***
Юля не помнит, когда всё же провалилась в царство Морфея и провалилась ли вообще. Хотя сон был не таким уж долгим — на часах всего пять утра, — но до ужаса беспокойным: она металась по постели, с тревогой открывала глаза, смотря в потолок и пытаясь заснуть снова. Голова гудит от всего произошедшего. Поднявшись с кровати, она направляется в гостиную, где на диване спит Марк: не взяв подушку, плед и даже не переодевшись. Юля с горечью вздыхает: просила же поберечься и не ночевать тут. В следующую минуту артистка возвращается с большим одеялом, под которым они должны спать вместе, укрывая мужчину. За эту долгую холодную ночь она слишком вымоталась. Юля бросает грустный взгляд на мужа, наблюдая, как он кутается в одеяло, мимолетом гладит его по растрёпанным волосам. — Ты никогда не будешь моей ошибкой, — шепчет она еле слышно, — а если и будешь, то только самой счастливой. Марк хмурится во сне, и девушка принимает решение оставить его, чтобы не нарушить сон. Когда-нибудь всё вернётся на круги своя — это она знает точно. Но когда ожидать этот момент, даже не подозревает. Ей тяжело чувствовать сейчас, потому что если впустит эмоции, то не выдержит. Ноги плетутся на кухню: там всё осталось так, как и было накануне, за исключением отсутсвующих тарелок и бутылки вина. Игнорируя напоминание о вчерашнем, Юля находит таблетку, запивая оставшейся в кувшине водой, пока пульсирующая тупая боль в голове отвлекает её от боли душевной. Юля, тихо ступая по паркету, уходит в ванную, умывает лицо холодной — почти ледяной — водой и смотрит на своё отражение. Доверия не внушают ни потухшие заплаканные глаза, ни опухший от слёз нос. — Сколько ты, девочка моя, выплакала слёз? Соли бы хватило, — напевает себе под нос девушка, усаживаясь на бортик ванны и цепляясь за неё пальцами. — Не плачь! — велит она себе вспоминая недавно записанный дуэт с Марком. Чтобы хоть немного успокоить себя и переключить внимание, девушка обводит взглядом ванную — на полу бесформенной тряпкой всё ещё лежит чёрное платье: ещё одно напоминание. Она кидает его в стиральную машину, лишь бы не мешалось, проходит к ванне и включает душ, скидывает всё белье и делает шаг, оказываясь под теплыми струями. Юля, стараясь не думать ни о чём, стоит под водой, словно пытается смыть с себя всё случившееся. Она не задумывается, сколько времени проходит, когда внезапно ощущает холодные ладони на талии, осторожно притягивающие к себе. Она не сопротивляется, поддаётся. Крепкие руки надёжно обвивают её тело, она кладет свои ладони поверх его, откидывая голову на плечо Марка. Теперь с него тоже бежит вода, пока он трепетно касается губами её виска, ощущая терпкий привкус шампуня. — Прости меня, — шепот почти не слышен из-за шума потока и барабанящего пульса. — Я очень виноват. Дай мне ещё один шанс. Позволь попытаться исправиться, — его глаза закрыты, как и её. Юля молчит, долго обдумывает каждую мелочь, мысленно рассуждая: она просто не может его не простить после всех тех слов, что услышала ночью. Девушка продолжает любить его вопреки всему. Но в то же время она так устала. Сейчас им сложно вдвоём, но без него ей ещё тяжелее. Паршута разворачивается в его объятиях так, что теперь струи хлещут её по спине, но всё ещё не говорит ни слова. Ответом Марку служит поцелуй — сперва нежный, а затем плавно перетекающий в требовательный. Ещё один шанс на их будущее. Юле хочется верить, что последний, которым они оба воспользуются. Раз и навсегда.***
— Я сегодня точно сорву голос, — фыркает баба Яга после часовой записи песни на новый номер. — Чтоб я ещё раз взялась за что-то подобное? Да ни за что! — Не зарекайся, принцесса, — с ухмылкой тянет подруга, наблюдая за записью и периодически внося поправки. — Я баба Яга, — устало поправляет женщина, вновь беря в руки текст выбранной на пятый выпуск песни. — Говорили мне мудрые люди не заигрываться с оперой. — Хватит причитать, принцесса, — не обращая внимания на гневный взгляд участницы, с теплотой, но присущей ей твёрдостью в голосе чеканит подруга. — Чем быстрее ты соберёшься, тем быстрее поедем домой. Финальный рывочек сделай, и если сейчас все будет как надо, то на съёмку принесу тебе контейнер моего фирменного салата. — Намёк понят.***
— Марк! — кричит Юля, зазывая его в гостиную, — иди сюда, тут мультики твои начались! — Мультики? — непонимающе хмурится мужчина, выглядывая из спальни, где третий час корпит над новой сольной песней. — А, эти мультики? — Марк хрипло смеётся, наблюдая на экране говорящего Макарова. — Ага. Они же мультяшные все, — улыбается Паршута, в глубине души довольная своей мелкой проказой. С момента примирения прошло всего полтора дня, и пока всё шло хорошо. И Юля искренне хочет верить, что ключевым словом в данной фразе будет не «пока». — Заземляйся, — она приглашающе хлопает по пустой стороне дивана рядом с собой, — помогу тебе поотгадывать этих вредин, чтоб ты быстрее всех назвал в следующий раз и вернулся раньше. — Там сейчас аватар новый должен быть, — сообщает Марк, присаживаясь рядом и утягивая Юлю в объятия. Она не сопротивляется, укладывает голову ему на плечо и вдыхает родной запах. Удивительно. Пока ему кажется, что Паршута теперь всеми фибрами души возненавидит этот проект, его девочка сама тянет его на совместный просмотр, чтобы помочь. Удивительная девчонка! — Ты мне так ничего про него и не рассказал, — с плохо скрываемой каплей горечи в голосе вздыхает Паршута. — Про неё, — поправляет он. — Сейчас всё сама увидишь, — с улыбкой шепчет муж, кивком головы указав на экран телевизора — там улыбающийся Слава уже объявлял нового персонажа. Несколько секунд — и на сцене появляется баба Яга. — На Карину похожа чем-то, — смеётся Юля. — Карина так же выглядит, если её разозлить. — Проверяла? – выгибает бровь Тишман. — Скорее была сторонним наблюдателем. Она однажды чуть не прибила звуковика из-за какой-то мелочи, мне аж самой страшно стало, — девушка замолкает на секунду, вслушиваясь в речь жюри, через секунду заливаясь смехом, — хотя версия с Воробьёвым мне нравится больше! Лёшка может на такое пойти. — Лёшка? – отчего-то имя оседает на языке горечью, пока мужчина пытается сохранить самообладание, сжимая челюсти. — Не ревнуй, он мне брат… сестра… собутыльник дубайский, короче, — Юля легко и играюче целует мужа в щёку. — А эта ваша сладкая парочка куда-то собирается двигаться? Или у них передружба-недоотношения до победного будут? — смеётся она, намекая на вечный флирт и двусмысленные фразы в диалогах Иды с Тимуром. — Заяц влип. — Влип, — соглашается Марк. У Галич с Батром и правда было что-то непонятное даже им самим: не то заигрались на камеру, не то между ними действительно есть чувства, от которых оба пока отнекивались. — Что по диалогу думаешь? — Пока похоже на Карину, — поразмыслив, кивает девушка, и Тишман в очередной раз поражается тому, как они похожи: он ведь тоже после разговора был уверен, что баба Яга похожа на Кокс. — Мне ждать Queen или танцы Волка? — Просто смотри, — он тянет уголки губ в лёгкую улыбку. Юля буквально повторяет его мысли со съёмки, словно сидела в тот момент в его голове и скрупулёзно записывала каждое слово. Но едва звучат первые ноты мелодии, всё веселье резко пропадает, становится явно не до него. Артистка на сцене выдаёт исполнение на разрыв аорты, вновь доводя его до табуна мурашек и слезящихся глаз. Паршута весь номер сидит в оцепенении, еле сдерживая слёзы — она и тут едва ли не в точности повторяет его состояние. — Она что творит вообще? — срывающимся голосом шепчет Юля, вцепляясь пальцами в его запястье. — Ты знаешь, о чём вообще песня? — Посмотрел после выпуска перевод, — кивает Марк, бережно очерчивая пальцами предплечье девушки. Жена этот перевод явно знает: вопрос был неспроста. И как Юля сейчас сдерживает готовые хлынуть по щекам водопады, он не имеет ни малейшего понятия, — но тут и по эмоциям всё было ясно. Флешбэки, да? — Горький привет из прошлого, — поправляет она. — Блин, она крутая, без шуток! — кивает сама себе Паршута, поднимая взгляд на Марка — влага в глазах к этому моменту почти высыхает. На удивление, крайне быстро. И это мнение сохраняется ровно до диалога: там милая на первый взгляд старушка ведёт себя крайне дерзко и вызывающе, очевидно руководствуясь принципом: «Наглость — второе счастье». Будь у жюри уверенные версии на этого персонажа — открыли бы в том же выпуске. Но рабочих вариантов, как выдаёт закадровый секрет Марк, они насобирали штук пять, и ни в одном не были уверены. О том, что в какой-то момент туда затесалась версия участия Юли, он упоминает вскользь и то из-за главной путаницы первого сезона: Волк — Паршута или Кокс? — Неоднозначная она очень, — выносит вердикт Юля, пока на сцене идёт анимация ухода героини. — Пока склоняюсь к версии, что там Карина, но слишком уж Яга наглая, и я не уверена в ней на все сто. Не в Карине, а в версии, — спешно поправляется она, ухмыляясь, — в Каро я уверена всегда. Больше нового персонажа они не обсуждают, и до конца выпуска сидят молча, лишь изредка вбрасывая свои версии участников. — Итак, — задумчиво тянет Марк после окончания выпуска, заваривая обоим чай, — что думаешь насчёт аватаров? Есть идеи? — Во-первых, спасибо, что всё же послушал мои версии, — улыбается Паршута, размешивая сахар в кружке. — И что озвучил меня как главного помогатора, это и очень лестно, и приятно, не скрою. А во-вторых, вы не рассматриваете, что в Джинне кто-то, кто начинал в девяностых? — Например? — Я знаю, что ли? Я тебе даю направление, а ты иди сам, — на Юлином лице вырисовывается хитрая усмешка, а в глазах пляшут чёртики, — на остальных версии свои я тебе сказала во время просмотра. Я надеюсь, в Мэри ты меня больше не видишь и не слышишь. — Не-а, — отрицательно мотает головой мужчина. — А на бабу Ягу больше нет идей? — Я за Карину пока, но Машу с Ритой не сбрасывайте со счётов, посмотрите по следующему выпуску. Я думаю, там хоть какое-то понимание начнёт вырисовываться и складываться образ, – пожимает плечами Паршута, а на лице появляется лёгкая улыбка. – Только пытать Каро не проси, а то загнанный в угол волк гораздо опаснее. — Запишу, — кивает Марк не то в подтверждение собственных мыслей, не то в ответ Юле. — Спасибо большое! — Обращайся, — и вроде диалог ничем не отличается от сотни похожих в такие же уютные домашние вечера, но в голове дятлом стучит мысль, что что-то не так. Совершенно не так. Всё как в старой песне: и ложки с чашками остались теми же, и вода в кране не изменилась, и у дальнего стула, отставленного в сторону, по-прежнему шатается одна из ножек. Но что-то неуловимо изменилось. Юле искренне хочется верить, что это не их крепкие отношения начали трещать по швам. Становится тошно от одной мысли, что что-то вновь произойдёт. Лишь бы не точка невозврата. — Вы следующий когда снимаете? — переводит тему она, стараясь не думать о плохом и не настраивать себя на плохой исход. Всё у них будет хорошо, а иначе и быть не может. — Послезавтра с утра и до упора, – отпивая глоток, отвечает Марк, тут же вспоминая их дуэт. — А если уже упоролся, можно идти? – фыркает певица. — Нет, — хохочет муж, — считай, что меня забрал в рабство Лазарев и не отпустит до тех пор, пока я не разгадаю всех. — Досадно, но ладно, — кривит губы Паршута. — Надо к тебе на съёмку прийти опять, забрать тебя из лап злого дракона. В прошлый раз он был крайне обходителен со мной. Глазками похлопаю — не откажет. — И почему тебя зовут не Алиса? — беззлобно поддевает Марк, хотя слова жены укалывают в область сердца. — Ты же стопроцентная лиса. — Будем считать, что нашей дочери передастся мой характер и мы сможем назвать её Алисой, — шутит Юля, но судя по тому, как вытягивается лицо мужа, шутка не была оценена. Точнее фраза была воспринята явно не как шутка. — Что? – веселье пропадает и с лица девушки, теперь напрягшейся от пристального потемневшего взгляда напротив.