True-blue

      «Медведь!» — Мысль, что появляется в голове Ферайе, когда она видит Корая Айдына в первый раз.       Он появился как шторм посреди ясного неба в тот день, когда они с Фирузе пошли на УЗИ. И с того дня этот шторм стал постоянной частью её жизни.       По рассказам Фирузе она представляла его совсем другим. Ей казалось, что это должен был быть строгий мужчина в выглаженном костюме с вечно скучающим выражением лица и плоским голосом, с волосами, уложенными в идеальную прическу и аккуратными белыми ручками, не знавшими работы тяжелее, чем пересчитывание денег.       Но когда он появился перед ними в уже вышедших из моды рваных джинсах и футболке, что готова была лопнуть на его натуженных мышцах, Ферайе сначала подумала, что это розыгрыш. Всё в нем было не таким, как ей представлялось. Голос его был громким и звонким, лицо — живым, с морщинками-смешинками в уголках темных глаз, руки — мозолистыми и сильными. Она едва не вздрогнула, когда он при всех взял её руку в свою огромную ладонь и оставил на ней короткий поцелуй. — Это тебе, жизнь моя.       Это были первые слова, сказанные им. Он сказал это так, будто они и впрямь уже долгое время были вместе. Так, будто она и впрямь была ему важна. Это было так странно и непривычно, что она на несколько мгновений выпала из разговора, пытаясь понять, что она сейчас чувствует. А чувствовала она слишком много… На краю сознания перманентно дрейфовала боль от предательства Ямана, но к ней за последние дни прибавилось еще немало новых ощущений. Страх за будущего ребёнка, стыд перед отцом и сестрой за свое глупое поведение, неловкость от первой встречи с фиктивным женихом, растерянность, раздражающее ожидание будущего, которое казалось как никогда туманным… Всё это смешалось в её разуме в сумасшедший коктейль. Но даже в этом хаосе громкий голос Корая звучал четко и понятно, развеивая нависший над её разумом туман своей энергией. — Всё в порядке, Ферайе? Я знаю, Корай может быть очень надоедливым, но он хороший человек. Я не стала бы требовать от него жениться на тебе, если бы не была уверенна в его порядочности. — Всё хорошо. Просто его так… Много. Он очень шумный и разговорчивый, а еще очень много шутит. Я к такому не привыкла.       Ферайе была честна с сестрой. Ферайе привыкла быть тихой и незаметной, чтобы их с Яманом никто не увидел. Столь открытое проявление привязанности, пускай и необходимое лишь для фиктивного брака, было чуждо Ферайе. А Корай всё делал открыто. И это было очень непривычно.       Затем было знакомство Корая с их отцом. Ферайе безумно переживала за реакцию отца, но она оказалась намного лучше, чем она могла ожидать. Пускай Корай и шокировал отца своим внешним видом, его поведение в тот вечер было безупречным. Он с сияющими глазами рассказывал её отцу и брату о том, как впервые увидел Ферайе и влюбился в неё без памяти. Не знай Ферайе, что вся эта история от начала и до конца была выдумкой, сама бы поверила в это. Уж очень воодушевленно Корай рассказывал о её красивой улыбке и прекрасных глазах, укравших его сердце в первую же встречу. Ферайе лишь пару раз украдкой взглянула на своего «жениха» в тот вечер, борясь со смущением, затопившим её с головы до ног. Когда Корай просит всех оставить его наедине с Мухсином, в голове Ферайе появляется неприятная мысль.       «Почему Яман не мог сделать этого? Разве это было сложно? Они ведь не отказались от него после женитьбы на Алейне! Чем я была хуже неё? Почему всё то, что должен был сделать Яман, делает Корай?!» — Видишь, даже косуха и майка не испортили впечатления, — шутил Корай, когда они с Фирузе провожали его. — Не знаю, отец до сих пор в шоке, — отозвалась Фирузе. — Но он ведь дал позволение, — продолжал подшучивать Корай.       А Ферайе не могла больше сдерживать благодарность к этому большому, шумному, громкому мужчине, который за один день смог заполнить собой всё вокруг. — Спасибо, Корай. Ты очень многое делаешь для нас.       Ферайе накрыла рукой еще плоский живот, радуясь тому, что они смогли найти спасение для её малыша, которому так не повезло с глупыми родителями.       А дальше вся её жизнь будто превращается в один большой бег с препятствиями. Каждый день был наполнен множеством событий, которые почти не оставляли места для мыслей о Ямане. Однако, Яман решил сам напомнить ей о своем существовании. Ферайе была готова под землю провалиться от стыда, когда Яман слишком сильно обнимает её на глазах трех семей, глядящих на них с изумлением в глазах. Особенно стыдно ей перед госпожой Арзу, бабушкой Корая, которая смотрела на внука с такой гордостью и любовью, что Ферайе чувствовала себя последней тварью, использовавшей Корая для того, чтобы скрыть свой позор. — И тебя поздравляю, Корай. Никогда бы не подумал, что ты женишься на такой девушке, как Ферайе.       Ферайе чувствовала себя настолько униженной, что не могла даже поднять лицо, чтобы бросить на Ямана ненавидящий взгляд. — Какой «такой», Яман? Такой красивой и утонченной? Да, согласен, я слишком груб и неотесан для такого нежного цветка. Но что поделать? Стрела Амура точно нашла свою цель в виде наших сердец? Правда же, мой лунный лучик?       Рука Ферайе сама потянулась к Кораю. Она смогла нормально вздохнуть лишь после того, как его большая горячая ладонь обхватила её дрожащие пальцы, ободряюще сжимая. Ферайе смогла лишь кивнуть в ответ на вопрос Корая, мстительно радуясь растерянности в глазах Ямана, услышавшего «лунный лучик» из уст Корая.       «Я не твоя теперь, Яман. Даже прозвище это забрал у тебя Корай», — думала она.       Яман и дальше продолжил бы её унижать, если бы не Атеш, буквально за шкирку оттащив младшего брата от нее и Корая. Ферайе хотела бы выдохнуть, но Корай ошарашил её новостью о продолжении праздника в арендованном ресторане. Ферайе хотелось хорошенько отдавить ему ногу каблуком после того, как он пригласил всех присутствующих поехать вместе с ними отмечать помолвку. Но она не могла отказаться от этого, не вызвав ненужных подозрений.       И в начале эта идея не казалась такой плохой. Корай постоянно был рядом с ней, не позволяя Яману приблизиться. Ферайе даже позволила себе расслабиться и насладиться неспешным танцем с «женихом», державшим её на удивление аккуратно и нежно в своих огромных руках.       «Он теплый. И уютный. А еще пахнет как лесной костер, впитавший в себя ароматы трав и деревьев», — думала Ферайе, танцуя с Кораем, не отрывавшим от неё взгляда.       Эта странная мысль почему-то напугала её не так сильно, как должна была. С Кораем было удивительно легко. Он не выказывал ни малейшего недовольства от того, что Фирузе потребовала выплаты старого долга таким странным способом, безупречно играя свою роль счастливого жениха. Ферайе по-хорошему завидовала его выдержке и умению находить в любой ситуации что-то хорошее. И она была бы не против весь вечер провести под защитой Корая. Но ее надеждам не суждено было сбыться. — Я понял, что тебе понравилось в Корае, — шептал ей Яман, впиваясь пальцами в её кожу даже через ткань платья. — Тебе, оказывается, нравится сила. Сила, которую я не показывал, стараясь быть нежным и мягким любовником. Зря я это делал, да? Как он тебя брал после меня, Ферош? Как ты ему отдавалась после того, как стонала моё имя?       Ферайе хотелось умереть. Исчезнуть в это же мгновение. А еще ей хотелось искупаться. Отмыться от той грязи, что на неё налипла после мерзких слов Ямана. Ей нужно было оттолкнуть его. Ударить со всей силы по злобному лицу. Высказать всё, что она думала о нём. Но она была слишком слаба, чтобы спастись самой. И спасать её пришлось Фирузе. Фальшивый обморок сестры был отыгран настолько хорошо, что сама Ферайе испугалась за неё, отталкивая Ямана, чтобы подбежать к Фирузе.       Но быстрее всех рядом с Фирузе оказался Атеш. — Фирузе?       Ферайе вздрогнула от той смеси страха и нежности, что прозвучала в одном только имени сестры, произнесенном Атешем. Он подхватил Фирузе, будто бы она была пушинкой, и помчался в сторону выхода. Ферайе с трудом поспевала за его размашистыми шагами, глядя на слишком бледное лицо сестры. Когда Фирузе «очнулась» на лице Атеша было написано такое облегчение, что Ферайе смущенно отвела взгляд от него, чувствуя себя так, будто она подглядывала за чем-то очень личным. Атеш не позволил Фирузе идти самой и донес её на руках до машины. А Ферайе начала задумываться о том, что этот всегда собранный, строгий, молчаливый мужчина рядом с её сестрой превращался в кого-то совершенно другого. Она вспомнила все взгляды, что Атеш бросал на Фирузе в её присутствии. Улыбки, которыми эти двое обменивались, когда думали, что никто на них не смотрит. Шутки, которые понимали только они.       «Ты влюблен в мою сестру?» — Хотелось спросить Ферайе, когда Атеш бережно помогает ей выйти из машины, аккуратно придерживая её за талию. — Он влюблен в твою сестру, — подтвердил её подозрения Корай на следующий день, когда он приехал за ней в университет.       Ферайе отнекивалась как могла, но Корай пригрозил пожаловаться на неё своей бабушке, и ей пришлось смириться с его желанием отвезти ее в торговый центр. По дороге они разговаривали о разных мелочах, пытаясь получше узнать друг друга. И разговор как-то незаметно подошел к странному поведению Атеша по отношению к Фирузе. — Да я еще в тот вечер, когда Фирузе мне назначила встречу, всё понял, — сказал Корай, ведя её через толпу народа к магазину женской одежды. — А что было в тот вечер? — Спросила Ферайе. — Он явно подумал, что я решил записать Фирузе в свой список любовных побед, и решил проследить за нами. А когда мы поймали его с поличным, начал отнекиваться, оправдываясь тем, что он приехал в тот же ресторан, что и мы, чтобы заказать своей матушке её любимые итальянские блюда. Тупое оправдание, на мой взгляд, — усмехнулся Корай, предаваясь воспоминаниям. — То есть он приревновал Фирузе к тебе? — Ага. Видела бы ты его лицо. Он был готов мне врезать за то, что я посмел посидеть с твоей сестрой в ресторане.       Корай громко смеялся, вспоминая тот вечер. И Ферайе смеялась вместе с ним, зараженная его хорошим настроением и веселыми искорками в его темных глазах. А затем последовало несколько часов мучений, наполненных бесконечными примерками. — Слушай, может, ты в детстве завидовал девочкам, которые играли с куклами и переодевали их в разные платья? — Не выдержала она в один миг, надевая уже сотое по счету платье. — Я что, кукла тебе? — А что тебе не нравится? — Удивлялся Корай, протягивая ей очередную вешалку с платьем. — Я люблю красоту. А ты — её воплощение. Но сейчас ты как картина без красивой рамки. Как алмаз без огранки. А я хочу превратить тебя в сияющий бриллиант, ослепляющий своим великолепием. Разве это плохо?       И Ферайе не смогла с ним даже поспорить. В этом ведь и впрямь не было ничего плохого. Да и она слукавила бы, если бы сказала, что ей не понравилось смотреть на себя в этих красивых платьях.       «А что дарил тебе Яман? Глупые безделушки вроде стеклянных шариков и красных шапочек? Хотя бы с Кораем почувствуй себя принцессой, а не Золушкой, копающейся в мусоре!» — Ругал её внутренний голос.       Ферайе нечем было возразить этому голосу. Поэтому она послушно примеряла всё новые платья и туфли, которые Корай неустанно ей предлагал. А затем началась самая веселая часть этого вечера — выбор платья для Фирузе. Ферайе задыхалась от возмущения, глядя на то, какие наряды предлагал Корай. — Ну как тебе? — Спросил Корай, показывая ей какой-то ужас, состоящий из клочков ткани. — Это что? — Удивилась Ферайе, пытаясь понять, что он ей показывает. — Как «что»? Это платье. — Это ты называешь платьем? Да это тряпочка, которая ничего не прикроет! И это ты предлагаешь моей старшей сестре?       Ферайе ударила его по крепкому плечу, возмущенная его выбором. Корай даже бровью не повел в ответ на её удар. — Нет, а что тут такого? Фирузе не такая скромница, как ты, да и фигура у нее позволяет такое носить. Почему бы не подчеркнуть то, что подарила природа? — Подчеркнуть? Может, ты имел в виду «вывалить наружу»? — Ладно-ладно. А это тебе как?       Он показал ей очередной кружевной кошмар, который едва прикрыл бы то, что нужно было прикрыть. — Корай, ты в своем уме? Да есть нижнее белье целомудреннее этого платья! Фирузе такое ни за что не наденет! — А Атеш точно оценил бы. Хотя бы ради его ошарашенного лица это нужно купить, Ферош. — Если то, что ты говоришь об Атеше и моей сестре, правда, то Атеш тебе за такое платье на Фирузе должен лицо расквасить. — Ферайе сложила руки на груди, глядя на жениха с вызовом в глазах. — Хотя давай, валяй. Купи это платье. Только отдай его Фирузе при Атеше, хорошо? Я хочу посмотреть на их реакцию. И на то, как ты будешь искать пятый угол, пытаясь спасти от них обоих.       Корай покачал головой, будто желая избавиться от неприятных мыслей. Видимо, ему не хотелось получить от Атеша, поэтому он отвесил ужасное платье подальше и согласился с тем, что выбор платья лучше оставить Ферайе.       Ночь хны наступила слишком неожиданно. Будто бы только вчера она была готова сжечь себя и этот проклятый дом, в котором они с Яманом проживали свою любовь, оказавшуюся грязной ложью… И вот она стояла в красном традиционном платье невесты, готовая выйти к гостям, ожидающим её появления.       «Так странно… Это ведь всё понарошку… Но почему это кажется таким реальным? Сватовство, помолвка, ночь хны… Даже руки дрожат, и ноги совсем не держат… Разве мне не должно быть всё равно? Я ведь делаю это всё только ради моего малыша. А Корай это делает лишь потому что он должен Фирузе. Так почему я так волнуюсь?»       Эти мысли не оставляли ее ни на секунду. Лишь во время танца с Кораем её голова была блаженно пуста. Она лишь чувствовала его горячую руку, видела его широкую улыбку и сверкающие глаза. И плохие мысли на эти мгновения не могли прорваться сквозь эту странную пелену. — Тебе очень подошло это платье. — Шептал Корай, кружа её вокруг в танце. — Ты словно роза среди блёклых ромашек. — Спасибо, — только и выдавила из себя Ферайе, чувствуя как румянец заливает щеки. — Коралловый румянец залил нежный жемчуг щек, укрытых тенью от ресниц, что чернее воронова крыла. И пропал молодец, сраженный красотою этой, что открылась взору его, — с улыбкой в голосе произнес Корай. — Какой-то поэт? — Выдавила из себя Ферайе, встречаясь с его темным взглядом. — Не помню. — На лице Корая уже не было улыбки, лишь его глаза внимательно изучали её. — Слова сами собой в голову пришли.       Ферайе рада тому, что танец закончился. Их с Кораем посадили в красивые резные стулья. Господин Халит нанес хну на пальцы Корая, а госпожа Арзу — на её ладони, спрятав в каждой из них золотую монету. Ферайе сгорала от стыда перед семьей Корая за то, что весь этот праздник был одним большим обманом, призванным скрыть её позор. Слезы собрались в горле, мешая вздохнуть. А когда Фирузе начала петь прощальную песню невесты, слезы полились сами собой.       «Почему, Яман? Почему я проживаю это всё с другим мужчиной, а ты спокойно за этим наблюдаешь? Неужели ты совсем меня не любил?» — Думала Ферайе, оплакивая свою первую любовь, оказавшуюся ложью.       Оказавшись дома, Ферайе отдалась заботливым рукам Фирузе, снявшей с нее тяжелое платье. Неожиданный стук в окно заставил Ферайе испуганно вздрогнуть.       «Неужели опять Яман?» — Обреченно думала она, вспоминая его выходку, случившуюся всего пару часов назад. — «И Корая нет на этот раз рядом».       Ферайе никогда не была так рада присутствию Корая, как в тот момент, когда Яман шантажом вытащил её из дома. Он обвинял её в неверности, грозился рассказать всем об их отношениях, запугивал. Ферайе уже готова была сбежать, куда глаза глядят, только бы не видеть его сумасшедший взгляд и злобную ухмылку, как появился Корай. Ноги сами понесли её в его сторону. Корай встал между ней и Яманом, закрывая её от него своей широкой спиной. Она инстинктивно впилась пальцами в его руку, ища защиты.       «Только бы они здесь не подрались. Аллах, убереги от этого», — молилась она, чувствуя гнев, исходящий от Корая.       Появление Фирузе спасло её от истерики. Но не спасло Ямана от разговора с Кораем. И к своему удивлению Ферайе больше беспокоилась о Корае, чем о бывшем возлюбленном. — У тебя было такое лицо, будто ты хотела мне вмазать. — Я просто думала, что это Яман.       Услышав голос Корая, Ферайе подходит к окну. Фирузе уходит, оставляя их наедине. Корай достает из-за спины пакет, набитый едой. — Что это? — Спрашивает Ферайе. — Еда. — Просто отвечает Корай. — Ты же за весь день наверняка ничего не поела.       Ферайе не может сдержать благодарную улыбку. Неожиданное жжение в левой ладони заставляет её вздрогнуть. Она отковыривает остатки хны с руки, открывая покрасневшую кожу. — Зажглась? — Неверяще шепчет Ферайе, глядя на свою ладонь. — Моя тоже, — Корай показывает ей свой покрасневший мизинец. — Интересно, что это могло бы значить?       Ферайе встречается с его взглядом. Что-то в его темных глазах заставляет её сердце встрепенуться.