True-blue

      Встреча с Фирузе немного улучшает настроение Атеша. Небольшое прикосновение её руки на несколько мгновений отвлекло его от пагубных мыслей о прошедшей бессонной ночи. Атеш рассеянно проводит пальцами по щеке, к которой прикасалась Фирузе. Кожа будто всё еще горит, напоминая об ощущении ее прохладных мягких пальцев.       «А ты собирался фиктивно жениться на её младшей сестре, идиот. И что бы ты тогда делал? Изображал семейную пару с Ферайе, не отрывая взгляда от её старшей сестры? Покрыл бы позором и себя, и обеих сестер? Благо у Фирузе оказалось больше ума, чем у тебя!» — Сердито ворчит голос разума, вернувший свои позиции после тяжелой ночи.       Атеш соглашается с ним. Предложение жениться на Ферайе было глупым. И его глупая обида на то, что Фирузе предпочла видеть своим зятем (пускай и не настоящим) бабника Корая, а не его, ничем не была обоснована. Вчера вечером он наплевал на логику и здравый смысл, отправившись следить за Фирузе. И даже то, что она простила его, не умаляло чувства стыда, намертво засевшего внутри Атеша.       «Но она простила тебя. Как только увидела тебя таким измученным и разбитым. Разве это не говорит о том, что ты ей тоже не безразличен?» — Вкрадчиво шепчет ему сердце, прикипевшее к Фирузе с их первой встречи.       «Это говорит о лишь том, что у девушки доброе сердце!» — Обрубает этот шепот голос разума.       Атеша разрывает от мыслей и чувств по отношению к Фирузе. После болезненного расставания с Мелис, правду о которой он узнал в день свадьбы, Атеш перестал доверять своему сердцу. Оно всегда искало в людях то, чего в них не было: доброту, искренность, заботу. Он слишком часто разочаровывался в людях, доверяя сердцу, а не разуму. Последние годы он успешно защищался, выстроив вокруг себя стену, за которую пропускал людей с большим трудом. Но Фирузе просочилась через эту стену так легко, будто она была дождем, а стена — иссушенной почвой. И Атеша это почти пугает.       Он смотрит в окно и видит обеих сестер, медленно удалявшихся от больницы. Атеш видит, как девушки переглядываются и улыбаются, и вспоминает о еще одной черте Фирузе, которая была ему близка. Она была старшей сестрой. Так же, как и он был старшим братом. Он прекрасно понимал чувства девушки по отношению к Ферайе; её ненависть к её бывшему парню; ярость, с которой она была готова броситься на защиту младшей сестры. Прошлой ночью он сам был готов разорвать обидчиков Окана, и только внезапный приступ брата заставил Атеша на время забыть об этом. Мысли о произошедшем вновь пробуждают гнев внутри мужчины. Он сжимает кулаки, впиваясь ногтями в мягкую кожу ладони. И лишь возвращение врача отвлекает Атеша от его гнева.       Поведение очнувшегося Окана сбивает Атеша с толку. Атеш пытается поговорить с братом откровенно, понять причину его столь бурной реакции на предложение пойти в полицию, но Окан лишь бормочет что-то о том, как он боится деда и Вурала. — Брат, умоляю! Полиция сначала придет в дом Вурала, а потом в наш! Дедушка откажется от меня, а Вурал начнет нам мстить! Прошу, брат, не делай этого! Я не хочу становиться причиной наших проблем! — С полубезумным блеском в глазах просит Окан, до боли сжимая его руку.       Атеш успокаивает брата, не желая ухудшать его едва-едва улучшившееся состояние. Он ничего не обещает ему, чтобы не быть лжецом в собственных глазах, но и не давит на брата. Атеш забирает у врача рецепт, а затем усаживает всё еще дрожащего Окана в машину и везет домой. Атеш ведет Окана в его комнату и отдает лекарства, выписанные врачом. — Это будешь пить перед тем, как ложиться спать. А это — если будешь чувствовать себя совсем плохо. Но не злоупотребляй. Хорошо?       Окан молча кивает. — Ложись, отдохни. Не вставай сегодня, — просит Атеш.       Не дождавшись ответа, Атеш встает и направляется к двери. — Брат…       Атеш оборачивается к Окану. Тот встает с кровати и порывисто обнимает его. Атеш с трудом сглатывает ком в горле, обнимая тщедушное тельце младшего брата, прижимавшегося к нему совсем как в детстве. Он ерошит короткие волосы Окана, с трудом сдерживая слезы. Ему невыносимо видеть младшего брата в таком состоянии. В его возрасте он должен был лишь наслаждаться жизнью и юностью вместо того, чтобы быть впутанным в криминальные дела Вурала. — Если с тобой что-то случится… — Шепчет Атеш, не зная, как по-другому выразить свои чувства.       Он не может договорить фразу. Не хочет даже представлять, что с его маленьким голубоглазым чертенком может произойти что-то плохое. Окан отпускает его и криво улыбается. — Сначала прими душ. И мочалкой не поленись воспользоваться, — пытается пошутить Атеш, толкая брата в сторону ванной. — Хорошо-хорошо, — соглашается Окан.       Атеш похлопывает его по плечу и выходит из комнаты. В гостиной он натыкается на мать. Атеш вспоминает о её болезни, и мерзкий ком в горле вновь мешает ему вздохнуть. — Атеш, сынок, — улыбается она, увидев его. — Тебя не было дома всю ночь. И с торжества ты уехал очень рано. Всё хорошо?       Гюльфем обхватывает его лицо руками, с тревогой глядя на круги под его глазами. Атеш оставляет легкий поцелуй на ладони матери. — Не волнуйся, госпожа Гюльфем. С праздника я уехал по делам фирмы, а потом приглядывал за Оканом, который немного перебрал на торжестве, а потом продолжил веселиться с друзьями. — Атеш выдавливает из себя виноватую улыбку, ненавидя себя за эту ложь. — Не ругайся на Окана, хорошо? Когда еще веселиться, как не в молодости? — Ты всегда защищал этих непослушных чертят, когда они расстраивали меня, — качает головой женщина. — Я же старший брат, — отзывается Атеш. — Это моя работа. — Самый лучший старший брат, — улыбается Гюльфем. — И самый лучший сын. — Не преувеличивай, мама. — Я не преувеличиваю. Знал бы ты, как я гордилась тобой вчера. Мой статный, гордый, сильный лев, — Гюльфем легонько сжимает его плечи, любуясь сыном. — Теперь еще и глава семейного бизнеса. — Ты могла бы точно так же гордиться Яманом. Если бы я не приехал, он бы встал во главе фирмы, — напоминает ей Атеш. — Нет. — Гюльфем поджимает губы. — Дед не передал бы ему управление. Он, как и я, доверяет в таких делах только тебе. — Дорого же мне его доверие обходилось в детстве, — усмехается Атеш.       Гюльфем ничего не отвечает на эти слова. — Мама, почему ты не ходишь по врачам? — Вспоминает Атеш главную причину своего возвращения. — Это же серьезная болезнь, нельзя пускать всё на самотек. Давай завтра с тобой поедем в больницу?       В глазах матери мелькает страх. Атешу становится неловко от того, что он напомнил матери о болезни. — Я уже сдавала анализы, сынок. Скоро получу результаты. — Она треплет его по щеке. — Главное будь рядом со мной, мой лев. И тогда все мои проблемы станут незначительными. Ты ведь моё любимое дитя.       Атеш ощущает вину за то, как явно мать выделяет его среди братьев. Усмешка, прозвучавшая совсем рядом, заставляет их обернуться. Яман стоит в дверях, глядя на них со злой ухмылкой на лице. — Сынок… — Шепчет Гюльфем, глядя на Ямана. — Сынок? — Переспрашивает Яман. — Я всё слышал, мама. У тебя, оказывается, только один любимый ребёнок. — Ты не так всё понял, Яман, — Гюльфем подходит к сыну, но тот отшатывается от неё. — Я всё понял правильно, мама. Не нужно ничего объяснять. Твой любимый ребенок рядом, и все твои проблемы станут незначительными, не так ли?       Яман выходит из дома, громко хлопнув дверью. Атеш направляется за ним. — Яман! Погоди!       Яман не слушает Атеша и, сев в машину, уезжает. Атеш тяжело выдыхает.       «Что происходит с моей семьей? Неужели мой приезд стал причиной этого разлада?» — Обреченно думает Атеш.       Взгляд сам собой тянется к дому Йылмазов. Он выглядит оживленнее, чем обычно. Несрин усиленно подметает участок перед воротами, а Четин несет в дом большие пакеты.       «Интересно, что за повод? Неужто Корай сегодня решил прийти?» — Размышляет Атеш, медленно направляясь к дому Фирузе.       «Опять с ума сходишь. Ну, какая у тебя причина идти к ним домой?» — Раздраженно твердит голос разума.       «Я даже не поприветствовал дядю Мухсина!» — Обрывает его Атеш.       И встает, как вкопанный. Он понимает, что не может завалиться к ним в гости без подарка. Поэтому он направляется к автомобилю и едет к ближайшему магазину. Он не знает, что конкретно взять, поэтому берет всего понемножку. Фрукты, овощи, сладости, травяной чай. Затарившись, он садится в машину и возвращается домой. И с пакетами наперевес идет к дому Йылмазов. — Господин Атеш?       Первым Атеш встречает Четина, который удивленно хлопает глазами — Здравствуй, Четин. — Здоровается Атеш. — Здравствуйте, господин Атеш. Какими судьбами? — Спрашивает Четин. — Хотел навестить дядю Мухсина. А где он? — Я здесь, сынок.       Атеш оборачивается. Несрин катит коляску свекра к столику во дворе. Атеш передает пакеты Четину и подходит к мужчине. — Здравствуй, дядя Мухсин. — Атеш пожимает руку мужчине. — Здравствуй, Атеш, — улыбается Мухсин. — Наконец-то и к нам в гости зашел. — Прости, дядя Мухсин. Дед завалил меня делами, еле выбрался из них, — шутит Атеш. — Знаем-знаем, — кивает Мухсин. — Фирузе рассказала уже, как ты резво взялся за дела фирмы. Ты всегда был таким. Нетерпеливый и готовый к любому делу, только бы не сидеть на месте. — Да, наверное, — пожимает плечами Атеш. — Несрин, а что это за пакеты на кухне стоят? Это совсем не то, что Четин мог купить.       По лестнице, ведущей в гостиную, спускается Фирузе. На ней простое белое платье с коротким рукавом, а её волосы скрыты под белым платком. Атеш впервые видит её такой…домашней. Вместе с Фирузе приходит запах выпечки, и Атеш сглатывает скопившуюся слюну. — Это я принес, Фирузе. Нельзя же с пустыми руками в гости приходить, — говорит Атеш, ловя взгляд Фирузе.       Та застывает на последней ступеньке, глядя на него с удивлением в глазах. — Спасибо, господин Атеш, но не стоило, — наконец, отвечает она. — Господин Атеш я только на работе, Фирузе. А здесь я просто Атеш, договорились? — Хорошо…       Атеш видит по взгляду Фирузе, что та готова придушить его, и не может сдержать улыбки. Он поворачивается к Мухсину. — У вас такое оживление в доме. Что за повод? Я, наверное, помешал, дядя Мухсин? — Обращается он к Мухсину. — Нет-нет, что ты, не помешал, сынок, — отмахивается мужчина. — А повод есть. — Сегодня к нам придет знакомиться жених Ферайе, — отвечает за отца Четин. — Отец еще не дал благословения на брак, Четин, — с едва скрытым раздражением поправляет его Фирузе. — Конечно же он его даст! Это же Корай Айдын, самый завидный холостяк Невшехира! — Четин пихает Фирузе в бок. — Учись у младшей сестры, злючка Фирузе. Она такого мужчину смогла ухватить. А ты с твоим вечно недовольным лицом так и останешься одна. — Четин, — недовольно шипит Несрин.       Фирузе обреченно закатывает глаза. — А что, где я не прав? Я всегда говорил, что в этот дом радость первой именно Ферайе принесет, — продолжает нести чушь Четин.       Атеш постепенно закипает, видя пренебрежение, с которым к Фирузе относились в собственной семье. Но больше всего Атеша удивляет молчание Мухсина, который никак не защитил свою дочь от нападок Четина.       «У меня какие-то проблемы с отцом», — вспоминает Атеш слова Фирузе, понимая, что она имела в виду. — Разве может старший брат говорить такие вещи своей младшей сестре, Четин? — С тихой угрозой спрашивает Атеш, подходя ближе к мужчине. — Вместо того, чтобы гордиться сестрой, которая столького добилась без помощи семьи и без связей, ты попрекаешь тем, что она не вышла замуж за богача, как тебе хотелось бы, Четин. Еще и при чужих людях. Твоя покойная матушка была бы очень разочарована тобой.       Четин пристыженно прячет глаза, избегая прожигающего взгляда Атеша. Во дворе наступает напряженная тишина. Фирузе бесцельно смотрит в стену, пытаясь удержать на лице спокойное выражение. — Фирузе, я там торт принес. Шоколадный с орехом, как любит дядя Мухсин. Может, принесешь его отцу? — Говорит он, чтобы давая ей повод уйти. — Конечно, — тихо отзывается Фирузе. — Я помогу ей.       Несрин следует за золовкой наверх, оставляя мужчин наедине. — Не стой, Атеш, садись на диван, — просит его Мухсин.       Атеш кивает и садится рядом с мужчиной за стол. Мухсин выглядит смущенным. — Получается, скоро в вашем доме будет праздник, дядя Мухсин? — Спрашивает Атеш, чтобы отвлечь мужчину. — Поздравляю. — Спасибо, — растерянно отвечает Мухсин. — Ты не рад? — Рад, конечно, рад. Просто это случилось так неожиданно. Я бы совсем не готов… — Вряд ли хоть один отец был готов к новостям о замужестве дочери, дядя Мухсин. — Конечно, конечно… Просто это ведь не просто парень с района. Это Корай Айдын. — А что тебя смущает, дядя Мухсин? — Многое… Он ведь так богат. Он привык к совсем другой жизни. Более свободной. А Ферайе… Моя Ферайе не такая. Она такая мягкая, скромная, домашняя.       Атеш чувствует сожаление по отношению к этому мужчине, слепо верящему в безупречность своего ребенка. Сам он не видел в поведении Ферайе ничего ужасного — не могла же она предвидеть, что ее возлюбленный бросит ее ради нового увлечения. И он понимал её страх за здоровье отца, который мог не выдержать правды о своей скромной домашней девочке. — Это Фирузе могла бы справиться с таким мужчиной. В ней всегда была эти суровость и упрямство, с которыми безуспешно боролась её покойная мать. Ферайе всегда была мягче и послушнее.       Странное чувство поднимается внутри Атеша. Он и подумать не мог, насколько несправедливо к Фирузе относились в её собственном доме. Он внезапно вспоминает о том, какой Фирузе была в детстве. Она часто ходила в старой одежде на пару размеров больше, тогда как Ферайе обычно одевали в новую аккуратную одежду. Фирузе донашивала одежду за Четином, а Ферайе разгуливала по улице в красивых платьях и с красными бантиками в косах. Это неожиданное воспоминание только усиливает гнев внутри Атеша, заставляя его сцепить пальцы, чтобы дрожь не выдала его состояния. От неловкого молчания его спасает Фирузе, спустившаяся с подносом в руках. Атеш удивляется количеству еды, которое она принесла. Помимо торта она разложила на столе нарезанные фрукты, пахлаву, еще горячие имам-баялды, теплый хлеб и чайник со свежезаваренным травяным чаем. — Ты на целую армию еды принесла, — улыбается он.       Внезапно его желудок издает жуткий звук, похожий на вой умирающего волка. Фирузе прячет улыбку за завесой волос, но Атеш успевает уловить смех в ее голубых глазах. — Думаю, лишним не будет, — шутит она, раскладывая перед ним и отцом приборы. — Мне даже как-то неудобно, — честно признается Атеш. — Вы ведь к приходу гостя готовились, а всю еду мне принесли. — Не волнуйся. Мы с Ферайе и Несрин много приготовили, на всех хватит. Да и ты столько угощений принес, что на всю улицу хватит, — успокаивает его Фирузе. — Ешь, сынок, не стесняйся. Ты тоже почетный гость, — просит Мухсин. — Приятного аппетита, — желает Фирузе. — Спасибо, — отвечает Атеш, ловя её взгляд.       Сейчас цвет её глаз похож на сияние безмятежного моря в жаркий полдень. Атеш с аппетитом принимается за угощение, отмечая, насколько вкусно все было приготовлено. — Очень вкусно, Фирузе. Здоровья вашим рукам, — искренне благодарит он девушку, наслаждаясь вкусом домашней еды. — Пускай будет во благо.       Фирузе разворачивается и направляется к лестнице наверх. Атеш вновь погружается в свои мысли.       «И как ее семья может видеть в ней только суровость, когда в ней столько любви к своей семье? Неужели они настолько слепы?» — Думает Атеш, глядя ей вслед. — Ты же знаком с эти парнем, Атеш? — Отвлекает его Мухсин. — Что ты можешь про него сказать?       Фирузе останавливается на ступеньках и разворачивается. Атеш видит в ее глазах молчаливую просьбу и незаметно кивает ей. — Корай очень умный человек, дядя Мухсин. — Осторожно начинает Атеш. — У Ферайе не будет ни в чём недостатка. — О его богатстве я наслышан. — Кивает Мухсин. — А что насчет его слухов о его ветрености и любвеобильности?       Атеш краем глаза замечает, как Фирузе застывает в напряжении. — Ты же знаешь, как люди любят сплетничать о богатых людях, дядя Мухсин. Тем более о тех, кто разбогател в столь молодом возрасте. Корай просто очень открытый и веселый человек, поэтому вокруг него всегда много людей. И много слухов. Большинство историй о его любовных похождениях сильно преувеличены.       Атеш бросает короткий взгляд на Фирузе. Та одними губами шепчет «спасибо» и убегает вверх по лестнице. Атеш улыбается ей вслед. — Раз ты так говоришь, Атеш, — вздыхает Мухсин. — Твоим суждениям я доверяю, сынок. Я просто хочу, чтобы Ферайе была счастлива. — Она будет счастлива, дядя Мухсин, не сомневайся, — заверяет его Атеш.       «Твоя дочь будет счастлива, дядя Мухсин. Но только не из-за Корая Айдына, а благодаря усилиям Фирузе, готовой ради ее счастья на многое», — мелькает у него в мыслях.       Они молча доедают еду. Атеш встает с дивана. — Спасибо за гостеприимство, дядя Мухсин. — Благодарит он. — Простите, что отвлек вас от подготовки к приему гостя. — Что ты, сынок. — Отмахивается Мухсин. — Ты всегда желанный гость в моем доме. — Надеюсь, следующий ваш гость принесет с собой радость, — желает Атеш, намекая на Корая. — Спасибо. — Мухсин ловит взглядом Фирузе, спускавшуюся вниз. — Фирузе, проводи Атеша.       Атеш выходит за ворота, Фирузе следует за ним. Он поворачивается к девушке. — Прости, я правда не хотел отвлекать вас от подготовки к приходу Корая, — извиняется Атеш. — Спасибо, что нашел нужные слова для отца. Он поверил тебе больше, чем нам с Ферайе, — благодарит его Фирузе. — Не за что. Любой бы на моем месте сделал так же. — Ты слишком хорошо думаешь о людях.       Они замолкают, глядя друг на друга. Рука Атеша сама тянется к локону, выбившемуся из-под платка, и заправляет его, едва касаясь лица Фирузе. Девушка застывает, но не останавливает его. — Удачи с представлением будущего зятя дяде Мухсину, — улыбается он Фирузе. — Спасибо. А ты иди и поспи, а то твои мешки скоро будут чернее твоих глаз, — улыбается Фирузе в ответ.       Атеш уходит, медленно шагая в сторону особняка. И на душе становится чуточку легче.