бросилась к Ноэлль, двигаясь с неожиданной для обычно ленивой натуры скоростью. Руки, привыкшие к нежному обращению с древними фолиантами, теперь порхали над девушкой, проверяя, не причинил ли вред Рубик своими странными манипуляциями.       Пальцы Ведьмы светились слабым пурпурным светом, когда она водила над Горничной, словно сканируя невидимым прибором. Брови были нахмурены от концентрации, а глаза быстро двигались, оценивая состояние подруги. — Ты в порядке? Он не навредил тебе? Я чувствую странные колебания энергии... — шептала Лиза, голос был наполнен искренним беспокойством.       Ноэлль, всё ещё немного ошеломленная произошедшим, мягко, но уверенно отстранила руки библиотекарши. Лицо приобрело привычное выражение спокойной решимости, которое так часто помогало в трудных ситуациях. — Со мной всё хорошо, правда, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и успокаивающе. — Я не чувствую никакого вреда. Просто... странное ощущение, будто кто-то был внутри меня.       — Теперь иди, у меня с ней есть разговор, — сказал Рубик, обращаясь к Ноэлль.       Девушка вдруг заколебалась, разрываясь между желанием помочь жителям и беспокойством за Лизу, чьё необычное поведение тревожило. И всё же, услышав, что Библиотекарь отпускает её, Ноэлль с явным сомнением всё же покинула их.       Когда закрылась дверь, в помещении воцарилась тишина. Лиза и Рубик остались наедине, воздух между ними потрескивал от напряжения. Взгляд Пурпурной Ведьмы полон решимости и настороженности, в то время как глаза Великого Мага светились загадочным блеском, словно он готовился раскрыть важную тайну.       Наконец, Лиза нарушила молчание. Голос, обычно мягкий и ленивый, сейчас звучал твёрдо и решительно:       — Итак, Великий Маг Рубик, — произнесла она, делая особое ударение на слове "великий", как будто проверяя, достоин ли он титула. — Кажется, нам есть о чём поговорить. И, судя по всему, разговор будет...       — Заткнись! Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИ-И-СЬ! ЗАТКНИ-И-И-СЬ! ЗАТКНИ-И-И-И-СЬ! — завопил он, схватив её за руку, отчего шляпа ведьмы упала на пол.       Лиза, не ожидая такого поворота событий, растерянно застыла на месте, впервые оказавшись в подобной ситуации.       — Ты хоть понимаешь, что я ребёнку чуть не сделал злоебучую лоботомию? — Маг задыхался от нервного перенапряжения. — Так что держи его, — он с настойчивостью передал Пиро Глаз Бога, и только потом отпускает её. — Рубик ебанутый псих, и только сейчас я это понял!       — К… Как это понимать? — с опаской вопросила она и поспешно спрятала артефакт, игнорируя боль от захвата.       — Видишь? — Рубик указывает на её Глаз Бога, движения резкие и нервные. — Эти игрушки! Эти... превращают тебя в овощ, — он коротко несколько раз машет кулаком, словно пытаясь подчеркнуть важность слов.       Девушка инстинктивно отстраняется, глаза широко раскрыты от смеси страха и непонимания.       — Видишь? Овощ, — продолжает Рубик, голос дрожит от возбуждения. — Ты будто принимаешь по своей воле паразита. — Он судорожно тычет в неё пальцем, вновь подходя ближе: — А-а-а... ты же тоже его получила? Заебись! — он восторженно восклицает, словно сделал великое открытие. — Когда тебе его дали? Время, время. Когда? Когда? Ни день, ни год — не забывай! Ты...       — Твои друзья в курсе о твоём состоянии? — взволнованно перебивает Лиза, пытаясь вернуть разговор в более спокойное русло. — Уверена... они тебе помогут.       Рубик замирает на мгновение, словно поражённый. — Помощь? Помощь? Это общение со здоровыми людьми! — выпаливает он, начиная ходить туда-сюда по Библиотеке. Движения хаотичны, словно он не может найти себе места. — Не-а. Нет. Что ты? Если бы я общался с ними как с тобой, — он делает паузу, словно собираясь с мыслями, — безумия стало бы распространяться... по всем уголкам! Заползало бы в уши нормальных здоровых людей. Передавалось им, и Тейват охватило бы чума безумия, — с излишней радостью делает вывод Рубен, активно жестикулируя пальцами.       Великий Маг вновь подходит к ней, хватая за одежду и делая вместе пару шагов. Голос внезапно становится спокойнее: — И в действительности. Очень немногие, Лиза. Тут очень немногие больны. Я о тебе не говорю, — он снова тычет пальцем, а она вновь пытается держать дистанцию. — Судя по всему, ты как я, — Рубик неожиданно начинает дёргать головой, издавая странные звуки. — Больная на всю голову ради знаний! — с весельем сморозил он. — Но ты не поэтому здесь. Ты не поэтому здесь. Ты не поэтому здесь. ...Тебя система сюда спрятала, — говорит он, нервно кусая пальцы.       Затем, после секундной паузы, он резко указывает на открытое окно, палец направлен в небо на парящий остров: — А там у нас боги на азиатах... Наверху у них всё хорошо. Всё замечательно. Смотри, слушай, молись. — Селестии!       Слова эхом разносятся по библиотеке, оставляя после себя гнетущую тишину. Лиза стоит, ошеломлённая и растерянная, не зная, как реагировать на поток сознания Великого Мага.       И Рубик снова дёрнулся, движения были резкими и напряжёнными, когда он приблизился к Лизе. Глаза Мага лихорадочно блестели, а голос дрожал от волнения:       — Мы ничего не решаем. Нами обращаются как скотом. Везде скрипты, — он говорил быстро, словно боялся, что его прервут. — А мы на кой чёрт сдались? Мы товар для них, Лиза! Ага, всё очень просто. Не дерзи им и вот ты хороший гражданин. Но если ты не хочешь идти по их судьбе, не хочешь зависть от них, то кто ты после этого? Кто?! Псих ненормальный! Это факт, Лиза, факт!       Рубик, явно заведённый своими мыслями, начал перечислять примеры, излагая то, что он считал реальными причинами существования этого бренного мира. Тело тряслось, как будильник, готовый вот-вот зазвенеть. Слова лились потопом, каждое предложение казалось более безумным, чем предыдущее.       Лиза слушала, лицо выражало полное непонимание. Концепции и мысли, которые Рубик излагал, были чужды здешнему мировоззрению, словно он говорил на языке, которого она не знала. Она не могла осознать, что Великий Маг видел их мир как нечто искусственное, созданное для развлечения существ из другой реальности.       — Не надо горячиться, Рубик, — произнесла Лиза, пытаясь сохранять спокойствие. Голос был мягким, но твёрдым. — Успокойся.       Великий Маг остановился. Тело всё ещё излучало энергию и возбуждение, но он прекратил монолог. Было видно, что он вошёл в азарт, глаза бегали по комнате, ища что-то невидимое. На мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Рубика.       Лиза стояла неподвижно, не сводя глаз с Мага. Она не понимала всего, что он говорил, но чувствовала, что за словами скрывается нечто большее, чем просто бред сумасшедшего. В воздухе повисло напряжение, будто перед грозой, и Библиотекарь ждала, что же произойдет дальше.       И Рубик внезапно замер, тело напряглось, как от электрического тока, когда спонтанно решил присвоить её способности. В следующее мгновение он словно преобразился, выпрямившись во весь рост и возвышаясь над Лизой. Взгляд стал острым и пронзительным, будто смотрел сквозь неё.       Великий Маг, не обращая внимания на ошеломлённую Лизу, неспешно прошёлся по библиотеке. Он остановился у деревянной ограды, взгляд был прикован к двойным дверям, ведущим в таинственную комнату. Было очевидно, что новообретённые знания, почерпнутые из воспоминаний Библиотекаря, вели к новым горизонтам познания.       Лиза напряглась, чувствуя, как воздух вокруг наэлектризовался. Она пристально наблюдала за ним, изменившимся до неузнаваемости.       — Рубик, — начала она, голос дрожал от тревоги, — только посмей...       — Замри, — холодно приказал он, не оборачиваясь.       Лиза застыла на месте, ощущая, как тело отказывается повиноваться. В голове царил хаос, будто кто-то возвёл плотину, блокирующую все осознанные команды. Она не была окутана зелёной энергией Великого Мага — все манипуляции происходили внутри неё.       Рубик медленно повернулся к ней, движения были плавными и уверенными.       — Что такое душа? — спросил он, спокойно касаясь пальцами божественного артефакта. — Будет ли её видно, если разрезать твой Глаз Бога. — Маг поднял руку, почти касаясь глаз. — Если раскроить тебе череп, будет ли она внутри?       Глаза Лизы расширились, превратившись в бездонные омуты ужаса. Перед ней возвышалось существо, когда-то бывшее человеком, но отдавшее свою сущность на алтарь безграничного знания. В это мгновение воспоминания нахлынули, словно приливная волна: Сумеру, город-академия, где она блистала ярче всех. Привилегии, почести, бесконечные возможности — всё это она оставила позади, гонимая первобытным страхом перед ценой истинного познания.       Теперь же... воплощение страха стояло прямо перед ней, живое и осязаемое. Рубик был ответом на вопрос, который она боялась даже сформулировать... И всё же Лиза в тайне мечтала о встрече с тем, кто сможет раскрыть тайны Глаз Бога, но реальность оказалась жестокой насмешкой над наивными надеждами. Великий Маг был не просто человеком, постигшим запретные истины, — он был живым воплощением цены, которую придётся за это заплатить.       Осознание обрушилось на неё, подобно лавине: неведение, которое она раньше считала проклятием, на самом деле было благословенным покровом, защищающим разум и душу. А знание, к которому она так яро стремилась, оказалось ядовитым плодом, способным выжечь всё человеческое, оставив лишь оболочку бесконечной жажды познания.       Великий Маг пристально смотрел на Ведьму, глаза горели неутолимой жаждой. Он наклонился ближе, голос был тихим, но настойчивым:       — Расскажи мне всё, Лиза. Всё, что ты знаешь об этом мире. Без утайки, без прикрас. Я хочу знать даже то, что скрыто глубоко под землёй, то, что шепчут лишь в самых тёмных уголках Бездны.       Лиза пыталась ответить, но обнаружила, что не может произнести даже ни звука. Рубик, как буквальный кукловод, изящно двинул пальцами, и она почувствовала, как невидимые нити, сковывавшие голос, ослабли.       Глубоко вздохнув, она твёрдо произнесла: — Нет, Рубик. Я тебе ничего не скажу. Никогда. Только через мой труп.       Великий Маг медленно кивнул, но вместо ответа выбрал более практичный подход. Неожиданно, под действием телекинеза, из выреза её груди с трудом выплыл Пиро Глаз Бога. Лиза испытала приступ паники, когда божественный артефакт снова оказался в руках Рубика.       И то, что произошло дальше, заставило сердце бедной девы замереть. На глазах девушки красный камень начал медленно, но неумолимо покрываться трещинами, готовый вот-вот рассыпаться. Лиза поняла, что нет даже призрачного шанса взять ситуацию под контроль. Отчаяние охватило с головой, и она сдалась, готовая на всё, лишь бы он прекратил.       Однако в следующее мгновение Рубик, подобно искусному фокуснику, легко провёл свободной рукой над артефактом. К изумлению Лизы, рубин тут же пришёл в норму, развеяв иллюзию, в которую она так легко поверила.       Для Лизы это стало жестоким уроком: даже то, что кажется незыблемым и вечным, может быть разрушено в мгновение ока, а самые страшные кошмары могут оказаться лишь игрой воображения. Она осознала, что в руках Рубика реальность становится пластичной, а грань между истиной и иллюзией — почти неразличимой.       И тут девушка неожиданно подняла голову, глаза блестели от слёз. Голос дрожал от едва сдерживаемой ярости:       — Ты... Ты спас Мондштадт, но какой ценой? Ты выбрал самый отвратительный, самый бесчеловечный способ! Ты унизил меня, моих друзей, всех нас! И это... это ещё не самое страшное. Ты посмел тронуть Кли! Ребёнка, Рубик! Как ты мог?       Она говорила, роняя голову, слёзы капали на пол. Лиза прекрасно понимала, что слова не достигнут сердца Великого Мага, но молчать было выше её сил.       Но в ответ Рубик спокойно выпрямился, делая несколько шагов, чтобы оказаться к ней спиной.       — Так это моя вина? — произнёс он ровным голосом.       Дыхание Лизы сбилось, глаза сузились от удивления и гнева.       — А кто тогда сбежала от пустых слов, подобно ребёнку? Лиза. Ты потеряла всё, — потому что тебе не хватило сил, дарованных твоим создателем. Если хочешь винить кого-то, вини свою слабость.       Рубик направился по пути к рабочему столу, заметив правила библиотеки, седьмое издание. Положив Пиро Глаз Бога на стол, он быстро пробежался глазами по списку. Затем, в насмешку над всеми нормами, взял с полки незамысловатый роман, явно намереваясь вернуть лишь тогда, когда установленный срок давно истечёт.       Лиза не оборачивалась. Хотя магия Великого Мага больше не сковывала, она не находила в себе сил что-либо предпринять. Она лишь молча стояла, пока Рубик, держа книгу, подлетел к окну и, словно в последней демонстрации превосходства, выпрыгнул наружу, своеобразно покидая библиотеку.       В воздухе повисла тягучая пустота, нарушаемая лишь тихим всхлипыванием бедной Лизы. Библиотека, всегда служившая убежищем для девушки, теперь казалась чужой и враждебной, наполненной призраками недавних событий и горьким осадком собственного бессилия.       ...Рубик парил в воздухе над Мондштадтом, тело лениво раскинулось на невидимом ложе ветра. Закатное солнце окрасило небо в нежные оттенки оранжевого и розового, словно художник, решивший завершить день мастерским взмахом кисти. Изумрудные глаза были устремлены ввысь, в бескрайнюю лазурь, постепенно уступающую место сумеркам.       — Простите, пиздюки, — прошептал он, обращаясь к далёким родственникам, оставшимся на Земле. — Прямо сейчас, чтобы почувствовать тоску по вам, мне приходится заимствовать чужие эмоции.       Ветер, понимая слова, нежно обвивал Мага, поднимая всё выше и выше. Внизу раскинулся Мондштадт — город, переживший битву драконов, но не потерявший очарования. Древние каменные здания с остроконечными крышами, узкие улочки, мощёные брусчаткой, и величественный собор, возвышающийся над всем великолепием, создавали картину, достойную руки великих мастеров.       Вокруг города раскинулись изумрудные леса, кроны колыхались под дуновением вечернего бриза, создавая иллюзию живого, дышащего организма. Сидровое озеро, подобно огромному зеркалу, отражало пламенеющее небо, гладь изредка нарушалась всплесками рыб и касанием крыльев низко летящих птиц.       — У меня даже моей ненависти не осталось, — продолжал Рубик, наблюдая, как хищная птица пересекает его поле зрения. — Но испытывая их чувства, — ощущаю только наслаждение этим ложным миром...       Ветер, верный спутник Мага, продолжал слушать его. Он то ласково обнимал Рубика, словно пытаясь утешить, то играл с одеждой, будто стремясь развеселить. Танец стихии и человека создавал удивительную гармонию, в которой сливались воедино природа и магия.       Рубик чувствовал, как в него проходит целый спектр эмоций — радость от созерцания красоты мира, грусть от осознания иллюзорности, восторг от ощущения полёта и лёгкая меланхолия заката. Всё это смешивалось в удивительный коктейль чувств, которые, хоть и были заимствованы, казались в момент невероятно реальными и яркими.       Приближаясь к конечной цели — полуразрушенной Статуе Анемо Архонта, Рубик изменил позу. Теперь он парил, расправив руки, подобно крыльям, его фигура на фоне заходящего солнца выглядела божественной и величественной. Лучи света, проходя сквозь силуэт, создавали вокруг ореол, подобный нимбу древних святых.

В небе и на земле, лишь я достойный титула Великого Мага.

      Слова разнеслись по всему Мондштадту, отражаясь от стен домов, проникая в самые отдалённые уголки леса и растворяясь в глубинах Сидрового озера. Ведь прямо сейчас Рубик действительно выглядел как существо, достойное называться Великим Магом — могущественное, загадочное и непостижимое, как сам мир, раскинувшийся под ногами.       Рубик, паря над городом, начал преображаться. Обычная мантия, как живое существо, стала трансформироваться. Ткань заискрилась, переливаясь всеми цветами радуги, впитывая в себя саму суть стихий.       Сначала появились синие всполохи Крио, похожие на морозные узоры на стекле. Они плавно перетекли в зелёные завихрения Анемо, напоминающие танцующие на ветру листья. Затем вспыхнуло ярко-красное пламя Пиро, обвивая фигуру Мага огненными лентами. Золотистые кристаллы Гео проросли по краям одеяния, создавая величественный узор. Фиолетовые молнии Электро пробежали по всей длине мантии, наполнив трещащей энергией.       Все стихии, словно по команде невидимого дирижёра, начали стекаться к правой руке, формируя пульсирующий куб чистой энергии. Куб был подобен миниатюрной вселенной, где элементы танцевали в хаотичном, но удивительно слаженном танце.       Однако Великий Маг понимал, что картина не полна. Не хватало ключевых компонентов. С решимостью истинного творца, он приступил к невозможному — синтезу недостающих элементов.       Используя мощь уже собранных стихий, Рубик начал плести сложнейшее заклинание. Пальцы двигались с невероятной скоростью, оставляя в воздухе светящиеся руны. Вокруг куба появились новые потоки энергии — глубокий зелёный Дендро, напоминающий молодые побеги, пробивающиеся сквозь снег, и сияющий белый Гидро, похожий на чистейшие горные ручьи.       Новые элементы, созданные из чистого воображения и силы воли Великого Мага, закружились вокруг куба в стремительном вихре, прежде чем влиться в него. Куб вспыхнул ослепительным светом, поглощая новые стихии и становясь ещё более насыщенным и мощным.       Теперь творение в руке Рубика пульсировало с невероятной интенсивностью. Оно было подобно миниатюрному солнцу, излучающему чистую, концентрированную энергию всех стихий. Цвета внутри смешивались и переливались с такой скоростью, что глаз не успевал уловить отдельные оттенки — всё сливалось в ослепительное белое сияние.       Куб жадно впитывал ману Великого Мага, становясь всё тяжелее и плотнее. Воздух вокруг начал искривляться, создавая иллюзию, будто сама ткань реальности прогибается под тяжестью невероятного заклинания. Казалось, ещё немного — и в центре куба образуется настоящая чёрная дыра, способная поглотить весь мир.       Рубик чувствовал, как энергия куба резонирует с каждой частицей его существа. Он был одновременно творцом и сосудом невероятной силы, балансируя на грани между созиданием и разрушением. Фигура, окутанная сияющей, переливающейся всеми цветами мантией, с пульсирующим кубом в руке, представляла собой поистине невероятное зрелище — воплощение чистой магии и безграничного могущества.       Великий Маг стоял на вершине мира, держа в руках сияющий куб невообразимой мощи. Большой палец удерживал безымянный и мизинец, готовясь высвободить энергию, способную изменить реальность. Куб пульсировал светом такой интенсивности, что мог выжечь глаза любому смертному. Но Рубик смотрел на мир широко распахнутыми изумрудными глазами, в которых отражалось безумное возбуждение от предвкушения грядущего чуда.       С резким выстрелом руки он запустил куб в небо. На мгновение мир замер, а затем небеса разверзлись в ослепительной вспышке, словно сами ангелы спустились с небес, чтобы благословить Мондштадт.       Волна чистой энергии прокатилась по городу, неся с собой невиданные доселе перемены. Покалеченный битвой город начал оживать, подобно гигантскому существу, исцеляющему свои раны. Разрушенные здания поднимались из руин, камень за камнем восстанавливая первозданную красоту. Улицы очищались от обломков, а мостовые вновь обретали целостность.       Жители города, удивлённые внезапным перемещением, обнаружили себя в безопасных местах, не мешая чудесному процессу восстановления. Они с благоговейным трепетом наблюдали, как родной Мондштадт возрождается, становясь ещё прекраснее, чем прежде.       Рубик, вдохновлённый заимствованными воспоминаниями и эмоциями, направлял энергию с удивительной тонкостью. Каждая деталь, каждый уголок города преображался, отражая не только прежний облик, но и глубокую любовь избранных к своей родине. Фонтаны вновь забили кристально чистой водой, сады расцвели, наполняя воздух ароматом цветов, а шпили башен устремились в небо, как будто пытаясь дотянуться до звёзд.       Когда последний камень встал на своё место, Рубен плавно опустился на руки восстановленной Статуи Анемо Архонта. Величественный монумент приветствовал нового пророка, поднимая над обновлённым городом. Великий Маг сиял ярче любой звезды, фигура, окутанная остаточным сиянием стихийной магии, была видна из каждого уголка Тейвата.       Несмотря на то, что Рубик был лишён способности испытывать собственную симпатию, деяние навсегда вписало его имя в легенды Мондштадта. Жители города, поражённые чудом восстановления, смотрели на него с обожанием и восхищением, не зная, что загадочный маг, подаривший новую надежду, был движим не состраданием, а чистый интерес к знаниям.       Так Великий Маг из иного мира, стал неотъемлемой частью истории Мондштадта — символом возрождения, могущества и тайны, окутанной сиянием семи стихий.