Звёзды В Море

«Ну а теперь — главное, дед. Я всё-таки вывез Кодекс и позаботился о том, чтобы никто и никогда его не нашёл с солидной долей вероятности. Конечно, мизерный шанс есть всегда, но шанс этот настолько мал, что его можно считать призрачным.» Все вскочили и рванули к ящику. Роберт поднял и потряс ларец. — Увесист весьма и внутри что-то есть. — Мы сможем проверить всё до конца лишь после твоего посвящения, то есть к утру. Давайте послушаем письмо дальше. — сказал рассудительный Вернер. «Ты можешь спросить — а почему же огонь маяка в шаре полыхает по-прежнему ярко? Так я тебе отвечу, дедушка. Наш предок, судя по всему, был толстым-претолстым огром. Огром, если не знаешь, называют человека, кто умеет так подшутить над ближним, что последний принимает всё за чистую монету, пока не сядет в лужу. Томас сумел убедить всех, что Хранитель должен доставать книгу из вместилища и периодически её поглаживать, чтобы пергамент не убил мага. А так ли это? Кто проверял? Никто. Никому не хотелось обратиться в пепел. Сам ящик — верно — бьёт магов по шаловливым ручонкам, это уж ведомо. Помнишь, ты сам говорил, что заклятие не может долго держаться на изменённом материале? Я уцепился за это и осмотрел всю реликвию целиком. Пергамент? Кожа, подвергнувшаяся выделке. Изменён. Чернила? Алхимический продукт. Дерево? Пропитано особым составом от воды, разбухания и коробления. Плотник из 7го нумера подсказал мне, что раньше доски и планочки в этом составе вываривали несколько часов. Выходит и дерево тоже изменено! Замок? Безусловно изменён, это какой-то сплав. Сплав не годится. К тому же, на петлях оклада заклёпки квадратные, а на замке — круглые. Видимо, во времена Кромеша круглых шляпок гвоздей и заклёпок делать не умели. Замок же был заменён позже, ибо никакой механизм 400 лет не прослужит. Оклад. Вот оклад отлит из чистого «небесного железа» или «золота вулканов». Это чистое тонкое литьё без следов ковки. И, кроме формы, никаким изменениям не подвергался. И в Линнерте, и в Кронграндоне меня учили мыслить логически, дед. Логика сильно помогла мне в разгадке тайны. Я всё же решился на опыт: в 1877 году, на побывке, я за завтраком отметил степень свечения маяка, благо шарик стоял на каминной полке в обеденной зале. Затем я вытащил инкунабулу, завернул в бумажный пакет и вывез в Аршаль, где оставил в камере хранения багажа станции. Вернувшись, я обнаружил, что маяк сияет также ярко и на нём можно разглядеть и оконца, и швы от камня. Разумеется, мне пришлось ещё раз тайно съездить на болота и вернуть Кодекс на место. Кстати, никто не обращал внимания на края листов? Они поразительно ровные, а трещинки слишком мелки для 400 лет. Осмотрев их с лупой, я обнаружил тонкие ложбинки и сделал вывод, что раньше оклад по краю имелся на каждом листе. Вот тогда могло быть огненное заклятие, но действовало ли оно на лист, вора или на маяк уже не скажешь, как и того, кто из наших предков эти рамы снял.» — Сукин сын! — Резко выдохнул граф. — Хорошо же вы, дедушка, отзываетесь о собственной дочери. — Иронически заметил Вернер. — Помолчи! Нет, ну каков внучек! Вот уж не ждал от него эдакой въедливости! — Я бы сказала — критичности мышления. — Марта вставила в мундштук папироску, взглядом спросила разрешения и прикурила от любезно поднесённой Хельмутом зажигалки из патрона. — Альби не любил, когда ему говорили «это так, потому что эдак». Помните, как он разоблачил поддельные доспехи, обнаружив клеймо внутри левой ноги? — Эти доспехи обошлись мне в двести марок. — буркнул смущённый Дибич. — Мода была такая. Благородный дом без старинного доспеха как бы и не дворянский вовсе. — Ладно, читаю дальше, а то уже одиннадцать пробило. «Несколько лет подряд в каждом отпуску я доставал Кодекс то для Марты, то для Хельмута, то для тебя. А получив обратно, в ночи перед отъездом, переписывал очередную партию мудрых откровений на полях. Мне пришлось повозиться с переводами то со старомобишского, то со староарга, а то и с дурного псевдовельяра, которым пользовался кто-то из прапрадедов. Но когда я добрался до сути, а было то в отпуске по ранению в 1885 году, меня прошиб ужас. Я не мальчишка, дед. К тому времени я насмотрелся на действие и пуль, и бомб, и снарядов, и штыков с саблями при отражении браннских десантов на нашу маленькую пристань. Я видел тех, кто держал свои кишки одной рукой, а другой упирался в землю и полз на четвереньках. Видел как разносит вдрызг несчастного ундманна при взрыве гранаты. Я шёл на вокзал через ещё дымящийся Сабар, при мне вскрыли подвал с высохшими от жара мумиями жителей дома. С 1879 по 1883 год, когда атаки эскадр на нашу батарею были почти непрерывны, в зелёной воде у скал постоянно плавали разбухшие ужасно воняющие трупы. Некоторые обращались то упырями, то гулями и наши волшебники не знали покоя, как и расчёты машингеверов. Я привык, дед. Я стал безразличен к таким зрелищам. Но попав в тихий тыловой городок, я перечитал записи, очнулся и пришёл в ужас от самого себя и от возможностей, которые мог бы дать некромантам Кодекс. Наш предок был всё-таки некромантом, дед. С давних времен делались попытки создавать мертвецкие бессмертные армии. Всё разбивалось о невозможность контролировать большое количество кадавров. 1 маг — 2 кадавра. Дорого встанет! Но Кодекс позволил бы соорудить такую армию. Я совершенно серьёзно, дедушка. И если люди ещё бы подумали, всё-таки в нас хватает ограничений — честь, сострадание, опасение навредить своим, почтение к покойным и так далее — то у бесстрастных ушастых есть только одно — эффективность и цель. Что мы знаем о Дивном Народе? Их неописуемо мало. На пятидесятимиллионное королевство — примерно 5-6 тысяч и большая часть безвылазно сидит в своих заповедных лесах. Их магия основана на неведомо каких принципах, но чрезвычайно сильна, когда дело касается растущего из земли и растущего из души. Они живут необычайно долго. Не вечно, нет. В орочьих легендах старые эльфы упоминаются. Просто за многие поколения люди не могли увидеть смерть эльфа от старости и посчитали, что они вечные. Полагаю, что речь всё же идет о сроке 900 — 1100 лет. Они не мудрые, дед, просто за свою юность в 200-250 лет накапливают огромный жизненный опыт. Не зря, полагаю, эльфы в 700-800 лет уходят от людей в Лес. Не знаю что с ними происходит, но могу предположить, что так они прячут свою старость. И ещё они хранят обиду. Обиду за то, что от некогда обширной эльфийской державы остались лишь заповедные леса и рощи. Чем они в таком случае лучше волчардов, которых Кордасса держит в резервации по нашей северо-западной границе? Когда я узнал, что эльфы прорвались во власть, а мной интересуется созданная ими служба, то понял, что охота за Кодексом началась всерьёз. Не думай, дед, что оклад спас бы. Кто мешает вскрыть книгу при помощи щипцов с деревянными накладками? Ушастые сильны в древесной магии. Да и пыток я бы не выдержал. Тут, дедушка, ставки не учитывают наши чувства. Эффективно — значит верно. Эльфы всегда держались этого принципа, уж такой они народ. Они из-под Гарадии сбежали, не почувствовав эффективности своих действий, а вовсе не из трусости. Просто в их картину мира не вписывался низкий результат, а сменить способ действия не давала совершенно дубовая консервативность. Короче говоря, я принял решение вырвать книгу из-под носа остроухих и уберечь нового Хранителя (он же будет из нашей семьи!) от мучений. Когда я забрал Кодекс? Сразу, как приехал. Клюква, чай, сон могли подождать. Кодекс — нет. Всё время, пока мы с тобой обедали, беседовали, путешествовали в Ромбак, Кодекс в обложке от «Наставлений о Действии Артиллерии» покоился у меня в чемодане. Надеюсь, Роберту пригодятся хотя бы стрельбовые таблицы из этой замечательной книги. Именно она лежит в ларце. Кстати, я не надеялся проскочить незаметно. Сеть перевозки контрабанды из кучеров, шофёров и кондукторов «МАГ» просто не дала бы мне этого сделать. Я знал про неё и раньше, дедушка. Кстати, полумагическая война уже была — Сорокалетняя. Поезжайте на юг, наймите дирижабль и пройдите над Контрайном, посмотрите во что превратился некогда богатый край, бывшая Лютеция. И это — заметь — без формул Кодекса! Ну и напоследок — куда я Кодекс спрятал. А вот этого я и сам толком не ведаю. На пятый день нашего путешествия по воздуху, под утро, я вышел на открытую кормовую палубу дирижабля. Над моей головой ревели мощные моторы и бешено вращались пропеллеры. Внизу бурлило Водоворотное море. В этом месте сходятся 5 течений. Сталкиваясь, они закручивают воду в огромные воронки. Ты, конечно, помнишь, что на первом листе Кодекса изображен старинный магический знак, его ещё называют Гербом Ковена. Сомневаюсь, что легендарный Ковен существовал, уж очень вы ревнивый друг к другу народ — волшебники. Хотя всяко может быть. До открытия активированного малахита волшебников было на четыре порядка меньше. И это, полагаю, лучше нынешнего засилья слабодарников с концентраторами, задирающих нос. Но что-то я отвлёкся. Так вот, над головой у меня ревели воздушные винты, толкающие нашего гиппопотамчика вперёд, а руки мне жгла увесистая связка листов, написаная за тридцать лет одним из умнейших людей Изящного Века. Томас Кромеш, добрый некромант, кавалер Ордена Рубежников (ты же знаешь, что он обратил озёра и реки вокруг Аршаля в болота, чтобы создать укрепление против волчарских банд). Восемь серебряных восьмиконечных звёзд на листе ярко осветились, когда Книга попала под горячий выхлоп моторов. Я стоял и размышлял правильно ли решил. Снизу доносился сырой запах взбудораженного моря, свистел ветер в расчалках, урчали двигатели. Мне очень долго вбивали понятия долга офицера и интересов короны. Видимо, до конца не вбили. Никакие интересы короны не стоят ни мучений, ни гибели людей, уруков, ундманнов, дварфов, (Что с ними сталось, кстати? Попробуй разузнать, дедушка. Пожалуйста.) да, хотя бы, и волчардов. Они же не виновны, что их создали именно такими — свирепыми и не слишком рассудительными. Вот тоже, кстати, пример «как не следует поступать хотя бы и в интересах короны.» Тем более, что у власти эльфы, но про них я уже высказался. Опасаясь смалодушничать, я шагнул к борту, положил Книгу на широкий лакированый поручень и мысленно скомандовал себе «За-а-ряд… дослать!» Руки сработали автоматически и толкнули тяжёлую связку за борт. Мне показалось, что звёзды светились даже после того, как Кодекс схватил водоворот, но это уже игры воображения. Расслышать всплеск и разглядеть сероватое свечение с высоты полулиги при скорости 80 лиг за час человеку невозможно. Да и слышу я плоховато из-за долгого пребывания на военном концерте рядом с «тяжёлыми ударными» инструментами. Течения могли утащить «силу и реликвию» в любую сторону на сколько угодно лиг, а я даже изначального места не знаю. Зато впервые за последние месяцы я уснул сном праведника на узкой койке в закутке пассажирского трюма. Да, Эльза, 3й класс — это предел твоего братца в путешествиях на тот момент. Теперь я спокоен. Можешь показать это письмо Феликсу Иствуду и его дружкам. Купаться полезно, может утонут в водоворотах, паскудники. Родные мои. Я пытался уберечь вас. В первую голову — вас. Всё же вы все мне очень дороги. Письма для меня можете пересылать через Гюнтера Клаувица, помощника капитана парохода «Дельфин». Он знает куда их направлять из Ледона. Учтите, что это послание написано в середине октября и составьте представление о скорости пересылки. Надеюсь, мы ещё встретимся. Вечно Ваш Альберт фон Мальтер.» — Может блеф? — неуверенно произнёс Вернер. — Нет, внук. — Отрезал граф. — Не блеф. Я верю. — И я. — кивнул Дибич. — Хм, я тоже верю. — Марта взглянула на сестру, та пожала плечами. — Пятьдесят на пятьдесят. — это Хельмут. — Скорей — семьдесят на тридцать. — Роберт. — Он мог сделать манёвр уклонения, дабы мапо помчалось нырять в Великий Океан. Всё-таки и Альберт немного огр. — Не верю. — отрезала Эльжбетта. — Он сблефовал где-то, не спорю, но в чём? Давайте поскорей проведём обряд и узнаем точно! Петер промолчал, пожав плечами. В ту ночь под вой метели в подземельях Мальтбургского замка посередине вырубленой в камне восьмиконечной звезды кровь нового Хранителя полила полосы древнего оклада. Когда часы пробили четыре раза, все вернулись в библиотеку и бледный Роберт взялся за ключ, подвешеный к ларцу на цепочке. «Ток-ток-ток» отозвался замок. Бесшумно повернулись петли. Глазам присутствующих предстал первый лист объёмного труда «Наставление о Действии Артиллерии Полевой, Крепостной, Осадной и Береговой. Под ред. обер-бригадира К.-С. фон Лаузеншутца». Старый граф долго рассматривал книгу, затем налил себе вина, резко опрокинул бокал и вынес вердикт: — Что ни творится, всё к лучшему.