True-blue

      У Фирузе горят губы всю дорогу. Они едут с Ферайе и Кораем со свадьбы, а у неё в мыслях лишь поцелуй с Атешем. Фирузе приходится сжать руки в кулаки, чтобы не выдать дрожи, что прошлась по телу от воспоминаний. Фирузе будто всё еще чувствует горячие ладони Атеша, обжигавшие её даже сквозь ткань платья; его яростные губы, которыми он выпивал её досуха и одновременно заполнял её горящей страстью; его сильное тело, которое так правильно прижималось к ней, заставляя мурашки табунами пробегать по коже. Она могла бы провести всю ночь в каком-нибудь укромном уголке ресторана, утопая во вкусе и запахе Атеша, если бы не ведущий, громко объявивший о том, что нужно проводить молодых до машины. — Как же не вовремя, — шептал Атеш, отрываясь от её губ. — Знаю, — также шептала ему Фирузе, чувствуя, как бешено бьется его сердце под её ладонью.       Им пришлось оторваться друг от друга и спешно привести себя в порядок, прежде чем спуститься к гостям. Фирузе никогда так еще не радовалась приглушенному свету в зале — только так можно было скрыть ее горящие щеки и опухшие губы.       Только от внимательного взгляда Корая её растрёпанный вид не скрылся. Они ехали втроем в его Лексусе, и Фирузе всю дорогу чувствовала его любопытствующие взгляды, которые он бросал ей в зеркало заднего вида. — Аллах-Аллах, Корай, прекрати сверлить меня взглядом и задавай уже свои вопросы! — Не сдерживается она, когда она ловит очередной его взгляд. — А я что? Я ничего! — Ухмыляется Корай. — Кажется, огонёк растопил твои льды, госпожа Фирузе? — В смысле? — Оживляется Ферайе, поворачиваясь на сиденье так, чтобы видеть лицо Фирузе.       Её темные глаза расширяются, когда она, наконец, внимательно разглядывает сестру. Она скользит взглядом по взлохмаченным волосам, стершейся помаде на губах, скомканному платье на талии, и с каждой секундой глаза ее открываются всё шире и шире. — Ферош, дорогая, не смотри так удивленно, а то глаза вывалятся, — шутит Корай. — А я бы предпочел ими любоваться как можно дольше.       Ферайе едва заметно краснеет после слов Корая, но не отрывает глаз от сестры. Она набирает в грудь воздуха. — Ты что, целовалась с Атешем? — Громким шепотом спрашивает она, прикрыв рот от смущения. — Не вашего ума дела, — отвечает Фирузе, складывая руки на груди. — Да зачем ты ее о чем-то спрашиваешь, лунный лучик? — Смеется Корай. — По ней же и так всё видно. — Еще одно слово, Корай, и я как-нибудь ночью ушатаю твой дорогой Лексус до такого состояния, что ни один механик не починит, — угрожающе произносит Фирузе. — Ох, напугала, о черная мамба! — Театрально пугается Корай, сворачивая не в сторону своего дома, а в сторону их с Ферайе района. — Машину я новую купить смогу, а вот отказать себе в удовольствии подразнить тебя не могу. — Куда мы едем? — Спрашивает Ферайе, заметив смену их маршрута. — Это сюрприз. Потерпи, моя черноокая лань, — мягко отвечает Корай.       Раздражение Фирузе проходит, как только она слышит нежность в голосе Корая. Ферайе коротко улыбается и возвращает свое внимание к сестре. Она обхватывает ладони Фирузе своими и прижимается к её плечу, щекоча ее лицо своими волосами. — Главное, чтобы ты была счастлива, сестра. А уж как и кто тебя сделает счастливым — мне не важно, — бормочет она, мягко сжимая её пальцы. — Спасибо, мой лунный лучик, — шепчет Фирузе, целуя ее в макушку. — Вы только с Атешем сильно не разгоняйтесь, а то у папы Мухсина скоро уже второй внук будет на подходе, — не удерживается и шутит Айдын. — КОРАЙ!       Сестры хором одергивают Корая, удивленно смотрят друг на друга, и уже все втроем заливаются смехом. Спустя некоторое время они подъезжают к чудесному домику. Корай помогает Ферайе выбраться из автомобиля и не отпускает её руки, пока она идет на каблуках по каменной плитке, которой был выложен двор. Фирузе идет следом за ними, разглядывая всё вокруг.       Двор был окружен каменным забором, увитым декоративным плющом. Такой же декоративный плющ покрывал северную стену дома, построенного из кирпича цвета морского песка. Двор был освещен небольшими фонарями, испускавшими теплый мягкий свет, а у южной стены дома ютилась маленькая беседка с весело журчавшим рядом с ней фонтаном. — Корай, что это?       Голос Ферайе звучит растерянно. Фирузе видит в глазах сестры слёзы. Корай открывает тяжелую резную дверь, предлагая сёстрам зайти в дом. Фирузе заводит сестру и пораженно выдыхает. Внутри дома светло и просторно. Высокие потолки давали ощущение свободы, а минимализм дизайна позволял насладиться красивым видом, не сосредотачиваясь на ненужных деталях. — Корай? — Тихо зовет Ферайе.       Мужчина подходит к ним. Фирузе впервые видит его таким нервным. Его широкие плечи опущены, а в глазах плещется неуверенность. — Я решил, что в одном доме с моей бабушкой и моим дядей тебе будет неуютно. — Начинает он, бегая взглядом по гостиной. — Ты всегда была бы в напряжении, играя роль счастливой невестки перед ними, и это отняло бы у тебя много сил. А это могло бы плохо сказаться на ребенке. Поэтому я снял для нас этот дом, чтобы ты могла сосредоточиться на беременности и не отвлекаться на посторонних людей. Да и от вашего дома недалеко. И ты всегда можешь позвать в гости свою семью или сама к ним наведаться.       Фирузе чувствует безграничную благодарность к этому большому и сильному мужчине, который сейчас выглядел юным неуверенным подростком. Чуткость и понимание, которое он проявил к своей фиктивной жене, удивили её.       «Фиктивной ли?» — Думает Фирузе, наблюдая за Кораем, взгляд которого не отрывался от Ферайе.       Ферайе отпускает её руку и делает шаг в сторону Корая. Потом еще один. И еще. Пока её руки не обвивают его могучий торс, смыкаясь за его спиной. Ферайе обнимает Корая, прижимаясь лицом к его широкой груди. Корай аккуратно обнимает её в ответ своими большими ручищами, аккуратно, будто бы боясь сломать. Фирузе отводит взгляд. Румянец заливает ее лицо, будто бы она наблюдала за тем, что не должна была видеть. Было что-то интимное в этих объятьях, в том, как прикрыл глаза Корай, в том, как доверчиво жалась к нему Ферайе. — Спасибо, Корай, — шепчет Ферайе. — Не представляешь, как много это для меня значит. — Не за что, моя черноволосая чаровница, — отзывается Корай.       «А может, всё закончится хорошо? Может, не будет развода и разбитых сердец?» — Ферош, тебе помочь с платьем? — Интересуется Фирузе, когда они размыкают объятья. — Не нужно, сестра. — Отвечает Ферайе. — Я сама разберусь с ним. — Что ж, я тогда пойду, поймаю такси, — пожимает плечами Фирузе, желая как можно скорее оставить молодоженов наедине.       Сквозь большое окно пробивается свет фар. На лице Корая появляется коварная улыбка. — Твоё такси уже приехало, — заговорщически шепчет он. — С водителем-Гюльсоем. — Атеш приехал? — Любопытствует Ферайе, выглядывая в окно. — Да, это он. — А он откуда знает про этот дом? — Спрашивает Фирузе, пытаясь не выдать собственного волнения. — Вообще-то, это он меня навёл на этот дом. — Пожимает плечами Корай. — Я до этого и не знал, что в этом районе такая прелесть сдается.       Фирузе ничего не может поделать с улыбкой, что расползлась на ее лице после слов Корая. Перед глазами так и встает картинка с Атешем, показывающим этот дом Кораю. — Какой же Атеш хороший, — вздыхает Ферайе. — Ладно. Я пойду. — Фирузе подбирает подол платья, чтобы он не мешался под ногами. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, дорогая сестра, — подкалывает её Корай. — И будь осторожна, а то и впрямь второго внука папе подаришь, — бросает ей в спину Ферайе.       Корай громко смеется после слов жены, а Фирузе, не обернувшись, показывает им обоим неприличный жест. Их смех провожает её до самой двери. Атеш ждет её, облокотившись на капот своего автомобиля. Фирузе почти злится на саму себя за свою реакцию на него.       «И почему он выглядит так идеально в своей расстегнутой наполовину рубашке и с растрепанными волосами? А эти бесконечные ноги!» — Думает она, медленно подходя к нему. — Что за робость, моя ледяная госпожа? — Атеш встает и подходит к ней вплотную. — Когда я целовал тебя, ты совсем не робела.       От его шёпота вдоль позвоночника пробегает толпа мурашек. Фирузе берет себя в руки, встречаясь с его черными глазами. — Мне нужно домой, господин Атеш. — Шепчет она, выдерживая его взгляд. — А то отец будет волноваться.       Хулиганская улыбка появляется на его лице, делая его моложе. Фирузе с трудом сдерживает ответную улыбку. Атеш подходит к пассажирской двери и распахивает её перед ней. Фирузе садится на переднее сиденье, а Атеш аккуратно поправляет подол её платья, чтобы оно не застряло в дверце. Еще одна мелочь в его образе становится на место, заполняя её теплом. Атеш садится за руль, но не заводит автомобиль. Фирузе вопросительно смотрит на него. Атеш протягивает руку и невесомо проводит пальцами по её щеке. — Всё еще не могу поверить, что это происходит в реальности. — Он берет в руку прядь её волос так, будто они были величайшей драгоценностью. — Мне кажется, будто это сон. — Мне тоже, — признается Фирузе, пытаясь не задрожать под его пальцами.       Атеш наклоняется к ней. Медленно, давая ей путь к отступлению. Но Фирузе не собиралась отступать. Она сама сокращает последние сантиметры между их лицами, прижимаясь к его губам. Рука Атеша перемещается на её шею, нежно поглаживая ямку между ключицами. Фирузе тяжело выдыхает ему в губы, позволяя его языку прикоснуться к её собственному. Этот поцелуй совсем не похож на те, что они разделяли до этого. Он нежен, осторожен и от этого еще более сладок. Губы Атеша медленно изучают её рот, и Фирузе растворяется, утопая в его жаре. Атеш наклоняется еще ближе, закрывая собой весь обзор из машины. В эти моменты для Фирузе существует лишь Атеш. Его теплое дыхание, мягкие губы, горячие пальцы и щекочущая щеки щетина.       «Неужели так будет всегда?» — Мелькает мысль в её затуманенном разуме. — Неужели так будет всегда? — Озвучивает её мысли Атеш, оторвавшись от нее. — Как? — Выдыхает Фирузе, пытаясь унять свое громко стучащее сердце. — Оглушительно. Обезоруживающе. Неповторимо, — только и отвечает он, обхватывая ее руки своими большими ладонями. — Не знаю, — отвечает Фирузе. Её рука накрывает его грудь, чувствуя его сердцебиение под своей ладонью. — Но я надеюсь, что так будет всегда.       И ее совсем не удивляет то, как легко она приняла перспективу провести с Атешем всю жизнь. Улыбка, сверкнувшая в темных глазах Атеша, становится вознаграждением. — Я завтра же приду к дяде Мухсину. — Внезапно сообщает Атеш. — Зачем? — Удивляется Фирузе. — Чтобы сообщить ему о том, что собираюсь ухаживать за тобой. — А без этого нельзя? — Ты что, не хочешь афишировать наши отношения?       Голос Атеша звучит растерянно. А Фирузе затапливает стыд от собственных мыслей.       «Нет, дурачок. Просто если отец узнает о нас, то он будет пристальнее следить за мной. И Джемиле тоже не упустит возможности испортить мне настроение. Даже Четин начнет играть роль строгого старшего брата, чтобы продать свою сестру подороже. И тогда нам придется попрощаться с томными поцелуями и объятьями», — думает она, чувствуя, как румянец поднимается вверх по её лицу. — Фирузе? — Зовет её Атеш. — Если ты вот так сразу расскажешь всё отцу, то он на пару с Джемиле и Четином начнут сторожить меня, провожать на работу и встречать с работы, — смущенно произносит Фирузе. — И? — Тянет Атеш. — И прощай свобода, поцелуи и неприлично долгие объятья с твоими руками на самых интересных частях моего тела! — С вызовом отвечает Фирузе, выпрямляясь в сиденье.       Атеш удивленно хлопает глазами первые несколько секунд. А затем в его глазах появляется столько неприкрытого желания, что у Фирузе завязывается тугой узел внизу живота. Атеш обхватывает её лицо ладонями и впивается в её губы, лаская языком её щеки и нёбо. Фирузе впивается руками в его расстегнутую рубашку, грозясь порвать её под напором страсти, которую в ней разбудил Атеш этим поцелуем. — Хорошо. — Хрипло шепчет ей Атеш на ухо. — Мы подождем. Но недолго. Я хочу как можно скорее оповестить этот мир о том, что мы вместе. — Ревнивый собственник? — Вопросительно выгибает бровь Фирузе, выравнивая дыхание. — Так и до тирании и абьюза недалеко. — Ну разве что только немножко, — усмехается Атеш. — И ты не можешь меня в этом винить. — Почему это? — А почему ты такая красивая? У мужчин вокруг есть глаза, если что. Конечно же мне хочется, чтобы все знали, что ты моя.       Фирузе удивленно хлопает глазами. Такие разговоры всегда настораживали её. Громкий смех Атеша заставляет её вздрогнуть. — Видела бы ты свое лицо, — отсмеявшись, говорит он. — Так ты шутил?! — Восклицает Фирузе, шлепая его по плечу. — Да я чуть с ума не сошла! Подумала, что вляпалась в отношения с каким-то придурком!       Фирузе продолжает бить его по плечам и рукам, и Атеш даже не пытается отбиваться, позволяя ей сбросить напряжение. Наконец, Фирузе устает. — Выплеснула свой гнев, моя ледяная госпожа? — С улыбкой спрашивает Атеш. — Не до конца, — Фирузе откидывается на сиденье и обиженно складывает руки на груди.       Атеш усмехается и коротко целует её в кончик носа. — Больше не буду так глупо шутить. — Его лицо становится серьезным, а голос звучит твердо. — Всё будет так, как ты захочешь. Скажешь — приду к дяде Мухсина завтра с утра. Не захочешь — буду ждать. Мне просто хочется, чтобы всё было правильно. Чтобы я с гордостью пришел к твоему отцу просить разрешения ухаживать за тобой. Чтобы нам не нужно было прятаться по углам, скрывая наши чувства. — Я тоже этого хочу, — честно признается Фирузе. — Мне просто нужно время. — У тебя оно есть. Столько, сколько захочешь.       Фирузе благодарно улыбается Атешу. Он оставляет невесомый поцелуй на её лбу. Он заводит машину и мягко выезжает на шоссе. Дорога до дома проходит в тишине. Но это не неловкая тишина. Эта тишина уютная и теплая. Фирузе наслаждается теплом руки Атеша, которая сжимает её левую ладонь. Они время от времени переглядываются и улыбаются как влюбленные школьники, впервые познавшие столь сильные чувства. Он аккуратно подъезжает к своему дому. — На случай, если вдруг Четин сторожит ворота, — объясняет Атеш. — Не хотелось бы портить отношения с будущим шурином так рано. — Какой самоуверенный, — закатывает глаза Фирузе. — Какой есть, — пожимает плечами Атеш. — Спокойной ночи, Атеш. — Спокойной ночи, Фирузе.       Фирузе выходит из машины. Атеш выходит вслед за ней. — Фирузе! — Зовет он. — Да? — Отзывается она. — Не планируй ничего не завтра. — Завтра ведь работа. — Нет. — Что значит «нет»? — То и значит. — На лице Атеша появляется многозначительная улыбка. — Твой нерадивый руководитель напился на свадьбе соседской дочки и не сможет завтра выйти на работу. А раз начальство такое безответственное, то и работники имеют право на выходной. Проверь телефон, завтра никто в компании работать не будет.       Фирузе достает телефон из сумки. В рабочем чате куча непрочитанных сообщений. А недавно закрепленное сообщение гласило о том, что завтра внеплановый выходной. — Что это значит, Атеш? — Хмурится она. — То, что у нас завтра свидание, моя ледяная госпожа, — отвечает Атеш. — А если я упрямо пойду на работу, даже несмотря на выходной? — Ухмыляется Фирузе. — Я приду туда и, закинув тебя на плечо, всё равно увезу, — пожимает он плечами. — Тиран. — Невозможная упрямица. — Непробиваемый. — Я люблю тебя.       Фирузе замирает с открытым ртом после его слов. Глаза Атеша сияют черными звездами на его красивом лице. — Я люблю тебя.       Она, наконец, отрывает от него взгляд, и медленно плетется в сторону дома. Фирузе прошмыгивает в свою комнату, стирает макияж и, собрав остатки сил, идет в душ. К ее радости, уставшие родственники уже улеглись спать, поэтому она избегает ненужных вопросов. Фирузе возвращается в свою комнату и засыпает в тот же миг, как ее голова касается подушки.       Просыпается она на удивление рано, учитывая то, как поздно она уснула. Из домашних на ногах лишь Несрин и Джемиле, попивающие на кухне кофе. Фирузе сразу же замечает новые серьги в ушах Несрин и золотой браслет на руке Джемиле. — Невтерпеж было подарки от зятя надеть? — Спрашивает она, зайдя на кухню. — Конечно! — Восклицает Несрин. Она крутит головой, чтобы солнечный свет поиграл на бриллиантовой крошке в серьгах. — Такую красоту грех не носить. — Ну да, не всем ведь так везет с зятьями. — Фирузе находит взглядом недовольное лицо Джемиле. — Не правда ли, Джемиле? Муж родной дочери не удосужился и цветы подарить теще, зато муж падчерицы золотом одаривает. И такое бывает…       Несрин усмехается, но тут же прикрывает рот под недовольным взглядом Джемиле. Фирузе наслаждается маленькой победой над мачехой, накладывая себе яичницу. — А тебе на работу разве не пора? — Спрашивает Несрин. — Господин Атеш дал нам внеплановый выходной из-за того, что его самого не будет на работе, — отвечает Фирузе, быстро закидывая в себя горячую еду. — Что за странности? Ну не будет его, остальные пускай работают, — ворчит Джемиле. — Ты ведь сейчас к Гюльсоям работать пойдешь, Джемиле, не так ли? Вот там и спросишь у господина Атеша, почему он такое решение принял, — Фирузе заканчивает есть и моет за собой посуду. — Я сначала схожу в книжный, мне нужно пару кодексов обновить для работы. А потом мы с Ферайе и Кораем прогуляемся по городу. Можем, выедем за город. Я буду поздно.       Фирузе оставляет невестку с мачехой сплетничать и возвращается в комнату. Телефон пищит, оповещая о новом сообщении.       «Сколько времени нужно моей ледяной госпоже, чтобы собраться? Я бы забрал тебя с остановки», — гласит сообщение от Атеша.       Фирузе совершенно по-идиотски улыбается, перечитывая сообщение. Особенно веселит ее смайлик фиолетового чертенка в конце сообщения.       «Буду готова через час».       Она отправляет сообщение и зарывается в свой шкаф, пытаясь выбрать, что же ей надеть. Погода на улице была не слишком теплой, несмотря на светящее солнце, поэтому ее выбор падает на теплые шерстяные штаны песочного цвета и бежевый свитер.       «Ты что, правда собираешься пойти на свидание с таким мужчиной одетая как монашка?» — Звучит в ее голове недовольный голос Караджи.       Караджа всегда была той, кто заставлял её одеваться более смело. Поэтому Фирузе убирает штаны и достает из глубин шкафа черную плиссированную мини-юбку. Не дав себе задуматься, она переодевается и поворачивается к зеркалу, придирчиво оглядывая отражение. Поразмыслив, Фирузе заправляет край свитера в юбку. Она несколько минут выбирает между черными туфлями-лодочками и черными осенними сапогами, пока не останавливает выбор на последних. Волосы она укладывает в легкие волны, и, решив не заморачиваться с макияжем, подкрашивает ресницы и губы, надеясь, что что её чистое лицо не оттолкнет Атеша. Она набрасывает на себя пальто, цветом повторяющее водолазку, и выходит из дома, попрощавшись с отцом и братом. Фирузе видит недовольный взгляд Четина, но знает, что ей он ничего не скажет, потому что она всегда давала отпор. Она направляется к остановке. Машина Атеша уже стоит там. Оглядевшись вокруг, она садится на переднее сиденье. Атеш качает головой. — Опять не дала мне за собой поухаживать, — смеется он. Атеш заводит автомобиль и сразу же сворачивает на объездную дорогу. Выехав за пределы их района, он поворачивается к ней и коротко целует в щеку. — Ну здравствуй, моя голубоглазая упрямица. — Привет, — шепчет Фирузе, смущенно вжавшись в сиденье. — Я слишком напорист? — Встревоженно спрашивает Атеш, неправильно истолковав её реакцию. — Нет-нет, — тут же отвечает Фирузе. Она тяжело вздыхает, вспоминая свои прошлые отношения. — Просто всё это для меня впервые. — Что впервые? Отношения? — Нет.       Фирузе задумывается о том, стоит ли ей рассказать Атешу о своем прошлом с Аязом.       «Ты и без того носишь в себе огромную ложь. Не добавляй к ней еще одну», — ворчит голос совести. — Отношения у меня не впервые. — Выдыхает Фирузе. — В Стамбуле я встречалась с парнем по имени Аяз. — Тем самым, который женился на другой девушке ради ее денег? Тот, семью жены которого ты потом пустила по миру, раскопав финансовые махинации их семейной компании и уголовные преступления, совершенные его тестем и шурином? — Интересуется Атеш. — Откуда ты про это знаешь? — Удивляется Фирузе. Догадка всплывает в ее мыслях. — Ах, Корай. — Не вини его ни в чем. Он просто предупреждал меня о том, что обижать тебя чревато негативными последствиями, — ухмыляется Атеш, хитро сверкая глазами. — Боишься меня теперь? — Нет. Как я могу тебя бояться? — Ну, получается, что я мстительная. — Не вижу в этой мести ничего такого, чего бы твой бывший и его новая семейка не заслужили. И я не то чтобы фанат схемы «если тебя ударили по щеке — подставь другую». — Зло должно быть наказано? — Именно.       Фирузе расслабляется, понимая, что в этом их с Атешем взгляды на мир похожи. Она внезапно вспоминает разговоры о свадьбе Атеша, которые ходили как раз в то время, как она уехала в Стамбул. — А что насчет твоих бывших? — Интересуется она. — Ты ведь даже чуть не женился, разве нет? — Ах, ты об этом, — взгляд Атеша на мгновение тускнеет, и Фирузе жалеет о том, что задала этот вопрос. Но Атеш качает головой, и жизнь снова возвращается в его темные глаза. — Да, было дело. — И почему же дело не дошло до свадьбы? — Потому что она обманула меня.       Внутри Фирузе всё холодеет. — Как? — Дрожащим голосом спрашивает она. — Много всего было. И я ошибался в этих отношениях, и она. Но с ее стороны была такая ложь, которую нельзя было простить, — отвечает Атеш. — Что за ложь? — Когда она поняла, что наши отношения катятся на дно, то решила привязать меня самым верным способом. Она сказала, что беременна. — И это оказалось ложью? — Да. Но не это стало главной причиной. — А что же? — То, что она инсценировала выкидыш, чтобы покрепче привязать меня к себе.       Голос Атеша звучит глухо и плоско. У Фирузе все холодеет внутри. Она и представить не могла, как можно было решиться на такую подлость. — И даже не в этом самое ужасное. После фальшивого выкидыша она вела себя так, будто бы она действительно скорбела по ребенку. Плакала у меня на плече, рассказывая о том, как она выбирала имя для нашего ребенка, сгрызала ногти, отказывалась от еды. Кто же мог знать, что все это была гениальная актерская игра? — Голос Атеша начинает дрожать. — А я оплакивал этого ребенка. Винил себя в том, что не смог уберечь его и его мать. — Как ты узнал правду? — Шепчет Фирузе. — Нечаянно подслушал её разговор с младшей сестрой. «Ох, дорогая, как же мне повезло с тем, что Атеш из тех редких благородных лопухов, которые никогда не опустятся до того, чтобы бросить девушку, потерявшую ребенка, на произвол судьбы. Даже если этого ребенка никогда и не было. Стоило строить из себя страдалицу, чтобы привязать его к себе. Осталась всего неделя, и я стану госпожой Гюльсой». Вот о чем она говорила с сестрой. — Мне очень жаль. — Фирузе накрывает его свободную руку своей. — Никто не должен проходить через такое.       Атеш на мгновение прикрывает глаза. Морщинка меж бровей становится глубже, но спустя пару секунд разглаживается. — Раньше я думал, что не хотел бы это пережить. Не хотел бы услышать этот мерзкий разговор. Остаться в том счастливом незнании и стать примерным семьянином. Но чем дальше я становился от этих событий, тем больше убеждался в том, что мне нужно было это пережить, чтобы стать тем, кто я есть сейчас. — Взгляд Атеша смягчается, когда он смотрит на неё. — Стоило пройти через такое, чтобы однажды встретить тебя. Узнать тебя. Понять тебя. Полюбить тебя.       Голос Атеша полон теплоты, а в его глазах вновь горят две бесконечные Вселенные. А вина и стыд внутри Фирузе оборачивают её сердце своими холодными, липкими, склизкими руками.       «Не стоило, Атеш. Потому что я ничем не лучше неё», — мелькает в мыслях Фирузе.