СУМРАЧНЫЙ ВАМПИР

Мэй снился сон, в котором она с Чонгуком прогуливалась по берегу моря в прекрасный солнечный день. Парень совсем не казался монстром, мило улыбаясь, и в его глазах плескались живые искорки счастья. Они держались за руки и в какой-то момент он остановился, развернув лучницу к себе, а после поцеловал. Это были приятные ощущения, от которых оживились бабочки в животе, но внезапно поднялся сильный ветер и солнце на небе в миг померкло. Красивые глаза вдруг стали холодными, приобретая красный цвет, а чувственный рот наполнился острыми клыками и жадно впился в шею девушки. Почему-то сон был настолько реалистичным, что она почувствовала резкую боль и, открыв глаза, вскочила, пытаясь отдышаться. Вампир как обычно сидел в кресле и читал книгу, но почувствовав страх, поднял голову, а затем спросил: — Кошмар приснился? — А? — не сразу поняла вопрос Бэк. — Да. — Это всего лишь сон, просто забудь о нем. — Легко сказать, когда рядом находиться главный герой. — Оу, так тебе снился я? Хотя, дай угадаю, я укусил тебя, верно? — Да и это было настолько больно, что я через сон почувствовала это. — Ты права, клыки болезненно проходят через кожу, но длиться это всего несколько секунд, а потом наступает эйфория. Я же говорил, что эти ощущения можно сравнить с теми, что получаешь при занятии сексом в первый раз. — Даже не говори об этом, меня это не интересует. — Правда? Никогда не поверю, что молодая, здоровая девушка не хочет заниматься сексом. — Я не говорила, что не хочу, просто меня сейчас не интересуют отношения. — Даже неинтересно попробовать? — Ни капельки. Чонгук усмехнулся и в один миг оказался рядом с Мэй. Он навис над ней, глядя в расширившиеся от неожиданности глаза, а затем спросил: — Ты в этом уверена? — Да, наверное, — медленно ответила та, не отрываясь от красного взгляда. Вампир наклонился к ее губам и стал поочередно их целовать, после чего осторожно проник языком внутрь. Он перестал применять внушение, когда его рука оказалась под одеялом и через тонкую ткань ласкала промежность Бэк. Она застонала ему в губы, обвивая шею руками, но внезапно остановилась и, открыв глаза, резко оттолкнула от себя Чона. — Эй, ты что творишь? — возмутилась лучница, остервенело стирая рукой остатки слюны со своих губ. — Доказываю тебе, что ты не права, — улыбаясь, ответил Сумрак. — Это нечестно, ведь ты применил ко мне свое внушение! — Только для того, чтобы поцеловать, а потом ты уже сама притянула меня к себе. — Неправда! — Говори об этом сколько угодно, но ты сама потекла, стоило мне коснуться тебя. — Вот же! — разозлилась Мэй и запустила в вампира подушкой, но от резкого движения тут же схватилась за бок. — Осторожнее, тебе еще рано так активничать. — А ты не провоцируй меня! Зачем ты это сделал? — Прости, не удержался, ведь ты такая милая, особенно во сне. — Ты что смотришь на меня, когда я сплю? — Да. — А вампиры, что вообще никогда не спят? — Нет. — Жесть. — Ты права, сон и еда нам совершенно ни к чему, но я так скучаю по этим простым вещам, вспоминая свою прошлую жизнь. — Ой, прости. Я понятия не имею, каково это, но со стороны реально выглядит ужасно. — Ладно, давай не будем о плохом. Сейчас я принесу завтрак, а после ты позвонишь Намджуну. — Хорошо. Чонгук вышел из комнаты, а девушка задумалась над его словами. Это на самом деле было жутко никогда не смыкать глаз, забыв о сновидениях и испытывать отвращение к той еде, что когда-то была любимой. В глазах Сумрака отразилась неподдельная печаль, когда он сказал, что скучал по человеческой жизни и в тот момент он не пытался вызвать жалость. Выходит, врут о том, что вампиры ничего не чувствуют или же это просто Чон был каким-то особенным? Лучница провела подушечками пальцев по своим губам, вспоминая поцелуй и ведь реально ей это понравилось без внушения. Положив руку на сердце, можно сказать, что этот вампир был не просто симпатичным, а убийственно сексуальным. Черные джинсы подчеркивали его стройные ноги, рубашка такого же цвета, заправленная за ремень, была расстегнута до солнечного сплетения и не скрывала мощную грудь. На шее поблескивала тонкая цепочка с каким-то замысловатым кулоном, на левой руке виднелся браслет из простых бусинок, а на правом среднем пальце была печатка. Куча сережек в ушах придавала утонченным чертам лица брутальности, а его красные глаза, хоть и выглядели устрашающе, но все равно были притягательными. Сила, упорство и жажда справедливости больше указывали на человеческие качества вампира. Да и то, с каким трепетом и печалью он отзывался о своей семье, а также ухаживал все это время за человеком только подтверждало, что парень не стал монстром окончательно. — Обо мне думаешь? — спросил тот, тихо войдя в комнату. — Ай-щ, напугал, блин, — вздрогнула лучница. — Как будто мне больше подумать не о чем. — И почему я не верю тебе? Ладно, держи свой завтрак. Сумрак поставил поднос на колени девушки, а сам сел в кресло, взяв в руки книгу. Она помогала ему тайком наблюдать за ней, тоже вспоминая о недавнем поцелуе. Он и правда смотрел на Мэй, когда она спала и даже гладил по волосам, когда ей снилось что-то тревожное. Чонгук с тоской слушал ее стук сердца, ощущая огромную пустоту в своей груди. Ему так хотелось вновь стать живым, чтобы в полной мере насладиться каждым моментом, радуясь обычным мелочам. Он, конечно, понимал, что ни в коей мере не заслуживает такого чистого и непорочного создания, как эта девушка. Глупо было надеяться на то, что она поверит вампиру и отдаст ему свое сердце. Однако этот поцелуй ненадолго оживил в нем давно позабытые чувства, поэтому так сложно было оторваться от этих пленительных губ. После того, как Бэк позавтракала, Сумрак вручил ей телефон, и она позвонила главе клана. Однако дозвониться до него смогла только к обеду и по сонному, ничего не понимающему голосу было понятно, что мужчина накануне неплохо так выпивал. Кое-как достучавшись до его разума, лучница сообщила время и место встречи с вампиром, а также напомнила, чтобы он приходил один. Как только стемнело, вампир принес девушке поднос с едой и отдал осиновый кинжал, строго на строго запретив выходить из комнаты до его возвращения. Она и сама понимала, что с такой раной далеко не убежать, даже если бы и захотела, ведь Мэй и минуты не смогла продержаться всего лишь против одного Отброса. Сумраку очень не хотелось оставлять ее, но иначе он бы не смог решить вопрос о своей невиновности. Намджун никому ничего не сказал о месте встречи и, надев на себя повседневное снаряжение, в котором выходил в рейды, сел в свою машину, а после выехал за пределы особняка. Хосок весь день не спускал с него глаз, поэтому прихватив с собой арбалет со стрелами, помчался за ним на своем мотоцикле. Глава клана включил фонарь на кепке, а затем вошел в пустующее здание школы, держа мечи наготове. Осторожно следуя по длинному коридору, он увидел, как из-за двери одного из классов пробивался слабый свет. Мужчина тихо подкрался, а затем резко ворвался в помещение, но оно оказалось пустым. На нескольких партах стояли зажженные свечи, а на доске мелом было написано: «Сядь за вторую парту во втором ряду». Убрав оружие за спину и вынув клинок, Танк последовал указанию и буквально через несколько секунд после этого в дверь влетел его друг, упав на пол. — Сидеть! — рявкнул внезапно появившийся вампир кинувшемуся было к нему Намджуну, приставляя меч к горлу лучника. — Не по правилам играешь, я ведь просил прийти одному. — Я и пришел, но понятия не имел, что он последует за мной, — ответил тот. — Я давно следил за всеми кланами прежде, чем обратиться к кому-либо со своим предложением, и ты показался мне наиболее честным из всех. Однако теперь не уверен, смогу ли доверять тебе после этого. — Сможешь, потому как тебе нужна моя помощь, а мне — Бэк в целости и желательно живой. Хо, какого хрена ты поехал за мной? — Потому что я привык прикрывать твою спину, — ответил тот. — Какая преданность, — усмехнулся Сумрак. — Сядь к нему и без всяких фокусов, иначе запульну твои же конечности из этого арбалета. Лучник осторожно поднялся на ноги и присел за парту рядом с Танком. — Прости, — виновато сказал он ему. — Ладно уж, — ответил тот. — Итак ты принес мне то, о чем я просил? — поинтересовался Чонгук. — Да, — ответил глава клана, после чего достал из кармана куртки флешку, положив ее на парту и накрыв своей ладонью. — Здесь имена всех Благодетелей, которые живут в районе, который тебя интересует. Однако прежде, чем ты заберешь ее, я хочу услышать твой план. — Изволь. Мне нужно ровно сутки, чтобы изучить информацию и понять, какая тварь меня подставила. После этого я называю тебе место встречи, куда ты приводишь своих бойцов и ту девушку, на которую не действует вампирское внушение. — Джису, но для чего она тебе нужна? — удивился Хосок. — Она известна в вампирских кругах и как не странно ей там доверяют. Мне нужно, чтобы девушка сняла на камеру признание нужного мне Благодетеля и распространила эту запись, тем самым очистив мое имя от клеветы. — Слишком простой план, — подозрительно сказал Намджун. — Больше смахивает на ловушку, не находишь? — А зачем усложнять? С моей информацией и твоими бойцами мы просто убьем кровососа. Разве ты не этого в принципе хотел? — Возможно, но почему это для тебя так важно? Ну и что, что кто-то убивает, прикрываясь твоим именем? Ты ведь тоже вампир и это не должно тебя волновать, а наоборот, сделать еще более устрашающим для всех. — Мне не нужна такая слава. Да, я — вампир, но стал им поневоле и все еще пытаюсь цепляться за свою человечность, убивая лишь тех, кто действительно заслуживает смерти. Как и вы я также уничтожаю Отбросов, но Благодетели сами плодят их, чтобы люди навсегда остались в их подчинении. Такими темпами эта война никогда не закончится, поэтому я хочу помочь вернуть эту планету тем, кому она по праву принадлежит, пусть даже и ценой своей жизни. — Но что насчет Мэй? — встрял в разговор лучник. — Ей уже лучше, но она останется у меня, пока вы не выполните свою часть договора. Глава клана поднялся со своего места и, подойдя к вампиру, протянул ему руку. — Я верю тебе, поэтому можешь положиться на мое слово, — сказал он. — Надеюсь и ты не подведешь меня, — ответил на рукопожатие Сумрак. Намджун вложил ему в руку флешку, а тот внезапно насторожился. Глаза Сумрака мгновенно стали красными и в один миг он исчез из помещения. — Офигеть! — выдохнул Хосок. — Вот это скорость. Хотел я так передвигаться, если бы не нужно было при этом пить человеческую кровь. — Ты совсем дурной? — накинулся на него глава клана, отвешивая подзатыльники. — Эй, ты чего? — Ничего! Зачем поперся за мной? — Танк, я переживал за тебя. — Переживал он. Это хорошо, что Сумрак оказался нормальным вампиром, как не глупо это звучит, а что, если бы он убил тебя? Кто тогда прикрывал бы мне спину? — Но это мой долг, и я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности. — Хо, я не маленький мальчик и сам могу постоять за себя, а вот на тебе лежит большая ответственность за сохранность моего клана. — Танк, но ты ведь не взаправду поверил этому упырю? — Я общался со многими Благодетелями, но ни в ком из них не видел той искренности, которая была в глазах Сумрака. — Но он мог применить к тебе внушение. — Перед встречей я выдул целый литр настоя из вербены. Нет, я уверен, что этот вампир поможет нам совершить революцию. — Так значит, ты передумал умирать? — От смерти никто не застрахован, но мне интересно увидеть, чем все это закончится. Тем временем Мэй от нечего делать решила размять затекшие от долгого лежания мышцы. Она встала с кровати и, выполнив несколько несложных упражнений, прошлась по комнате. Подойдя к окну, девушка слегка отодвинула тяжелую штору, но за непроглядной темнотой ничего не смогла рассмотреть, поэтому подошла к большому стеллажу с книгами и стала читать их названия. Большая часть являлась классикой, но были среди них и фантастика с детективами. Лучница выбрала две, но тут ее взгляд упал на рюкзак, который сиротливо выглядывал из-под кресла. Бэк недолго боролась с совестью, потому как любопытство оказалось сильнее моральных принципов. Она расстегнула замок и достала плюшевого зайку, видимо, когда-то принадлежавшего младшей сестре Чонгука. Потом девушка извлекла небольшой фотоальбом, где на первой странице была общая семейная фотография. Старший сын ни капли не изменился и был похож на мать, а маленькая девочка больше напоминала отца. От этих счастливых, улыбающихся лиц повеяло таким теплом, что лучница невольно вспомнила свою семью. Дальше шли фотографии маленького Чона и того, как он взрослел. Девушку привлек один снимок, где тот без майки в одних спортивных шортах и боксерских перчатках наносил удар по груше. Рельефное тело, сосредоточенный взгляд и точный, сокрушающий удар — все говорило о том, что парень готов любой ценой защитить тех, кто ему дорог. По духу он был схож с Мэй, которая тоже боролась за свою семью изо всех сил, поэтому, может быть, так легко поверила словам вампира. Бэк вытащила эту фотографию из альбома и засунула ее в карман своих штанов. Она сама не знала, для чего это сделала, но почему-то очень хотела сохранить ее у себя. В рюкзаке также нашлись всякие мелочи, видимо, очень дорогие для Сумрака: различные украшения, детские рисунки и потрескавшиеся боксерские перчатки. Однако на самом дне девушка откопала толстую тетрадь, исписанную красивым почерком. Прочитав первые страницы, она поняла, что это дневник, который вел вампир с момента обращения. В основном это были записи о тех несчастных жертвах, которых тот убил и размышления об угрызениях совести. На одной странице крупными буквами был написан вопрос: «Как жить с этим проклятием?» и дальше, почти до самого конца одна и та же фраза: «Еще один бесполезный день в поисках ответа». Однако на последних страницах парень описал встречу с вампиром-отшельником, который наконец-то смог ответить на мучивший его вопрос. Он смирился со своей участью и определился с целью, поэтому перестал вести какие-либо записи. Бэк уже хотела было убрать тетрадь обратно, как вдруг из нее выпал свернутый листок. Она подняла его и, развернув, прочитала небольшой текст: «Эта девушка такая живая и милая, что я не могу насмотреться на нее. Меня словно магнитом тянет к ней и это не зов крови, а нечто большее. В своей человеческой жизни я любил только своих родных и не успел испытать трепетных волнений от первого свидания. Любовь, не знаю, что это за чувство такое, но глядя на эти красивые черты, мне кажется, что это именно она заполняет мое мертвое сердце. Я хочу сберечь это ощущение хотя бы еще на краткий миг, чтобы забыть о своей ужасной сущности и почувствовать себя живым. Однако не знаю, достоин ли быть счастливым рядом с этим невинным созданием. Могу ли надеяться на взаимность? Хотя, нет. Вряд ли». Это откровение потрясло Мэй до глубины души, и она не знала, как на него реагировать. С одной стороны, радость переполняла от того, что лучница в принципе могла кому-то понравится. Она ведь тоже не знала, что такое настоящая любовь и, вспоминая утренний поцелуй, призналась сама себе, что это было волнительное и приятное ощущение. С другой же, немного напрягал тот факт, что именно Чонгук проявил к девушке такие чувства. К тому же полностью довериться вампиру было бы самой глупой ошибкой, но почему-то так хотелось еще раз испытать трепет крыльев бабочек в животе. Внезапно Бэк услышала какой-то шум в коридоре, поэтому наскоро воткнула листок в тетрадь и запихнула ее в рюкзак, закрыв молнию и засунув его под кресло. На радостях, забыв о предупреждении Сумрака, она открыла дверь и столкнулся там с незнакомым парнем. Глаза того тут же сделались красными, и он буквально втолкнул лучницу внутрь. От мощного удара та отлетела на приличное расстояние, больно ударившись об пол. Вампир в одно мгновение оказался рядом с ней, но девушка успела среагировать, схватив его когтистые руки за запястья и не давая ему вцепиться в глотку. Однако силы изначально были неравны, да еще и рана в боку от напряжения начала кровоточить. Упырь в конец обезумел от этого дурманящего запаха и буквально навалился на Мэй, припечатывая ее руки к поверхности пола. Увидев перед собой дикий взгляд и ужасные клыки, она зажмурилась, мысленно прощаясь со своей жизнью. Кадры пронеслись перед ее глазами за несколько секунд, и Бэк даже успела пожалеть, что не смогла вернуть поцелуй Чону. Однако тело, лежащее на ней, внезапно обмякло и перестало дергаться, а затем и вовсе куда-то сползло. Лучница боялась открывать глаза, не понимая, что происходит даже, когда ее подняли с пола и обняли. — Глупая, я же просил, не выходить из комнаты, — сказал знакомый голос, сильнее прижимая к себе. В этот момент в душе Мэй что-то перевернулось и от пережитых потрясений она дала волю слезам, уткнувшись в широкую грудь. — Ну, все, моя хорошая, успокойся, — ласково сказал Чонгук, поглаживая ее по спине. — Я рядом и никому не дам тебя в обиду. Почему-то от этого еще больше хотелось плакать, и девушка не стеснялась своих слез. После смерти матери ей так не хватало именно этих крепких объятий и успокаивающих слов, что она уже и забыла, что когда-то была слабой девчонкой, постоянно нуждавшейся в утешении.