Он сказал нам прожить долгие жизни

      — Что ты здесь делаешь? — восклицает Жан, ловя Микасу в коридоре. Вчерашние кадеты, а теперь совсем юные солдаты, прохаживаются мимо. Что они думают о них сейчас? Что Жан и Микаса те самые герои которые отбили стену Мария, или же, что Жан — тот самый предатель, что не дал Элдии стать свободной?        — Ах…Жан…это ты, — отзывается Микаса.       Он невольно понимает, что думает о ней как о фарфоровой кукле. Помнит, что сказал ему Армин — нужно быть честным с собой. И он с собой честен, ему отчаянно страшно сделать что-то не так. И всё же — это Микаса. Он знает, Микаса сильнее многих из них.       — Не думал увидеть тебя в таком месте.       — Армин…здесь… — проговаривает она.       Будто бы и не было трёх лет разлуки — Микаса всё ещё переживает о Арлерте как о дорогом младшем брате. Эта их связь, такая крепкая, остаётся только позавидовать. Жан ухмыляется.       — Армину предстоит работать больше всех и каждого из нас. Он ведь хочет рассказать всем эту нашу историю.       Микаса щурится недовольно, Жан почти уверен, где-то внутри своей головы она уже отчитывает Армина, говорит ему, чтобы тот не переутомлялся.       — Конни уехал на юг? — погодя спрашивает она, пока они идут по коридору.       — Да, сегодня утром, я предлагал ему поехать вместе…он сказал… — слова Конни сами собой возникают в голове: “Лучше позаботься о Микаса”, но Жан говорит другое, — что взрослый мальчик и сможет навестить матушку один.       — А ты, разве не должен увидеться с матерью?       Жан закатывает глаза, стоит представить, что мать устроит представление, становится нехорошо. Конечно, он скучал по ней и хотел увидеть, но матушка каждый раз умудрялась превратить их встречи в самые унизительные из его воспоминаний.       — Прибудет сюда сама не сегодня завтра…чёрт…может попросить йегеристов её не пускать.       — У тебя не было с ними проблем?       — С йегеристами?       — Верно.       — Нет, несколько мальцов даже подходили ко мне спросить тот ли самый я Жан Кирштейн.  Но сразу как услышали ответ, начали расспрашивать про Эрена…       Он немного склоняет голову, вглядывается в лицо подруги. Может не стоило вот так его упоминать. Но Микаса…да, она сильнее, чем кто-либо из тех, кого он знает.       — Я рада.       — Ты сама как, никто не доставал тебя?       — Хистория сделала всё, чтобы никто не прознал о моей роли. В конце концов, всё свалили в основном на Армина и Ханджи-сан.       — Ха…да…выбрали козлов отпущения, — он пинает носком ботинка выбоину в камне, невольно вспоминает тот вечер, когда Ханджи-сан боролась с его демонами, помогла ему не бежать от ответственности, напомнила о Марко, — Армин, он с первой секунды знал, на что шёл. У него нет никаких сожалений. В отличие от меня он не сомневался ни секунды. И Ханджи-сан…Ханджи-сан, чёрт побери, она тоже не сомневалась ни секунды. Эти двое…мне никогда их до конца не понять.       — Нет ничего плохого в том, чтобы желать сбежать от всего… — проговаривает Микаса задумчиво.       — Я думаю нет, конечно это не плохо…но всё-таки мы Разведчики, ни разу не сбегали…       — Просто мне не хочется, чтобы Армину было слишком тяжело.        — Мы всегда рядом. И с ним Анни, приехала сюда, ввязалась во всё это. Мне сложно в это поверить, но это так. Эта нелюдимая…       — Они друг друга хорошо дополняют, — отзывается Микаса.       — Неужели, ты так думаешь?       — Я не замечала этого сначала, но когда поняла, подумала, что это так.       Они заворачивают за угол, впереди нечто вроде гостиной для высших армейских чинов. Собирались там раньше так часто, только они, остатки 104 отряда, настоящая семья. Жан следит за Микасой взглядом, и понимает, она всё это время держала путь именно туда.       — Договорилась встретиться с Армином тут, но задержалась, — отвечает она на его немой вопрос.       Комната залита солнцем, оно расстилается на каждой поверхности: полу исчерченному квадрами, обивке диванов, столах, путается в волосах юноши и девушки обнимающихся у подоконника. Ничего ужасно откровенного друзья не творят, там Анни спиной облокотилась на Армина, утопая в его объятьях. Они разговаривают, Арлерт увлечённо рассказывает о чём-то спутнице на ухо, та то ли слушает, то ли просто нежится в солнечных лучах, из дальнего конца комнаты не слышно суть диалога. Он встревоженно оглядывается на Микасу.       Девушка рядом с ним на секунду кажется потерянной. В глазах блестит, что-то печальное, еле уловимое чувство. Там осколки прошлого искрятся и ранят душу. Но затем всё пропадает. Микаса совсем немного заливается краской, шепчет тихонько:       — Нам стоит уйти, Жан.       — Ничего подобного, — громко объявляет он, так чтобы голос разнёсся по всей комнате, — вместо того, чтобы обжиматься, уделили бы внимание своим дорогим друзьям!       Армин и Анни наконец их замечают, оба встревоженные отстраняются друг от друга. Судя по взгляду Леонхарт хочет его убить, мысль эта вызывает в нём опасения. Она спокойно справлялась с Райером, Жану стоит поберечь себя. Окажется на полу — испортит свою причёску. Интересно заметила ли её Микаса? Какая глупая мысль, какое дело ей до его причёски!       — Извини! — говорит Армин, поспешно шагая в их сторону. — Я ждал тебя и отвлёкся…       — Ты прости, задержалась по дороге, — отвечает она.       Жан хмыкает, усаживается на диван, забросив ногу на ногу. Леонхарт садится напротив, всё ещё сверлит его взглядом.       — Не смотри на меня так, — говорит он, —  разве это не приказ нашей королевы, вам любовничкам держаться подальше друг от друга.       — Вашей королевы, — бурчит Анни.       — Почему Стохесс? — недовольно бурчит Хитч. — Вы даже не представляете, во что превратилось это место в последние годы. Тут полно кретинов.       — Прости Хитч, но ты ведь сама вызвалась быть нашей охраной… — извиняющиеся улыбается Армин.       Анни облокотилась на оконную раму кареты, смотрит на мелькающий пейзаж и говорит:       — Но правда, что мы забыли в чёртовом Стохессе? У меня мало о нём хороших воспоминаний.       — Так вот как? — возмущается Хитч, — Я для тебя нехорошее воспоминание?        — Ты, ужасно раздражающее воспоминание, — проговаривает Анни и снова оборачивается к Армину, — так почему Стохесс?       — Узнаешь, как приедем, — в который раз отвечает Армин.       Он придумал это совсем недавно. Ему вдруг пришло в голову, что это будет хорошей идеей. Лежал как-то ночью, глядел в потолок и вдруг вспомнил.       — У вас уже друг от друга секретики, — ухмыляется Дрейс, она облокачивается подбородок на ладонь и начинает стрелять в них глазами попеременно, — Ох или Анни ждёт сюрприз?!        Армин отворачивается к окну. Он знал, чего ему будет стоить нахождение Хитч рядом, и всё-таки странным образом она была важным элементом их с Анни отношений и хорошей помощницей в исполнении задуманного. Всё-таки то что тогда сказала Хистория, что их связь может помешать грядущему перемирию, может, и утрированная, но правда. Стоит быть осторожным.        — Ох Анни, — не унимается Хитч, — хоть ты и выглядишь такой же колючей как и всегда, но весь этот лоск внешнего мира придаёт тебе шарм.        — Лоск? — хмурится Анни.       — Эта ткань выглядит не из дешёвых, и пахнет от тебя очень приятно. Вижу, над стрижкой поработал какой-то мастер, раньше твои волосы были в полном хаосе, как вспомню твоё дурацкое лицо по утрам.        — Я тоже могу припомнить твоё лицо по утрам. Оно было не менее дурацким.       — Оно почти безупречно.       Карета попадает на кочку, их всех подбрасывает на пару сантиметров от сидений, кажется, они въехали в город. Цокот копыт стал куда более звонким, земляная дорога сменилась каменной.       — Как же такой унылой девушке как ты, так повезло? — продолжала Хитч, — Ты могла бы привезти мне хоть пару нарядов. Анни смотрит на неё, казалось бы, с пренебрежением, но затем говорит открыто и искренне:       — Ты можешь поехать с нами. Тебе незачем оставаться на Парадизе.       Хитч теряется, такое предложение ей слышать неожиданно. Армин согласен. Она вполне может отправиться с ними, Анни не помешал бы кто-то похожий на Хитч рядом. К тому же он собирается поговорить с Браусами, предложить и им покинуть остров. Армин почти уверен, даже если сейчас они договорятся о мире, военная диктатура может только нарастать с годами. Кому-то с мышлением отца Саши будет сложно выживать здесь. Хитч смеётся, взмахивает рукой:       — Спасибо за предложение, но думаю, вам отчаянно нужен на острове тот, кто не готов вас растерзать.       Эти простые слова вдруг меняют ход его мыслей. Возможно…именно такие люди, как мистер Браус и смогут удержать Парадиз от падения в пропасть. Надежда. Им нужно надеяться и на людей вроде Хитч. Даже если просвета не видно, всегда должна быть надежда.       — Эй, не смотри на меня так, — продолжает Дрейс, — Я обязательно приеду, ещё успею тебе там надоесть.        — С чего ты взяла, что это предложение распространяется на длительный срок. — натянула на себя напускное безразличие Анни.       Карета останавливается. Все трое выходят. У Хитч с собой длинное ружьё, из-за того создаётся впечатление, что она для них конвоир, а они её заключённые. Армин оглядывается по сторонам, кажется, им в ту сторону. На улице сумерки. Фонари оранжевыми пятнами падают то тут, то там, но их недостаточно, чтобы ярко осветить дорогу. Он надеялся, что на улицах будет мало людей в это время. И это правда так, прохожих почти нет. Мощёная дорога плывёт под ногами, Анни оглядывается по сторонам, по её лицу он понимает, что она уже успела догадаться где они.       — Верно, — говорит он, — Мы бывали здесь раньше. Ты, я, Эрен и Микаса. Она делает один нестройный шаг за вторым.       — И здесь никого, зачем мы здесь?       Он кивает Хитч, и та, как они и договаривались отходит достаточно далеко, чтобы не мешать.        Они оба замерли наверху, смотрят на ступеньки, уходящие вниз, на лице Анни не испуг, но замешательство, но ещё десяток секунд и он развеет любое заблуждение, что могло зародиться в её голове. Армин делает один шаг, второй, спускается на десяток ступеней ниже и оборачивается. Анни стоит всё там же, смотрит на него с непониманием застывшем во взгляде.       — Это какой-то розыгрыш?       — Нет. Просто здесь всё началось.       — В каком-то смысле здесь,  — только и протягивает она, — И что же, что же всё это значит?       Он явственно помнит тот день, их четверо, Эрен кричит от распирающего его отчаяния, Микаса холодна как сталь и готова атаковать, он…он запутался, почему не рассказал всё раньше. Почему она не убила его? Прежде чем он тогда нашёл ответы на эти вопросы, они схлестнулись в битве. Он помнит её улыбку, румянец на щеках и её нежное — “Армин”.        — Я думал это будет хорошим новым началом.        Она всё ещё смотрит на него сверху вниз. Но ждёт, ждёт выжидающе. Всё-таки доверяет ему, какой бы странной и глупой ситуация ни казалась. Он нервничает ещё бы ему не нервничать, и всё-таки это то, что он должен сказать. Здесь и сейчас, на этом самом месте…он хочет взять это старое болезненное воспоминание и превратить в другое.       — Я люблю тебя, — срывается с уст. Напряжённое, но искреннее, он даже не моргает, ждёт её реакции. Кроме прочего, чувствует, что где-то вдалеке Хитч умирает со смеху.       Её глаза расширяются, искрятся, затем она жмурится, на лице возникает улыбка и, кажется, в уголках глаз затаились слёзы.        — Идиот, я это и так знаю.       — Знаю, знаю, — кричит он ей снизу, затем делает пару шагов по лестнице вверх, ещё и ещё. Когда, оказывается, на ступеньку ниже её, она заключает его в объятья. Её смех разливается на ухо.       — Армин…я рада, что смогла быть для тебя хорошим человеком, я тоже, тоже тебя люблю.        Какое-то время они сжимают друг друга в крепких объятьях, и ему хочется её расцеловать, и в щёки, и в нос, и в губы, конечно. Не страстно, не нежно, а счастливо.       Но ситуация к этому не располагает.       — Эй! Так это было не предложение?! — возмущённый голос Хитч наполняет улицу, — Я поставила здесь патрули, чтобы не было лишних ушей и глаз, и это было даже не предложение?!       Армин отлипает от Анни, но руки той всё ещё покоятся на его плечах, они вместе оборачиваются на подругу.        — Извини Хитч. — говорит он. — Я ввёл тебя в заблуждение.       — Извини. — только и добавляет Анни.       — А-а-а-а-а-а какие же у вас двоих глупые лица! Чтоб вас!