История из октября

1. Зажигатель звезд На небе одна за другой, превращаясь в созвездия, загорались звезды. Грея руки о теплые бока старого термоса, Ярва представила, как кто-то в черном бархатном балахоне ходит с искрой и зажигает небесные тела одно за другим. Может быть он не один такой, и их множество. Небольших существ, которые на закате выходят на работу. И у них там есть настоящий профсоюз, поэтому бывают пасмурные ночи, когда не видно ни одной звезды. Существа в балахонах протестуют. Ярва попыталась представить против чего могут восстать специалисты такого толка. Требуют ли выдать им новые балахоны или искры? Жалуются ли на постоянно меняющееся число звезд? Или их состояние? И легко ли зажечь Бетельгейзе? Мимо со свистом пробежал Бэйзил. Это был его третий круг и по подсчетам Ярвы последний. Он редко заходил на четвертый. Она сделала глоток сладко-кислого чая и снова подняла взгляд на стремительно темнеющее небо. Порыв ветра с громким шелестом прогнал мимо нее скрюченные кленовые листья. В этом шелесте ей послышался шорох шагов. Она повертела головой, но в радиусе видимости, ограниченном тусклым светом фонарей, не было видно ни души. 2. Пестрый саван От созерцания небосвода Ярву отвлекло уведомление. Она лениво достала телефон из кармана пальто. Интернет-магазин сообщил, что ее посылка передана курьеру. Ярва взглянула на часы. Начало восьмого. Странно, что курьера отправили так поздно. Пожав плечами, она убрала телефон обратно в карман. Из темноты по левую руку показался Бэйзил. На мгновение Ярве почудилось, что от его шерсти идет пар. Пес приблизился и ткнулся головой ей в бедро в немой просьбе снять намордник. Ярва расстегнула крепления и убрала намордник в карман. Пригладила шерсть между ушами. Бэйзил после пробежки действительно был горячим. — Можно я погрею руки о твои пушистые щеки? — спросила она у пса. Бэйзил издал гулкий недовольный звук и облизнулся. — Да, — нехотя согласилась Ярва. — Я тоже уже хочу есть. К тому же курьер вот-вот должен приехать. Она закрепила поводок на крепком ошейнике, и они двинулись в сторону дома. По дороге им не встретилось ни души, словно весь пригород засел по домам, греясь глинтвейном и сериалами. Первым делом Ярва поставила еду Бэйзилу, а затем разогрела остатки лазаньи. Курьер прибыл в восемь, когда она потягивала чай с малиновым вареньем. Бэйзил подверг его нервы проверке, появившись перед калиткой из густой тьмы. Шумно обнюхал замершего парня и, потеряв к нему всякий интерес, вернулся к вечернему обходу. — Простите, если он напугал вас, — произнесла Ярва, принимая посылку. — Большой он у вас, — заметил курьер и, искоса наблюдая за псом, дежурно попрощался. Ярва просто кивнула в ответ и направилась в дом. Взяла ножницы и вскрыла посылку, гадая, что именно из заказанного на прошлой неделе в ней пришло. Внутри оказалось длинное полупрозрачное платье. На светлом фоне яркими акварельными кляксами были нанесены крупные цветы. — Что ж, — скептически заметила Ярва. — Без пояса и замшевых сапог это больше похоже на пестрый саван, чем на платье. 3. Осень в постели Сквозь сон было слышно щебетание, но не веселое, а испуганное. И совсем близко. Симон отмахнулся от этого звука и сильнее подмял под себя подушку. Это движение спровоцировало еще один нетипичный звук. Хруст. Оборотень открыл один глаз и огляделся, насколько позволяли упавшие на лицо темные кудряшки. Он определенно был в своей комнате. Выкрашенные в желтый цвет стены и тяжелые горчичные шторы были тому подтверждением. Окно почему-то было открыто нараспашку, в него лился пасмурный словно серый свет утра. Ветер скрипел ветками клена, который рос у самой стены стайного кондоминиума. Симон поднял голову и открыл второй глаз. Его кровать была усыпана кленовыми листьями, объясняя происхождение хруста. От его шевеления с изголовья кровати сорвался воробей и забился под потолком, защебетав еще истошнее. — Что здесь происходит? — сонно возмутился Симон. Разблокировал телефон. На часах было начало десятого. Налы рядом не оказалось, но постель еще хранила ее запах, значит, она ушла совсем недавно. Симон прислушался. Услышал гул кофеварки и ритмичные звуки нарезания. Нала мастерски обращалась с ножом. Оборотень смахнул листья с кровати на пол и рухнул лицом в подушку. Начало девятого это очень рано. 4. Стендап от монстра под кроватью Во второй раз Симон проснулся от странного шебуршания. Не открывая глаз прислушался. Что-то скреблось и пыхтело у него под кроватью. Затем оттуда же, из-под кровати, раздалось тихое «блять». — Нал, — сонно протянул Симон. — Что ты там делаешь? — Сережка укатилась, — раздраженно отозвалась она. — Когда ты последний раз мыл здесь полы? Весной? — Я все еще немного побаиваюсь тебя, чтобы ответить честно. — Да, я стараюсь сохранить остроту наших чувств, — со знанием дела ответила Нала. Симон перевернулся на бок и узрел красивые упругие ягодицы, частично скрытые черными кружевными трусиками. — Тебе помочь? — Нет, кто-то должен остаться в живых, чтобы рассказать о том, как я задохнулась в пыли и… Что это? А, лубрикант. Фу, банановый. У тебя ужасный вкус. Симон, наблюдая за движениями видимой части Налы, улыбнулся. — Хорошо, что ты возбуждаешь меня настолько, что в нем нет необходимости, — продолжила она и скрылась под кроватью полностью. — И я до сих пор понятия не имею, чем, — тихо отозвался Симон. Свесился с другой половины кровати и заглянул под нее. В темноте узкого, запыленного и заваленного кленовыми листьями пространства, сверкнули глаза Налы. — Мне очень нравится, как замирает твое сердце при виде меня, — Нала обнажила мощные клыки в широкой улыбке. — То ли от страха, то ли от вожделения. 5. Голос гор День выдался пасмурный, поэтому Мартин решил не надевать шляпу. Уложив воротник черной рубашки, накинул полупальто и смахнул с него пылинку. Заправил волосы назад, но несколько прядей все равно выбились. Похоже, ему пора снова наведаться в салон Матильды на стрижку. Несколько долгих мгновений Мартин разглядывал разложенные на полке солнцезащитные очки и выбрал те, что были в круглой оправе. Затем закрыл квартиру и вышел на серо-желто-красную улицу, продуваемую сухим западным ветром. Заскочил в трамвай, направляющийся в центр и встал в накопителе, глядя в окно. Мартин подошел к дверям Бюро в оговоренные пять часов. Потянулся, чтобы постучать, но тяжелая дверь распахнулась за секунду до того, как его пальцы коснулись чугунного кольца. — Привет, — ярко-красные, как артериальная кровь, губы Иваны растянулись в улыбке. — П-привет, — запнулся Мартин, проморгавшись. — Прости, я засмотрелся. Ивана склонила голову на бок и сделала вид, что смутилась. — Мне тоже очень нравится этот цвет, — сообщила она, закрывая за собой дверь. — Напоминает о временах нашей юности. Мартин одобрительно хмыкнул и предложил Иване взять его под локоть. Она согласилась. В этот вечер на ней было струящееся черным шелком платье, черные туфли и леопардовый полушубок из искусственного меха. Светлые волосы были собраны в объемную гульку, а в ушах блестело с дюжину сережек разных форм. До театра решили пойти пешком. Ивана рассказывала Мартину о том, что в Бюро начали готовиться к фестивалю оборотней и прочих перевертышей. Это грозило ей большой бумажной работой, а еще проблемами. — У нас нет ресурсов, чтобы в случае чего подавить конфликт между стаями. — Думаешь, Никола не справится? — В нем я как раз и не сомневаюсь, — отмахнулась Ивана. — Он хоть и похож на отмытого бомжа, все же один из лучших вожаков, которые мне встречались. Меня больше беспокоит стая северо-западного округа, в прошлый раз они наделали шума. — Что об этом думает Кормилица Ворон? Ивана скривилась и будто бы сжалась. Нервно заправила прядь за ухо. — Мне только предстоит об этом узнать, — ответила она. — Она назначила встречу на утро воскресенья. На площади за вокзалом. — Воронье место, — произнес Мартин. — Ты встречалась с ней раньше? — Да… — прошептала Ивана. — Поверь, я бы предпочла больше этого не делать. — Она настолько пугающая? — Ты даже не представляешь. — Страшнее, чем война? Ивана задумалась, словно провалилась на семьдесят лет назад. — Нет, — она покачала головой. — Война безумна, а Кормилица расчетлива. От нее знаешь, чего ждать. И за что. Мартин хмыкнул. Разговор явно зашел куда-то не туда. Он поднял взгляд на небо. Оно было затянуто пухлыми серыми облаками, контур которых золотился в вечерних лучах солнца. — Ма-артин, — Ивана потянула его за локоть и указала на рекламный экран, гротескно сияющий посреди дорожного кольца. С экрана им обаятельно улыбался Влахос. Кудрявые каштановые волосы торчали во все стороны, делая его отдаленно похожим на Симона. Светлые глаза лукаво блестели. Затем на экране появился текст. «Мгновенный бестселлер Амазон! Новая книга исследователя истории Влахоса Варавара «Голос гор» уже в продаже в вашем городе! Встречи с автором пройдут в таких крупных городах, как…» — Зато мы знаем, где он будет в начале ноября, — хмыкнул Мартин. — В Варшаве. — Этот проходимец все еще должен мне две тысячи! — воскликнула Ивана. — Поэтому в списке его тура нет нашего города? — усмехнулся Мартин. — Есть еще кое-что, — голос Иваны стал тише и глубже, словно она погружалась в прошлое. — Из-за чего он почти не появляется здесь. 6. На расстоянии тридцати лет — Звучит, как начало грустной истории, — заметил Мартин. Ивана шагала рядом с ним, глядя перед собой. Ее взгляд скользил по людям, но ни на ком не задерживался. Она смотрела сквозь. — Кажется, это было в шестьдесят пятом или шестом. Голодные времена, как для людей, так и для нас, — начала Ивана. — Каждому пришлось придумывать для себя смыслы. Управлением Бюро тогда занимался Поль. А я купила дом на колесах и уехала за Карпаты. Думала, встречу там нашего «отца». Не встретила. Многие вампиры разъехались именно тогда. Влахос остался. Из-за девушки. Я не помню, как ее звали… Нина? Или Мина? Она работала в больнице. У них все было серьезно, не считая того, что она не знала о его сущности. Как ему удавалось скрывать наши особенности от медика до сих пор остается для меня загадкой, но… Они были счастливы. Я это видела. Перед моим отъездом Влахос начал работу над новой историей. Про один из перевалов в Татрах, где сотнями лет пропадали люди. Он отправился туда в феврале, когда день еще был коротким. Проводить исследования. Мине он сказал, что вернется к началу апреля… Они вошли в театр ровно к первому звонку. Сдали верхнюю одежду в гардероб и заняли свои места. — Влахос вернулся в апреле. Девяносто шестого, — продолжила Ивана, глядя на багряный занавес. — Там, в горах, он нашел грот, пещеру под горой. Он вошел с одной стороны в шестьдесят шестом, а вышел с другой в девяносто шестом. — То есть… Я не уверен, что понимаю. Этот грот перенес его на тридцать лет вперед? — удивленно уточнил Мартин. — Да, — ответила Ивана. — Он провел в пещере около часа, а в мире прошло тридцать лет. Представь его состояние, когда он это понял. — Мина… — прошептал Мартин. — Да… Занавес начал медленно разъезжаться в стороны, переливаясь в свете софитов. Сцена оставалась погруженной во мрак. — Самое страшное расстояние измеряется не в километрах, — нарушил тревожное молчание Мартин. — А в годах, — закончила Ивана. — Они встретились после этого? — Влахос нашел ее. В пригороде Софии. Но подходить не стал. Я думаю, что его новая книга может быть посвящена их истории. На сцене началось действо. 7. Сквозь туман В понедельник утром весь пригород и парк застелил густой туман. До остановки Ярва шла почти на ощупь. Трамвай появился из серой взвеси, расталкивая ее перед собой. Ярва заняла сидение у окна и всю дорогу смотрела на размытые очертания города, который в рассеянном свете казался совсем другим. Она вышла на своей остановке. От архива ее отделял бульвар, на котором год назад она попрощалась с Мартином. Мартин… Ярва невольно улыбнулась. Воспоминания о нем были приятными, хотя и отдавали сердечной горечью. Будь он неладен, яд из розовой склянки. Бульвар, как и весь город был окутан туманом. Свет светофора казался далеким, еле заметным. Ярва вглядывалась в серое марево и, когда загорелся зеленый, сделала шаг вперед. Она не успела ступить на дорожное полотно, кто-то обхватил ее за запястье и потянул назад. В следующее мгновение из тумана появилась и исчезла белая машина, проехав в метре от Ярвы. — Осторожнее, — произнес мягкий, сиплый голос и хватка с ее руки исчезла. — Спасибо, — проронила Ярва. Голосовые связки дрожали так же, как и все тело. — Спасибо. Она подняла взгляд и увидела перед собой высокого молодого человека в толстом растянутом свитере непонятного цвета и в рваных джинсах. У него были длинные светлые волосы, собранные в неопрятный пучок и рыжеватая щетина. — Теперь м-можно идти? — спросила она у парня и опасливо посмотрела на дорогу. — Да, — улыбнулся он. — Пойдемте, я вас проведу. Ярва снова его поблагодарила и, сжавшись, перешла через дорогу. — Как вы ее увидели? — спросила она. — Не увидел, услышал, — ответил парень. — У меня отличный слух. Ярва понимающе хмыкнула. Ей совершенно не хотелось думать о том, что случилось бы, если этот парень не одернул ее, но фантазия подсовывала образы в ярких красках. Внутри поднималась тошнота. — Все в порядке, — парень положил руку Ярве на плечо. Даже сквозь материал пальто она ощутила исходящее от ладони тепло. — Вам больше ничего не угрожает. — Вы еще и мысли слышите? — немного истерично уточнила Ярва. — Нет, — парень улыбнулся. — Вы дрожите. Куда вам надо? Я могу вас проводить? — Не нужно, спасибо. Я уже пришла, — Ярва указала на здание архива, очертания которого стали проявляться сквозь туман, и спросила невпопад. — Вам не холодно в одном свитере? 8. Свитер из шерсти оборотня Парень снова улыбнулся. Ярва заметила, что улыбка ему к лицу. — Нет, он из шерсти оборотней. Ответ прозвучал, как шутка, но Ярва напряглась. Она была уверена, что ее сердце пропустило удар после его слов. В памяти яркой вспышкой возник образ Мартина с огромным волком на поводке. Кажется, поводок был желтым. — Вы побледнели, — заметил парень. — Все в порядке? — Да, — выпалила Ярва. — Нет. Я просто… — Вы из просвещенных? — уточнил он, пытаясь заглянуть ей в глаза. Ярва смотрела на свитер. Его цвет был неоднородным — от светло-серого, до рыже-коричневого, словно для нити использовали шерсть с разных особей. Узор в виде кос с прорехами говорил о том, что свитер ручной работы. — Что? — переспросила она и встретилась взглядом со светлыми глазами парня. — Вы из просвещенных? — повторил он. — Я не понимаю, что это значит, — честно ответила Ярва и сделала шаг назад, ощущая порыв сбежать подальше от парня с горячими руками и воспоминаний о Мартине. — Простите, мне пора на работу. Спасибо еще раз. — Рад был помочь, — ответил парень. — Хорошего дня. 9. Служба доверия для нечисти Симон припарковал мотоцикл и стянул шлем. Волосы рассыпались отросшими вихрами, закрыв обзор. Встряхнув головой, Симон вошел в подъезд. Спустился в полуподвал и постучал в жемчужно белую, почти сливающуюся со стеной дверь. Услышав «открыто», толкнул ее и оказался в квартире Мартина. Внутри пахло книгами, типографской краской от новых изданий, духами и напряженной работой компьютерного железа. — Тестируешь что-то? — предположил Симон, оставляя шлем на полке. — Да, — голос Мартина прозвучал сверху, со второго света. — Осталось совсем немного, я сейчас спущусь. — Заметано, — отозвался Симон и по привычке подошел к холодильнику. Внутри был пакет с первой положительной и начатая упаковка сладкой газировки, которую Мартин держал специально для него. Симон достал банку с нарисованным на ней персиком и с шипением газов откупорил. — М, — простонал он, облизнув губы. — Персиковый лучше, чем тот, что с манго. Мартин показался на вершине железной лестницы и тепло улыбнулся. На нем были мягкие черные штаны и черная футболка-поло, на фоне которой его жилистые руки казались болезненно белыми. Волосы были убраны со лба металлическим ободком, который он одолжил у Симона на прошлой неделе. — Когда ты в последний раз стригся? — ненавязчиво уточнил Симон и опустился на диван. — После возвращения. Ты отвел меня к Матильде. — Пять лет назад?! — воскликнул Симон. — Да, — Мартин бросил взгляд на второй свет, словно проверял, не дымиться ли компьютер, и опустился в свое кресло. — У нас все процессы идут медленнее. — Интересно, как выглядят тысячелетние вампиры? — задумчиво спросил Симон. — Как люди среднего возраста, скорее всего… Я таких не встречал. — Их вообще кто-нибудь встречал? — Надо спросить у Иваны. Повисло молчание, разбавленное постукиванием пальца об алюминиевую банку. Симон подбирал слова. — Слушай, — начал он неуверенно, заставив Мартина остановить на нем вопросительный взгляд. — Я давно хотел спросить. Что для вас год? Мартин шумно выдохнул и перевел взгляд на серые подушки, которые в изобилии водились на краю дивана. — То же, что для тебя или для… Ярвы. Те же сезоны, события, — ответил он, подбирая слова. — У нас другое отношение к году. На фоне нашей продолжительности жизни, он воспринимается скорее, как неделя, чем как год. И впечатления от событий… Со временем притупляются. Симон долго молчал, глядя в темноту отверстия, из которого пил. — Как ты с этим справляешься? — спросил он наконец. — Скольких близких у тебя отняло время? — Не так уж много, как можно подумать, — отозвался Мартин. Его голос дрогнул, когда он добавил, — Самых близких мне только предстоит потерять. Симон почувствовал, как в горле появился ком. Казалось, что он размером с теннисный мяч и колется изнутри. — Да и справляюсь я так себе, — продолжил Мартин. В его голосе была слышна улыбка. — Впадаю в депрессию и зарываюсь поглубже под землю на девяносто семь лет. — Прогресс не стоит на месте, — отозвался Симон и попытался пошутить, — Теперь ты можешь обратиться в службу доверия для нечисти. — А такая есть? — Да. Они помогают урегулировать вопросы с людьми, решить междоусобные разногласия и поддержат в трудную минуту. Например, после тяжелого полнолуния. — Или тяжелого разговора, — хмыкнул Мартин. 10. Недобрые соседи Симон сделал большой глоток газировки и поднял взгляд. — Ты все еще думаешь о ней? — спросил он. — О Ярве. — Да. — Сердце болит? — Иногда, — Мартин смерил Симона проницательным взглядом. — Почему ты задаешь все эти вопросы? Тебя что-то беспокоит? — Мне скоро тридцать два, — ответил оборотень. Шумно выдохнул и откинул голову на спинку дивана. — Пришло мое время задаваться экзистенциальными вопросами. Кем быть? С кем жить? Что строить? — Сообщи, как найдешь ответы, — невесело улыбнулся Мартин. — Хочешь сказать ты не нашел их за свои двести семьдесят три года? — вскинулся Симон. Мартин покачал головой. — Есть ли вообще смысл их искать тогда?! — Этого я тоже не знаю. Раздался стук в дверь. Симон от удивления замер, а Мартин спокойно встал и направился ко входу. Оборотень подался вперед, чтобы разглядеть гостя, но увидел только спину своего бледного друга. — Только из духовки, — услышал он скрипучий, но жизнерадостный голос, половую принадлежность которого было сложно определить. В воздухе появился запах мясного пирога, с розмарином и чесноком. В животе у Симона заурчало. — Спа-спасибо, — сдавленно ответил Мартин. — Не стоило. — Стоило, — заверил нежданный гость. — Вон какой вы тощий. Мартин закрыл за ним дверь и бросился в столовую зону. С грохотом поставил пирог на стол и бросил сверху полотенце. Его красивое бледное лицо пошло странными серо-красными пятнами. — В чем де.? — хотел спросить Симон, но быстро сообразил. — Чеснок. Мартин бросился в ванную и, захлопнув дверь, начал блевать. — Помощь нужна? — осторожно спросил Симон, подойдя к двери. Несколько долгих мгновений оборотень слушал частое, хриплое дыхание. — Избавься от него, — попросил Мартин. — Пожалуйста. Симон, подавляя смех, подошел к столу. Понюхал пирог и, оставшись довольным плотным ароматом, съел его. — Было вкусно, обожаю бараньи почки — отчитался он. — Добрые у тебя соседи. — Не могу с тобой согласиться, — ответил из ванной Мартин слабым голосом. 11. Семейная реликвия Мартин отвлекся от созерцания полок, на которых хранились книги, артефакты и дорогие для сердца Иваны мелочи. Она развернула ноутбук и передала ему беспроводную мышь. — Вот список всех оборотней и перевертышей, — произнесла она. — И вся информация, что есть на них. Мартин пролистал список. В нем было всего сто сорок три имени со всего северо-запада страны. Волки, наги, берсерки и даже дракон. — Отправишь мне на почту? — спросил он. — Завтра к вечеру я напишу программу, которая облегчит тебе жизнь. — Буду очень признательна, — ответила Ивана и откинулась на спинку кресла. Повертелась в нем, глядя на Мартина через стол. — Тебе пора подстричься, — заметила она. — Да, я знаю. Как прошла встреча с Кормилицей Ворон? — В общем, предстоящие фестивали ее всегда… Веселят, — подбирая слова, отозвалась Ивана. — Все два дня вороны будут следить за происходящим и в случае чего, она вмешается. — Что означает «вмешается» в случае Кормилицы? — уточнил Мартин. — Скорее всего, что агрессоров больше никто не увидит живыми. Мартин понимающе хмыкнул и вернулся к полкам, вчитываясь в корешки книг. Его взгляд зацепился за небольшой, размером с фотографию, портрет в потрескавшейся рамке. — Это… То, что я думаю? — спросил он и встал с кресла. На миниатюрном холсте был изображен мужчина с глубокими черными глазами и копной черных жестких волос. Краска, как и рамка, потрескалась и за три века потеряла свой первоначальный цвет, но взгляд мужчины казался живым, проницательным, словно он вот-вот усмехнется и скажет своим сиплым, напоминающим шелест песка голосом что-то вроде «Дитя мое, составишь мне компанию наохотесегодня ночью?» — Ты сберегла его… — произнес Мартин. — Это было не просто, — скептически отозвалась Ивана со своего кресла. — Если бы он узнал, был бы в ярости. — Да, — усмехнулся Мартин. — Он тогда сжег целое поместье, чтобы начать с нового листа. — Наш отец не признавал полумер, — усмехнулась она. 12. Кричи — В Бюро никого незнакомого не впускать, пока я не вернусь, — инструктировала Ивана по дороге к гаражу. — Судя по сумке в ваших руках, вернетесь вы часа через три, — не спрашивала Бри. — Вся в крови и ветках. — Все верно. Бросив сумку со сменной одеждой и средствами гигиены на пассажирское сидение, Ивана подняла мягкий кабриолетный вверх и проверила зеркала. — Пожалуйста, только не превышайте скорость, как в прошлый раз, — попросила Ивану помощница. — Мы тех патрульных целый час откачивали. Ивана кивнула и тронулась. Раз в квартал она выбиралась в лес на охоту, выбирая для этого самую темную ночь. Вероятность встретиться с кем-то из оборотней в лунное затмение сводилась к минимуму, а вампиры в их краях перевелись в шестидесятые. Да, есть Мартин, но он сказал, что всю ночь будет работать, так что Ивана была уверена, что ей никто не помешает. Никто, кроме водителя неприметного на первый взгляд черного седана, который пристроился за ней после переезда. Наблюдая за ним в зеркало заднего вида, Ивана усмехнулась. В его же интересах быть простым вечерним путником. Но он свернул вслед за Иваной с магистральной трассы на двухполоску, ведущую через лес к перерабатывающему заводу. Ивана хмыкнула и припарковалась на обочине на своем привычном месте. Седан сбавил скорость и, пока Ивана доставала сумку, проехал вперед. Ивана двинулась в лес. Она оставила сумку на суку. Седан остановился в метрах трехста от ее кабриолета. Сняла с себя пиджак и начала собирать волосы. Кто-то быстро шел по обочине, затем спустился в лес. Ивана размялась, втянула воздух. Она предпочла бы косулю, но будет рада и кабану. Ей нравилось, как яростно кабаны сопротивляются. Шаги тем временем приближались. — Какой прекрасный вечер, — произнес на удивление приятный голос. — Как хорошо, что нас здесь никто не услышит. Ивана обернулась. В метрах десяти от нее стоял хорошо одетый мужчина. Она бы сочла его красивым, если не кривая, дерганная улыбка. Низкий ветер принес запах дорогих духов и предвкушения. — Хочешь немного пошуметь? — уточнила Ивана. — Да, я люблю, когда вы кричите, — ответил он, кивнув. — Какое совпадение, — губы Иваны растянулись в улыбке. Мужчина удивленно повел бровью, а потом охнул. Ивана исчезла из его поля зрения, а затем появилась прямо перед ним. Ее глаза горели красным, кожа вокруг них почернела. — Кричи, — пророкотала она и вонзила черные когти ему под ребра. 13. Картавый призрак Ярве нравилось в хранилище. Мрак, особая температура и влажность. Расставляя по местам документы, которые на прошлой неделе изъяла группа медиков для диссертации, Ярва вглядывалась в корешки папок и маркировку на коробках. Делала для себя пометки. — Я’гва, — окликнула ее Марта. — Захватишь на об’гатном пути ко’гобку с газетами за девятьсот шестнадцатый. Похоже, кому-то захотелось сделать сравнительный анализ за прошедшие сто лет. Ярва отправилась на поиски коробки с нужной корреспонденцией. В том месте, где она должна была быть, коробки не оказалось. Ярва опустилась на корточки и осмотрела стеллаж еще раз. — Странно, — заметила она. Тринадцатый и четырнадцатый были на месте, а пятнадцатого и шестнадцатого нет. — 'гекомендую посмот’геть в секции Два-Два-Вэ, — произнес кто-то сверху и справа. Ярва заозиралась по сторонам, но Марты рядом не оказалось. Продолжая выглядывать коллегу, она подошла в секции Два-Два-Вэ и нашла среди коробок нужную. Она оказалась легче, чем Ярва предполагала. Неудивительно, в тот год шла Первая Мировая. Смахнув с коробки пыль, Ярва поднялась и закрыла дверь в хранилище. Марта стояла рядом с двумя журналистами. Ярва не помнила имен, но знала их как городских обозревателей. Они часто заходили к ним за материалами. — Спасибо! — произнес пожилой мужчина и поправил очки. — Это все, что есть? — Да, — ответила Ярва. — Марта, ты спускалась в хранилище? — Нет, я все это в’гемя была здесь, — ответила коллега. — А что? — Мне казалось я слышала твой голос, — ответила Ярва, пожав плечами. — Не в пе’гвый 'газ кстати, — заметила Марта и принялась выкладывать газеты из коробки на стол. 14. Извилистый путь Марта аккуратно разложила газеты перед журналистами. Ярва, задержавшись у стола, разглядывала передовицы. Газеты военного времени были тоньше и хуже отпечатаны. Большинство фотографий на них казались размытыми, будто бы нарисованными угольной крошкой. Журналисты охали от восторга, обращаясь то к одной статье, то к другой, как будто перед ними были не новости столетней давности, а драгоценные камни. Мужчина в очках делал заметки, пока его помощник фотографировал особенно интересные статьи. Наблюдая за ними, Ярва увлеклась материалом. С большой осторожностью, она листала хроники тысяча девятьсот шестнадцатого года. От сводок сжималось сердце, но Ярва продолжала и добралась до мартовского выпуска. С тихим шорохом перевернула передовицу и обомлела. Фотография была черно-белой, но Ярва узнала голубые глаза одного из солдат, изображенных на ней. Он казался измученным, но стоял твердо. Военная форма смотрелась на нем чужеродно, как и оружие за спиной. Неожиданно на фотографию легли чьи-то пальцы и только мгновение спустя, Ярва поняла, что это она касается пожелтевшей бумаги. — Я’гва, все в по’гядке? — непривычно громко спросила Марта. Ярва поморщилась и перевела непонимающий взгляд на коллегу. — П’гости, п’госто ты смот’гишь на эту статью уже минуты т’ги, а она нужна нашим гостям, — пояснила Марта. Ярва выдохнула весь воздух и сделала шаг в сторону, пообещав себе вернуться к статье позже. Март, тысяча девятьсот шестнадцатого года. Специальный тридцать девятый взвод. Брошен на защиту северных территорий. — Да, простите, — отозвалась Ярва сиплым голосом. Ей стало интересно, что было дальше? Что случилось на севере? Что с ним происходило следующие сто лет, до встречи с ней? Какие пути привели его в тот парк? Какие пути привели в тот парк ее? Ярва перевела взгляд в окно, за которым ярким маревом желтел клен. Мартин. В последнее время она слишком часто вспоминает о нем. 15. Встреча на другой стороне Вы, 20:06: Я спать. Симон, 20:06: понял, принял. напиши, как проснешься. сладких снов Ивана, 20:09: Ок. Мартин поставил телефон в режим полета и убрал под кровать. Закинув руку за голову, уставился в потолок. В окна изредка врывался свет проезжающим мимо машин, соседи сверху, пожилая пара, пытающаяся его откормить, слушали оперу. Мартин закрыл глаза. Сон сошел на него холодной тяжестью, втягивая в бесконечное небытие, изредка вспыхивающее пестрыми образами. Эти образы были мимолетны, как падающие пылинки. Сны Мартину почти не снились. Он был этому даже рад, потому что редко мог отличить сон от реальности. Очередной образ вспыхнул в его сознании. Уютная гостиная с камином, в котором гудит огонь, тяжелые шторы на окнах. Образ расширился стенами из красного кирпича и несколькими картинами на них. Мартин пытался разглядеть, что было изображено на картинах, когда образ превратился в полноценный сон. — Мартин? — услышал он и, оторвавшись от нарисованного маслом луга, обернулся. — Что ты здесь делаешь? Перед ним стояла… Сердце больно сжалось, заставив его схватиться за грудь. Ярва. На ней был просторный мягкий на вид свитер и флисовые штаны в шотландскую клетку. Волосы были собраны, но несколько прядей выбились и закрывали уши. В руках у нее была кружка, наверное, с какао. Запахов Мартин во сне не ощущал. Зато слышал ее сердце. Оно звучало почти так же громко, как ее слова. В его ритме не было страха или неудовольствия. Мартин услышал в этом ритме удивление и… Радость. Поднял взгляд на девушку. — Привет, — произнес он немного сбивчиво. — Я… Не знаю. Ярва неуверенно улыбнулась. — Я… Рад тебя видеть, — добавил Мартин, крепче прижимая руку к груди. — Спасибо, — девушка смущенно уставилась на его ноги. Мартин проследил за ее взглядом и обнаружил, что на нем леопардовые носки. Ужаснулся, но потом успокоил себя тем, что леопардовые носки на нем могли оказаться только во сне. Он спит и видит Ярву. — Я тоже рада, — продолжила она мягким голосом, от звуков которого сердце Мартина в очередной раз болезненно сжалось. 16. Легенда — Тебе больно? — в голосе Ярвы прозвучало волнение. Мартин открыл рот, чтобы сказать «нет», но не смог солгать. Кивнул. — Я могу как-то помочь? — Ярва поставила кружку на низкий стол из цельного дерева и сделала неуверенный шаг вперед. Мартин покачал головой, радуясь, что не может чувствовать ее запах. — Может, тебе присесть? Я не знаю, что нужно делать в… Твоем случае. — Это просто сон, — сипло отозвался Мартин. — Сон, в котором ты испытываешь настоящую боль, — напомнила ему девушка. — Это твой дом? — Не совсем, — неуверенно улыбнулась Ярва. — Таким мой дом может быть. — Где Бэйзил? — Мартин оглянулся на всякий случай. — Во дворе. Мартин опустился на подлокотник дивана и выпрямился, чтобы не провоцировать боль. — Ты правда программист? — спросила Ярва, наблюдая за ним. — Да. Довольно неплохой. — И ты учился во Франции, жил рядом с мастерской Дэ Вилля? — Не совсем. Это часть моей легенды. — Как у шпионов? — Да, — усмехнулся Мартин. — Я работал с Дэ Виллем. — Ты работал с настоящим Дэ Виллем?! — восхитилась Ярва. Мартин кивнул в ответ. — Симон, который был с тобой в парке, — оборотень? — Да. Ты сама пришла к этому выводу? — Я много размышляла о наших встречах, — призналась Ярва. — Ты кажешься такой настоящей, — улыбнулся Мартин, с нежностью вглядываясь в черты девушки. Ему нравился теплый румянец на ее скулах, спутанные волосы и мягкая неуверенная улыбка. Он хотел бы ощутить тепло ее кожи, заправить прядь за ухо, но не решался даже спросить об этом. Поэтому просто смотрел, как она прикусывает губу, разглядывая его в ответ, как неловко забирается в кресло с ногами и снова берет кружку в руки. — Я видела твое фото в газете, — произнесла Ярва. — За девятьсот шестнадцатый. В той статье писали, что твой взвод отправили на север… — она посмотрела в свою кружку. — Что было потом? 17. Клятва на крови Просторное фойе кондоминиума, которое стая превратила в общую гостиную, большую часть дня было залито солнечным светом. Стараниями Матильды периметр был заставлен цветами. Большинство из них вымахали с человеческий рост, а особенно активная монстера почти доставала до потолка. Обстановкой занималась Нала, поэтому мебель была минималистичной и ужасно стильной, хоть и скупленной за бесценок на барахолках. Симон вспоминал, как тащил одно из кресел на себе через весь район, пока Нала по телефону договаривалась с кем-то на счет старинного дубового стола. Теперь фойе было оккупировано Николой, а дубовый кофейный стол был занят бумагами, картами и фотографиями. С краю ютились две кружки с остатками кофе. Никола пил из обеих по очереди. Предстоящий фестиваль беспокоил его немного сильнее, чем он хотел. Это было видно по спутанным волосам и пятнам от кофе на его любимом свитере с косичками. — Как давно ты здесь сидишь? — уточнил Симон, оставляя шлем на одной из полок у входа. Никола глянул на большие настенные часы. — Похоже, что уже три часа, — ответил он. — Насколько я понял, бумажной работой занимается Бюро… — начал Симон, подходя к столу. — Мартин даже программу им написал. — Да, но в Бюро не понимают какого это, когда на твою территорию входят представители еще четырех стай, — ответил Никола. — Слушай, этоонивойдут нанашутерриторию. Поэтому надо беспокоится только онас, — рухнув в то самое кресло, произнес Симон. — Это у нас может снести крышу от количества посторонних. — Ты прав, — согласился вожак. — Но в нас я уверен. — Прям вот во всех нас? — скептически уточнил Симон. — Даже в Луке и Нале? Никола, усмехнувшись, покачал головой. — Я присмотрю за Налой, а ты за Лукой. — То есть во мне ты уверен безоговорочно? — Я тебя обратил, — с улыбкой напомнил ему Никола. — Мы повязаны кровью. — И слюнями, — хмыкнул Симон, вспоминая укус, обративший его много лет назад. Никола откинулся на спинку дивана и рассмеялся. 18. Лохматый друг Сообщения от Мартина о том, что он проснулся, Симон получил на третий день. Обычно Мартин «уходил в спячку» чуть больше, чем на сутки, и Симону стало интересно, чем вызван затяжной вампирский сон. После тяжелого рабочего дня, а субботы для су-шефов всегда были тяжелыми, Симон сел на мотоцикл и поехал к Мартину. Дверь была открыта. Мартин, поздоровавшись, продолжил что-то яростно печатать на клавиатуре. Взяв из холодильника банку клубничной газировки, Симон рухнул на диван. — Прости, — повинился его друг и спустился в гостиную. — Заказчики. При виде Мартина Симон подавился газировкой и она пошла носом. Пытаясь одновременно кашлять и смеяться, он чуть не задохнулся. — Ты… Ты… — пытался заговорить Симон, но горло продолжал сжимать спазм, в носу нещадно щипало. — Теперь ты… Лохматый друг. — Что? — уточнил Мартин и взглянул в большое зеркало. В его взгляде появилось понимание, а губы тронула улыбка. — Главное, чтобы ты не стал «бледным другом» из-за этого. — От такого я точно… Точно не помру, — успокоил Мартина Симон и еще раз прокашлялся. Мартин тем временем пытался привести свои отросшие волосы в порядок. После продолжительного сна они торчали во все стороны и нормально укладываться совсем не собирались. 19. Лекарство от вампиризма Симон избавился от остатков газировки в своих дыхательных путях и понял, что больше пить ее не хочет. Оставил на столике и вытянул ноги. Мартин бросил затею как-то управиться со своими волосами и опустился в кресло. — Долго ты в этот раз, — начал Симон. — Что-то приятное снилось? Мартин удивленно повел бровью. У него это получалось невероятно выразительно. Наверное, сказывались почти три века практики. — Угадал? — широко улыбнулся оборотень. — Да, — прошелестел Мартин и отвел взгляд. По опустевшему взгляду Симон понял, что его другу снилась Ярва. Он все еще не до конца понимал психику и физиологию вампиров, поэтому сомневалась, стоит ли задавать наводящие вопросы. Не потревожит ли это сердце вампира? Не причинит ли лишней боли? И почему, черт возьми, она все еще занимает его мысли даже год спустя! — Ты видел ее после той встречи на бульваре? — осторожно спросил Симон. — Нет. Ни разу, — ответил Мартин. Шумно выдохнул и снова посмотрел на Симона. От него пахло странной смесью чувств — тоской, влюбленностью и неоправданными надеждами. — Если бы лекарство от вампиризма существовало, ты бы принял его, чтобы иметь возможность быть с ней? Мартин усмехнулся и покачал головой. Симон на мгновение подумал, что это означает «нет, не принял бы». — Я бы принял его, чтобы быть с вами, — ответил его бледный, лохматый друг. Симон почувствовал, как в носу защипало. Хмыкнул и отвернулся. Мартин продолжал удивлять его даже пять лет спустя. Своей непосредственностью, искренностью чувств и старомодным благородством. На месте Ярвы он бы принял этого романтика, отъявленного мечтателя и приятнейшего из существ. — Ты бы променял вечность на стаю оборотней и девушку, с которой у тебя не факт, что получилось бы? — спросил Симон, разглядывая корешки книг на деревянных полках. — Я бы променял вечность на друзей и возможность быть с девушкой, — ответил Мартин. — А Ивана? Она бы скучала по тебе. — Я знаю. Симон шмыгнул носом. — Но если ты станешь смертным, то не сможешь познакомиться с интересными людьми будущего… — Ты отговариваешь меня от принятия лекарства, которого не существует? — улыбнувшись, уточнил Мартин. — Рассуждаю гипотетически, чтобы лучше тебя понять, — высокопарно ответил Симон. — К тому же я в последнее время стал жутко сентиментальным. — Если и дальше рассуждать гипотетически, то я бы предпочел обратить вас всех, — произнес Мартин и улыбнулся. 20. Самый темный оттенок черного На следующее утро, под мерное сопение Симона, спящего на диване, Мартин позвонил Матильде. Она радостно сообщила ему, что в полдень как раз есть окошко, потому что кто-то отменил запись. Мартин поблагодарил ее и принялся за работу. Около одиннадцати проснулся Симон и сонно оглядевшись, скинул с себя одеяло. — Во сколько я уснул? — уточнил он, пытаясь проморгаться. — Около часа ночи, — отозвался Мартин. — Нала меня на опыты пустит… — произнес Симон и потер лицо. — Я написал ей, что ты у меня. — Она что-нибудь ответила? — Отправила смайлик «палец вверх», — ответил Мартин. Симон хмыкнул и о чем-то задумался. Мартин внес несколько корректировок в код, пока его друг приводил себя в порядок. — Я собираюсь к Матильде, — сообщил он Симону, когда тот вышел из ванной. — А потом хочу зайти в молл. Мне нужно новое пальто на зиму. Сходишь со мной? — Снова будем выбирать среди черных вещей самые темные черные вещи? — вопросил Симон, укрощая свои кудряшки у зеркала, а потом добавил, — Рядом с салоном есть отличное кафе. Я как раз позавтракаю, пока ты будешь у Мати. Мартин улыбнулся ему и, отправив свой труд тестировщикам, принялся за сборы, которые представляли собой переоблачение из черных домашних брюк в черные выходные брюки с идеальными стрелками. На выходе Мартин накинул черное полупальто и широкополую шляпу. Взял с полки солнцезащитные очки в черной оправе. Солнцезащитный крем он нанес еще утром. Рядом с ним встал Симон. В широких джинсах-бананах и куртке с цветными нашивками. Смотрелись они, как обычно, контрастно. — Ты просто сгусток темноты, — скептически заметил Симон, натягивая объемные красные кроссовки. — За яркость жизни в нашем тандеме отвечаешь ты, — улыбнулся ему Мартин. 21. Не оборачивайся — Давно не виделись, — обрадовалась Мартину Матильда. — Уверен, что не хочешь собрать эту красоту в куцый хвост? Будет очень сексуально! — С куцым хвостом не удобно носить шляпу, — улыбнулся ей Мартин и опустился в кресло. — А она важная часть моего гардероба. — Тогда, как в прошлый раз? — уточнила Матильда перебирая волосы Мартина. — М-м, мне нравится запах твоего шампуня. Мартин ответил на вопрос утвердительно, и Матильда принялась за работу. Из салона Мартин вышел точной копией себя пятилетней давности. Симон ждал его на лавочке, подставив лицо солнечным лучам, и улыбался. — Это были одни из лучших сырников в моей жизни, — заявил он, вставая. — Отлично выглядишь. По дороге к моллу, Симон рассказал Мартину, как проходит подготовка к фестивалю. О том, что Никола близок к нервному истощению, а Нала сразу после фестиваля собирается на повышение квалификации в столицу. Поделился своим опасением о том, что Нала может в той столице и остаться. — Разве вы не привязаны к территории? — уточнил Мартин. — Привязаны, но есть нюансы. Помнишь, я тебе рассказывал, как Никола ездит в туры? Предупреждает стаю того региона, куда они направляются, заранее. Получает одобрение. Это касается перемещения групп оборотней. У одиночных путешественников процедура еще легче. И если полнолуние Нала будет проводить с нами, то ничего страшного не произойдет, — ответил Симон и поник. — То есть, если Нала останется в столице, то ты не сможешь поехать с ней? — Не только не смогу, — ответил Симон и глубже спрятал руки в карманы. — Но и не хочу. Мартин понимающе хмыкнул и положил руку на плечо друга. — Думаю, еще рано об этом беспокоится, да? — спросил он неуверенно. Но ответ Симона он не услышал. Он вообще перестал разбирать какие-либо звуки. Его обзор сжался до одной фигуры в темно-коричневом пальто. Она быстро, слегка пружиня шла впереди, в метрах тридцати от них. Пальто было расстегнуто и развевалось за ее спиной, а волосы небрежно собраны на большую заколку. Руки были спрятаны в карманах, небольшая сумка на длинном ремешке болталась сбоку. Глядя на нее, Мартин перестал дышать и, кажется, думать. О том, что происходит, ему напомнила боль в сердце. Ему очень, почти нестерпимо, захотелось окликнуть ее, подойти к ней, заговорить, взглянуть в глаза, но он остановил себя. Для своего же блага. Неожиданно Ярва остановилась и закопошилась в карманах. Мартин замер, и единственной, но очень болезненной мыслью в его голове прозвучало: «Только не оборачивайся». — тин… Ау, Мартин? — перед его глазами появился Симон и с опаской осмотрел. — Ты в порядке? От тебя пахнет страхом и тоской. Что случилось? — Ярва, — выдохнул Мартин. Симон резко обернулся. Мартин снова нашел ее глазами. Расстояние между ними стало еще больше, она прижимала к уху телефон. — Ой-ей, — обронил Симон. 22. Дыхание дракона Он не любил вылазки в город, но хозяйка настойчиво возила его к ветеринару дважды год. Осенью она делала это в сентябре, но в этот раз дотянула до октября. От этих поездок ее не отворачивали ни перепуганные таксисты, ни перепуганный младший персонал ветеринарной клиники. Они все, как один начинали вопить «Какой огромный пес!» или «Какой страшный пес!» и жаться к стенам. Слабонервные. Среди своих сородичей он был не самым крупным и порой ему было интересно, как они, люди, отреагировали бы если, например, увидели Кромвеля. Истерикой? Обмороком? Остановкой сердца? В этот раз таксист оказался крепким орешком. Окинул его оценивающим взглядом и хмыкнул. Никак не прокомментировал ни размеры, ни цвет глаз. До клиники доехали быстро и молча. Ветеринар, мужчина с крепкими нервами и хваткой, ласково его поприветствовал. Осмотрел, поставил прививки и угостил свиным ухом. И пока он оглушительно хрустел угощением, доктор сообщил хозяйке, что с ним все в порядке. — Прогуляемся до продуктового, хорошо? — спросила хозяйка, когда они вышли из клиники. — Хочу купить бараньи медальоны. Он послушно пошел рядом с ней, глядя по сторонам. Люди, как и ожидалось, от них шарахались. Какой-то ребенок восхищенно воскликнул «ОГО!», а особо чувствительная старушка перекрестилась. Это она правильно, конечно. В продуктовый с собаками было нельзя, поэтому хозяйка оставила его на «собачьей стоянке». Он лег и стал разглядывать проходящих мимо людей. Человек, человек, человек. Оборотень, точнее волчица. Мощная особь, стабильная. Снова человек, человек. А вот это уже интересно… С той стороны улицы шел длинноногий парень в джинсовой куртке. Темные волосы были собраны в куцый хвост, за спиной дорожный рюкзак. Шаг широкий, основательный. В пальцах зажата сигарета, только дым, который он выдыхает, не сигаретный. Это дым огня, который в нем горит. Давненько он не видел оборотней-драконов. Лет двести, наверное. Ловко они придумали — прятать свое дыхание за сигаретным дымом. — Прости, что так долго, — хозяйка ласково коснулась его головы. Он потянулся за прикосновением. Из пакета в ее второй руке шел гипнотизирующий аромат баранины. 23. Сияние — Иногда мне кажется, что я тоже вампир, — покачивая абсент в большом бокале, произнесла Нала. Мартин перевел на нее вопросительный взгляд. Молча предлагал Нале продолжить эту странную, невозможную в физическим мире мысль, пока остальные оборотни и прочие сверхъестественные, залитые светом софитов, радовались жизни. В этот вечер Симон был на сцене, заменяя Луку за барабанами. Он лихо отыгрывал соло, почти не уступая Луке в мастерстве. Никола, воспользовавшись моментом, сделал большой глоток воды. — Нет, ты не подумай, я не кровь пью, — Нала оторвала взгляд от Симона и перевела на Мартина. В ее темный глазах скрывалось то, что современная наука о космосе, называет войдами — обманчиво пустая чернота. Это было красиво и пугающе одновременно. На мгновение Мартин подумал, что Нала была бы великолепным вампиром. Она могла бы войти в историю, как тот, кого позже окрестили Дракулой. — Думаю, ты меня понимаешь, — продолжила она. — Возможно, ты это понял еще раньше, чем я. Мартин ждал, что она скажет дальше. — Он сияет, — улыбнулась Нала и снова перевела взгляд на сцену, на Симона. — Я греюсь этим сиянием, пью его, но его не становится меньше. Понимаешь? Мартин хмыкнул. Никола затянул новый куплет, Симон методично отбивал ритм. Линия роста его волос намокла от пота, вены вздулись, а глаза горели. Ему нравилось играть, нравилось громко звучать и задавать ритм. Он получал наслаждение от происходящего — будь то игра на барабанах, работа су-шефом, езда на мотоцикле или поход по магазинам — и да, в метафорическом смысле, он светился этим наслаждением, а еще оптимизмом и особым жизнелюбием, которому Мартин не смог подобрать подходящее прилагательное. Возможно, подошло бы «щенячье» жизнелюбие. Возможно, именно это Мартин разглядел на его фотографии пять лет назад, в кабинете Иваны. — Понимаю, — наконец ответил Мартин. 24. Карты, деньги, два клыка Мартин вошел в бар и, не найдя среди посетителей знакомых лиц, сразу пошел к стойке. Сесиль, покачиваясь в такт играющему из колонок фанку, протирала бокалы. — Давно не виделись, — произнесла она и растянула губы, обнажив маленькие острые зубки. На улыбку это было мало похоже. — Где пропадал? И где твой верный спутник? — Если ты о Симоне, то он занят делами стаи, — устало выдохнул Мартин. — Есть первая положительная? — Естественно, — ответила фэйри. Хлопнул холодильник и перед ним появилась контейнер-система. Клыки царапнули нижнюю губу. — Я теперь только ее заказываю, — поделилась Сесиль. — И немного третьей, отрицательной. Для Иваны. — Часто она приходит? — Чего захотел. Это личная информация о клиенте, я такого не разглашаю, — совершенно неискренне возмутилась фэйри. — Значит, не часто, — усмехнулся Мартин и присосался к трубке. Кровь была свежей, перекачанной крепким, смелым сердцем. Мартин почувствовал, как она наполняет его теплом и силой, как заживляет трещинки на его губах. — Кажется, тебе нравится, — заметила Сесиль. Мартин открыл глаза и осмотрел ее. Миниатюрная, сияющая перламутром в тусклом свете диодов. Со смешными гульками на голове. — Да, отличная кровь, — ответил он. — А тебе нормально, что она холодная? — Я уже привык. — То есть теплая, из артерии была бы лучше? — Да, — честно ответил он. — А кровь фэйри пил когда-нибудь? — Нет, хочешь предложить свою? — невесело усмехнулся он. — Нет, — поморщилась Сесиль. — Просто интересно. Она протерла еще два бокала. — А оборотня? — Пробовал, но пить бы не стал. — Почему? — Потому что хищники не питаются хищниками, — Мартин отсалютовал Сесиль контейнер-системой. — Это была кровь Симона? Мартин, присосавшись к трубочке, ничего на это не ответил. Сесиль недовольно сощурилась, но повторять вопрос не стала. В кармане завибрировал телефон. — Да, — ответил Мартин. — Слушай, Никола предложил сгонять за холмы, порезвиться, сбросить пар перед фестивалем. Хочешь с нами? — С удовольствием, — хмыкнул Мартин. — Где встречаемся? — Я за тобой сейчас заеду, — ответил Симон и прервал звонок. Мартин достал из кармана портмоне и вытащил из него банковскую карту. — Терминал не работает, — хмыкнула Сесиль. Мартин вернул карточку в отсек и достал купюру. — Нет сдачи, — поморщилась фэйри. — У меня остались только два клыка, — выдохнул Мартин. Сесиль окинула его недоверчивым взглядом. — Странные у вас, бледнолицых, шуточки, — буркнула она. — Я запомню. Заплатишь в следующий раз. — Спасибо, — улыбнулся ей Мартин. 25. Лягушачья песня Первым делом они поехали к Мартину, где он сменил строгую классику своего образа на беговые штаны и черные брендовые кроссовки, которые ему подарил Симон. До места сбора добрались с ветерком. Стая, во главе с Николой, радостно поприветствовала Мартина в человеческом обличии, а затем разбрелась в тень машин, чтобы раздеться. Мартин оставил куртку на мотоцикле и глубоко вдохнул вечерний воздух. Через несколько минут из-за машин стали выходить огромные волки. Теперь он узнавал каждого из них. Симон-волк ткнулся ему в живот, словно спрашивая «ты готов?» Мартин кивнул. Никола завыл. Стая подхватила этот вой. Чистый многоголосый сигнал заполнил пространство и распалял чувства, словно Мартин тоже имел какое-то отношение к волчьим инстинктам. Что-то хищное внутри него клокотало от восторга и жажды в ответ на этот вой. Волки побежали вперед. Мартин последовал за ними. Он был быстрее них, но подстроился под скорость стаи. Они неслись вперед, к погружающемуся в темноту горизонту — восемь волков и вампир. Финишем был берег водохранилища. Они добрались до него, когда от сумерек не осталось и следа. Густая тьма легла на землю. Луна в последней четверти покрывала поверхность воды потусторонним светом. Изредка слышался плеск воды, в зарослях тростника оглушительно, повинуясь какому-то своему ритму, квакали лягушки. Лука и Тома сиганули в воду и восторженно заскулили. Нала, Матильда и Лайла отошли немного дальше, перекинулись и тоже забрались в воду. Матильда взвизгнула от холода, а Нала крепко выругалась. Мартин улыбнулся, стараясь не смотреть в их сторону. Рядом с ним перекинулся Симон. — Завтра открытие фестиваля, — начал он, глядя на воду. Мартин кивнул. — Я бы хотел, чтобы ты был рядом, — тихо попросил Симон. — Когда прибудут остальные оборотни. — Хорошо, — согласился Мартин. — Спасибо, — широко улыбнулся его друг. Взглянул на купающихся. — Прости, но я обратно в волчью шкуру. Холодно ужасно. Мартин улыбнулся в ответ и кивнул. Холода он почти не чувствовал. Перевел взгляд на мерцающую поверхность воды и вслушался в лягушачью песню. 26. Смешать, но не взбалтывать Так как холл в «Пятнице, 13-е» не был предназначен для проведения крупных мероприятий, в поле за гостиницей были установлены два огромных шатра и сцена. Сценой занимался Никола с группой, а шатрами все остальные — Бюро и прибывшие перевертыши всех мастей, кроме волчьих. Волки должны были появиться ближе к трем. В поле, на гранях шатров сидели вороны. Огромные черные птицы с блестящими перьями. Наблюдая за ними, Мартин подумал, что Кормилица хорошо о них заботится. Вороны тоже за ним наблюдали. Один из шатров отдали под бар, которым заправляла Сесиль, а второй для отдыха и развлечений. — Как часто проводят такие фестивали? — уточнил Мартин, внося в бар-шатер очередной ящик спиртного с иероглифами на этикетках. — Раз в семь лет, — ответила Ивана. — Начиная с шестидесятых. Мартин одобрительно хмыкнул. — Это первый фестиваль Николы, как вожака? — Второй. Просто прошлый мог бы кончиться очень плохо, если бы мы с Влахосом не вмешались. — Что тогда случилось? — Вожак одной из стай, северо-западной, вел себя как последняя скотина. — И что вы сделали? — Надели серебряный ошейник и выставили за пределы округа. — Жестоко… — Нормально, — не согласилась Ивана. — Меньше слов, больше ящиков с пивом, — проходя мимо с двумя связками пивных банок, поторопила их Сесиль. Когда с установкой бара было покончено, Ивана заняла место у стойки. Мартин успел заметить, как Сесиль положила перед ней контейнер-систему. Мимо него прошли Нала и Матильда, на ходу требуя у Сесиль чего-нибудь холодного. — Кто еще будет выступать кроме вас? — спросил Мартин, подойдя к сцене. Никола спрыгнул на землю. Под его глазами залегли тени, волосы напоминали паклю. — Бард и группа перевертышей-койотов, — ответил Никола. — Можешь проверить подсветку на верхней ферме? Я в ней не уверен. Мартин кивнул. Мгновение и он был наверху, прошелся вдоль кабеля, проверил крепление нескольких софитов и, оставшись довольным, вернулся к Николе. Вожак оборотней смотрел на него с чем-то похожим на восхищение во взгляде. — Почти три, — произнес Симон, подходя к ним с банкой газировки. — Я начинаю нервничать. Первыми прибыла стая с юга. Их вожак был старше Николы лет на десять. Он был одет, как военный в отпуске. Его стая, как на подбор, была похожа на него. Мартин внимательно наблюдал, как поведут себя Никола и Нала. Они держались приветливо и учтиво. Мартин сделал вывод, что Никола давно знаком с вожаком южных. К одному из прибывших с визгом бросилась Матильда, расцеловала и повисла на шее. Вторыми были две стаи с востока. Северо-западные прибыли последними. Мартин заметил на шее их вожака, Аттилы, следы от ожога. Никола держался с ним сдержанно, Нала, сложив руки на груди, наблюдала за каждым движением. Симон держался немного в сторону, поближе к Мартину. Мартин вслушался в его сердцебиение. Напряженное и злое. — А где наш старый друг? — спросил вожак со шрамом. — Кудрявенький вампир? — У него выходной, — ответила Ивана. — Вместо него компанию мне составит Мартин. Вожак перевел взгляд на Мартина и сощурился. — Раз вы здесь, пора открывать фестиваль, — произнесла Ивана. Вороны, наблюдавшие за происходящим, громко закаркали. Ивана вышла на сцену и произнесла речь. Двухдневный фестиваль начался. За этот вечер Мартин познакомился почти со всеми оборотнями-волками, несколькими оборотнями-койотами и драконом по имени Блаж. Он отыграл свою программу, исполнив несколько баллад, и пару часов провел в баре Сесиль вместе с Мартином, Симоном и Лукой. Они обсуждали музыку, сложности бытия перевертышей и тонкости каждого из видов. — … с появлением электронных сигарет стало легче, — усмехнулся Блаж и вытянул длинные ноги. Рядом с Симоном появилась Нала. Оперлась о его плечо и улыбнулась Луке. — Все в порядке? — спросил у нее Симон. — Да, — ответила она. — Аттила режется в карты с Иваной и восточными. Никола очарован нагой. — Похоже, что фестиваль выполняет свою задачу, — усмехнулся Лука. — Похоже, — согласилась Нала. — Нас смешали в одном месте. — Теперь главное не взбалтывать, — отозвался Симон. 27. Ремонт в склепе Не считая одного неприятного инцидента, который оправдал опасения Симона, фестиваль прошел продуктивно и по большей части весело. Большинство перевертышей разъехались после заката второго дня. Малая часть, которая захотела продлить свое пребывание, отметилась в Бюро. Среди оставшихся был Блаж. Им с Мартином было о чем поговорить — они были родом из одного города, обожали «Гарри Поттера» и прикладывали много усилий, чтобы внедриться в общество. Наблюдая за ними, Симон старался не ревновать. Получалось у него плохо, но он правда старался. А еще Симону до коликов хотелось увидеть Блажа в полном перевоплощении. — До встречи с тобой, я думал, что вы — легенда! — признался он, когда они вошли в квартиру Мартина. В руках у Симона был пакет с китайской едой, а Блаж нес ящик медовухи. Мартин был сыт на неделю вперед, поэтому в руках у него были только ключи от квартиры. — Нас на самом деле очень мало, — признался Блаж, скидывая ботинки. — Последний раз я встречал себе подобного лет тридцать назад. — Значит, это правда, что вы живете пятьсот лет? — выдохнул Симон. — Да, — улыбнулся Блаж. — И сколько тебе лет? — Сто пять. Симон перевел возмущенный взгляд с Блажа на Мартина и обратно. — Я чувствую себя странно, находясь рядом с двумя существами, которые застали весь двадцатый век! — Если быть точнее, я проспал почти весь двадцатый век, — отозвался Мартин. — А… Ну, да… Но ты понял, что я имею в виду, — отмахнулся Симон. Мартин кивнул. Оборотни заняли столовую зону, разбирая содержимое пакетов. Блаж первое время опасливо поглядывал на перекрытия второго света, которые почти касались его макушки. Из-за этого он ссутулился еще больше. — Твои родители оба драконы? — Да. По квартире распространился запах китайских соусов, в которые по просьбе Симона не добавляли чеснок. Оборотни накрыли журнальный столик и заняли диван. Мартин уже ждал их в своем кресле. — А вы можете обращать людей в оборотней, как мы? — Насколько я знаю, нет, — ответил Блаж и притянул к себе ближайшую коробочку. Достал кусочек свинины, щедро покрытой соусом. — Так же как и наги, мы может быть только рождены. — Чтобы обратиться, вам нужны какие-нибудь условия? — спросил Симон, подтянув к себе вторую коробочку. — Нет, — улыбнулся Блаж и отправил кусочек мяса в рот. — Кажется, мы перепутали упаковки, — втянув аромат еды, сообщил Симон. — У меня тут кисло-сладкий соус, вместо экстра-острого. Глаза Блажа округлились в ужасе, он перестал жевать. Поставил свою коробочку на стол и дернулся в сторону. Затем раздался чихающий взрыв и комнату заполнил дым. — Блаж! — голос Мартина, как это всегда бывает в темноте, приобрел гипнотизирующие нотки. — Симон! — Я в порядке, — отозвался Симон и двинулся ближе к Мартину. — Я… Тоже, — произнес Блаж и как-то обреченно добавил, — Прости. — В чем дело? — Мартин добрался до окон и открыл их. — У меня что-то вроде аллергии на острое, — продолжил оборотень-дракон. Дым рассеивался, и в образовавшиеся просветы Симон разглядел ущерб. Пол и стена вокруг Блажа обуглились. — Ого, — выдохнул Симон. — Ты точно в порядке? — Да, а вот паркет и кирпичная кладка — нет, — оглядывая пространство заметил Блаж. — Мартин, я оплачу ремонт. В следующее мгновение в дверь громко постучали. Симон не сильно удивился, увидев по ту сторону пожилую соседку Мартина. — Что случилось? — запахивая на себе плотный кардиган, уточнила старушка. — Я услышала взрыв! — Все в порядке, — заверил ее Мартин. — Это… — Электронная сигарета взорвалась, — поспешно вставил Симон. — Очень опасная вещица оказалась. — Мартин, вы курите?! — удивилась соседка. — Нет, это я, — помахал рукой Блаж. — Добрый вечер. — Бросайте это гиблое дело. Вон сколько от него шуму, — пожурила старушка. — Доброй ночи. Когда Мартин закрыл за ней дверь, почти весь дым рассеялся. Он замер посреди гостиной, оглядывая обугленную площадь. — Да, похоже без ремонта не обойтись. 28. Деликатес Мартин закончил настраивать обновление на компьютере Иваны, когда в кабинет вошла Бри. Сама Ивана сидела на диване, закинув ногу на ногу, и листала глянцевый журнал. Из журнала торчало несколько заметок. Мартин решил, что его сестра-на-крови отмечала в журнале очередные стильные вещи вопиющих расцветок, которые ей совершенно необходимо внедрить в свой гардероб. В руках Бри была почта, со скептично вздернутой бровью она передала бумаги Иване. — Вы снова это сделали, да? — кивнув на почту, спросила Бри. — Я много что сделала «снова», — ответила Ивана и перетасовала конверты. — Что именно ты имеешь в… А. Мартин, откинувшись в хозяйском кресле, вслушался в разговор. — Он был опасным элементом, — отмахнулась Ивана, пробегая глазами записку. — Кормилица Ворон когда-нибудь возьмется за вас всерьез! — возмутилась фэйри. — Она всегда серьезна, — подняв на помощницу холодный взгляд ответила управляющая Бюро. — В чем дело? — спросил Мартин. Бри, поджав губы, промолчала. — На днях я немного поразвлекалась с одним человеком, — ответила Ивана. Мартин вопросительно вскинул бровь, призывая ее продолжить. — Вы довели его до психбольницы! — все-таки выпалила Бри. — Если бы он умер, то вы попали бы под Неписаную Статью! — Бри, дорогая, мне двести двадцать лет. Я знаю, когда нужно остановиться, — припечатала Ивана. — Он был насильником, считал себя всесильным. Но войдя в лес вслед за мной, он перестал быть венцом творения и стал деликатесом. — Так что ты с ним сделала? — уточнил Мартин. — Внушила животный страх и вспорола парочку второстепенных вен. Четвертая положительная, — обнажив зубы, улыбнулась Ивана. — И когда его сознание превратилось в кашу от страха, бросила у трассы. — Что по этому поводу думает Кормилица Ворон? — Она не одобряет подобное поведение, но привлекать меня к ответственности ввиду морального облика жертвы не намерена, — сверяясь с запиской, ответила Ивана. — У нас с ней схожие взгляды на… Опасных элементов общества. — Люди не входят в ее юрисдикцию, — напомнил Мартин. — Ты совершила самосуд. — Что ж… Ему не повезло, что он ублюдок, которого не жаль даже Кормилице Ворон. Мартин покачал головой и перевел взгляд в окно. — Вот! — Бри махнула в его сторону аккуратной маленькой ручкой. — Даже он за вас беспокоится! — Меня больше трогает, что за меня беспокоится представитель одного из самых индифферентных видов, — улыбнулась ей Ивана. 29. Любовники по несчастью После того случая с фотографией, Ярва в свободное время перебирала газеты. Желтые, пыльные. Они, словно кротовая нора, затягивали ее в прошлое. Ее изыскания, которые были сфокусированы на Мартине, превратились в путешествие во времени. Зачем ей искать след Мартина в прошлом, Ярва сама до конца не понимала. Возможно, чтобы убедиться в том, что он действительно тот, кем оказался. Возможно, чтобы лучше его понять. Зачем ей лучше его понимать, Ярва тоже не знала. Прошел целый год с их мимолетной встречи. Зачем? — Я’гва! — громко позвала Марта. — По’га домой. — Минутку, — отозвалась Ярва и, убрав коробку на место, поднялась в зал. Вечер выдался серый и сырой, яркими желтыми пятнами выделялись фонари над бульваром. Глянув на остановку, Ярва пошла в противоположную сторону. Влажный ветер сдул несколько прядей, выбившихся из гульки, забрался под шарф. Ярва пошла ему навстречу, назначив точкой назначения бульварную кофейню. Зачем? Ей нужно было развеяться. Других праздных гуляк в слякотный вечер почти не нашлось. Ярва насчитала только трех. Школьника в огромных наушниках, наверняка спешившего к репетитору, девушку на пробежке и бомжеватого вида парня, угрюмо свесившего голову на скамейке. На парне была только флисовая рубашка, которая явно не могла в полной мере защитить от прохладного ветра, и красивые ботинки. Возможно, Ярва поторопилась с отнесением этого молодого человека в категорию бомжей. А потом она разглядела его лицо. — О, — вырвалось из нее. На скамейке сидел парень, который спас ее в то туманное утро. Она замешкалась, чем привлекла его внимание. Он устало махнул ей в знак приветствия. Она неловко подняла руку в ответ. Затем ухватилась за ремешок своей сумки и все-таки подошла к нему. — Вы в порядке? — спросила она. — Выглядите не очень. Он, поджав губы, покачал головой. — Может, вызвать вам такси? Вы замерзнете, если здесь останетесь. — Нет, спасибо, — ответил он сипло. — За мной скоро приедет друг. — Хотите, я угощу вас чаем? — она кивнула на кофейню в метрах ста от них. — Хочу, — ответил он, и на изнуренном лице появилась тень улыбки. — Только я плачу. Он устало встал и с хрустом расправил плечи. Подстроился под шаг Ярвы и, держась на почтительном расстоянии, загудел какую-то песню себе под нос. Открыл перед Ярвой дверь в кофейню и поприветствовал персонал. Из посетителей в кофейне была только одна девушка, погруженная в работу. Заказав две большие кружки чая масала и пирожные, они заняли дальний столик. — Простите, но вы тоже выглядите не очень, — заметил парень. — Тяжелый день? — Я первая спросила. Он понимающе хмыкнул и перевел взгляд в окно. — Сегодня вечером мое сердце было разбито. — Понимаю, — выдохнула Ярва. Засомневалась, но все же добавила, — Я свое разбила сама. Милая официантка, фирменный фартук которой украшали несколько значков с корги, поставила перед ними пузатые белые кружки и блюдца с пирожными — перед Ярвой оказался шоколадный фондан, а перед парнем яблочный штрудель. Улыбнувшись друг другу, они поменялись блюдцами. — Как вас зовут? — спросила Ярва. — Никола. А вас? — Ярва. Они подняли свои кружки и тихо чокнулись за знакомство. — Красивое имя, — заметил Никола. — У вас тоже. Ковыряя пирожные, они делились друг с другом наболевшим. Невесело посмеялись над тем, что знали своих пассий всего несколько дней, но умудрились развести вокруг этой симпатии настоящие страдания. — Простите, Ярва, что я лезу не в свое дело, но в вашем случае, кажется, все не так просто, — произнес Никола и собрал на ложечку остатки шоколада. — От вас пахнет ядом, розовым. Запах слабый, но еще чувствуется. Ярва порадовалась, что не донесла кружку до рта. Аккуратно поставила ее на стол и открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла оформить свое удивление в слова. — Я опять сказал что-то, что вас напугало? — смутился Никола. — Простите. Я не хотел. — Откуда? — начала Ярва, но осеклась. — Как вы узнали про яд? — Я же сказал, что им от вас пахнет, — пояснил он виновато. — Это очень, очень странно. — Давайте забудем о том, что я сказал? Тем более, что яд уже почти вышел из вашего организма. — Никола, кто вы? — спросила Ярва, чувствуя себя стоящей на краю пропасти. В следующее мгновение на двери оглушительно зазвенели колокольчики. Они обернулись на шум. — Привет, Симон, — Никола улыбнулся новоприбывшему парню в яркой куртке и красных кроссовках. — Ярва?! — выпалил Симон, уставившись на нее во все глаза. — Вы знакомы? — удивился Никола. — С… Симон? — выдохнулся Ярва. — Ой-ей, — выпалил Симон и прикрыл рот рукой. — Кажется, я сейчас упаду в обморок, — заявила Ярва слабеющим голосом. — Нет-нет-нет, — зачастил Симон, оказываясь рядом с ней. — Все в порядке, ты в порядке. Мы с Николой позаботимся о тебе. Только оставайся с нами. Дыши глубже. — Что происходит? — взволнованно спросил Никола, взяв Ярву за руку, пока она честно пыталась дышать глубже. Она ощутила жар его кожи, который был полной противоположностью холодных пальцев Мартина. Сконцентрировалась на нем, чтобы удержаться в сознании. — Я тебе потом все объясню, — ответил Симон, растерянно наблюдая за Ярвой. — Симон, она пахнет нервным срывом, — сообщил Никола. — Нужно что-то делать! Ярва хотела сглотнуть, чтобы избавиться от кома в горле, но не смогла. Истерика сжимала внутренности, затуманивала взгляд, а потом… Что-то влажное и теплое проскользило по ее лицу от подбородка до самого лба. Бэйзил. Ярва смогла вдохнуть, затем сглотнуть. Зрение вернулось. Перед ней сидел растерянный Никола, а над ней утирая рот стоял Симон. — Ты… — Да, я тебя облизал. Прости, не придумал ничего лучше, — ответил Симон. Затем обернулся к Николе. — Ни слово Нале. — Кажется, помогло, — произнес Никола и передал Ярве салфетку. — Крем горький, — заметил Симон и, взяв кружку Николы, сделал несколько больших глотков. — Как он? — тихо спросила Ярва, утирая слюни с щеки. — Наш общий бледный знакомец? — уточнил Симон, прижимая к себе кружку, как щит. Ярва кивнула. — Большей частью хорошо, но, когда думает о тебе, то хватается за сердце. Ярва отложила салфетку и шумно выдохнула. — Мне жаль. — Значит, герой твоей истории — Мартин? — забрав у Симона кружку, спросил Никола. Ярва, сжав губы, снова кивнула. — Вот это поворот… — выдохнул Никола. — Ты даже не представляешь, — тихо произнес Симон. — Думаю, мне пора, — Ярва обвела парней взглядом. — Бэйзил будет беспокоиться. — Мы можем проводить тебя, — осторожно предложил Никола. — Поверь мне, ты не захочешь встречаться с Бэйзилом, — сделав страшные глаза, сообщил Симон. — Не нужно, я вызову такси, — натянуто улыбнулась Ярва. — Ты уверена, что справишься сама? — уточнил Никола. — Да. — Передать привет Мартину? — нерешительно уточнил Симон. — Не думаю, что это хорошая идея, — ответила ему Ярва и вышла из кофейни в темноту октябрьского вечера. 30. Вечные странники — Как вы вообще познакомились?! — вопросил Симон, оставляя шлем на полке в общей гостиной. — Я вроде как предотвратил ДТП с ее участием пару недель назад, — развел руками Никола и рухнул на диван. — А сегодня она пригласила меня на чай. Симон запустил пальцы в волосы и загреб их назад. — В смысле, как на свидание? — уточнил он. — Скорее из жалости и чувства долга, — выдохнул вожак и перевел на Симона усталый взгляд. — Что она тебе рассказала о Мартине? — Она рассказала о том, как год назад познакомилась с чудесным парнем, но в силу непреодолимых физических различий вынуждена была ему отказать. Она не говорила, что он вампир, — сухо перечислил Никола. — Слушай, я так и не понял, она из просвещенных? — Скорее из додумавшихся, — невесело усмехнулся Симон. Никола вопросительно поднял брови, и Симон кратко описал ему произошедшие год назад события, включая встречу с адским псом. — Ты сказал Мартину, что она отравлена? — Что? — переспросил Симон. — Розовый яд, — пояснил вожак. — Ты не учуял его в ту ночь? — Похоже, что все мои чувства свелись к страху перед ее собакой, — хмыкнул Симон и схватился за голову. — Во имя ночи! Что я теперь должен сказать Мартину? — В делах вампиров я тебе не помощник… — Придумал! Я спрошу у Иваны! Спасибо! — Не за что, — устало улыбнулся Никола. Симон схватил шлем и вышел на улицу. С ветерком добрался до Бюро и, сделав комплимент Бри, постучал в дверь управляющей. Ивана, потягивая кровь из контейнер-системы указала ему на диван. — Мне нужен совет, — начал Симон, а затем вывалил на Ивану все свои сомнения и страхи. Она молча слушала, изредка улыбаясь. — И какой именно совет тебе нужен? — спросила она, уперев подбородок на скрещенные пальцы. Симон засмотрелся на огненно-красный лак на ее ногтях. — Я боюсь, что ему станет худо, если я расскажу все, что увидел и узнал. — Так не рассказывай, — управляющая хитро улыбнулась. — Вы играете со мной, да? — прямо спросил оборотень. — Прости, — почти искренне повинилась Ивана. Откинулась в кресло. — Я чувствую что-то вроде сестринской ревности. Она облизнула губы и ненадолго поджала их, глядя в пустоту. — У меня нет точного ответа для тебя, — начала она издалека. — Мартин, он… Очень тонко устроен. И эта девушка… Первая, кто его так зацепил. Все осложняет ее взгляд на его сущность, яд в ее крови и адская гончая. И если тебе интересно мое мнение, то Мартин выдержит всю эту информацию, — она сделала паузу, улыбнулась каким-то своим мыслям. — Возможно, превратится в скорбное бревно на неделю, другую, но выдержит. Меня больше интересует, как эта девушка оказалась отравлена? Симон развел руками, передав этим жестом всю степень своего незнания. Ивана снова улыбнулась. — Интересная складывается картина. Девушка из непросвещенных, у которой на поводке адская гончая. Яд, назначенный Неписанным Судом, в крови. В нее влюблен единственный на всю округу вампир мужского пола, а вожак оборотней пьет с ней чай. — Если смотреть с этой стороны, то да. Действительно, интересно, — задумался Симон. Они несколько минут сидели молча, глядя каждый перед собой. — Вы когда-нибудь были влюблены? — осторожно спросил Симон. — Да, — просто ответила Ивана, удивив его. — Только я… Как бы это сказать? Мой эмоциональный диапазон намного уже, чем у Мартина. Я — черствая сука. — Звучит так, будто вы воспользовались своим любимым и бросили, — хмуро заметил Симон. — Почти так все и было. Раз семь. Или восемь, — усмехнулась Ивана. — Я не способна на ту глубину чувств, в которой тонет Мартин. — Но вы же тоже вампир… Почему у вас не разрывалось от боли сердце? — Кто сказал, что оно не разрывалось? Первые два раза очень даже разрывалось, а потом приелось как-то. Симон окинул ее недоверчивым взглядом. — Мы почти-вечные странники. В целях сохранения своей легенды, мы вынуждены перемещаться по планете, встречать множество людей и существ. Заводить дружбу, влюбляться, расставаться. Острота чувств то, что притупляется по этой дороге. Плата за вечность. — Дороговато как-то, — отозвался Симон. Ивана одобрительно хмыкнула. 31. Гадость или гадость К коробкам с прошлым Ярва решила пока не приближаться. Слишком близко она подобралась к Мартину за этот месяц. При воспоминании о встрече с Симоном, настоящим Симоном, у нее начинали дрожать руки и сбивалось дыхание. И дело было не в страхе. Ей не было страшно ни рядом с Мартином, ни рядом с Симоном. Дело было… А в чем было дело? В неспособности принять действительность, в которой есть вампиры и оборотни? Действительность, в которой в нее влюблен вампир? Устало выдохнув, Ярва уронила голову на стол. — З’гя ты не хочешь идти на вече’гинку, — пожурила ее проходящая мимо Марта. — Будет весело! ’газвеешься! Ярва мысленно ответила ей, что оборотней и вампиров она видела в живую, и что с нее хватит. — Ну, пошли-и! — снова попыталась Марта. — Познакомишься с кем-нибудь инте’гесным. Знакомиться Ярва тоже ни с кем не хотела. — Спасибо за предложение, — ответила она. — Но я хочу поехать домой, сделать себе чай и завалиться на подушки с книгой. — Я’гва, Хэллоуин бывает ’газ в году! — Если под Хэллоуином ты подразумеваешь встречи со сверхъестественным, то они бывают гораздо чаще, — выдохнула Ярва, запоздало сообразив, что произнесла эти слова вслух. — Что ты имеешь в виду? — оживилась Марта. — Да так… Газет столетней давности перечитала. Вскоре, накинув пальто, Ярва направилась на трамвайную остановку. Трамвай пришел почти сразу. Окно над накопительной площадкой украшала бумажная гирлянда в виде тыквенных рожиц. Ярва забралась в самый конец и, нахохлившись от сырой прохлады, смотрела в окно. На теплые огни, расфокусированные тонкой испариной на стекле. На одной из остановок в трамвай вошла группа старшеклассников. Они заняли почти весь накопитель и звонко, радостно что-то обсуждали. — Сладость или гадость? — задорно спросил один из юношей у стоящей рядом девушки, чью голову украшал ободок с блестящими красными рожками. В ответ она отрывисто чмокнула его в щеку. Под радостное улюлюканье собратьев, юноша удивленно захлопал ресницами. — А это была «сладость» или «гадость»? — осторожно уточнил он. — Сам решай, — пожала плечами девушка и, покраснев, уставилась в окно. Ярва улыбнулась и вернулась к созерцанию города. У калитки ее ждал Бэйзил. При виде нее он издал радостный приветственный гул и с интересом обнюхал. Послушно вытер лапы о резиновый коврик, но все равно оставил грязные следы по дороге на кухню.