Жизнь человеческая

«Что это, чёрт возьми, было?» Этот вопрос бьётся в мыслях, заглушая все остальные, на протяжении последнего получаса, пока Лу растерянно, но быстро бредёт по переулкам Термитника. Ей кажется, что она до сих слышит эхо выстрела — который с каждой секундой будто становится всё громче и громче. Она, готовая отразить любую атаку, оборачивается пару раз, хотя знает — или почему-то слепо верит, — что за ней нет слежки. В этом переулке только она одна. Туман в голове рассеивается, уступая неоновым огням «Реактора» и новой мысли: нужно выпить. Не каждый день её жизнь оказывается буквально на волоске, а сегодняшний определённо стоит записать в список тех, которые принято считать вторым днём рождения. И всё-таки что это, чёрт возьми, было? За первым шотом тут же следует второй, и алкоголь теплом разливается по венам, успокаивая бешено бьющееся сердце. Какое-то объяснение у Лу есть: она встретила… себя. Точнее, андроида, как две капли воды похожего на неё саму. В голове звучит голос Жонсьера: «Вы поступили безрассудно», — и Лу соглашается с ним, когда выпивает третий шот. А вот теперь можно и подумать, как объяснить всё произошедшее Иво и всем остальным.

***

Лу начинает сомневаться в правильности своей задумки уже когда выходит из подъезда. Коротко оглядывается, находит свои окна — ещё можно вернуться назад, пока не стало слишком поздно, — и спешно отворачивается, решительно отбрасывая все оставшиеся сомнения и не позволяя себе поддаться секундной слабости. Никаких сомнений, ясно? Повторяя эти два слова, словно мантру, она быстро доходит до нужного места — как и обещали карты, лаборатория находится на расстоянии нескольких улиц и двадцати минут пешком от её дома. На самой окраине Термитника, где, казалось, может находится что угодно — от незаконного бдсм-клуба, специализирующегося на торговле людьми, до притона, где достать травку проще, чем что бы то ни было, — но никак не секретный объект, построенный по заказу правительства. Быстро оценив обстановку, Лу выбирает место, с которого будет удобно наблюдать и при этом самой оставаться не замеченной. Она внимательно прислушивается к каждому шороху и подыскивает предметы, которые можно будет метнуть в случае внезапной атаки — вроде те коробки подойдут. Но вокруг — никого. И тишина давит, будто вот-вот что-то случится, как по сценарию второсортного фильма ужасов доштормовых времён. Лу отгоняет мрачные мысли: ничего с ней не случится. Напридумала всякого и вообще зря отмахивалась от советов Йонаса попить витамины для нервов — они бы сейчас пригодились. Вот разберётся с лабораторией и по дороге домой обязательно зайдёт в аптеку. Время тянется медленно, и, кажется, уже перевалило за полночь. Возле лаборатории — никаких движений. Неужели они работают исключительно днём, как любая порядочная организация, а все домыслы так и останутся домыслами? Лу уже готова вернуться домой ни с чем и признать поражение, как в этот момент к одному из входов подъезжает грузовик. Несколько людей в лабораторных халатах выходят забрать металлические ящики, которыми машина наполнена доверху. Они двигаются довольно быстро, и, кажется, груз не слишком тяжёлый — спустя некоторое время грузовик почти пуст. Подобраться бы поближе, чтобы как следует рассмотреть ящики и маркировки. В идеале бы вообще перефотографировать каждый вещдок. Но возможности сделать это не предвидится, поэтому только и остаётся что пытаться рассмотреть из-за угла и прикидывать, хватит ли силы пси, чтобы стащить хоть один ящик. В какой-то момент Лу ощущает чужое присутствие за спиной и за один вдох собирает всю силу воли в кулак, чтобы сохранить внутреннее спокойствие. И всё же, медленно обернувшись, не удерживается от тихого вскрика: перед ней стоит… та самая девушка с фото. Она сама. Одежда, угрюмый взгляд, ухмылка, ломающая губы, — Лу решила бы, что смотрится в зеркало или наконец нашла потерянную сестру-близнеца, которой никогда у неё не было, если бы не разрез на силиконовой коже, обнажающий металлическую пластину вместо лицевых костей и наглядно показывающий, что перед Лу был всё-таки не человек. И это можно было бы назвать несмешной шуткой или неудачным стечением обстоятельств, да только ситуация явно не располагает к задушевным разговорам: андроид — а сомнений в том, что это именно он, никаких — точно не настроен дружелюбно и ждать, пока незваный гость разойдётся в любезностях, не станет. Лу скользит взглядом от израненного лица ниже и наконец замечает направленный на неё пистолет. А теперь становится интереснее. Как кошка, играющая с только что пойманной добычей, андроид следит за каждым движением Лу с пугающей улыбкой, пока та оглядывается по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь. Применять телекинез на людях запрещено, и хотя про андроидов ни слова, всё-таки воздействовать на них так… бесчеловечно? Они же похожи: и если бы не порез, обнажающий истинную природу фигуры напротив, Лу решила бы, что и правда смотрится в зеркало, а не видит перед собой груду металла и силикона с компьютером вместо мозга. Наконец в нескольких метрах она находит фонарный столб. Андроид, проследив за её взглядом, лишь качает головой: — Глупостей не наделай. — И затем говорит то, что Лу в этой ситуации точно не ожидала: — Беги. И, наверное, впервые в жизни Лу следует чужому совету безо всяких пререканий. Позади неё раздаётся выстрел, и спустя мгновение она видит, как тот самый фонарный столб, который она планировала вырвать для самообороны, складывается пополам, напоследок моргнув лампочкой. Он был совсем близко, буквально в метре, и не похоже, что её копия просто промахнулась. Стоило ей только действительно захотеть — разумеется, если у андроидов, есть что-то типа волевого центра, — как эта пуля оказалась бы в теле Лу. Нет, это не промашка — это сделано специально, и Лу только и остаётся, что гадать зачем.

***

— Ты смотришь новости? — без приветствий выпаливает Даниэль, едва Лу нажимает на кнопку, чтобы ответить на звонок. — Включи. Лу тут же находит пульт от телевизора, затерянный в глубинах диванных подушек, и включает центральный канал. На экране — диктор с застывшей улыбкой зачитывает новое положение, принятое часом ранее на собрании Синода. — … Постановлением Синода номер триста двадцать четыре принятое решение вступает в силу с сегодняшнего дня. Всё так, как и предсказывал Иво. А ведь именно об этом он предупреждал её несколькими часами ранее, когда Лу заканчивала смену — а она, довольная долгожданным возвращением на работу, не придала этому значения. С момента несостоявшейся слежки и встречи с андроидом, а также сбивчивых объяснений Иво и всей компании — «Это возмутительное безрассудство, но другого от вас, Рид, можно было и не ждать» — прошла неделя, с момента отстранения — две. Тем временем картинка из студии сменяется кадрами из Синода, где утром проходило голосование, и советники все как один проголосовали за. Впрочем, этого следовало ожидать — за две недели сумбура нападения участились, все улики указывают на псиоников, и сомнений в том, что в их отношении будут приняты ограничительные меры, не было никаких. Был только вопрос: когда. И сегодня, наконец, нашлись все ответы. Диктор тем временем переходит к следующей новости, на экране появляется один из тепличных комплексов на окраине Нью-Пари, и Лу сползает с дивана на пол, закрыв лицо ладонями. Паршиво. Картинка на экране меняется снова, и знакомое фото заставляет отвлечься от созерцания пустоты. Это же… Камиль. Тот самый Камиль, с которым Лу беседовала не так давно — и тот самый, для которого она выпросила освобождение под залог. «Камиля Леонара, осуждённого за два разбойных нападения, сегодня приговорили к смертной казни…» Не может быть. Неужели он и правда виновен? Лу чувствует, как горечь растекается по груди: в своих попытках угнаться за призраком правды она не заметила самого главного. — Ты в порядке?.. — доносится голос Дани, которая всё это время была на связи. — Да. — Лу старается придать голосу твёрдость и надеется, что это сможет убедить Даниэль. — Ты одна дома? — Убедить всё-таки не удалось. — Да. Йонас на дежурстве. — Хочешь, приеду? Устроим девчачьи посиделки? Предложение звучит слишком заманчиво, но в планах на вечер уже стоит сеанс самобичевания. — Звучит здорово, но давай в другой раз? — Да. Звони или пиши, если что. После короткого прощания, Лу первым делом открывает новостной сайт, а оттуда переходит по ссылке на сайт администрации Викария. На главной странице — текст новопринятого закона, опубликованный за час до того, как Синод единогласно одобрил его. Она бегло скользит по строчкам, доходя до самого главного: новые ограничения — одно унизительнее другого — не оставляют никакой надежды. Еженедельный контроль, в том числе и беседы с представителями Церкви насчёт лояльности и адекватности, запрет на работу в некоторых областях и прочее и прочее, от чего хочется сбежать за Периметр и основать свою коммуну. Но интересно не это — а следующий документ, прикреплённый на этой странице ниже. Согласно которому андроиды, наоборот, получают расширение прав. Лу пролистывает и его, отмечая все нововведения, а после блокирует телефон и откидывает его подальше на диван — будто это он виноват во всём происходящем. Ей надо бы собрать необходимые вещи, которые она перевезла из офиса в момент отстранения, — Иво приказал готовиться к усиленному режиму работы в ближайшие несколько недель, — но желания нет никакого, и руки сами тянутся к той самой папке, переданной Кеем. Она бездумно пролистывает её снова и снова, надеясь найти новые зацепки в тексте, который, казалось, успела выучить наизусть. Где-то на середине взгляд цепляется за знакомое имя: кардинал Антуан Маруа, руководитель одной из лабораторий. А также один из тех, кто принял новый закон. Окрылённая, Лу пролистывает папку в очередной раз, на этот раз внимательно вчитываясь в имена и коря себя за то, что не обратила на это внимание раньше. Как удивительно всё совпадает: все руководители лабораторий и их заместители — это представители Синода. А они подчиняются, понятное дело, кому. И когда она сама говорила про «кого-то значимого» — она же не его имела в виду, верно? Кажется, усиленный режим работы начинается уже сейчас. Наскоро побросав в сумку всё самое необходимое, Лу спешит обратно в Корпус Содействия. Жаль только, что Йонасом они опять — в очередной раз — увидятся нескоро. Перед тем, как завести байк, Лу слегка подрагивающими руками отправляет ему короткое «Береги себя», надеясь, что он поймёт всё без лишних слов. Она хочет сказать — написать — больше, но три коротких слова так и остаются неозвученными: успеется. А сейчас ей просто необходимо поговорить с Иво. И как можно скорее.