У нас был шанс друг друга забыть

Прошло 10 лет с момента выпуска Бетти и её друзей из старшей школы Ривердейла. Все разъехались по разным частям страны и практически полностью прекратили общение. После выпуска из академии ФБР в Куантико Элизабет попросила распределить её в любой крупный город, где она потребуется. Терять ей нечего, она не привязана ни к чему. Таким образом она начала жизнь с чистого листа в Хартфорде, столице штата Коннектикут. Сейчас она — один из лучших молодых агентов ФБР и специализируется на расследовании серийных убийств. Ну а чем она еще может заниматься после такой активной школьной поры? Коллеги её уважали и опасались, чутье её почти никогда не подводило, а процент раскрытых дел был выше, чем средний по всей стране: 70% дел, за которые она бралась, были успешно закрыты: убийцы заслуженно отправлялись в места не столь отдалённые. Купер добилась всего, о чем так долго мечтала. Но была ли она счастлива? Три года назад их «великолепная четверка» вновь воссоединилась для спасения Ривердейла от загребущих рук Хирама Лоджа. Но это было не так, как в далёкие школьные годы, что не добавило Бетти радости. Город они, конечно, спасли. Правда, не без потерь. Вероника была тяжело ранена пулей родного отца. Гермиона, увидев падающую без сознания дочь, не совсем отдавая себе отчёт в действиях, убила мужа. После этого обе экс-Лодж отправились в Нью-Йорк: больницы в Ривердейле тогда как таковой не существовало. Вскоре уехал и Джагхед. Как оказалось, он тоже живёт в Нью-Йорке, где работает на популярное издательство. Удивительно, как они с Ви ни разу не пересеклись. Хотя, город большой, людей в нём много, а вращаются Вероника и Джаг всё-таки в разных кругах. Через пару дней после Джагхеда родной город покинула и Купер, отправившись обратно в Коннектикут. Грустно было осознавать, что из всех школьных парочек вместе остались только Кевин и Фэнгс. Когда Бетти впервые за 7 лет увидела Джагхеда в кафе Pop’s, ей было больно. Оказалось, что она не разучилась читать Джага по лицу: ему было сложно, он был в тупике, не мог спать и только и делал, что сжирал себя изнутри. Но он больше не принадлежал ей, слишком много всего произошло с последней встречи. Они оба повзрослели, оба прошли через огромное количество взлётов и падений. Они уже не те милые школьники-детективы. Во время войны за Ривердейл Бетти и Джаг общались очень мало и сугубо по делу. Лишь после окончательной победы они позволили себе напиться в возрождённом «Белом змее» и не найдя в себе силы противостоять алкоголю, провели ночь вместе. Оба наконец-то, спустя 7 лет, вновь почувствовали себя любимыми и желанными. Но счастье не могло быть долгим. На утро о проведённом вместе времени напоминали лишь следы поцелуев и укусов на телах молодых людей и сильнейшее похмелье. Бетти тогда пыталась поговорить с Джагом, вновь извинялась, понимая, что хочет его вернуть. А он… Он был слишком груб и жесток, даже не пытаясь подбирать более мягкие слова для описания всех тех эмоций и чувств, которые испытывал после выпускного. Джонс напомнил ей, сколько боли они причинили друг другу, унижая и оскорбляя её. А Элизабет понимала, что он прав, не плача, рыдая навзрыд, вновь вскрывая старые шрамы на ладонях. Он видел это, видел стекающие на пол алые капли с её пальцев, но продолжал кричать на неё. В тот же день, не вынеся такого унижения, Купер уехала домой, в Коннектикут, ведь тогда она поняла, что Ривердейл окончательно перестал быть её домом, слишком много там было воспоминаний, которые нельзя было освежать в памяти, которые надо было забыть, спрятать в самые глубокие уголки памяти и не доставать оттуда, чтобы не испытывать больше этой боли. И в Коннектикуте она не смогла найти тихого спокойствия. Наружу стали выбираться её демоны, заставляя вспоминать всё самое плохое, пробуждая ужаснейшие воспоминания и чувства. Начался её персональный ад. А ведь она думала, что Сёстры милосердия, Чёрный капюшон, Грифоны и Горгульи, Ферма были адом. Нет. Сейчас было куда хуже. Юная агент ФБР была абсолютно одна. Конечно, с ней были её коллеги, ставшие хорошими приятелями. Они каждую неделю собирались вместе, выпивали, ели заказанную еду, смотрели фильмы и болтали. Но никто из приятелей не проходил через то, что пережила Бетти в Ривердейле, в старшей школе. Ни у кого из них не было отца серийного убийцы, дяди сыноубийцы, одноклассников сектантов. Никто не был в банде наркоманов и садистов. И Бетти не могла никому открыться, боясь снова начать доверять кому-то настолько, чтобы открыть своих внутренних демонов, сжирающих её изнутри. Она была одна в своей боли. Элизабет Купер думала, что хуже уже не может быть. Оказалось, что она ошибалась. Год назад она вела своё первое дело в качестве старшего агента. В её подчинении было два чуть менее опытных агента, чем она и стажёр: Максимиллиан Росс, Донна Спектер и Андре Гансиа. Несколько месяцев они по крупицам собирали информацию про маньяка, орудующего в Хартфорде, которого прозвали парикмахером. Он был ужасен: заживо сдирал с голов своих жертв волосы вместе с кожей и те умирали от потери крови и болевого шока. Во время очередной бессонной ночи, которую Элизабет проводила в офисе, она наконец-то собрала все кусочки паззла воедино, поняла, где именно искать убийцу и отправилась на задержание одна, слишком уверенная в своих силах, даже никому не сообщив. Слишком большой промах для агента ФБР. Всю ночь она провела в плену у ублюдка, наблюдая за тем, как он снимает скальп с трех длинноволосых девушек и те умирают ужасной смертью. Лишь под утро он приступил к ней, начав срезать волосы от виска. И в это время её ребята ворвались в здание, спасая свою самонадеянную начальницу. События той ночи она до сих пор не может вспоминать без боли в оставшемся с тех пор шраме. Тогда, как только рана затянулась и Купер поняла, что волосы на шраме расти не будут, она отправилась в салон красоты и сделала стрижку пикси с косой чёлкой, которая бы хоть немного смогла скрыть ужасный длинный шрам, тянувшийся от левого виска до основания шеи. С тех пор ей больше не снятся обычные сны: либо их нет вообще, либо это ужасно реалистичные кошмары. Как-то во время посиделок с коллегами у Макса Бетти перебрала с виски, и Росс гостеприимно предложил ей остаться, не принимая никаких возражений. Хозяин дома лёг на диван, предоставив коллеге свою кровать. И посреди ночи Купер разбудила его своими криками: ей вновь снился тот подвал и умирающие жертвы, которым она никак не могла помочь. Тогда Максимиллиан узнал, что стальная Купер по ночам теряет всю свою силу, бегая от личных демонов. Она рассказала о своих кошмарах, делая вид, что полностью открывается милому и доброму коллеге, скрывая куда более страшные и личные тайны глубоко внутри. Спустя 9 лет вынужденного одиночества и молчания, Бетти было очень сложно раскрывать даже небольшие тайны и страхи и она взяла с него клятву молчать о всех событиях этой злополучной ночи. Было бы глупо предположить, что их взаимоотношения останутся на том же уровне, что и раньше, после таких событий. Постепенно они становились всё ближе друг к другу, с каждым днём узнавая всё больше интересных мелочей о жизни каждого. Элизабет не могла не заметить, каким хорошим другом был Росс. Добрый, заботливый, чуткий, с искрометным юмором, он всегда был готов прийти к ней на помощь. Высокий голубоглазый блондин с тихим проникновенным голосом — полная противоположность Форсайта Пендлтона Джонса Третьего, что радовало Бетти. Слава Богу, не такой, как Король змей. Их объединяло только одно — любовь к Бетти Купер. Макс называл её Лиз, считая, что Бетти — слишком нежное и милое имя для такой сильной, серьёзной и опасной девушки. А она и не сопротивлялась, не желая, чтобы человек, который был настроен по отношению к ней максимально серьёзно и романтично, называл её так же, как когда-то называла её первая любовь, Джагхед Джонс. Специально ради Лиз Максимиллиан во внерабочее время прошёл программу повышения квалификации и стал её личным психологом, помогая прорабатывать травмы. Это помогало, но не лечило, и он понимал, что девушка скрывает в себе куда больше боли, чем рассказывает ему, но не заставлял её выкладываться, ожидая, что когда-нибудь она станет доверять ему и расскажет сама. Но работая даже с этим небольшим процентом тьмы внутри столь симпатичной ему девушки, он поражался её силе духа и оставался рядом. Такая сильная и светлая она не была похожа на глубоко несчастного и травмированного человека, хотя и являлась таковой. Макс не уходил, оставался рядом с Элизабет в самые сложные для неё моменты, дарил ей обычное человеческое тепло, которого так ей не хватало и смог уговорить начальство сделать их постоянными напарниками, обещая, что их начинающиеся отношения никак не помешают работе. А три месяца назад Бетти поддалась на уговоры Макса, и они съехались. Но Купер не покидало осознание того, что всё это неправильно. Осознание того, что даже спустя 10 лет она не может отпустить свою первую любовь, пришло совсем недавно. Это уничтожало её изнутри, девушке очень хотелось выговориться хоть кому-то. Но такого человека рядом с ней не было, а открыть Максу правду об её чувствах она не могла. Да, он был ей симпатичен, она была к нему привязана, возможно, влюблена. Но не любила, как должно было быть. Агент Росс не должен был узнать об этом «демоне» своей любимой девушки. *** — Лиз, милая, ты уже час молча сидишь и смотришь в окно. У тебя всё в порядке? — неожиданно коснулся её плеча Макс, выводя из глубоких мыслей. Балкон, на котором нашёл её Росс, был единственным местом в их уютной двушке, которое принадлежало только ей. Мягкое кресло-мешок, расширенный подоконник, выполняющий роль небольшого столика и окна, в которых был а видна широкая река. Вид тихой и беспечной воды, успокаивал Купер и погружал её в воспоминания каждый раз, когда она подолгу на него заглядывалась. — Всё в порядке, просто я немного ушла в себя, — совсем не искренне улыбнулась Бетти, пытаясь создать хоть какую-то иллюзию того, что с ней на самом деле всё хорошо. — Ты же знаешь, ты можешь рассказать мне всё и тебе станет легче. Мы же часто так делаем, — предложил Росс, садясь на корточки перед девушкой и заглядывая ей в глаза… точь в точь, как это когда-то давно делал Джаг. — Я люблю тебя и всегда поддержу, милая. — Почему, Макс? Почему? — отвернулась от парня и тихо спросила Бетти, часто моргая, пытаясь унять подступающие слёзы. — Почему что, солнышко? — удивился мужчина, искренне не понимая, что любимая имеет в виду. — Ты остаёшься со мной, поддерживаешь, даришь свою любовь, а я не могу ответить тебе тем же, ты не получаешь взамен ровным счётом ничего! — резко встала с кресла Бетти и начала быстро ходить вдоль окон, пытаясь унять волнение. — Ты хочешь вытащить из дерьма человека, который погряз в нём даже не по уши, он уже давно в нём с головой. Тьма, боль и безысходность, которые ты пытаешься выгнать из меня, стали моей частью уже давным-давно и твои разговоры, когда ты на самом деле пытаешься мне помочь — лишь иллюзия. Мне не становится лучше ни на каплю, во мне всё та же тьма, а на ночь я пью успокоительные и снотворные, лишь бы просто вырубиться. Ты даже не представляешь, через сколько я прошла за время своего детства и юности. На каждый из старших агентов видел то, что видела я к своим 18 годам. А ты не теряешь надежды спасти меня. Почему? — Лиз… — Макс был ошарашен резкой сменой настроения обычно спокойной и меланхоличной девушки. Он попытался дотронуться до неё, но она вырвала свою руку и отвернулась, вновь смотря на реку. — Ты самая сильная девушка из всех, кого я когда-либо встречал, и твои слова подтвердили мою уверенность в этом. Да, я не знаю, через что ты прошла, но я вижу, что ты остаешься маленьким лучиком солнца в нашем офисе. В моей жизни. Я влюбился в тебя, когда впервые увидел в деле. Мы оба были стажерами, а ты уже затыкала за пояс опытных агентов, быстрее них понимая и расследуя дела. А полюбил, тогда, когда увидел в плену у парикмахера. Он срезал с тебя кожу заживо, а ты даже не стонала: просто сжимала кулаки и зубы. Я и не думал, что бывают настолько сильные люди. Ты необыкновенная, мой кумир, богиня, икона. Я равняюсь на тебя и всегда хочу помочь. Просто, потому что люблю. — Я всё равно не понимаю тебя. Наверное, никогда и не пойму. — пробормотала Купер, вновь сжимая кулаки, задевая ногтями так давно поставленные шрамы. — А нужно ли понимать любовь? — Я, наверное, и не знаю, что такое любовь, которую так все боготворят и превозносят, — после долгой паузы усмехнулась Бетти, так и не оглядываясь на мужчину, терпеливо ожидавшего её слов. — Разве ты никогда не любила? — удивился Росс таким бесчувственным словам. — В первую очередь, надо дать определение этому слову. А потом, уже зная определение судить о том, испытывала я это чувство или нет. И уже после можно будет рассуждать о том, понимаю я её или нет. — вздохнула девушка, вновь погружаясь в воспоминания. Она недоговаривала. Конечно же тогда, ещё в Ривердейле, она любила. Искренне и всем сердцем. Но она совершила огромную ошибку, поддавшись слабости и поцеловав лучшего друга, о котором столько мечтала. Второй ошибкой было рассказать обо всём Джагхеду. Он не злился, не кричал. Просто ушёл, сказав, что она предала его. Они столько сделали друг для друга, столько раз он её спасал, столько помогал. А она всё разрушила. Спустя пару дней, когда он наконец вернулся в дом Смитов-Куперов-Джонсов, она пыталась с ним поговорить, но… это плохо кончилось. Он был пьян, кричал, обвиняя её в лжи, лицемерии и подлости. А потом он её ударил так сильно, что она упала и щекой налетела на дверной косяк. На скуле до сих пор красуется шрам, постоянно напоминающий девушке о той судьбоносной ошибке. И последний месяц перед отъездом в университеты, когда они жили под одной крышей, был ужасен. Джаг пил и курил, ходил по борделям, дрался, постоянно приходил домой в крови. Элизабет рыдала в подушку днями и ночами, закрывшись от всего мира. Элис и ЭфПи пытались помирить детей, понимая, что те добровольно ломают свои жизни и в конце концов расстались, не пережив такого большого количества ссор, ведь каждый из родителей заступался за своего ребёнка. Так одна ошибка стоила Бетти четырёх сломанных жизней. На прощание перед отъездом Джаг сказал ей фразу, которую она помнит до сих пор: «Хорошо, что мы не поступили вместе в один университет. Так у нас будет шанс забыть друг друга навсегда». Прошло 10 лет, 10 чёртовых лет, а она до сих пор не забыла. Не смогла позволить себе забыть, какими дорогими иногда становятся ошибки. Она уезжала в Йель, похудевшая за месяц на 10 килограммов, осунувшаяся и мёртвая изнутри. Тёмные мысли помогала прогонять только постоянная учёба и работа над газетой университета. Она занималась по всем дополнительным программам, не желая оставлять хоть малейшую каплю свободного времени, ведь иначе она снова погружалась в эту темноту боли и отчаяния. А затем резкое желание уйти в ФБР, поступление в Академию, сложнейшая учеба, постоянные тренировки и отсутствие времени на мысли о прошлом. Полноценно восстановиться она смогла только через несколько лет, но никакие отношения строить так и не смогла. Макс был первым мужчиной в её постели после Джонса, только спустя 9 лет. — Лиз… — позвал её Росс, понимая, что она вновь слишком глубоко ушла в свои мысли. — Макс, прости, но не сейчас. Мне нужно побыть одной. Уйди, — с трудом проговорила Бетти, не находя в себе силы повернуться лицом к мужчине, которому неосознанно причиняла боль. — Если решишься, я всегда буду готов тебя выслушать, — грустно проговорил Макс, выходя с балкона и понимая, что он до сих пор не может пробить стену, которую выстроила его девушка между собой и всем остальным миром. Он никогда не признавал, что ему было очень больно любить эту необыкновенную девушку. Далеко не всегда она была настолько депрессивной, как сейчас. Она находила в себе силы для счастья и радости и это было не наигранно. По крайней мере, он надеялся, что она умеет быть счастливой, а не играть счастье. Он так и не смог узнать, что было с Элизабет до поступления в Йель, хоть иногда в её словах проскальзывали небольшие намёки на события школьных времён. Уже год он вёл расследование по делу Элизабет Купер, пытаясь раскрыть её секреты. Но это было слишком сложно. Она даже не говорила, какой факультет Йеля закончила, а тёзок у неё было слишком много. Он ничего не знал о её семье, о друзьях, а тем более о том чёртовом парне, из-за которого его Лиз больше не может любить. Кто же такая Элизабет Купер и какие демоны прячутся внутри неё *** Элизабет сидела в своём небольшом уголке в региональном офисе ФБР по Коннектикуту и в который раз перечитывала все имеющиеся у неё документы по новому делу. Все жертвы были отравлены сильнодействующим ядом, от которого синели губы, а на телах были обнаружены вырезанные знаки. Это её пугало. Слишком похоже на времена её учёбы. Грифоны и Горгульи, детская безобидная, казалось с первого взгляда, игра, унёсшая столько жизней. Созданная в приюте Сестёр Милосердия более 60 лет назад она вышла из Ривердейла и оказалась именно там, где работала Купер. Почему этот кошмар оказался именно здесь? Коннектикут достаточно далеко от Ривердейла, а в других штатах таких убийств не было. Игру намеренно возродили именно здесь. Почему? — Элизабет! — к её столу подбежала взбудораженная Донна с какой-то книгой в руках. — Вчера я купила новую книгу, бестселлер, и за ночь прочитала, такой захватывающей она оказалась. Такие же убийства происходят здесь! — Что?! — подскочила со стула Купер, выхватывая книгу из рук коллеги. Прочитав имя автора, она без сил опустилась обратно на офисное кресло. — О Боги, ты всё-таки решил написать об этом… — еле слышно пробормотала старший агент, роняя голову на руки. — Лиз? Что не так? — удивленно спросила Спектер, не понимая действий своей начальницы.– Ты что-то знаешь? — Всё не так, Ди. Совершенно всё… — с трудом проговорила Бэтти. — Драконы и Гарпии. Оригинально и, казалось бы, не похоже на оригинал. Но кто знает, тот поймёт. — Какой оригинал, Лиз, что ты говоришь? Это что, плагиат и ты знаешь оригинального автора? Ты думаешь, что Форсайт Джонс бы стал красть у кого-то идею? Может ты объяснишь всё наконец?! — на смену непониманию к Донне пришла злость. — Эту книгу написал мой … одноклассник, — тяжело подбирая слова, начала говорить Купер. — И она основана на реальных событиях, в которых я принимала непосредственное участие. И я не знаю, зачем он решил об этом написать! — Подожди, что? Это всё не выдумка и такая жуть на самом деле происходила? — Спектер была ошарашена. — К сожалению, да. Трупы друзей с синими губами и вырезанными на телах символами, преследующие тебя сектанты, наркоторговля, постоянный страх за своих близких. А самое интересное в этом всём то, что за, как там их назвал Джонс… — Бетти взяла в руки книгу, — Драконами стояла моя сколько-то там .юродная тётушка. — Почему я теперь не удивлена, что ты пошла в ФБР? — совсем не весело усмехнулась агент. — Изначально я хотела стать журналистом. Но да, жизнь потом сложилась несколько иначе, — пожала плечами Купер. — И ты лично знакома с Форсайтом Джонсом? Он же почти легенда! Такой молодой и такой популярный! — Ди соскочила на любимую тему: обсуждение мужчин. — Кто о чём, а Донна Спектер о мужчинах, — рассмеялась Бетти. — Это не первая его книга? — Я слежу за ним с его книжной премьеры. Первый роман называется «Мальчик в реке», потом был «Серый колпак» и вот сейчас «Драконы и гарпии». Это всё одна серия, которую он назвал легенды Элдервеера. Между романами у него еще разные небольшие рассказы в газетах и сборниках выходят, но они не настолько интересные. А ещё он классный фотограф и иногда публикует снимки во всяких журналах. Почему-то только он совершенно не работает в интернете, странно, 21 век на дворе. Ради него мне приходится выписывать все газеты и журналы, с которыми он работает в надежде на что-то новенькое, ты представляешь?! Столько денег на это уходит. Мог бы уже давно твиттер или инстаграм завести, а он как будто из каменного века какого-то! — начав с воодушевлением, заканчивала Донна свой рассказ с раздражением. — Ничего себе, — пробормотала Купер себе под нос: её коллега знает об её бывшем куда больше, чем сама Элизабет, что неприятно тронуло блондинку. — Я и не знала, что он многого добился. — Правда, в последние полгода он почему-то не давал ни одного интервью и даже не организовал презентацию новой книги, хотя первые две он представлял! Я ради него в Нью-Йорк ездила. И вообще! Ты обещала рассказать о нём! — Ну не обещала… — замялась Бетти, не зная, в каком ключе рассказывать о своей первой любви. — Мы с ним знакомы с 7 лет, вместе учились в школе, у нас был общий друг. Он всегда был очень нелюдимым, в старших классах постоянно сидел в закусочной и что-то писал-писал-писал. Потом мы стали вместе расследовать дело о том самом мальчике в реке и стали общаться лучше. Он оказался очень добрым и отзывчивым, хоть иногда и становился очень грубым и злым. Но вскоре после выпуска мы очень сильно поссорились и с тех пор не общались. Сейчас он очень изменился, я уверена. 10 лет прошло как никак… — Он в школе был таким же горячим, как сейчас? — хихикнула подруга. — А какой он? — искренне поинтересовалась Купер. — Переверни книгу, — сказала младший агент и Бетти последовала её совету. Мужчина на фото полусидел на высоком стуле, опираясь одной ногой на пол, а второй на подставку, руки были расслаблены и спокойно опускались на бёдра. Черная рубашка с закатанными рукавами и расстёгнутыми верхними пуговицами, черные джинсы, серый фон и эти вечно растрёпанные волосы. С задней обложки на неё смотрел всё тот же Джагги. Всё тот же, но при этом абсолютно другой. Внешность осталась такой же, но глаза казались безжизненными. Раньше эти великолепные голубые глаза были полны огня и желания менять мир, а сейчас он выглядел так, будто потерял что-то очень важное, будто не видит больше смысла жить. Что же так сильно повлияло на яркого и грозного Короля Змей? — Ну правда же секси? — улыбнулась Спектер, посмотрев на задумчивое лицо начальницы. — Точно такой же, как в старших классах: до сих пор не умеет пользоваться расчёской. — рассмеялась Бетти. — Но ведь горячий, ты обязана это признать! — пыталась выбить из подруги признание Донна. — Я? Да, один из самых горячих агентов ФБР в нашем офисе, — будто из ниоткуда появился за сбоку от девушек Макс. — А ещё очень скромный, — прыснула Спектер. — Не без этого, — согласился Росс. — Так о ком говорим? — Об очень далёком и безумно прекрасном молодом писателе из Нью-Йорка, — мечтательно протянула девушка. — Кто о чем… — начал Максимиллиан. — А Донна о мужчинах! — закончила за него Бетти и все трое рассмеялись. *** Бетти свернулась на своём излюбленном кресле, завернутая в мягкий плед, и читала книгу Джагхеда, взятую почитать у коллеги на пару дней. Сугубо для расследования! Но все, разумеется, было далеко не так. Она вчитывалась в каждое слово, всё глубже проваливаясь в невыдуманную историю, изложенную на бумаге. Бетти вспоминала столь давние и уже сто раз забытые события и испытывала ужасную боль. Джаг слишком хорошо описал отношения Кэтти и Джейкоба и, разумеется, она понимала, кто был прототипом книжных героев. От этого лучше не становилось. Книга уже не была документом, причастным к делу, она была возможностью напомнить себе о тех прекрасных временах. Да, несмотря на огромное количество боли и страха, тогда было куда лучше, чем сейчас. Тогда рядом с ней был любимый мужчина, друзья, семья, в конце концов. А сейчас всего этого не было. Ни к кому она не испытывала тех чувств, которые когда-то у неё вызывали жители маленького и не самого тихого городка. Глаза начали мокнуть, и девушка сморгнула, пытаясь избавиться от непрошенных слёз. Как же сильно она скучала по былому Ривердейлу, но его уже давно нет. Когда она последний раз созванивалась с Ви или Арчи просто поболтать? Не говоря уже о том, как сильно ей не хватало задушевных разговоров с Джагхедом. Не совсем понимая, что она делает, Бетти взяла телефон и набрала так и не сменившийся со школы номер. -Бетти…? — удивленно раздался столь дорогой мужской голос. — Ты столько не звонила… Что-то произошло? — Арчи, я так рада тебя слышать, — сдавленно проговорила девушка. Я просто … я соскучилась по всем нам. По нашей компании. А с тобой у меня остались самые тёплые отношения, как бы ни странно это звучало. Как ты вообще? Я так боялась, что ты не возьмёшь трубку. — Ну я до сих пор в Ривердейле, работаю в школе, веду футбол, основы безопасности и военную подготовку, помогаю военно-морской академии набирать абитуриентов. Недавно вот наконец-то закончил ремонт в доме отца. Так странно, его уже 10 лет как нет, а я даже в новом доме жду, что он выйдет из-за угла. Это же ненормально, да? — Знаешь, я думала, что то, что происходило с нами в школьные годы — это обыденность, так и должно быть. Подумаешь, наркота, убийства, маньяки, постоянные расследования всего этого дерьма. А потом я вырвалась из Ривердейла и поняла, что это вообще не нормально. Детьми мы перенесли больше, чем некоторые взрослые. Мы глубоко травмированы и такие события не проходят без последствий. Так что быть ненормальными — нормально для нас, — горько усмехнулась Элизабет. — Я ведь после Вероники так и не могу кого-то полюбить, — раздался из телефона тяжелый вздох, полный боли. — Господи, Бетти, как ты вовремя позвонила. Я в таком раздрае. — Я тоже, Арчи. Я не до конца осознавала, что делаю, когда решила позвонить тебе. Руки просто сами набрали твой номер. Очнулась уже только когда услышала твой голос. — Как ты сама, малышка? От тебя вообще никаких новостей. Хотя… от всех остальных тоже, — голос Эндрюса был очень печален. — Я стала старшим агентом ФБР, раскрываю дела, пытаюсь жить обычной жизнью… насколько у меня вообще может быть обычная жизнь, — вздохнула Купер. — У меня шикарные коллеги, мы очень хорошо проводим время вместе, я живу с мужчиной… Но знаешь, меня не покидает ощущения, что всё это как-то не так, что я живу неправильно. — Ты смогла забыть Джагхеда? — тихо спросил Арчи, не веря словам подруги. — Знаешь, я думала, что да. Очень долгое время. Но потом в голове как будто что-то переключили, и я поняла, что всё не так. Джагги постоянно в моей голове. Тот поцелуй между нами с тобой был ошибкой. Он не принёс счастья никому, — вздохнула Бетти, рукавом вытирая слёзы. — Да, ты права. Мы поддались слабости и сломали наши жизни. Может быть, хотя бы Вероника и Джаг сейчас счастливы? Наверное, они нашли свои вторые половинки и даже не вспоминают о той, боли, которую мы все четверо тогда перенесли. Я очень хочу, чтобы у них всё было хорошо, Беттс. Бетти и Арчи разговаривали ещё очень долго, вспоминая былые времена и обсуждая свои нынешние проблемы и радости. И за всё это время Бетти не увидела, с какой болью в глазах смотрел на неё Макс, стоявший в дверном проёме, как статуя.