Operation Prison Break

***

С тех пор, как они начали встречаться, Фурине искренне нравилось, когда Итэр рассказывал ей о своих приключениях в других странах. Ему никогда не удавалось заставить ее заскучать или просто отвлечься, когда он рассказывал обо всех ситуациях, в которые попадал. Может быть, это потому, что они исходили прямо из уст того, кто прошел через все это, или, может быть, это было просто потому, что ей нравился звук его голоса. Вероятно, это была смесь всех возможных причин, но в любом случае она запомнила разные имена тех, кто помог ему во всех его злоключениях. Тома, Камисато, Каэдехара, Бэй Доу, Сангономия… Это были лишь некоторые тех, кто помогал ему в Инадзуме во время кризиса Указа Санкоку. Она уже была знакома с парочкой из них, в основном с Бэй Доу, поскольку ее слава достигла даже Фонтейна. Но теперь, когда она знала, что они так сильно помогли Итэру, она мысленно отметила, что вознаградит их каким-нибудь образом, если кто-то из них посетит Кур-де-Фонтен. И, о чудо, она случайно столкнулась с одним таким человеком в аквабусе, идущем в Оперу Эпиклез, сопровождающую Невиллетта. Как и обещала, она пригласила леди Камисато из Комиссии Ясиро на чай с выпечкой. Хотя Клоринда сохраняла бдительность, Фурина надеялась, что приехавшую эмиссара не запугают осторожные взгляды ее телохранительницы. — Я очень надеюсь, что лучшие сладости Фонтейна придутся тебе по вкусу. Поскольку ты впервые в моей стране, я хотел бы сделать этот визит незабываемым. А что было более запоминающимся, чем аудиенция у нее, Гидроархонта? Ее собственным гражданам было достаточно сложно записаться на такую встречу, не говоря уже об иностранцах. Получить этот шанс было почти так же сложно, как выиграть в лотерею три раза подряд! — Для меня большая честь получить такое внимание с вашей стороны, леди Фурина, но… есть ли для этого какая-то причина? — спросила озадаченная Аяка, — Я всего лишь простой дипломат, и, если честно не совсем понимаю, чем вызвана такая обходительность. В ответ Фурина лишь звонко рассмеялась своим фирменным смехом сказала, что на это есть причина. — В конце концов, ты дорогой друг mon ravisseur bien-aimé, не так ли? — Вашего… кого-кого? — А, прошу прощения, я говорю о моем похитителе, — перевела ей Фурина свои слова на фонтейнианском языке, — Я слушала его рассказы о приключениях за пределами Фонтейна, и Итэр несколько раз упоминал тебя. При этих словах глаза Аяки слегка расширились. — Вот как? И что он сказал обо мне? — спросила она, не раздумывая, прежде чем прочистить горло и восстановить самообладание, — Это правда, я встретилась и подружилась с Итэром, когда он впервые приехал в Инадзуму. И хотя я здесь в роли дипломата, я не буду скрывать, что наша дружба является мотивацией для моего нынешнего визита. Ее признание заставило Фурину радостно кивнуть, она ценила, что Аяка ничего не скрывает. — Mon amour был бы рад узнать, что ты здесь. К сожалению, учитывая его нынешний арест, я не думаю, что ты могла бы навестить его в данный момент. Хоть я и архонт Фонтейна, даже я не могу нарушить ни одно из правил, иначе даже мне не избежать наказания. И, судя по ее опыту, это, скорее всего, будет просто выговор со стороны Невиллетта за нарушение одного из правил, которые они установили для Итэра. На лице Аяки появилась краткая нахмуренность, но ее быстро сменила улыбка. — И что это за правила, если это не секрет? — О, ничего, что слишком ограничивало бы его свободу. По крайней мере с ним определенно не обращаются как со злостным преступником, — сказала Фурина Аяке, — Ему нельзя выходить без специального разрешения мсье Невиллетта и меня, и даже в этом случае он нуждается в постоянном надзоре. Если ты хочешь его увидеть, тебе придется решать этот вопрос с Верховным судьей. Этот ответ, похоже, удовлетворил Аяку, чья улыбка стала более искренней. Однако прежде чем кто-либо успел сказать что-либо еще… БАБАХ! Обе их головы резко повернулись к двери на шум. Фурина, не в силах скрыть свое любопытство, встала и подошла к ней, где ее остановила Клоринда. — Оставайтесь здесь, — приказала она ей и Аяке, прежде чем отправиться на расследование. Несколько секунд спустя снаружи раздался еще один громкий грохот, и на этом моменте Фурина не выдержала. — Пожалуйста, останься здесь, я вернусь через минуту, — сказала она Аяке, прежде чем последовать за своим телохранителем.

***

Глядя на свою чашку чая, Аяка размышляла, что ей делать. Часть ее тоже хотела последовать за ними. Если бы были проблемы, она могла бы протянуть руку помощи. Конечно, там была Архонт, так что если и была проблема, то фактически она уже решена. Она также знала, что ее мотивация помочь не слишком то альтруистична. Если бы она смогла оказать Фурине и Невиллету всяческую поддержку, это наверняка сделало бы их более отходчивыми и склонными к сотрудничеству. Если Фурина говорила правду (а у Аяки не было причин полагать, что она лжет), то с Итэром обращались достаточно мягко, и это учитывая в чем его обвинили. И все же было что-то в том, как Фурина обращалась к нему. Аяка не знала, что это было, но то, как она сказала «mon amour», не понравилось ей. Судя по тому, что тогда сказала Фурина, она полагала, что это означает «мой похититель», но это звучало как-то неправильно. Как ни странно, она также сказала «mon ravisseur bien-aimé», и это довольно длинный способ просто сказать «мой похититель». Два слова не имели ничего общего (кроме слова «мон», которое, как она знала, означало «мой»). Скрип… — Хм? — Аяка оторвалась от чашки, услышав слабый шорох. Сначала она подумала, что это галлюцинации, но, через секунду убедилась, что через окно прокрадывался хорошо одетый мужчина с огненно-рыжими волосами. Поняв, что его поймали с поличным, мужчина сделал шикающий жест с самым нейтральным и в то же время кричащим выражением «Я слишком стар для всего этого», которое она когда-либо видела, прежде чем спрятаться под одним из деревянных столов в задней части комнаты. комната. Аяка все еще могла видеть его тень через щель между панелью и полом, но если бы она не заметила, как он прокрался, она бы вообще не поняла, что он был там. — Должна ли я… — она задавалась вопросом, кто этот мужчина и почему он врывается, но не чувствовала от него никакой враждебности. Однако, поскольку Фурина и ее телохранительница могли вернуться в любой момент, она воздерживалась от любой конфронтации. Если понадобится, она сможет поискать его позже. Ее инстинкты оказались на высоте, ведь не прошло и минуты, как они снова вошли в комнату. — Я прошу прощения за это недоразумение, леди Камисато, — разочарованно вздохнула Фурина, садясь напротив нее, — Парочка старых тросов, удерживающих реквизит над сценой, наконец лопнули. Это не должно помешать дальнейшим слушаниям… Так, на чем мы остановились? Аяка бросила взгляд на стол, скрывающий незваного гостя. Не было сомнений, что все это было отвлекающим маневром, позволяющим ему проникнуть внутрь по неясным причинам. Тем не менее, Фурина возобновила разговор о правилах, которые Итэр должен был соблюдать во время своего нынешнего заключения. — Будьте уверены, хотя обвинения, выдвинутые против него, вопиющие, с mon amour обращаются хорошо. Даже в этот момент он должен отдыхать в своей комнате, ни о чем не беспокоясь, — добавила она. — Сомневаюсь в этом, — подумала Аяка. Итэр был храбрым, но даже он чувствовал бы себя беспокойно, если бы его держали непонятно где, когда на горизонте маячило его слушание. И почему Фурину вообще не беспокоило то, что он сделал? Для Аяки было странно подмечать, что в ее голосе не было и намека на негатив или враждебность по отношению к человеку, который, как сообщается, похитил ее. Опять же, это можно было объяснить тем, что божество и не обладает тем же моральным компасом, что и нормальные люди. Аяка чувствовала что она что-то упускает. Был также вопрос о том, когда состоится суд над Итэром, несмотря на то, насколько масштабным было дело. — И где же его держат? Если мне разрешено знать, конечно. — О, он во Дворце Мермония. …Да, это имело смысл. Где еще его будут держать до суда? — Есть проблемы, Клоринда? Аяка в замешательстве подняла глаза и увидела, что Фурина смотрит мимо нее. Затем она услышала сзади ответ телохранительницы: — Нет, ничего страшного, миледи. Судя по всему, это должна была быть конфиденциальная информация, хотя всем было известно, что во Дворце есть помещения, где размещен штаб местных сил правопорядка. — Еще одна вещь, которую мне нужно изучить… Список продолжал расти, и она знала, что он будет продолжать свой рост, чем больше она погружается в это дело. Оставался еще один вопрос, который она хотела задать Фурине: — Итэр действительно виновен? — Чисто технически… да, — кивнула архонт, не задумываясь, — Я понимаю, что его вердикт может быть любым, но это было бы довольно неприятно не так ли? Mon bien-aimé всегда попадает в беду, куда бы он ни пошел. Это было единственное, с чем она точно могла бы согласиться. Тук-тук… На их второе вмешательство снова ответила Клоринда, открывшая дверь. — Фремине? — Аяка услышала ее слова, прежде чем мальчишеский голос ответил кротким голосом. — Эм… месье Невиллетт сказал мне, что вы будете здесь и… пожалуйста, прочтите вот это. После этого послышались быстрые убегающие шаги. Аяка задавалась вопросом, о чем идет речь, но Фурина быстро все осознала знала. — О боже, Клоринда. Я знаю, что у тебя есть поклонники, но я никогда не думала, что кто-то из них осмелится дать тебе lettre d'amour, пока ты работаешь, особенно молодой Фремине. Что же он там написал? — спросила она, совершенно не в силах скрыть свой интерес. Аяка вздохнула, увидев, что она снова так легко отвлекается. Хотя… сама она тоже была заинтересована в любовном пи...... Стоп… Lettre d’amour… любовное письмо… d’amour… mon amour… — Это не от самого Фремине, это от его брата. — Лини? Ха, я этого не ожидала. Мне казалось, его не интересуют женщины… — Леди Фурина? — Аяка спокойно прервала разговор, который происходил между ними, — Вы продолжаете называть Итэра mon amour, верно? — Да. Как еще мне его звать? Ее улыбка была невинной, в ней не было ни чувства превосходства, ни злорадства, а только блаженное счастье. Настолько, что это само по себе дало ответ на вопрос, который собиралась задать Аяка. И все же она все равно спросила. — И… что значит, mon amour? — Моя любовь. О… это кое-что объясняло… Аяка думала, что смогла сохранить лицо, услышав эту информацию, но, должно быть, она немного ошиблась. — Есть проблема? — Н-нет, совсем нет, — ответила Аяка так спокойно, как могла, — Я просто удивлёна, услышав это. Итэр никогда не упоминал в своих письмах, что у него были с вами отношения. Хотя с тех пор, как он в последний раз отправлял письмо, прошло немало времени (фактически до его первого ареста пару месяцев назад), он все же часто упоминал ГидроАрхонта. Итэр действительно написал, что, по его мнению, он смог привлечь внимание Фурины. — Некоторые люди следили за мной в последнее время. Сначала я не особо задумывался об этом, но Лини сказал мне, что леди Фурина поручила своим личным гвардейцам следить за мной. Никто из нас точно не знает почему, но Лини заверил меня в этом, что это едва ли плохой знак… — написал он в прошлый раз. Это беспокоило Аяку во многих отношениях, теперь же стало ясно, что ее опасения оправданы. Думать, что Фурина воспользуется своей власть., чтобы следить за Итэром, было почти невероятно. Ну, почти… Пока разум Аяки размышлял над тем, что она узнала, Фурина продолжала говорить, как будто они были друзьями. — Как я уже говорила, он много рассказывал о тебе. Я понимаю, что ты для него дорогой друг и хочу относиться к тебе так, как поступил бы mon amour, — она продолжала шутить, что Итэр, возможно, не сможет позволить себе все роскошные удовольствия, которые она могла себе позволить, но ее голос был далек от Аяки. Дорогой друг. Да, именно такой была для него Аяка, не так ли? Она надеялась, что это изменится, но сейчас это было невозможно. Не тогда, когда ликующая Архонт перед ней тоже была так явно влюблена в него. Не тогда, когда, если его признают виновным, Итэр застрянет в Фонтейне вместе с ней… Минуточку… - А, понятно. Внезапно фальшивая улыбка Аяки стала настоящей, когда все части встали на свои места. Возможно, Фурина и влюблена в него, но чувства Итэра все еще были неизвестны. И тут она думала, что кто-то столь же божественный, как Архонт, сможет создать менее очевидную схему, но оказывается, что Аяка ошибалась. На данный момент наследница обращала внимание на все, что говорила Фурина, в надежде получить больше улик, которые помогут ей спасти Итэра.

***

Невероятно. Совершенно смехотворно. Ни один из этих таблоидов не мог говорить правду! Кэ Цин отказывалась верить, что они реальны. Фотографии должны были быть фальшивыми, весьма хорошими фальшивками, особенно та, что была сделана в глухом переулке, которую Кэ Цин может сохранить, а может и нет, но тем не менее фальшивки. Дверь со скрипом открылась, когда Е Лань вернулась. Сайно тоже был с ней, скорее всего, выполнив свою задачу. Кэ Цин заметила, что вместо властного вида, который он обычно имел, язык тела Сайно был гораздо более расслабленным. — Ах, ты уже вернулась, Кэ Цин. Что-нибудь узнала? — спросила Е Лань, заметив свою коллегу. — Дай мне еще час, и я закончу, — ответила Кэцин, — А как насчет тебя? …А где Сяо? — Я попросила его незаметно последовать за репортером, о котором нам рассказал Сайно. Думаю, благодаря этому мы сможем что-то узнать, — ответила та со своей обычной расчетливой ухмылкой, — Но я также кое-что выведала у Шарлотты. — И это?.. — Итэр и Гидроархонт, судя по всему, влюблены друг в друга. — Ах, это… — пренебрежительно ответила Кэ Цин и вернулась к своей работе. Тем временем Сайно издал забавный смешок. — Ты тоже это слышала? Кажется, пока мы все так волновались за него, Итэр ухаживал за леди Фокалор в ее же собственной резиденции! — …Что?!