Ревность: Бессмысленна и Беспощадна

Отношения – это сложно. Это давали поднять все книги, которые читал Шиничи на подобную тематику. Предпочитал другой жанр, но иногда брал и остальные, для ознакомления и общего развития, так сказать. Так данный процесс называл его отец – чтение не самой интересной, а то и откровенно дурацкой, абсолютно нелогичной литературы. Он же и настаивал на том, чтобы дитятко не зачитывалось одной только «криминальной прозой». Да и то, даже в любимых детективах отношения упоминались! И тоже были сложной темой, вечно кого-то убивали из ревности или мести за любимого человека. Насколько это сложно, читателю давалось понять в каждой книге – или так казалось от нежелания вникать? Бывало, просто подразумевалось, а порой и прямым текстом говорилось кем-то из героев. Так что Шиничи считал, что с Ран ему повезло. Любимая была не из тех сложных девушек: капризных, привередливых, придирчивых, раздражительных и вообще странных девушек, которых частенько рисовали авторы беллетристики и прочего подобного чтива. Не из тех, отношения с которыми сложны просто по факту. И сейчас, когда у него, можно сказать, сложный период, не напрягала. Не требовала к себе внимания, вообще ничего от него не требовала. Просто была рядом. Шиничи ценил эту молчаливую поддержку, но вечно не находилось ни времени, ни слов сказать как это важно для него, как он благодарен и ценит. И, конечно, потом всегда забывалось, что хотел сказать, и даже зачем. Ещё бы… Названия своему состоянию он не знал, но больше всего это походило на перегрузку. Информацией, данными, мыслями. Разумеется, началось всё это не моментально. Да и на болезнь не походило… просто как-то стало сложнее думать. Если раньше с лёгкостью удерживал в сознании множество различных фактов и зацепок, обращаясь к ним по необходимости, то, начиная с определённого момента, стало сложнее сосредотачиваться на чём-то, переключаться между мыслями, да и само мышление стало как-то «туже». С трудом и дольше, чем раньше. Страдала внимательность, когда расслаблялся. Началось это вскоре после его возвращения и прогрессировало. И вот, дошло до того, что вытравить навязчивые мысли из головы стало очень сложно. Сознание будто взбунтовалось и не желало успокаиваться. Преследовала странная усталость сознания… Всё вместе это походило на какой-то вид перенапряжения, но с чего бы? Ничего сверх обычного не делал. Учёба, расследования – всё как всегда. Главное, память была в полном порядке, да и с некоторым усилием сосредотачиваться получалось, пусть и ненадолго. Куда большее усилие приходилось прилагать, чтобы быть детективом. Но и это оставалось доступным, так что Шиничи не переживал. Даже если и забывал какие-то куски информации, при желании мог вспомнить, а значит ничего критического не происходит. Только это занимало больше времени, всё расследование, из-за чего он стал приходить домой позже. Может, это состояние является последствием возвращения во взрослое тело? Конану-то заметно меньше приходилось напрягать голову, нужно просто привыкнуть обратно к ритму жизни старшеклассника. Было не то, чтобы тяжело, скорее немного… разочаровывающе. Но привыкания всё не наступало и приходилось спасаться «подручными средствами». Вот и сегодня по приходу домой в голове крутятся обрывки сведений из расследований – сегодняшнего и более ранних, которые и подсказали трюк или местонахождение улик. А ещё назойливо «жужжат», как надоедливые мухи, задания с недавних зачётов и просто уроков. Чтобы избавиться от этой мешанины в голове, он привычно берёт томик любимого Шерлока Холмса. Знакомые, даже скорее вызубренные наизусть строки – сколько раз уже читал, не упомнить – успокаивают мельтешение мыслей, сводя его на нет и оставляя сознание восхитительно пустым, аж до звона. Замечательное чувство. Взгляд продолжает скользить по строчкам, уже не читая, а просто дотрагиваясь до символов, покрывающих бумагу. Такая своеобразная медитация. Редкое состояние покоя, охватывающее разум. Оно длится недолго, вскоре голова снова заполняется мыслями, но уже более простыми, бытового характера: какие учебники положить на завтра с собой в школу, сделано ли домашнее задание, что нужно почитать на следующий зачёт и прочее подобное. Пытаясь дать мозгам отдых, старался расслабить мозг, это немного помогало. Так и выживал. Но сегодня что-то явно пошло не так. Об этом дал знать взгляд любимой, ставший настолько острым и пронзительным, что перекрыл мешанину блуждающих, но уже не таких громких и навязчивых, мыслей в голове. Это произошло за ужином, она явно чего-то ждала. А, точно, это забывать никак нельзя: «Спасибо, Ран, очень вкусно». Это отец вбил такую полезную привычку: благодарить за еду и хвалить, если приготовлено действительно вкусно. «Сказать спасибо за то, что для тебя сделали – обязательно. А если пришлось по вкусу – то и без похвалы не обойтись. Это важно для отношений», – не уставал повторять он. В основном это звучало после их «особых завтраков», когда маленький Шиничи с трудом заставлял себя съесть положенную порцию и почти никогда не благодарил. Дело было в том, что госпожа Кудо Юкико была наделена нулевыми талантами к кулинарии. Нулевыми, но не отрицательными, о существовании которых он узнал, познакомившись с матерью Ран и её «произведениями». Приготовленное его собственной мамой было вполне съедобно, только на вкус «не очень». И на вид. Домработница готовила на порядок лучше. Тогда, в детстве, он недоумевал по поводу отцовского требования. Имея только два варианта для сравнения, чётко видно лучший и худший. Может, если бы отец перестал благодарить, мама реже «радовала» бы их таким образом? Но Кудо Юсаку никогда ничего не объяснял. Давал направление для размышления и иногда – очень редко! – крохотную подсказку. Дальше приходилось узнавать и разбираться, вникать самому. Может поэтому из него и вырос человек думающий, детектив даже. Понаблюдав и поняв причины, даже чуть повзрослев от этого, маленький Шиничи проникся и стал уже от всей души благодарить мать за её «особые завтраки». То, как она расцветала в улыбке определённо стоило нескольких слов. И потерпеть не самые большие вкусности. Радость близкого человека была ценнее. Отцу удалось вложить в голову отпрыска эту нехитрую истину, которой тот следовал и по сей день. Ведь благодарность «причитается» за старания, приложенные кем-то ради тебя, а похвала – именно за «вкусность». А мама… есть такие люди, такие женщины, которые просто не созданы для кухни. Ну не того сорта человек, каждому дано своё. Зато актриса великолепная, такая, что одним своим участием способна «вытянуть» весь фильм. И не за счёт собственных поклонников, разглядевших в афише строку с её именем, а именно своей игрой, тем, как она вживалась в персонажа. Так что, не всем дано вкусно готовить, кому-то предназначено просто украшать собой мир и жизнь близких. От этого Шиничи не стал любить свою мать меньше. Зато любимая готовила просто отлично, и он с удовольствием хвалил её блюда. Вот и сейчас делал это искренне. Только не угадал. Судя по всему, хотели от него другого – любимая вздохнула и углубилась в ковыряние в своей тарелке. Чего же тогда ждала? Может, забыл что? Мысль о забывчивости возродила в голове сегодняшнее дело, более отчётливо прогоняя перед глазами вереницу улик и событий. Происшествия продолжали происходить вокруг него с завидной регулярностью, этого возвращение в настоящий вид не изменило. И если бы сегодняшний преступник не забыл постирать куртку, ничего доказать не удалось бы. А сдай он вещь с уликой в химчистку – надежды «прижать» его и вовсе не осталось бы. На диво продуманный трюк использовался – впору восхититься, но Шиничи принципиально не восхищается злоумышленниками. Забывчивость же этого совсем неудивительна: столько всего подготовить и выполнить… немудрено упустить, что коснулся плечом того, чего не стоило. После воспоминаний о расследовании мысли переключились на учёбу, вернее на зачёты, которые приходилось досдавать за пропущенное время. А пропустить за время бытия Конаном пришлось порядком… тесты всех мастей и не думали заканчиваться. На удивление, он оказался не единственным «желающим». Ещё один парень – не из их класса, а с параллели, оказался в похожей ситуации, но он просто был не слишком умён. Сдавал вот уже третий раз. И сдал, хоть и с трудом. Нет, у него бы не получилось, если бы не приступ жалости, заставивший Шиничи написать и передать записку с ответом на главный вопрос. Конечно, главный – на остальные тот уже что-то написал, а вот над этим «завис» на долгие десять минут. Очевидно, идей не было. Учитель, барражировавший над ними коршуном, оказался словоохотлив, очевидно, пытаясь простимулировать отстающего ученика, но только больше пугая оного. Так открылось, что при неудовлетворительной оценке на этот, третий уже по счёту, раз, того выгонят из школы. Захотелось помочь. Помнится, раньше таких порывов не возникало – всё же бытие Конаном изменило его. И, похоже, в лучшую сторону. Так-то было довольно просто нацарапать ответ на бумажке и подсунуть соседу, отвлекая учителя вопросом о том, не выгонят ли его самого, если завалить этот тест. Тот заверил, что не сомневается в знаниях наконец вернувшегося детектива – и всё. Кстати, а вопрос-то, на котором споткнулся товарищ по несчастью, был совсем простеньким. Видать, у того совсем с памятью нелады или переучил накануне сдачи – когда родился первый премьер-министр Японии и год его вступления в должность. Нет, ну как можно забыть такую дату?! Потом, всё же сдав, хоть и еле-еле пройдя по баллам, тот парень нагнал Шиничи в коридоре и жарко благодарил. Обещал сделать для своего спасителя что угодно – пришлось долго отпираться. Это мелочь, просто захотелось – так и сказал. Получив свои оценки за тест – разумеется, справился – вышел из школы и по обыкновению вляпался в очередное дело. Долго его решал – обычное время, по нынешним меркам – а после и сам получил сообщение. Да какое!.. Так все мысли заняла завтрашняя встреча и попытки предугадать, что же от него потребуется. Встреча из тех, от которых не отказываются. По пустякам такие люди не просят, значит, планируется что-то сложное, а то и опасное. Определённо нерядовое дело намечается, лишняя головная боль обеспечена. Как будто ему мало нагрузок! Ещё и дела эти не кончающиеся, будто преследующие его… Раздумья о насущном целиком и полностью заняли сознание парня, успешно вытеснив мысль о том, что он что-то забыл. Больше не думая о том, чего от него хотела девушка, он пошёл спать. Пораньше, с робкой надеждой отдохнуть нормально, а то ведь завтра наверняка будет сложный день… Как всегда в последнее время, уснуть сразу не получилось, в усталом, но ещё порывающемся думать, мозгу прокручивались события дня. Не думать просто не получалось, но вот разум начала заволакивать долгожданная дымка. В полусне услышал поблизости шорох, а приоткрыв глаза увидел на тумбочке календарик. Его заботливая Ран… беспокоится, как бы он не забыл, что послезавтра подходит срок сдачи ещё одного зачёта. Мысленно поблагодарив любимую, Шиничи захотелось сделать для неё что-то хорошее, в благодарность за всё. Стоит подумать об этом утром, если не забудется. После этого парень наконец-то уснул. Последней мыслью было: «Может, завтра будет лучше, чем вчера? И определённо интереснее», ведь завтрашнее дело обещало быть максимально далёким от скучного и обычного. *** Пожалуй, самое страшное, что может случиться с человеком – это разочарование. Если не брать в расчёт физические повреждения и их последствия, чисто касательно отношения одного человека к другому – это худшее. Ран знает по собственному опыту. Она пережила и выдержала казавшуюся бесконечной разлуку с любимым, мысли о его возможной кончине, как утверждали слухи, заверения-понукания Соноко, что ей нужно найти себе другого, нормального парня, который не пропадает месяцами чёрте-где… Всё это было, и всё она перенесла со стоическим терпением, ожидая его возвращения. И дождалась, он вернулся, как и обещал. Но… всё это время, пребывая вдали от Шиничи, она могла думать о нём как угодно, как считала нужным и как хотела. А вот находясь рядом приходилось принимать реальность и то, что её парень далеко не такой идеальный, как рисовало воображение в его отсутствие. И сегодня он разочаровал. На самом деле расстроил, глубоко задев и, похоже, даже не заметив этого. Но обо всём по порядку. Всё началось некоторое время назад и так незаметно, что, когда она спохватилась, было уже поздно. Они как-то отдалились друг от друга, вернее он отдалился. Всё меньше обращал внимания на собственную девушку, всё чаще они по вечерам оставались дома вместо прогулок куда-нибудь ради свежего воздуха и общества друг друга – как это было раньше, вскоре после его возвращения. Со временем эта отчуждённость становилась всё отчётливее. Причина оставалась неясна. Но она точно не была такой как подшучивала Соноко – Ран надеялась, что это всё же шутки – мол, заполучил он тебя, красотка и на этом всё. Любимый был не из тех парней, которых девушки интересуют исключительно в качестве галочки о завоевании в специальном блокноте, чтобы потом хвастаться перед друзьями. Зная его с детства, она могла утверждать с уверенностью… Но что тогда? У них просто небольшое временное охлаждение в отношениях или всё серьёзно? Об этом стоило бы поговорить с самим Шиничи, но всё как-то не находилось подходящего момента и правильных слов. После этого разговора всё могло стать ещё хуже, чем сейчас. Поэтому Ран ждала. Терпение и выносливость всегда были её сильными качествами. Но, конечно, не просто ожидала у моря погоды, а ещё и предпринимала попытки выяснить в чём дело, методом исключения сужая круг «подозреваемых», отбрасывая то, чему не нашлось подтверждения. Так выяснилось, что дело не в ней или не только – прихорашиваться оказалось бесполезно. Даже на ранее любимую блузку парень не реагировал от слова «совсем». Только скользнул взглядом – и всё, даже не сказал ничего. И поход в салон красоты с полным набором процедур ничего не изменил – ни «боевого раскраса», ни новой стрижки он будто и не заметил. Или действительно не заметил. Всё больше предпочитал общество книг общению с ней. Нет, Ран, конечно, знала с кем соглашается встречаться, что её парень помешанный на загадках и обожающий детективы; что он «детектив на всю голову», но всё же как-то иначе представляла себе их совместное будущее. В себе она была уверена, что осталась прежней, но о любимом сказать того же не могла. Он изменился, вернулся уже не таким каким был. Чем бы он не занимался всё время своего отсутствия, это сильно повлияло на него. И изменения эти казались девушке положительными. Но, может этому, новому Шиничи, другой версии человека, которого она знала всю жизнь, нужно другое? Что-то, чего в ней, не проходившей через то, что пережил он, просто нет? Мысли, мысли, поиск причин, а тем временем ничего не меняется, становится только хуже. Вот они уже общаются односложными фразами. Вот он всё чаще приходит домой поздно, уже затемно и, буркнув что-то вместо приветствия, утыкается в читанную-перечитанную книжку вместо того, чтобы хоть пару слов сказать своей девушке… Ран знала людей, которые заявили бы, что такого парня надо либо наставлять на путь истинный, либо бросать. Потому помалкивала о собственных, признаться, не слишком удавшихся отношениях. Но она не могла, просто не могла расстаться со своим парнем! Во-первых, собственные чувства, не ставшие ни на гран слабее, выросшие вдвое, а то и втрое за время разлуки. А во-вторых, странная и непонятная, но сильная связь, образовавшаяся между ними за то же самое время. Иногда девушка будто слышала его голос, хотя рядом никого не было. Порой он предупреждал об опасности, а иногда возникало ощущение, что он скучает по ней. Бывало, казалось, что он совсем рядом… А ещё она чувствовала, как он старается, прилагает все силы, чтобы вернуться. Каждый день, каждую минуту… И посылала в ответ свою поддержку и веру в него, надеясь, что эта странная связь донесёт до любимого её чувства. Это было правдой, но Ран не решилась хоть кому-то говорить о чём-то настолько странном, даже самому Шиничи. Да и смысла не было: когда он вернулся - эта связь исчезла. Вернее, чуть раньше. Но испугаться, что это может значить она просто не успела: какие-то четверть часа – и он предстаёт перед ней. Приветствие и сразу поцелуй. Долгий, горячий… с мурашками по коже и подгибающимися коленками. А ведь раньше не верила, что и в жизни так бывает, а не только в книжках. Оторвавшись от её губ, парень предложил встречаться, на это получилось только кивнуть. Слишком ошеломлена была. И поцелуем, и взглядами… Какие у него были глаза, когда говорил, что больше никуда не уйдёт!.. Вот и получается, что где-то там он боролся с чем-то огромным и страшным, как мифический герой из древних легенд; сражался – и победил. Чтобы вернуться к ней и остаться навсегда – это он чётко дал понять. Пусть и не озвучивал, но ощущалось более чем… Все усилия, приложенные им… раз так рвался, значит она и правда нужна? Поправочка: была нужна, тогда. И снова мысли возвращались к тому, что же изменилось. Сначала, как вернулся, Шиничи буквально на руках её носил – и в прямом смысле тоже. Объездили с его подачи кучу мест, фотографировались, целовались… Были и взгляды, от которых всё внутри трепетало… много чего было. Потом всё это как-то уменьшилось, а после и вовсе исчезло. Вот уже какое-то время ничего. Вообще ничего. Сказать, чтобы уставал – так нет. От чего ему уставать? Футбол свой подзабросил, расследования для него рутина, учёба же и вовсе «на один зуб». Она тоже учится, там же, между прочим! Единственная разница – Шиничи ещё сдаёт пропущенный материал. Но подобное для разума, щёлкающего замыслы преступников как орешки – пустяк. В доказательство то, что вся его подготовка заключалась даже не в прочтении, а просматривании наискосок её конспектов и учебников. Пару раз от силы, чаще – один. Значит, этого ему достаточно для успешной сдачи зачётов. То есть, дело в другом. Думать, что стала неинтересна своему парню, Ран не хотелось, но другого объяснения не было. Впрочем, было одно обстоятельство, вселявшее надежду. Поначалу. То, что он всегда благодарил за еду и хвалил готовку на фоне его общей отстранённости звучало скорее насмешкой, чем благодарностью. Но, может и правда любит её стряпню? И всё… Или у него и правда что-то происходит, из-за чего он такой, и это пройдёт. Пока же такое потребительское отношение было весьма удручающим. Но девушка ждала, с нетерпением ожидая дня, когда сможет проверить самое главное: важна она своему парню или всё же нет. Со многим можно мириться, если любишь и предел терпения Ран пролегал дальше игнорирования. Он находился где-то в области: «Важна ли я для тебя в достаточной мере, чтобы уделять хоть немного внимания?». В частности, вопрос касался даты. День их самой первой встречи. Любимый – детектив, причём очень хороший, скорее даже великий, чем просто хороший. Знает так много всего… Вот только нашлось ли в его кажущейся бесконечной памяти местечко для воспоминаний о событиях, важных для них обоих? Значат ли их отношения для него хоть что-нибудь? Вот это-то и будет показателем, определит степень безразличия, так сказать. За ужином – завтрак не в счёт, утром всегда некогда – он выглядел как обычно. Может, делает вид, чтобы удивить?.. но нет. Он действительно забыл. Этот человек, держащий в сознании бесчисленное множество мелочей, не упомнил такой даты! Да как он посмел?!. С другой стороны, это ли не показатель? Всё ещё на что-то надеясь, Ран даже решилась дать подсказку, которых намеревалась избегать. Но на пристальный, выжидательный взгляд Шиничи отреагировал совсем не так, как ожидалось. Моргнул, выпадая из каких-то своих мыслей, в которых постоянно витал, глянул недоумённо и… снова поблагодарил за еду. Что прозвучало настоящей издёвкой. Показалось ею, от силы разочарования, ведь услышать хотели совсем другое. Подумал, что она этого ждёт?! Чтобы не показать вспыхнувшей внутри злости, девушка уткнулась в собственную тарелку. Аппетита не было, но это не повод голодать. Поглядывать в сторону парня оказалось бесполезно. Ничего в нём не пробудилось. Всё так же думал о чём-то своём. Вот тогда-то разочарование и накрыло по-настоящему. Раньше ведь был таким внимательным, чутким… куда это всё ушло? Куда подевалось? Наверняка у многих пар так бывает, некоторое охлаждение в отношениях, но это же не повод расставаться. Ну забыл и забыл, бывает… Самоуспокоение не помогало. Находясь в непосредственной близости, невозможно не заметить, насколько любимый умён. Гениален даже. Немыслимо представить, чтобы он вообще хоть что-то забыл. Мог по памяти процитировать любое дело, с самого начала своей карьеры детектива, например, строки из протокола, что, на минуточку, было пару лет назад! И это не просто память, не знание каких-то фактов, а наблюдательность, сообразительность и умение использовать имеющиеся сведения удивительнейшим, порой парадоксальным способом. Всё это делало его великим детективом, хоть она этого и не озвучивала. Чтобы не зазнавался. И вот этот человек забыл их дату. Не мог, как она думала, но умудрился. Пошутить, что не забыл, а просто притворялся… он бы не стал, не такой человек, да и жестоко это. Но… он ведь держит в уме уйму вещей, мог и «потерять» что-то… что-то неважное. Вот оно, ключевое слово, которое так не хотелось произносить даже мысленно. Забыть можно только то, что неважно. Значит, нужно принять как факт… Или не расстраиваться, а напомнить, как-нибудь незаметно. Это, конечно, тоже нарушение данного себе же слова, но… верить в пришедшие в голову мысли не хотелось так сильно, что!.. Намерение подложить календарик на тумбочку любимого было воплощено сразу же, как появилась возможность. Наверняка, ему хватит и беглого взгляда по цифрам, чтобы вспомнить… Но что это будет значить? Что ему всё равно? Или наоборот? Ладно, завтра, всё завтра. Если вспомнит – посмотрим на его поведение, а если нет… тоже видно будет. Засыпала Ран в весьма неоднозначных чувствах.