Марафоны

Минутная стрелка показывала без пяти одиннадцать. Разбитое яйцо, расплывшись по старому паркету, смотрело на Ивана Валентиновича своим ехидным жёлтым глазом и словно смеялось: «Ну, поел салатик? Что теперь делать будешь?». Обычный унылый вечер тридцать первого числа. Никакого праздника и новогоднего настроения, потому что чудес не бывает. По крайней мере, для взрослых людей. И чертово последнее яйцо, которое так хотелось сварить, покрошить и съесть. - Вот же непруха, - буркнул мужчина, идя за тряпкой. Всё складывалось против него: с работы уволили, настроение отвратительное, сигареты кончились, ещё и в холодильнике хоть шаром покати - на Ивана Валентиновича печально смотрела засохшая кожура от лимона, шоколадный зайчик и банка просроченного зелёного горошка. Кошмар, а не праздник. Ещё и пакет под продукты, как назло, оказался дырявый. Раздраженно ругнувшись, Иван Валентинович вышвырнул бесполезный целлофан, схватил рюкзак и поплёлся в ночь. Погода снаружи тоже не обрадовала: темень, дорогу замело, мороз кусает за щёки, и ветер, путаясь под ногами, бросает в лицо колючие пригоршни снега, заставляя теряться даже в знакомой дороге. Фонари не горели, и Иван Валентинович наобум забрёл в какие-то дворы. - Уууу, - вдруг раздался откуда-то заунывный скулёж, вплетаясь в свист и вой разбушевавшейся метели. Заозиравшись в поисках странных звуков, он увидел рядом многоэтажку и всё понял. Подъездная дверь была приоткрыта – в подвале явно скулил щенок, но никому не было до этого дела. Его выкинули на верную голодную смерть. Иван Валентинович ускорил шаг с надеждой, что ему показалось. Но тут плач раздался снова, ещё более протяжный и жалобный. Помучившись угрызениями совести и даже нерешительно остановившись, мужчина хотел уже было идти к бедняге, но тут подъездная дверь захлопнулась, и он решил больше не испытывать судьбу, перейдя с быстрого шага почти что на рысцу. С горем пополам вскоре нашёлся круглосуточный ларёк. Проторчав в очереди на кассе минут сорок, Иван Валентинович вышел из магазина ещё более злой и недовольный жизнью, чем можно было себе представить. На последние деньги он накупил продуктов так, что спина вскоре заболела их нести, и в кармане остались лежать какие-то гроши, которых едва бы хватило на проезд. Когда он шёл обратно мимо той самой многоэтажки, из подъезда вывалились два амбала. Один из них держал за шкирку скулящего кутёнка, второй курил сигарету. - Достал ныть, - прогудел первый, встряхивая щенка, чтобы тот перестал шуметь. «Мафия», - подумал Иван Валентинович, глядя на их наколки, выглядывающие из-под рукавов кожаной куртки. В горле застрял комок и ноги слегка подкосились, но глядя на телепающегося в кулаке щенка, он невольно выпалил: - Простите, что вы собрались с ним делать? Бандит сощурился, словно прицениваясь, и у Ивана Валентиновича что-то нехорошо екнуло в районе селезёнки. Но затем мужлан растянул губы в ухмылке и пробасил: - Себе заберём, дядь, что ж ещё. Шёл бы ты. И Иван Валентинович, помявшись, всё же развернулся, решив поверить на слово. А когда от них отошёл (но недостаточно далёко, чтобы не услышать гогот и басок «братков»), тот же бандит прогундел сломанным носом: - Во дебил, блин. Сава, бери эту шавку и прикопай где-нибудь, достал скулить. И тут в голове Ивана Валентиновича что-то щёлкнуло. Процент несправедливости в жизни достиг того предела, когда дальше терпеть было невозможно. «Да что за жизнь-то! Ладно я, но собаку?!». Ярость забурлила в нём, разливаясь ядовитым зельем по телу, и он, развернувшись, снял с плеча рюкзак. Подошёл к амбалам и крикнул им: - Эй, болваны, закурить не найдётся? Когда они синхронно подняли головы и злобно уставились в его сторону, Иван Валентинович вытащил из портфеля первый снаряд и с воплем «Бомба!» отправил в голову Савы десяток куриных яиц. В того, что держал кутенка, полетел пакет молока. - У меня аллергия на лактозу, ты, урод! – заорал бритоголовый, отшвыривая щенка, и, схватив за шкирку уже своего сотоварища, стал отходить под обстрелом продуктами к подъезду. - Сволочь, мы тебя найдём! Ты мне голову рассёк! – правда для человека с пробитой головой Сава кричал уж слишком громко и живо. Похоже, сигарета с яичным привкусом ему не понравилась. Почему-то Ивану Валентиновичу стало весело: он вспомнил, как здорово было раньше с друзьями играть в снежки, только сейчас у него вместо липкого снега были сахар и мука. Вспомнил, как завидовал, смотря все эти фильмы в детстве, где американские дети устраивали заварушку и хаос в какой-нибудь столовой, и рассмеялся. Фруктовый сок, яблоки и апельсины стали лететь яростнее, со свистом рассекая воздух и с поразительной точностью целясь в слабые места противника. - Да ну, он какой-то бешеный, Сав. Ещё щас достанет спички и себя подожжёт, - два здоровых амбала испуганно переглянулись, точно пойманная на хулиганстве шпана, и отступили. Когда железная дверь захлопнулась, а запас боевых снарядов почти иссяк, Иван Валентинович, тяжело дыша, швырнул в дверь последние пару луковиц, и, подскочив к сугробу, схватил трясущийся комочек. Затем, оглянувшись, спрятал щенка за пазуху и припустил куда глаза глядят, пока бандиты не очухались, решив прочесать район в поисках продуктового снайпера. Ноги вынесли его к трамвайной остановке. Тут же, как нельзя кстати, издалека сверкая фарами, подъехал знакомый номер, и приглашающе распахнул дверцы. Мужчина вскочил в дребезжащий вагончик, заняв место у окна. Внутри было тепло, светло, и шум людских разговоров как-то убаюкал кипящее нутро. Сразу навалилась усталость. Иван Валентинович отдал последнюю мелочь за билет кондуктору и в какой-то полудрёме прислонился к окну, из-под прикрытых глаз наблюдая за проносящимся пейзажем. «Вот и что мне с ним теперь делать? Я же даже не собачник, домашних животных не люблю. Нашёл себе лишнюю мороку, и без того головной боли хватает. У меня квартира маленькая, оставлю, погрызёт всё. Да и гулять с ним надо, а кормить как же…». Но тут щенок, обрывая его невесёлые мысли, высунул мордочку с преданно сверкающими глазами и лизнул его в нос. Почему-то все проблемы сразу показались незначительными. Мужчина достал из кармана телефон и набрал номер. - Алло, Алёна? Здравствуй! С новым Годом тебя! Да, да, это Ваня. У меня тут к тебе такое дело... Он вспомнил, что давным-давно, ещё до того, как стать вечно ворчливым и уставшим, он приходил после работы домой и рисовал маслом картины. Холсты, краски с кистями – всё это до сих пор осталось, пылясь в тёмной узкой кладовке где-то за сломанными лыжами и пузатыми банками. Почему бы и не попробовать нарисовать парочку? Авось купит кто-нибудь, хватит на поесть и собачий корм. Обрадованный неожиданной идеей, он почувствовал прилив сил и радостно улыбнулся любопытному носу, торчащему из-под куртки: - Мы сейчас поедем к моей хорошей подруге, она ветеринар, осмотрит тебя. Давно уже в гости к себе звала, а я что-то повод искал, чтобы просто так не ехать... Вот и забуримся сейчас к ней, нас уже ждут. Попрошу яиц с мукой, напеку печенья. Деньги, это же ничего, правда? И работу я найду, и игрушек тебе купим обязательно, гулять будем по утрам. Заживём с тобой, ух!