Пуговицы. Долгожданная вторая часть.

      «Гермиона,       В штатах ужасный язык. Я не понимаю и половины из того, что говорят здешние торговцы лавочек. Они любят спросить «Comment ça va?»* и убегать, не дожидаясь ответа.       Хотя, наверняка, они думают, что им все можно. Потому что жить в такой близости от моря — это как иметь кофейню на первом этаже дома в Париже. К слову, мечтаю наведаться к мадам Бурнье — её кофе в тысячу раз лучше той бурды, что здесь наливают. Они не пользуются услугами эльфов, выступая за истинную свободу — тебе бы это понравилось.       Я считаю дни до момента, когда увижу знакомые лица. Иногда я думаю, что даже твой Уизли сгодился бы для того, чтобы стало спокойнее.       Много солнца. Много ненормальных. Торгуют зельем удачи прямо на улицах — так точно никуда не годится.       Панси хочет уволиться из банка, виделись с Блейзом — он здесь прославился как легкомысленный amant*. Купил Полукровке смешной мяч в крапинку, который взлетает со скоростью снитча.       Напиши, как ты.       Твой Драко», — Гермиона закончила читать письмо, взглянув на бывших parente: Нарцисса грациозно потягивала вино в кресле у камина, а Люциус выжидающе стоял в проеме двери — он только что вернулся из Министерства, вероятно, опять заставлял Кингсли лизать ему ботинки. Судя по неожиданному приглашению в Мраморное Поместье, эти аристократы имели какие-то принципы и поэтому не вскрыли личное письмо — и девушка удивлялась каждый раз, как в первый, стоило узнать об этой семейке что-то хорошее.       — И ни слова о жене, — цокнула языком Нарцисса.       — Дайте ему время, — Гермиона, опираясь локтями на крышку фортепиано, бросила пергамент, будто он ничего не стоил, и тоже сделала глоток вина. Драко непросто дался развод: это было настоящим чудом, что он нашел для себя пассию спустя короткий промежуток времени, — уверена, из медового месяца они привезут вам еще одного Малфоя.       — Мальчика, надеюсь, — хмыкнул Люциус.       — Прошло уже два месяца, когда же это кончится… — Нарцисса прикрыла глаза рукой, взглянув на Гермиону исподлобья.       И правда, прошло целых восемь недель с отъезда из страны молодой четы Малфой. Они проводили медовый месяц в Майями, загорая на солнышке и обсуждая, как будут стоить совместную жизнь. О внезапно вспыхнувших отношениях Гермиона узнала от Нарциссы, с которой встретилась в банке для очередного перевода средств на исхудавший счет бывшей родственницы. После фразы «Пожалуй, лишнего взболтнула», аристократка даже не стала скрывать улыбки — еще бы, каждая новая интрижка отдаляла ее любимого отпрыска от позора по имени Грейнджер. Несмотря на бурные страдания, миллион попыток увидеться и тонны оскорблений в письмах, настигавших кудрявую ведьму в любой точке мира, через три месяца, в августе, Драко вдруг состряпал торжество и бросился подальше от Британии, прихватив за руку Асторию Гринграсс. С тех пор Гермиона считала себя полностью свободной.       Она была уверена, что писем от Драко не было по очевидной причине, но оказалось, что совы не летают через океан, а порталы для почты ещё не изобрели в свободной от предрассудков стране. Коммуникация была отрезана на корню, всем им на пользу.       — Это старое письмо, от двадцатого августа. Если будут свежие, можете вскрывать и читать самостоятельно. Для меня в них нет ничего ценного, а бегать к вам ради чтения вслух я не собираюсь.       Малфои не умели благодарить, а Гермиона и не рассчитывала на это: она оттолкнулась от крышки музыкального инструмента, собираясь уходить, как вдруг в комнате появилась светловолосая девочка семи лет в темно-изумрудном бархатном платье и черных сандалиях на высокой платформе. Она демонстративно выставила вперед скрипку и начала играть резкую и яростную мелодию. Аристократы синхронно тяжело вздохнули, послав друг другу короткие взгляды. Даже увивающаяся под ногами собака закрыла мордочку лапами.       — Это что? — перекрикивая мелодию спросила Гермиона.       — Переходный возраст, — Нарцисса нахмурила брови, приложив руку к виску. Маглорожденная в очередной раз восхитилась тем, как устроен чужой для нее мир богатых людей: Люциус изменил официально жене, с которой прошел огонь и воду, а потом не постеснялся привести в их дом плод этой ужасной ошибки. Таких людей стоило только страшиться и обходить стороной.       — Понятно, — гостья обошла фортепиано и села за инструмент. Она начала с нажимом перебирать клавиши, подстраиваясь под звучащие ноты, постепенно подчиняя детский снобизм под свое упрямство. Мелодия становилась все плавнее и плавнее, более приятной слуху. Через пару минут сражения девочка все-таки опустила смычок, признавая поражение. Она молча ушла, но ушла с достоинством!       — У тебя отлично получается ладить с детьми. Не хочешь поработать гувернанткой или няней? — спросила Нарцисса, когда шаги затихли.       — Из члена семьи в прислугу? Пожалуй, даже для вас это слишком. Мне пора, надеюсь, вы больше не будете отвлекать меня по пустякам.       — Я провожу, — вдруг объявил Люциус, отчего и жена, и Гермиона воззрились на него с подозрением. Он никогда никого не провожал, для этого у него были домашние эльфы. Ведьма сорвалась с места, надеясь, что ей послышалось, а Люциус сделал короткий жест Полукровке: собака тут же подбежала к его ногам.       Они шагнули на серое каменное крыльцо синхронно. Деревья шептались о холоде и грязном садовнике у пруда, трава газона беспокойно перекатывалась волнами от ветра, на небе тревожно ходили облака, грозясь принести с собой холодный, осенний дождь. Люциус доверительно кивнул собаке, давая ей разрешение на бесполезную беготню, а потом кинул короткий взгляд на Гермиону в серой утепленной мантии, по которой рассыпались кудри, повинуясь работе ветра. И была в этом взгляде жалость, которую не знало его мраморное лицо. Маглорожденная это заметила и на всякий случай сжала палочку в кармане.       — Каково это, когда в доме чистокровных живет Полукровка?       — Не сравнится с тем, когда в этом доме бывала грязнокровка.       — Что случилось, Люциус? Мог бы выдумать что-то более изощренное. Так топорно ты никогда не звучал.       Он отвел взгляд от девушки и нацелился вперед, на железные ворота, откуда сам обычно аппарировал. Девушке не оставалось ничего, кроме того, чтобы плестись рядом, как равной. За их спинами неотрывно следили кровожадные нимфы Мо и Во.       — Ты была бы поаккуратнее, Грейнджер, со своим острым языком. На Министерство посыпались иски на тебя за эксплуатацию детского труда.       — Откуда вы знаете? И почему об этом не знаю я?       — Нашептали знающие люди. Я сегодня подчистил дельце по доброте сердечной, но имей в виду, что за этим стоит не маленький человек.       — У вас нет сердца, тогда откуда такое сострадание?       — Да, ты права. Деньги опьяняют и ожесточают любое сердце, — он откинул белокурые волосы, что упали ему на лицо от ветра, — но есть в тебе что-то такое, из-за чего и Драко, и Северус попались в твою коварную ловушку. Было бы прискорбно видеть их потерянные лица, когда тебя раздавят, как букашку.       Ведьма лишь покачала головой и принялась застёгивать мантию — погода сильно портилась. Пока она отвлеклась Люциус бросил на нее еще один не свойственный ему взгляд, полный сочувствия и щемящей тоски. К тому времени, как девушка подняла голову, он успел убрать опущенные уголки тонких губ и морщинку между бровей.       — Ну, надеюсь, еще долго не увидимся. Если задержусь на подольше в школе, то заберу Полукровку.       — Ни за что, — твердо ответил Малфой, сверкнув глазами. Гермиона уже зажмурилась, представляя платформу у школы, как вдруг блондин севшим голосом сообщил, — передавай привет Северусу. Он обещался выплачивать всё вовремя.       Карие глаза распахнулись с испугом, а сердце стало стучать в три раза быстрее, чем обычно. Вот, зачем он увязался за ней: Люциус не только объявил о своём покровительстве, но и сообщил, что Северус теперь тоже на крючке.       О, Северус, ну зачем, зачем зачем же ты… ?       Гермиона закрыла лицо руками и исчезла с новым потоком ветра. С её хлопком поместье снова стало пустым и безжизненным. *как дела? *любовник *родственников