ХХХ
Закатное солнце неумолимо сползало к горизонту. Огнисто-оранжевое. Круглое. Ровное. По воде от него к кораблю тянулась яркая дорожка. Она зыбко покачивалась на чуть рябившей глади моря, собираясь то ли удержать, то ли погладить борт теплохода. А может быть, ухватить ускользающее «сегодня». Эрен стоял на палубе, облокотившись на поручень борта, и смотрел вдаль. Туда, куда спускалось солнце. За море. — У тебя — глаза художника, — негромко заметила остановившаяся радом рыжеволосая девушка. Эрен кивнул, не поворачивая головы: — Я рисую. — То есть, реально пишешь картины? — в голосе спутницы тоненько зазвенело любопытство. — Нет. Это, скорее, мой… — Эрен запнулся, не зная, как назвать Жана (ну, ведь не «друг» же?) — короче, он именно такой художник… Он пишет. — А ты? — Я — график…. Чёрно-белый график. Они продолжали перебрасываться фразами, по-прежнему упираясь локтями в поручень, а глазами — в яркий закат. Школьное воспоминание лёгкой рябью всколыхнулось в памяти Эрена: — Меня куратор в школе даже как-то мангакой обозвал. По приколу, конечно… — Всё равно зачётно, — выдохнула собеседница… …Впервые Йегер увидел её всего часа полтора назад, когда вышел из каюты на ужин. Она тогда шумно втянула носом воздух, тряхнула рыжими хвостиками и резко подтянула пластиковый стул к ограждению борта на носу корабля. Потом резво залезла на этот стул голыми коленками. Эрену это казалось ребячеством, но почему-то цепляло. А девушка ещё и руки раскинула крыльями, и лицо ветерку подставила, и звонким голосом окликнула своего спутника. Им оказался высокий блондин, чем-то похожий на Армина. Вынырнув почти из ниоткуда, парень встал у девушки-птицы за спиной. — Фар! Я сделала это! — крикнула она. — Я лечу! Ну, поддержи же меня! — Иззи! Главное — не пой! А то мы точно ко дну пойдём, — засмеялся парень и нежно обнял её за талию. Они стояли, почти повторяя сцену из «Титаника», и смеялись. Она — звонко. Он — мягко. Они не боялись выглядеть банально. Они не боялись показаться пошлыми. Как будто вокруг не было никого. Как будто «летели» сейчас только они. «Свободные, блин! — непрошеная зависть шевельнулась внутри Эрена, который тоже собирался постоять на носу корабля именно так, раскинув руки. Но он стеснялся, а ребятам на других было откровенно плевать. — Не боятся они!» Чуть позже в ресторане все оказались за одним столом. Познакомились. Разговорились. Последнего Эрен ожидал от себя меньше всего. Изабель и Фарлан (или Иззи и Фар, как они сами называли друг друга) были немного старше Йегера, увлекались историческими заброшками и вели свой блог. Сейчас ребята двигались на Парадиз, чтобы оторваться по полной и наснимать материала на полгода вперёд. Узнав, что их попутчик вырос на острове, они засыпали его вопросами про стену, про развалины королевского дворца, про старую крепость в лесу, про подземный город. Эрен даже растерялся. Он, конечно, жил возле той самой стены, знал, что в восстановленной крепости теперь элитная база отдыха, помнил легенды, рисовал людоедов и разведчиков, но ничего не знал о королевском дворце и никогда не слышал про подземный город. Но глаза Иззи светились таким искренним интересом, что он не хотел её расстраивать и пообещал ребятам контакт человека, который обязательно поможет им в поисках. — Когда? Завтра? — затарахтела в своей манере Иззи. — Да нет, — покачал Эрен головой. — Могу и сегодня. — Знаешь? Ты странный, — уже спокойно добавила девушка. — Мы можем с тобой ещё поболтать? Только тоже сегодня — не завтра? Эрен согласился и позвал Фарлана после ужина с собой, потому что не захватил телефон. Войдя в каюту нового знакомого, блондин огляделся и одобрительно свистнул: — Круто! — Да. Брат путешествие подарил… Старший, — Эрен даже удивился, что сказал это мягко и без напряга. — Проходи! Я сейчас. С этими словами он одной рукой взял телефон со стола, а второй задвинул подальше от посторонних глаз своего капитана: мало ли что! — Каюта-то двухместная. Такую обычно с любимыми делят. — У него — другие планы, — не задумываясь, ляпнул Эрен, открывая список контактов. Действительно, ляпнул! И теперь, прикусив губу, ждал чего угодно, кроме опустившейся не плечо ладони: — И такое бывает. Мысли в голове Эрена тут же пустились наперегонки: «Он не понял? Или вот так, запросто, принял мою…непохожесть?» — Держи! — протянул он Фарлану листок с номером. — Он подскажет, с кем связаться. — «Леви», — прочитал блондин. — Странное имя… Знакомое… Из Библии, да? Эрен кивнул. — Спасибо! Завтра его наберу, — листок исчез в широкой ладони. И уже от двери Фарлан обернулся: — Не кисни. Может, ты или… парень твой… ещё передумаете? «Всё он понял, значит. И… поддержал? Так вот спокойно? — думалось Эрену, пока он смотрел новому знакомому вслед. — Без шаблонов?» Он снова выдвинул капитана на середину стола: Фарлан почему-то вызывал ассоциацию с Леви. Помня об обещании поболтать с Иззи, Йегер передёрнул плечами и, прихватив лёгкую парку, вышел на палубу… Теперь они стояли здесь вдвоём. Долгий летний закат завораживал, притягивал взгляды, напрочь отбивая желание говорить, — «поболтать» выходило странным. Оцепенение (или очарование?) разбил подошедший к ним Фарлан: — Иззи, пойдём! Мы же собирались лечь сегодня пораньше: завтра ещё куча дел. И, кивнув новому знакомому, они взялись за руки и исчезли за поворотом. А Эрен остался: он всё равно бы не уснул. Мысли бы не позволили: «Они рассыпают эти «завтра», как будто бессмертны. А я?.. Сказал же Армин, что у одиночества «завтра» не бывает. И что?.. Оно мне нужно?.. «Завтра» может просто не наступить. «Завтра» — это миф. Точно такой же, как и «вчера»… Нет, «вчера» — это уже история. И его придётся отпустить.» Тут Эрену даже глаза протереть захотелось. От долгого смотрения на воду утекающая за солнцем световая дорожка показалась ему рукой, которая, сгибая пальцы, манит его к себе или требует что-то вернуть. Йегера осенило. Он схватился за ключ, который всё ещё висел у него на груди, сжал его и решительно рванул шнурок через голову. Потом, широко размахнувшись, швырнул ненужный ключ от уже чужого дома в море. Световая дорожка булькнула, глотая трофей. И солнце, как будто получив всё, чего ожидало, провалилось наконец за горизонт. Стало темно. Но страшно не было. Эрен уверенно зашагал по палубе к ограждению на носу корабля. Дойдя, резко сдвинул в сторону пластиковый стул, в который ещё недавно упиралась коленками Иззи, и вплотную подошёл к борту. Откуда-то, как по заказу, ему в лицо ударил ветер. Эрен стянул резинку с хвоста — тёмно-каштановые пряди рассыпались в воздухе. Потом поднял руки и развёл их в стороны — футболка, вдавленная в тело порывом ветра, облепила грудь и живот, рукава куртки запузырились. Парка взметнулась за спиной и забилась в резких потоках воздуха, напоминая большое чёрное крыло. — Уже полночь, — обронил чей-то голос далеко на палубе. Эрен Йегер вздёрнул подбородок навстречу сильно крепчавшему ветру и понял: отлично, что никто не стоит у него за спиной сейчас, в его новом «сегодня».ХХХ
Закат обещал быть долгим. Такое не редкость в этих широтах во второй половине лета. Леви сидел на кровати, прислонившись к приподнятой подушке спиной, и смотрел на тонкие занавески, дрожащие в раскрытом настежь окне. Он давно не чувствовал себя так: комфортно, спокойно, уютно… Нет, так, как сейчас, он не чувствовал себя вообще никогда… Ещё и книжку с полки у Микасы прихватил. Оказалось, стихи. Леви расправил открытую страницу пальцем и пробежал по ней глазами:Глухими тропами, среди густой травы, Уйду бродить я голубыми вечерами; Коснётся ветер непокрытой головы, И свежесть чувствовать я буду под ногами.
Леви показалось, что это — красиво. Он перекинул несколько страниц и заскакал взглядом, выбирая отдельные строчки:А — чёрный, белый — Е, И — красный, У — зелёный. О — синий… Гласные, рождений ваших даты… Алхимией запечатлён в тиши ночей… Омега — синий луч и свет её очей.
Завораживало… Ещё несколько движений пальцами, и — вот:Свобода! Взлёт! Любовь! Мечты безумны были!
Казалось, что это мог написать и мальчишка-бунтарь, и видавший виды взрослый, свободный от предрассудков. В новом мире Леви позволил эмоциям выйти из берегов и затопить всегдашнюю рациональность. Рядом с ним под одеяло забралась Микаса и оттянула на себя раскрытую страничку: — Рембо? — удивилась она. — Что? — С каких пор мой прагматичный математик читает стихи? — С тех самых!.. Просто на полке попались. По пути. — Нравится? — Микаса хитро стрельнула глазами. — Давай погадаем. Смотри! Она зажмурилась и ткнула в строчки указательным пальцем.— Вот туфелька… Чулок… Меня бросает в дрожь. Воображением воссоздано всё тело, —
озвучил Леви её случайный выбор и, загнув уголок страницы, закрыл книгу. — К чему бы это? — расслабленно бросил он и повернулся на бок, чтобы оставить сборник на тумбочке со своей стороны кровати. И почти сразу услышал сзади: — Леви! — Ммм? — Вот если я — «Аккерман в квадрате», то ты — «Аккерман в первой степени»? — Логично, — Леви снова лёг на спину и с удивлением ждал продолжения. — А как сделать так, чтобы «Аккерман», но только «в кубе»? Левая бровь Леви поползла вверх, выражая крайнее удивление: — Я же вроде на литераторше женился. Нет? — Хватит ёрничать! Просто скажи. Как? — Ну, если перемножить степени с одинаковыми основаниями, то показатели сложатся: два плюс один — три. А зачем?.. Его заставили замолчать пальцы Микасы, которые успели ловко забраться под его подушку, что-то нащупать там и упрямо потянуть это «что-то» к себе. Нет, Леви, конечно, знал, что именно спрятал там ещё днём, когда менял постельное бельё. Вот ведь оптимист хренов! Но Микаса его сразила: — Ну, тогда математика — не очень сложная наука. Особенно, когда знаешь, где окружность, вписанная в квадрат, спрятана, — она изо всех сил сдерживала смех. — Микаса, блин! — Леви даже не предполагал, что растеряется, увидев зажатую между пальцами жены упаковку презерватива. А окончательно его вогнал в недоумение её следующий жест: фольгированный квадратик был, не глядя, отброшен Микасой куда-то в сторону шкафа. После чего она снова прижалась к мужу и молча положила голову на его плечо. Леви обнял её и поцеловал в макушку. Потом туда же прошептал, улыбаясь: — Я правильно тебя понял? Микаса кивнула: — Я очень хочу, чтобы у нас «перемножилось и сложилось»? А ты? — Можно попробовать… Микаса хотела, наверное, поцеловать мужа в щёку, но он наклонился, поэтому её губы мазнули его где-то под ухом, а его зацепили её подбородок. — Уверена? — прошептал Леви. — Да. — Тогда держись! Он завалил Микасу на спину. И после совершенно неромантичной возни с пыхтением и щекоткой всё же прижал своей правой рукой руки жены к подушке над её головой. А большим пальцем левой обвёл её приоткрытые губы: — «Аккерман в кубе», значит? Микаса кивнула. Леви отзеркалил кивок и шепнул, сощурив глаза: — Только давай без спецэффектов. Микаса тоже прищурилась: — Согласна. Тихо и таинственно. Он выпустил её руки. Она обхватила ими его шею и подтянулась, чтобы поцеловать. Они любили друг друга, двигаясь то мягко и нежно, то порывисто и упрямо, то не торопясь, то едва сдерживаясь. Они топили стоны в прикушенных губах, а порывистые выдохи — в шее или плече супруга. Они старательно прятали свою тайну. И друг на друга смотрели, не прикрывая глаз, потому что ему вдруг стало совершенно необходимо видеть её рассыпавшиеся по подушке волосы, а ей — внезапный азарт, загоревшийся в родных глазах. На пик удовольствия взлетели почти синхронно. Только когда Леви привычно дёрнулся в попытке выскользнуть, Микаса крепко сжала его бёдра своими и не отпустила, пока он, обессилев, не прижался всем своим телом к её. Потом Леви перекатился на постель и заложил руки за голову. В комнате уже совсем стемнело. И в эту, новую какую-то, темноту, разбавленную тихим сопением Микасы, он, может, проговорил, может, подумал: — Спасибо. — Люблю, — прошептала она. «Значит, всё-таки проговорил,» — понял Леви и через несколько минут поднялся с кровати. Менять бельё не было ни сил, ни желания. Он натянул на Микасу одеяло и отправился в ванную. Там, обтерев себя мокрым полотенцем, он уставился в зеркало и подмигнул своему отражению в нём. Потом тряхнул головой, отбросил пятернёй чёлку со лба. По-мальчишески так, с замахом. И забрал со стеклянной полочки тоненький золотой ободок. Простой. Без гравировок и украшений. Забрал и крепко сжал его в кулаке. В спальне он наклонился через свою половину кровати к Микасе, поцеловал её в висок. Она пробубнила что-то, похожее на «не могу…сплю…потом», и, неловко заломив, попыталась затолкать руку под подушку. — Ну, спи-спи, поросёнок, — Леви забрался под одеяло и переложил неудобно согнутую руку жены себе на живот. Ему не спалось. Вот внезапно налетевший ветер втолкнул в комнату тонкие занавески. Запахло морем. "Удачи тебе, Эрен!" — мысленно пожелал Леви. Вот край успокоившейся шторы сполз с электронного будильника на тумбочке со стороны Микасы. Вот на табло мистически загорелись четыре ноля. Леви гипнотизировал зелёные цифры взглядом, перебирая тонкие женские пальцы. Вот наконец последний ноль дрогнул. Его сменила единица. Леви Аккерман поднёс к лицу безвольно-сонную руку жены, провёл носом по маленьким костяшкам на тыльной стороне её кисти: — Это наше «завтра», Микаса. А после разжал кулак и вернул на её безымянный палец кольцо. Пазл сложился.