True-blue

      Атеш почти не спал, просыпаясь каждые пару часов от очередного кошмара. Ему снился Мелих, выходящий из озера, которое вместо воды было наполнено густой красной кровью.       «Вы не спасли меня, господин Атеш. А я ведь был не виноват», — хрипел он, и кровь текла из его перерезанного горла, пачкая мокрые камни на берегу.       После ему снился Окан в руках Вурала, с приставленным к его виску пистолетом. Окан молил Атеша спасти его, но Атеш будто прирос к земле, не сумев даже на дюйм приблизиться к брату.       «Брат, прошу, помоги. Не оставляй меня», — шептал Окан, и слезы стояли в его голубых глазах.       А затем его добил сон с Фирузе. Она лежала в его руках, холодная и бледная, как ледяная статуя. Он пытался достучаться до нее, привести её в чувство, но у него ничего не получалось.       Поэтому Атеш встает, не собираясь мучиться в очередном кошмаре, принимает душ и, даже не позавтракав, уезжает на работу. В здании, кроме него, лишь охранники, ведь до начала рабочего дня еще два часа. Атеш закрывается в своем кабинете и включает кофеварку. Первая чашка не помогает. Вторая — совсем немного. Третья, наконец, достигает успеха. Атеш больше не чувствует себя так, будто вот-вот свалится в обморок. Он включает компьютер, пытаясь сосредоточиться на работе. Но выходит из рук вон плохо.       «Я ведь так ничего и не сделал после смерти Мелиха», — думает он, вспоминая ночной кошмар. — «Он умолял о спасении, а я не смог ему помочь. Невинный человек был убит просто потому что Вурал Бакырджи решил, что у него есть право забирать чью-то жизнь в качестве мести. Позор на твою голову, Атеш Гюльсой».       Атеш откидывается на спинку кресла, устало прикрыв глаза. Он пытается восстановить цепочку событий, приведших к этой ситуации.       «Сначала исчез Бора. Кто-то с его телефона отправил Баде сообщение о том, что он улетел заграницу. Затем Бору находят на берегу озера, и он попадает в реанимацию. После люди Вурала врываются к нам в дом и забирают Мелиха, найдя телефон Боры в его комнате. И Окан каким-то образом узнает об этом раньше других и едет на озеро, чтобы попытаться спасти Мелиха. А затем Окан умоляет меня не обращаться в полицию, чтобы не навлечь беду на семью», — мысленно перечисляет Атеш, стараясь связать одно с другим. — Почему Окан так отреагировал? Что настолько его испугало, что он в припадке начал биться? Неужели из-за страха перед дедом? — Бормочет Атеш, нервно постукивая пальцами по столу.       Здание начинает заполняться людьми. Атеш понимает это по нарастающему гулу и звукам шагов в коридоре. Он встает и отпирает дверь, чтобы сотрудники могли зайти к нему, если возникнет такая необходимость. И первым его посетителем за день неожиданно становится Баде. — Доброе утро, Атеш, — здоровается она, садясь на стул напротив. Присмотревшись к его лицу, она удивленно раскрывает глаза. — Вижу, ночь была тяжёлой. — Да. — Кивает Атеш. — Работал с документами, которые взял домой. Мне много нужно узнать для того, чтобы стать хорошим руководителем.       Атеш лжет, не желая делиться истинной причиной своего состояния. А еще он внимательно следит за Баде. На словах про изучение документов в её взгляде мелькает беспокойство, которое, впрочем, очень быстро сменяется холодной вежливостью. — Уверена, ты станешь прекрасным руководителем, Атеш. Надеюсь, я смогу тебе в этом помочь.       Баде улыбается ему совсем не как сотрудник начальнику, а как женщина мужчине.       «Видимо, не смогла смириться с тем, что я не оценил её готовку и красное платье в тот вечер. Неужто пойдет напролом, чтобы записать меня в список своих любовных побед?» — Мысленно усмехается Атеш, наблюдая за её ненавязчивым флиртом. — Я надеюсь на твою поддержку, Баде. — Кивает Атеш, никак не реагируя на хитрый блеск в её глазах. — И помощь мне понадобится уже сейчас. — Я вся внимание, — отзывается Баде. — Мне нужны все сметы и финансовые документы, касающиеся новой фабрики. Я бы попросил их у Окана, но этот чертенок пользуется своим положением брата руководителя, приходя на работу, когда ему вздумается. Сделаешь? — Хорошо, я подготовлю всё.       Атеш замечает еще одну вспышку беспокойства на ее лице. А еще Баде на секунду запинается, прежде чем ответить ему. Подозрения Атеша крепчают. Раздается стук в дверь. — Войдите, — отзывается Атеш.       В кабинет входит Фирузе с папкой в руках. Атеш закатывает глаза, видя упрямый блеск в её глазах.       «Всё-таки пришла», — обреченно думает он, скользя взглядом по её фигуре.       Сегодня на ней белоснежный брючный костюм, подчеркивающий сливочную нежность её кожи. Под пиджаком на ней голубая рубашка, делающая её глаза еще ярче, на шее — подвеска с бабочкой из бирюзы. Атеш приглядывается и с трудом сдерживает довольную улыбку, заметив подаренные им серьги в её ушах. Её волосы собраны в высокий хвост, открывая её лицо и изящный изгиб шеи. Атеш заставляет себя отвести от нее взгляд, чтобы не смущать её перед Баде. — Я не помешала? — Спрашивает Фирузе, глядя на Баде. — Нет. Что у тебя? — Отвечает Атеш, добросовестно играя роль сурового начальника. — Я принесла макет нового договора поставок сырья из Анкары. Если утвердите, мы его отправим контрагентам на подписание, — говорит Фирузе, идеально выдерживая субординацию «сотрудник-начальник. Она кладет папку на стол. — Я зайду позже. — Погоди. Я посмотрю сейчас. Если будут вопросы — задам. Останься, — Атеш с трудом выдерживает тон начальника, борясь с желанием улыбнуться Фирузе. Он поворачивается к Баде. — Баде, а от тебя я жду документы по фабрике, хорошо? — Конечно. — Поняв намек, Баде встает со стула, переводя взгляд с Атеша на Фирузе и обратно. — Как насчет совместного обеда, Атеш? — Боюсь, я буду занят работой, Баде. — Виновато пожимает плечами Атеш. — Спасибо за предложение.       Баде кивает и уходит из кабинета. Когда за ней закрывается дверь, Фирузе тихо усмехается. — Что? — Интересуется Атеш. — Ты очень жесток, Атеш, — улыбается Фирузе. — Почему? — Она с тобой флиртовала напропалую, а ты её безжалостно лишил надежды.       «Что поделать, если меня интересует совсем другая женщина?» — Мысленно вздыхает Атеш. — Баде меня не интересует, — честно признается Атеш, подтягивая к себе папку с договором. — А зря, девушка она статная, красивая. Половина моего отдела по ней слюни пускает, — шутит Фирузе, садясь на стул.       «А другая половина твоего отдела пускает слюни на тебя», — недовольно думает Атеш, вспоминая взгляды, которые мужчины бросали на Фирузе. — Тебе что, мой дед приплатил, чтобы ты начала устраивать мою личную жизнь? — Спрашивает Атеш, глядя ей в лицо. — Нет, пока мне только один Гюльсой платит за работу вне офиса, — парирует Фирузе, пронзая его своими холодными глазами. — Этот Гюльсой тебе вчера велел оставаться дома и отдохнуть, — продолжает Атеш. — Этот Гюльсой сейчас выглядит так, будто это он вчера в обморок свалился, а не я, — не сдается Фирузе.       Они замолкают, сверля друг друга недовольными взглядами. Атеш смотрит на её упрямо сжатые губы.       «Интересно, если её поцеловать в пылу спора, она надолго замолчит? Или же продолжит спорить, как ни в чём не бывало?» — Мелькает крамольная мысль в голове.       Жар опаляет его изнутри, а предательское сердце шепчет ему о том, какими мягкими и сладкими на вкус будут эти губы. — Нет, правда, выглядишь ты неважно. — Слишком серьезно произносит Фирузе. — С тобой всё в порядке?       Атешу хочется солгать, как он сделал с Баде. Зачем открывать душу перед человеком, у которого и без него проблем в жизни выше крыши? Но искреннее беспокойство в глазах Фирузе почему-то развязывает ему язык. — Плохо спал. Кошмары мучили, — коротко отвечает он. — Из-за аварии? — Спрашивает Фирузе. — Что? — Удивляется Атеш. — Ну, у тебя ведь они начались после той аварии, нет? — Смущенно произносит Фирузе, уже жалея о том, что завела эту тему. — Отец всегда говорил, как сожалеет о том, что тебе пришлось в столь юном возрасте столкнуться с таким испытанием. — Как ты можешь это помнить? Тебе ведь было лет шесть-семь, — растерянно спрашивает Атеш.       Фирузе задумываются. Атеш видит, как она сцепляет и расцепляет пальцы.       «Нервничает?» — Думает он. — Да, мне было шесть. Но я четко помню этот момент. Ты изменился после этой аварии. — Фирузе качает головой. — Нет, неправильно. Конечно же ты изменился, такое событие не может пройти бесследно. Просто… До этого ты был другим. Да, ты был ответственным, всегда готовым помочь. Но ты вел себя как ребенок. Дурачился, смеялся, проворачивал безобидные розыгрыши. А после ты будто стал взрослым, оставшимся в теле ребёнка. Ты почти перестал выходить на улицу, а отец только и делал, что возил тебя то на учебу, то на дополнительные занятия. Если ты и выходил на улицу, то только для того, чтобы проследить, чтобы с Яманом и Оканом ничего не случилось. Как будто ты решил заменить им отца…       Атешу стоит больших усилий сохранять спокойствие. Он и представить не мог, что кто-либо заметил то, как он изменился после смерти отца. Мать погрязла в своем горе, на долгое время став затворницей особняка. Дед будто сорвался с цепи, взявшись за муштру внуков, чтобы не сойти с ума. Братья были слишком маленькими, чтобы понять, что вообще произошло в их семье. Но Фирузе, будучи маленькой девочкой, каким-то образом заметила то, как он изменился. — Отец перед смертью велел заботиться о братьях. Вот я и пытался, как мог, — глухо отвечает Атеш, сглатывая ком в горле. — Прости. — Фирузе нервно заламывает пальцы, пряча взгляд. — Зря я напомнила тебе об этом. Мой глупый, длинный язык!       Атеш тянет руку и накрывает дрожащие руки Фирузе. Она поднимает взгляд, и Атеш видит в её глазах слезы. — Тебе не за что извиняться. — Он позволяет себе на мгновение сжать её ладонь. — На самом деле, ты первый человек, который заметил, насколько другим я стал после смерти отца. Мать стала воспринимать меня как нового главу семьи после деда. Братья принимали то, что я всегда разгребал их проблемы, как должное. А господин Омер решил вырастить из меня идеального внука, чтобы закрыть зияющую дыру в своем сердце, оставленную потерей единственного сына. — Я понимаю тебя, — шепчет Фирузе, глядя на их сцепленные руки невидящим взглядом.       Атеш вспоминает, что она тоже лишилась родителя. Лале Йылмаз ушла из жизни очень быстро, оставив троих детей сиротами. Атеш вспоминает похороны матери Фирузе. Восьмилетняя Ферайе вырывалась из рук старшей сестры, желая побежать за мужчинами, несущими саван с телом её матери. Она плакала и кричала. Вела себя как ребенок, потерявший мать. А Фирузе удерживала сестру на месте, пытаясь её успокоить. Хотя она была такой же дочерью, оставшейся без мамы. Но еще она была старшей сестрой. И уже тогда не могла позволить себе слабости. — Да. Понимаешь. Ты ведь тоже стала для Ферайе матерью, — выдыхает Атеш, нехотя отпуская её руку.       Фирузе резко встает. — Если будут вопросы по макету договора — позови. — Твердо произносит она, не глядя на него. — Я и так уже засиделась, а госпожа Ирем ждет меня. — Подожди. — Атеш листает договор до места, где нужно поставить подпись. — Кто договор составлял? — Госпожа Ирем и я, — отвечает Фирузе.       Атеш расписывается и передает папку Фирузе. — Даже проверять не будешь? — Спрашивает Фирузе. — Зачем? Я вам доверяю, — отвечает Атеш.       Фирузе забирает у него договор и направляется к выходу. — Фирузе, какие у тебя планы на вечер?       Фирузе поворачивается к нему с недоумением во взгляде. — Мы с Ферайе собирались заехать в торговый центр и купить ей платье для ночи хны, — отвечает она. — Могу я тебя подвезти? — Атеш встает и обходит стол, чтобы быть ближе к ней. — Зачем? — Не хочу вечером сразу домой возвращаться.       Атеш говорит чистую правду. Напряжение, что царило в особняке Гюльсоев, можно было резать ножом. Поэтому возможность провести хотя бы полчаса вне особняка была настоящим спасением. — Атеш, ты ведь понимаешь… — Я не собираюсь таскаться с вами по магазинам и смущать тебя и Ферайе. Просто подвезу и уеду.       Фирузе задумывается. Атеш видит борьбу, написанную на её живом, подвижном лице. Она хмурит брови и неуловимо поджимает губы, решая, стоит ли принимать его предложение. Когда складка между ее темными бровями разглаживается, он понимает — выбор сделан. — Хорошо. — Фирузе поднимает палец. — Но забирать меня будешь с остановки. И не с той, что у офиса, а со следующей. У меня сестра замуж выходит. Не хочу становиться причиной сплетен. — А дойдешь до остановки-то на таких каблуках? — Кивает он на её белые туфли. — Не волнуйся, дойду. — Корчит рожицу Фирузе. — Хорошего дня, господин начальник. — И тебе, ледяная госпожа, — усмехается Атеш.       Фирузе уходит, и Атеш в уже приподнятом настроении возвращается к изучению документов. Он решает начать с изучения счетов компании. Это занимает у него всё время до обеда. Он распечатывает выписки с подозрительными операциями и начинает собирать новую папку для их с Фирузе «дела». После обеда к нему заходит Баде с очередной порцией документов. Атеш пытается выудить из нее как можно больше информации, но девушка ловко лавировала между очевидными вещами и полуправдой, не говоря ему ничего существенного.       «Хорошо играешь, госпожа Баде. Но я терпеливый. Однажды ты оступишься, и я поймаю тебя за руку», — думает Атеш, вежливо улыбаясь на её туманные ответы.       В таком напряженном темпе проходит весь день. О конце рабочего дня Атеша оповещает оживление и радостный галдеж за дверью. Атеш встает и подходит к окну. Фирузе в ее белоснежном костюме легко найти в толпе, выходящей из здания. Атеш видит, как она быстрым шагом идет в сторону остановки. Он запирает кабинет и выходит из здания. Заведя машину, он выруливает на дорогу. Атеш видит спину Фирузе и борется с желанием посигналить, чтобы посмотреть, испугается она или нет. Он представляет, как она разозлится, если он так сделает, поэтому он замедляется, позволяя Фирузе дойти до остановки. Атеш останавливается, и Фирузе с видом ребенка, пойманного с банкой запрещенного варенья, прошмыгивает в его машину. — Езжай скорее, пока нас никто не увидел, — шипит она, вжимаясь в пассажирское кресло.       Атеш усмехается, но послушно едет в сторону центра города. — Где вы с Ферайе договорились встретиться? — Спрашивает он. — В Нисарре, — отвечает Фирузе. — А она как туда доберется? Может, заедем за ней? — Она уже там. Корай за ней еще в обед заехал. — Зачем? — Не знаю, они мне не отчитались. — Странно, что ты это допустила, — усмехается Атеш. — Корай пообещал, что Ферайе всё понравится. На свой страх решила ему довериться, — пожимает плечами Фирузе. — Когда они ночь хны планируют проводить? — Послезавтра, если планы не поменяются. — Надеюсь, ты не свалишься снова в обморок? — Не свалюсь, не волнуйся. — Ну и славно. Не хочу вновь тащить тебя в машину, — дразнится Атеш.       На самом деле, если бы не страх за здоровье Фирузе, он бы с удовольствием вновь поносил её на руках. Атеш вспоминает, как правильно и необходимо ощущалась близость Фирузе, как сладко пахли её волосы, как близко были их лица, когда он пристёгивал её ремнем. Его руки горели весь оставшийся вечер, вспоминая ощущение её нежной кожи под его пальцами. Атеш бросает короткий взгляд на Фирузе. Он сожалеет о том, что сегодня на ней столь закрытый костюм.       «Благослови Аллах того, кто придумал то зеленое платье, что было на ней вчера», — думает Атеш, вспоминая её обнаженные плечи и тонкие ключицы, что так и манили прикоснуться.       Сейчас он видит только её тонкую шею, но и этого достаточно, чтобы у него пересохло во рту. — Неужели я слишком тяжелая для твоих сильных рук? В тот день в бассейне ты вполне легко вытащил меня из воды, — язвит Фирузе, глядя в окно.       Атеш едва давит разочарованный вздох. Фирузе, сама того не понимая, разбудила те воспоминания, от которых он старательно убегал, пытаясь уберечь свое сердце. Он вспоминает, как плотно купальник облегал её фигуру, очерчивая мягкие изгибы груди, и сильнее вцепляется в руль, чтобы хоть как-то отвлечься. Но коварный разум продолжает подкидывать воспоминания. Ощущение мягкости её волос на его руках, её тяжело вздымающаяся грудь, то, как она покусывала губы от волнения, делая их еще ярче и желаннее.       «Аллах, дай мне терпения», — мысленно молится Атеш. — То был всплеск адреналина, — выдавливает он из себя. — Ну, если тебе так угодно, — ухмыляется Фирузе.       Они подъезжают к торговому центру. Атеш паркует автомобиль. — Вот мы и доехали, ледяная госпожа. — Улыбается Атеш. — Надеюсь, вам понравилась наша услуга «такси от начальника».       Фирузе посмеивается над его маленькой шуткой, в её глазах — бирюзовая гладь спокойного моря. — Если хочешь — пойдем со мной, — предлагает Фирузе. — И ты не боишься, что нас могут увидеть вместе? — Удивляется Атеш. — Ну мы же не наедине будем! — Восклицает Фирузе. — С нами будут Ферайе и Корай. Я просто подумала, что с нами тебе веселее будет, чем в особняке. — Ну, в особняке тоже иногда весело бывает, — ухмыляется Атеш. — Ага, особенно в тот день, когда Яман и Алейна поженились. Веселье ваше аж до нашего дома дошло, — дразнится Фирузе.       Атеш чувствует странное тепло в груди от того, что Фирузе позвала его с собой. — Где нам искать Ферайе? — Она написала, что они на третьем этаже у фудкорта.       Они выходят из машины и заходят в торговый центр. Фирузе на его удивление не пялится на витрины, не останавливается у магазинов, как это делали его мать и большинство знакомых ему девушек. — А почему ты не останавливаешься у витрин и не заходишь в магазины? — Озвучивает он свои мысли, пока они поднимаются на эскалаторе. — Зачем? — Удивляется Фирузе. — Не знаю, — пожимает плечами Атеш. — Просто моя мать всегда так делала. И многие знакомые девушки. — Я всегда иду в магазин с конкретной целью. Если мне нужно купить одежду, я не лезу в ювелирные магазины. Если мне нужна обувь, я не отвлекаюсь на хозяйственные магазины. Зачем тратить время на бесцельное шатание, когда можно купить то, что тебе нужно, и заняться более полезными делами?       Атеш удивляется тому, как Фирузе четко озвучила его собственную позицию в отношении покупок.       «Вы одинаково смотрите на этот мир. Что это, если не Судьба?» — Ласково шепчет голос сердца.       Здравый смысл на удивление молчалив. — Ты права. Я тоже так думаю, — отвечает он.       Они поднимаются на третий этаж. Фирузе крутит головой, ища Ферайе с Кораем. — Вот они!       Они идут к фудкорту, который занимал почти половину третьего этажа. Атеш усмехается, разглядев будущих молодоженов. Корай стоит с десятком пакетов в руках, а рядом с ним стоит Ферайе, которая выглядит безумно уставшей. У её ног стоит еще куча пакетов. — Вы ограбили магазин? — Спрашивает Фирузе, глядя на все эти пакеты. — Нет! — Ферайе недовольно хмурится, глядя на широко улыбающегося Корая. — Корай затаскал меня по магазинам. Я столько одежды за всю свою жизнь не перемеряла, как за этот день! — Другие девушки только об этом и мечтают, моя голубка, — хитро сверкает глазами Корай. — И вообще, это не моя прихоть, это бабушка вручила мне деньги и сказала, что такой бриллиант, как Ферайе, должен быть в достойной оправе. Вот мы и пришли сюда искать эту самую оправу. — И не сумев определиться, купили всё? — Подкалывает его Атеш. — Просто моей невесте всё так шло, что я не мог заставить её сделать выбор, и взял всё, — подтверждает Корай. — Главное, не пускать Алейну сегодня к нам домой. А то скандала не избежать, — бормочет под нос Фирузе. Она улыбается Ферайе. — Пойдем, мой лунный лучик, нам нужно платье для ночи хны выбрать. — Только без него! — Восклицает Ферайе, тыча пальцем в Корая. — А то мы отсюда к закрытию торгового центра не выберемся. — Без него — так без него, — соглашается Фирузе. — Я скрашу одиночество Корая, — улыбается Атеш. — Я, конечно, не такой красивый, как Ферайе, но мне часто говорят, что я неплохой собеседник. — Тебе льстят, — закатывает глаза Корай. — Давай проверим это, — с усмешкой предлагает Атеш.       Фирузе качает головой, будто она мать, наблюдающая за непослушными детьми, и уводит Ферайе. — И как это получилось? Вы с Фирузе случайно столкнулись на входе в торговый центр, куда ты приехал купить маме новый шарфик? — Без напускного веселья спрашивает Корай, внимательно изучая его. — Нет. Мы с работы вместе приехали, — отвечает Атеш. — И Фирузе на это согласилась? — Удивленно хлопает глазами Корай. — У меня просто дар убеждения, — отзывается Атеш. — И что нам теперь делать? Пойдем смотреть футбол на втором этаже, как все мужья, которым нужно ждать жен после шоппинга? — Ну, жених здесь только ты. — А ты бы не хотел им быть?       Атеш хмурится. Тон Корая слишком серьезен для шутки. — Что ты имеешь в виду? — Поднимает бровь Атеш. — Не прикидывайся дурачком, Атеш. — Отмахивается Корай. — Если у меня и были сомнения после того вечера в ресторане, то вчера они все развеялись. — Не понимаю, о чём ты. — Всё ты понимаешь, Гюльсой. Ты как оживший мертвец выглядел, пока Фирузе в себя не пришла.       Атеш молчит, не зная, что ему ответить. Он чувствует странное смущение. — Чего ты скис, Гюльсой? — Корай шутливо пихает его в плечо. — В этом нет ничего странного. Фирузе красивая, умная, талантливая девушка. Неудивительно, что она зацепила тебя. — А еще она то отталкивает меня, то позволяет приблизиться. — Внезапно признается Атеш, не веря собственным ушам. — Иногда мне кажется, что она оттаяла по отношению ко мне. А иногда она смотрит на меня так, будто хочет задушить. — Ну, ты тоже не подарок, господин Атеш. — Дергает бровью Корай. — Принципиальный, любящий держать все под контролем, упрямый, не любящий идти на компромиссы. Я могу еще долго перечислять. — Не считаю эти качества минусами. — Вот и Фирузе не видит в своем поведении ничего странного.       Они замолкают. Корай подхватывает все пакеты и направляется к эскалатору. Атеш нехотя следует за ним. — Ох Фирузе, конечно, мне голову оторвет, если узнает, — тяжело вздыхает Корай. — Но моя мужская солидарность велит поделиться с тобой. — Чем поделиться? — Спрашивает Атеш. — У Фирузе очень плохо закончились её первые и последние на данный момент серьезные отношения. Она познакомилась с этим парнем в Стамбуле. Они встречались почти два года, кажется. — И что потом? — А потом этот парень бросил её и женился на богачке, семья которой владела большой строительной корпорацией.       «Вот почему она так болезненно отреагировала на ситуацию с Ферайе», — думает Атеш. — «Не только потому, что она её сестра. Она и сама пережила такое предательство». — А ты откуда это знаешь? — Интересуется Атеш, с трудом давя проснувшуюся ревность. — Утешал её? — Не ревнуй, господин Атеш, — дразнится Корай. — Фирузе не нужно было утешать. — Как это? — Я не знаю всех подробностей, но знаю, что Фирузе нашла как отвлечься от этого предательства. Она погрузилась в работу и каким-то образом вышла на людей, которые раньше работали в компании новоиспеченного тестя ее бывшего парня. — Всё еще не понимаю, как это связано… — Всё просто, Гюльсой. Фирузе решила совместить приятное с полезным. Поняв, что в этой компании творится что-то нехорошее, она устроилась туда на работу. А спустя пару месяцев тесть и шурин её бывшего загремели в тюрьму по обвинению в финансовых махинациях и покушениях на жизнь бывших сотрудников, которые могли рассказать о преступных схемах, которые проворачивали в организации. Её бывший и его жена в одночасье лишились денег и влияния и уехали в Анкару, подальше от пересудов о преступлениях их семьи. — На лице Корая появляется опасный оскал. — Так что я на твоем месте не стал бы обижать Фирузе. У тебя два младших брата, если ошибешься, они тоже останутся без наследства.       Атеш смеется, представляя Фирузе, крушащую здание компании. Ему легко представляется Фирузе со льдом в глазах и холодом в разбитом сердце, готовая мстить за причиненную ей боль. Рассказ Корая его совсем не пугает. В конце концов, она всего лишь вывела на чистую воду преступников, испортившись жизнь десяткам людей. И при этом она не опустилась в пучины страдания, изнывая от жалости к себе.       «Сильная женщина. Как ты любишь», — почти поет голос сердца.       А голос разума опять молчит. Каждая новая деталь, которую он узнавал о Фирузе, становилась на нужное место, делая её в глазах Атеша всё более желанной. И Атеш понимает, что сопротивляться ему осталось совсем недолго.