Марафоны

Он был уродлив и абсолютно ей не нужен. О его существовании знали многие, но в какой-то момент Создательница решила, что безопаснее будет спрятать его от любопытных глаз. Оставленный в самом дальнем углу, он мог выползать лишь по ночам, надеясь на то, что хоть на мгновение ему уделит внимание та, что его сотворила. Но стоило лишь попасться ей на глаза, она поджимала губы и отворачивалась, не желая его видеть. Он чувствовал глухое раздражение, исходящее от неё. Но, чем сильнее она пыталась его игнорировать, тем отчаяннее он старался привлечь её внимание, тенью следуя за ней по пятам и шёпотом, похожим на шелест страниц, умолял помочь. - Ты не можешь просто делать вид, что меня нет! Я жив лишь по твоей жестокой воле. Это ты меня создала. Они годами мучали друг друга: она заставляла его гнить заживо, он доводил её до слёз и отчаяния. Так могло продолжаться до самой смерти. Но однажды она не выдержала. Сидя на стуле, вцепившись в волосы и бездумно пялясь в стенку, она вдруг встрепенулась. Неудержимая дрожь пробежала по телу, и она, вскочив, закричала: - С меня хватит! Я так больше не могу, слышишь меня?! В то же мгновение он появился перед ней, дымкой просочившись сквозь коробки с хламом. Его безобразное лицо было растянуто в оскале. - Хочешь убить меня? Но мы же оба понимаем, что я всё равно останусь в твоей голове. Исправь то, что сотворила со мной, и я оставлю тебя в покое. - Нет, - захрипела она, занося над ним опасно сверкнувшие ножницы, - Чем больше ты растёшь, тем более жадным становишься. Прощай. Она, пресекая его сопротивление, воткнула ножницы туда, где у него могло бы быть сердце, и стала яростно бить. Снова. И снова. И снова, пока он не упал замертво, разрубленный на тысячи маленьких частей. Тогда она, рвано выдохнув, выпрямилась и впервые за долгое время ощутила облегчение. - Я тебя породила, я и убила, - сплюнула она, пиная изуродованный труп. – И я никому ничего не должна. Пришло время поставить точку в этой истории.