True-blue

      Фирузе проходит мимо брата и заходит во двор. За ней в дом заходит Джемиле, вернувшаяся из особняка Гюльсоев. Фирузе корчит мачехе недовольную рожицу, а та пристально изучает её своими змеиными глазами. — Сейчас глаза вывалятся, госпожа Джемиле. — Язвит Фирузе. — Чего ты от меня хочешь? — Да смотрю на вас и думаю, Гюльсоям что, медом намазано на девушек этого дома? — Задумчиво тянет Джемиле, обходя Фирузе вокруг. — Что ты несешь? — Спрашивает Фирузе, следя за каждым движением мачехи. — Твой брат, может, и не заметил, но я видела, как ты вышла из машины господина Атеша. Откуда ты с ним возвращалась так поздно? — Тебе какое дело, а? Кто ты такая, чтобы я перед тобой отчитывалась?       Фирузе без страха встречает взгляд мачехи. Угрозы мачехи перестали пугать ее с тех пор, как она выросла достаточно, чтобы не позволять ей избивать себя и Ферайе. — Не боишься, что я расскажу твоему брату о твоих ночных гулянках? — Спрашивает Джемиле. — Судя по тому, как он обрадовался браку Ямана и Алейны, Четин вместо того, чтобы ругаться, поцелует меня в макушку, назовет своей розочкой и пойдет мечтать о втором зяте из дома Гюльсой, — усмехается Фирузе. — А отца тебе не жалко? Он расстроится, если узнает, что его дочь допоздна гуляет с мужчинами, — продолжает гнуть свою линию женщина. — Вперед! — Фирузе освобождает ей дорогу к гостиной, где обычно по вечерам Мухсин смотрел телевизор. — Иди и рассказывай.       Джемиле не сдвигается с места. Фирузе мстительно улыбается мачехе. — Этим ты можешь напугать только Ферайе, Джемиле. Мне на мнение отца обо мне совершенно плевать, — шепчет она ей в лицо.       Фирузе специально толкает её плечом и идет к своей комнате. — А если я расскажу Мухсину о том, что его милая Ферайе долгие годы обманывала его, тайком встречаясь с Яманом, тебе тоже будет плевать?       Фирузе останавливается, как вкопанная. Она разворачивается и видит довольную улыбку на лице мачехи. Гнев и ненависть вскипают в ней. Она хватает Джемиле за руку и рывком тянет в свою комнату. Закрыв дверь, Фирузе впечатывает Джемиле в стену, крепко сжимая ее плечи руками. Боль, мелькнувшая на лице мачехи, приносит капельку удовольствия. — Если ты хотя бы одно недоброе слово о Ферайе скажешь, я превращу жизнь твоей дочери в ад. Ты поняла меня, госпожа Джемиле? — Шепчет Фирузе, сжимая пальцы еще крепче. — И как же ты это сделаешь? — Ухмыляется Джемиле, несмотря на боль. — Моя дочь вела себя прилично и, в отличие от твоей сестры, до брака с мужчинами не путалась. И Аллах вознаградил её, подарив ей богатого и красивого мужа. — А разве для того, чтобы опорочить честь женщины нужны какие-то основания, Джемиле? — Фирузе отпускает женщину и отходит на шаг назад. — Достаточно пары слухов, чтобы запятнать репутацию девушки. А в свадьбе твоей дочери и Ямана можно найти столько подозрительных деталей, что и придумывать ничего не нужно будет. — О чем ты говоришь? — Взволнованно спрашивает Джемиле. — Ну как же? — Усмехается Фирузе. — Скоропостижная роспись без свадебного торжества. Не было сватовства, помолвки. Не было ночи хны и выкупа невесты. Не было белого платья и красной ленты, повязанной на талию. К чему такая спешка? Разве что только если молодоженам есть что скрывать. Может быть, внебрачную беременность? — Ты не посмеешь… — Еще как посмею, госпожа Джемиле. Я не Ферайе, помнишь? Ты ведь сама говорила, что у меня в груди вместо сердца ледяная глыба. Видишь, соответствую. — Никто тебе не поверит! — Правда что ли? Да даже если не поверят, даже если ты сможешь убедить всех, что всё это обман… Пока ты будешь бороться с этими слухами, Алейна будет страдать. Ей будет стыдно выйти на улицу, стыдно будет поднять голову, ведь её все будут считать недостойной женщиной. Представь только, как горько она будет плакать? С зятем тебе не сильно повезло, Джемиле. Он свою жену от нападок свёкров защитить не смог, от грязных слухов не защитит и подавно. И придется Алейне одной справляться со всем этим. А разве ты не говорила, что больше всего на свете матерей ранят слезы и боль их детей. Не будь ты такой змеей, даже посочувствовала бы тебе.       Фирузе сцепляет руки в замок, чтобы Джемиле не видела их дрожи. На самом деле она вряд ли смогла провернуть то, чем сейчас угрожала мачехе, но сейчас ей нужно было выглядеть максимально решительно. Джемиле пристально всматривается в её лицо, ища признаки лжи или блефа. Фирузе мысленно благодарит уроки жизни, которые преподал Стамбул. Её лицо неподвижно, пока змеиные глаза Джемиле скользят по нему в поисках слабины. — Ты оставишь Ферайе в покое, красноволосая ведьма. — Решает закрепить успех Фирузе. — Ты добилась своего, Яман женат на твоей дочери. Наслаждайся статусом тещи Гюльсоя. А мою сестру не трогай. — Держи ее подальше от Ямана! — Велит Джемиле. — Я не потерплю угроз счастью своей дочери. — Не волнуйся. Я сделаю всё, чтобы они больше не пересекались. Ты не мешаешь мне, я не мешаю тебе. Договорились? — Договорились.       Джемиле выходит из комнаты, оставляя Фирузе одну. Она выдыхает и тяжело оседает на пол. Мысли вновь начинают беспорядочно роиться в голове, отнимая покой. Фирузе берет первые попавшиеся домашние вещи и идет в душ. Она снова стоит под струями воды, пытаясь найти выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Вода обжигающе горячая, и Фирузе почему-то вспоминает теплые руки Атеша. Дрожь пробегает вдоль позвоночника, заставляя Фирузе выпрямиться и удивленно распахнуть глаза. Она смотрит на плитку в ванной, а перед глазами всплывает образ полуобнаженного Атеша. — Да какого хрена! — Раздраженно выдыхает Фирузе, отключая воду.       Она яростно вытирается полотенцем насухо, одевается и почти вылетает из ванной. Девушка спускается вниз и заходит в комнату к Ферайе. И застает ту в слезах. Она подбегает к сестре и хватает ее за руки. — Ферайе? Что случилось? Почему ты плачешь? — Спрашивает Фирузе у сестры.       Ферайе ничего не отвечает, лишь всхлипывает и прячет лицо на плече сестры. Фирузе обнимает её, пытаясь понять, что стало причиной столь разбитого состояния Ферайе. — Ферайе, лучик мой, не пугай меня. Скажи, что случилось, — просит Фирузе, гладя сестру по волосам. — Я…Я…Яман приходил сюда, сестра, — выдавливает между всхлипами Ферайе. — Я устала после учебы, решила поспать, прилегла. А когда проснулась увидела его в комнате. Я ведь часто оставляю окно открытым, вот он и смог пробраться сюда. Он пытался обнять меня, что-то говорил, но я не слушала его. Я не хотела, чтобы он приходил, Фирузе, честно!       Ферайе плачет еще сильнее. А Фирузе пытается удержать себя от убийства. Ей безумно хочется пойти в особняк Гюльсоев и публично пристыдить Ямана за его мерзкое поведение. Но в таком случае Ферайе тоже пострадала бы, поэтому Фирузе сдерживается. Она позволяет сестре выплакаться, а затем вытирает её лицо и дает попить воды. — Успокоилась? — Мягко шепчет Фирузе.       Ферайе молча кивает ей. Фирузе вновь задумывается. Идея с фиктивным браком, возникшая в её голове в обед и высказанная ей Атешем уже вечером, вновь занимает свое место в ее мыслях.       «Ах, Атеш, если бы ты не был братом ублюдка, ребенка которого носит в животе моя сестра! Как бы вовремя было твое предложение!» — Думает Фирузе.       Странное чувство облегчения и одновременно страха на мгновение вспыхивает в ней. Картинка Ферайе и Атеша за свадебным столом мелькает ярким пятном в её мыслях и так же быстро исчезает, оставляя после себя неприятное послевкусие. Холодная дрожь пробегает по спине Фирузе, заставив её поежиться. Она не позволяет себе задуматься о своей реакции и переключает внимание на Ферайе. — Ферайе, послушай меня сейчас очень внимательно, хорошо? — Фирузе ловит взгляд сестры и дожидается ответного кивка. — То, что я скажу тебе, наверняка покажется тебе странным и диким, но у нас нет другого выхода. Если мы не можем уехать вместе, оставив отца на брата, то для того, чтобы продолжать спокойную жизнь здесь, тебе нужно выйти замуж. — Что? Выйти замуж? — Растерянно переспрашивает Ферайе. — Да. Фиктивно, конечно. — Фирузе опускает взгляд на пока еще плоский живот сестры. — Совсем скоро у тебя начнет расти живот. Да, первое время мы сможем скрывать его свободной одеждой, но что дальше? Когда он станет слишком большим, начнутся пересуды и шепотки, и это в любом случае дойдет до нашего отца. Поэтому брак — это единственный возможный выход. — Как ты себе это представляешь, Фирузе? Кто согласился жениться на мне, чтобы прикрыть мой позор? Кто согласится объявить себя отцом этого ребенка, зная, что про него обязательно поползут слухи о том, что он обрюхатил девушку и женился на ней из-за этого? В сериалах за такое обычно кучу денег предлагают, а что можем предложить мы? У нас ведь ничего нет, сестра!       «А еще в сериалах таким образом возвращают долг за оказанную в прошлом услугу», — думает Фирузе, вспоминая свое самое первое судебное дело. — Главное, чтобы ты была не против, Ферайе. А желающего я найду, не волнуйся. Так что ты думаешь по этому поводу?       Ферайе не отвечает сразу. Фирузе молчит, пытаясь не давить на нее, хотя выбора у них обоих не было. Девушка видит борьбу на заплаканном лице сестры. Наконец, Ферайе поднимает на нее глаза. — Если ты найдешь человека, который на это согласится, я не буду против, Фирузе. — Хорошо. Я рада, что ты понимаешь всю плачевность нашего положения и готова на такую жертву.       Ферайе кладет обе руки на живот. На её лице появляется мечтательная улыбка. — Я скоро стану матерью… Я готова на всё, чтобы мой малыш был счастлив, — шепчет она. — Мы. — Поправляет её Фирузе. — Мы сделаем всё ради вашего счастья, Ферайе. — Да. Мы, — улыбается ей Ферайе.       Сестры обнимаются и некоторое время молчат, наслаждаясь теплом друг друга. Когда Ферайе начинает клевать носом, Фирузе бежит на кухню и возвращается к ней со стаканом теплого молока с медом. Ферайе послушно осушает стакан и ложится в кровать. Фирузе целует ее в лоб и, закрыв окно на защелку изнутри, возвращается в свою комнату. Сон после столь насыщенного дня приходит очень быстро.       Также быстро, как и следующее утро. Фирузе встает раньше всех и готовит завтрак на всю семью. Она будит Ферайе, чтобы та успела позавтракать до того, как к столу подтянется Джемиле, и следит за тем, чтобы сестра съела все до последней крошки. Ферайе уходит на учебу, пожелав ей хорошего дня. Фирузе как раз дожевывает последний кусок, когда за стол садится остальная часть семьи. Она прощается с семьей и, забрав сумку, уходит на работу. До автобусной остановки она идет как можно медленнее, слушая длинные гудки в телефонной трубке. Собеседник отвечает ей после четвертого гудка. — Я как чувствовал, что сегодня случится что-то из ряда вон выходящее. — Слышится в трубке веселый мужской голос. — Неужели наша Антарктида соскучилась по бедняге Кораю? — И тебе привет, Корай Айдын. — Отвечает Фирузе. — Надеюсь, ты всё еще на родине? — Конечно, госпожа Фирузе. Невшехир ведь угаснет без моего сияния. — Что ж, надеюсь, твоя занятая задница найдет этим вечером время для того, чтобы встретиться со мной? — О-о, мне не нравится этот тон. Он не несет ничего хорошего. — Именно, господин Корай. Пришло время отдавать давние долги.       На той стороне трубки слышится усталый вздох. — Откуда тебя забрать? — Спрашивает мужчина. — Я работаю в фирме Гюльсоев. Можешь подъехать после рабочего дня, — отвечает Фирузе. — Заметано. — Буду ждать.       Фирузе отключается от разговора как раз в тот момент, когда подъезжает нужный ей автобус. Дорога до офиса проходит быстро. Здание фирмы встречает её странной суетой. — О, Фирузе, вот ты где. — Подходит к ней Джемре, её коллега по юридическому отделу. — Господин Омер велел всем собраться в большом конференц-зале. — Что за повод? — Спрашивает Фирузе, идя следом за Джемре. — Не знаю. — Она жмет плечами. — Говорят, хотят сделать какое-то важное объявление.       Толпа сотрудников плавно несет ее в сторону нужного зала. Фирузе заходит и встает в неприметном месте у окна. Начальники отделов рассаживаются за большим круглым столом как раз к моменту, как в зал входят Гюльсои. Все четверо. Впереди идет господин Омер, а за ним следуют Атеш, Яман и Окан. Они встают во главе стола, но садятся лишь Яман с Оканом. — Дорогие друзья, я не буду вас задерживать. — Торжественно произносит Омер. — Я просто хотел озвучить одну важную новость.       Глаза Ферайе невольно тянутся к Атешу. Он стоит рядом с дедом, возвышаясь над всеми как неприступная башня. Идеально выглаженный черный костюм сидит на нем как влитой, подчеркивая широкие плечи и бесконечно длинные ноги. Фирузе яростно отгоняет воспоминания об обнажённом торсе Атеша, сосредотачиваясь на его лице. Его борода аккуратно подстрижена, волосы уложены, глаза смотрят прямо и ясно. Атеш на секунду пересекается с ней взглядом. И…Подмигивает ей! Фирузе надеется, что ей не показалось, но Джемре пихает ее в бок локтем. — Это он тебе подмигнул, Фирузе? — Шепчет она ей на ухо. — Не говори глупостей. — Так же шепчет ей Фирузе. — Наверное, у него просто нервный тик.       Джемре прыскает в ладошку, и Фирузе надеется, что она забудет об этом глупом инциденте. — С большой радостью и гордостью хочу сообщить, что теперь у руля нашего общего дела встанет мой старший внук и наследник, Атеш Гюльсой!       Зал мгновенно наполняется аплодисментами. Фирузе хлопает вместе со всеми, но её взгляд почему-то цепляется за Ямана, неподвижно сидящего за столом. Сила ненависти, полыхнувшей в его взгляде, пугает даже Фирузе. И эта ненависть не исчезает даже тогда, когда Яман жмет руку Атешу, не отрывая от него глаз.       «Неужели Атеш не видит этого? Он же готов сжечь его этим взглядом!» — Волнуется Фирузе, глядя на благодарную улыбку на лице Атеша.       Атеш вновь перехватывает её взгляд. И она с легкостью читает в его глазах что-то вроде: «Всё только начинается».       «Я снова куда-то вляпалась. Ну блять!»