История из октября

1. Выбери свой яд Судья огласил решение присяжных. — Виновна! Ярва вздрогнула и с трудом сдержала желание вжаться в стул. Слезы подступали к глазам, дыхание замерло в горле. — Но, — продолжил судья. — В силу смягчающих обстоятельств, яд вы выберите сами. Это известие оказалось ложкой меда в бочке дегтя. Ярва, поджав губы, обреченно кивнула. На этом заседание было окончено. Два пристава окружили Ярву и проводили в большой светлый кабинет, где ее ждал приземистый мужчина в черепаховых очках. Мужчина тепло ей улыбнулся и обошел стол, залитый солнечным светом. На столе стояло пять склянок. — Кхм, — откашлялся он. — Сразу к делу. В мутно-синей склянке яд тревожности. В перламутрово-розовой — яд обреченной влюбленности. В зеленой — яд неудовлетворенности в своей внешности. В коричневой — яд навязчивых мыслей. В серой — яд неуверенности в себе. У вас есть десять минут на размышления. Мужчина в черепаховых очках кивнул Ярве и скрылся за низенькой дверью по левую руку от девушки. Ярва осталась наедине с ядами, прожигая склянки взглядом. Она пыталась вспомнить, на какой срок ее осудили, но все в ее голове перемешалось. Остался только страх перед выбором. Обняв себя за плечи, девушка подняла взгляд к окну. Длинное узкое окно от пола до потолка было залито солнечным светом так, что не было видно, что за ним. Ярва закрыла глаза, позволив свету залить и ее. — Вы выбрали свой яд? — неожиданно спросил мужчина. Ярва дернулась от испуга и… Проснулась. Хватая ртом воздух, села и оглядела свою комнату. Утреннее солнце заливало теплым светом книжные полки и стеллажи с хойей и ползучим фикусом. На полу рядом с кроватью лежал открытый приключенческий роман про русалок-убийц, который она начала вчера вечером. Облегченно выдохнув, Ярва запустила пальцы в волосы. Усмехнулась. Потому что свой выбор она сделать успела. — Только не яд обреченной влюбленности, — произнесла она, откидывая одеяло. 2. Вопрос эстетики Симон, шумно потягивая остатки молочного коктейля, смотрел на витрину. — Не, ну это архаизм, — заключил он и с оглушительным шумом всосал остатки. Мартин перевел недоверчивый взгляд на бумажный стаканчик в лапище своего друга. — Что? — вопросил Симон. — Да так, проверял, не всосал ли ты и стаканчик ненароком, — отозвался Мартин, пожав плечами. Симон раскатисто расхохотался. Он всегда смеялся так, будто где-то рядом проходит поезд и гремит гром одновременно. Мартин улыбнулся, покачав головой. Несколько зевак окинули их заинтересованными взглядами. Мартин мог их понять. Они с Симоном действительно представляют собой странную компанию. Высокий, облаченный в длинное пальто и солнцезащитные очки Мартин, в чьих ботинках можно увидеть отражение звезд, и крепкий, лохматый Симон в бомбере и кроссовках от Рибок. — Ну, это ты у нас по сосанию, — похлопав Мартина по плечу, отозвался Симон. — Я скорее по перегрызанию или там… Рванию плоти. Мартин закатил глаза и шагнул в магазин. В отличие от своего друга, он не считал рубашки с воротником-стойкой архаизмом. — Серьезно? — Симон вошел вслед за ним. — В ней ты будешь похож на протестантского святого отца. Все впечатлительные пятнадцатилетние девочки, увидевшие тебя на улице, не забудут до конца своих дней. — Что плохого в том, что впечатлительные пятнадцатилетние девочки будут помнить меня всю свою жизнь? — уточнил Мартин, перебирая вешалки в поисках своего размера. — Хм, — задумался Симон. — Ничего. — Я тоже так думаю, — кивнул Мартин и, наконец, нашел черную рубашку размера XL. Достал ее на свет и скептично оглядел. — От нее пахнет потом какого-то… — Симон принюхался. — Сорокалетнего учителя по химии. — Я знаю, Симон. — Она не идет к твоим голубым глазам и бледной коже. — Это мне решать, Симон. — Давай ты хотя бы попробуешь надеть что-то из ЭТОГО века и посмотреть, что получится? — в очередной раз попытался Симон. — Глянь, какой свитшот с тигром на том манекене! — Нет, Симон. Симон закатил глаза и оперся о колону всем телом. Отвлекся, проводив заинтересованным взглядом девушку-консультанта со стопкой вещей из новой коллекции в руках. Принюхался. — От нее пахнет клубничным мылом и лабрадором, — улыбаясь, заключил Симон, но, встряхнув головой, вернулся к теме разговора. — Но почему ты так упорно отказываешься надеть что-то кроме рубашек, брюк со стрелками и начищенных до зеркального блеска брогов? — Потому что это вопрос эстетики, мой лохматый друг, — тонко улыбнулся Мартин. — Ее сердечный ритм ровный и сильный, что говорит о крепкой психике и здоровье. Возможно, ее терпения хватит, чтобы занять тебя на пять минут, которые я проведу в примерочной. — Ты меня недооцениваешь, — подмигнул ему Симон. 3. Цербер Они вошли в бар, кивнув знакомому вышибале. Симон мгновенно подхватил ритм, начав подергивать плечами. — Душа требует чего-нибудь с пузырьками! — объявил он, обернувшись к Мартину. — Что скажешь? Мартин усмехнулся, одним только взглядом напоминая другу о своей сущности. — Порой мне вас даже немного жаль, — улыбнулся Симон и, махнув кому-то в толпе, дотанцевал до стойки. За стойкой стояла Сесиль. Свет софитов отражался от ее кожи, переливаясь гипнотическим перламутром, светлые волосы были собраны в замысловатые колючие гульки с помощью детских резинок с единорогами. — Добрый вечер, мальчики, — Сесиль встретила их улыбкой, оголив маленькие острые зубы. — Давно вас не было видно. — Скучала? — уточнил Симон, облокотившись на стойку. — Тоска чужда моей природе, — в тон ему ответила бармен. — Что будешь, хороший мальчик? — Аконитовую медовуху, такую же сладкую и ядовитую, как твои речи, — ответил Симон. — А тебе, бледнолицый? — она обратила взгляд лиловых глаз на Мартина. Сощурилась, будто вспоминая что-то, и выдала, — В этой рубашке ты похож на священника из английских сериалов. — Я ТЕБЕ ГОВОРИЛ! — Возможно, именно из-за такого обращения ты нас давно не видела, — пропустив вопль Симона мимо ушей, хмыкнул Мартин. — Первую, положительную. — Первая закончилась. Есть третья положительная и четвертая отрицательная. — Третью, — отозвался Мартин, наблюдая, как Симон выбирает себе трубочку. Сесиль пожала тонкими плечами и достала из холодильника бутылочку с янтарной жидкостью. Ловко вскрыла ее и поставила перед Симоном. — Возьму с летучей мышкой, — улыбнулся Симон. — В твою честь. Мартин закатил глаза. Сесиль со шлепком положила перед ним контейнер-систему с кровью и, подмигнув, отправилась на другой конец стойки, где ее внимание уже несколько минут пытался привлечь мужчина в черепаховых очках. — Я намерен сегодня напиться, — потягивая медовуху через трубочку, сообщил Симон. Мартин окинул его оценивающим взглядом. Отнял пакет от губ и тяжело сглотнул, ощущая, как кровь стягивает трещинки на губах. — Тогда сразу отдай мне свой бумажник, ключи от мотоцикла и что ты там еще в прошлый раз потерял? — Смарт-часы, — хмуро отозвался Симон. — Новенькие были. С ремешком желтым. Мартин протянул вперед руку. Симон вытащил из внутреннего кармана бумажник, из бокового — ключи, снял часы с запястья, складывая все это в бледную ладонь. Мартин убрал личные вещи друга в карман своего пальто. — Ну, теперь можно пить! — радостно заявил Симон, отсалютовав бутылкой. Мартин поднял ему на встречу пакет с кровью и начал считать бутылки. На третьей Симон ушел танцевать с невероятно красивой гречанкой, которая была выше него на полголовы. На четвертой заверял Сесиль, что она самая чуткое и нежное создание на свете, если не брать в расчет ее скверный характер и свойственное фэйри диссоциальное расстройство. После пятой вышел в центр зала и станцевал что-то похожее на эпилептический припадок. Вернулся за стойку и, с трудом забравшись на стул, попросил шестую. Мартин потягивал второй пакет с кровью, искоса поглядывая на своего друга. Симон задумчиво смотрел на бутылку, но не торопился опускать в нее трубочку. На одно короткое мгновение Мартину даже показалось, что Симон считает пузырьки на стекле. — Я тут подумал, — начал Симон и замолчал. Подпер рукой щеку. — Что это очень грустно. — Что именно? — уточнил Мартин и сделал очередной глоток через трубочку контейнер-системы. — Я… — голос Симона неожиданно дрогнул, заставив Мартина удивленно замереть. — Я никогда не смогу погладить все головы Цербера одновременно, потому что у меня только две руки, — с трудом закончил фразу Симон и, шумно шмыгнув носом, поднял на Мартина полные слез глаза. Мартин удивленно хлопал длинными ресницами, глядя на своего друга, который был готов вот-вот расплакаться. Его сердце билось рвано, тоскливо. — Ну… — начал Мартин, пытаясь найти слова утешения. — Ты можешь гладить две головы по краям, а центральную поцеловать. Симон снова шмыгнул носом. Свел брови, словно переживал сложный мыслительный процесс, а затем неуверенно улыбнулся. — Ты гений! — заявил он, пока улыбка расползалась по его лицу. — Гений! — Другие головы будут ревновать, что их ты гладишь, а центральную целуешь, — со стороны стойки раздалось бесцветное замечание Сесиль. К ней медленно обратились две пары глаз. Голубые с немым вопросом «какого черта?» и орехово-зеленые, снова наполнившиеся слезами. 4. Компаньон Ярва яростно строчила сообщение прямо на ходу. «В секции 5Б» печатала она в ответ на вопрос коллеги, переступая решетку ливнестока и попутно обходя по широкой дуге какого-то громкого парня в красных кроссовках от Рибок. Парень хохотал так громко, что его не заглушил бы даже шум вертолета. Поставив точку в очередном сообщении, Ярва убрала телефон в задний карман и свернула за угол. — Добрый день! — улыбнувшись знакомому продавцу, поздоровалась Ярва. — Наш корм привезли? — Добрый, — отозвался мужчина, глядя на девушку, и уточнил, — Наш? Ярва растерянно оглядела помещение. Она уже три года берет один и тот же корм, в одном и том же магазине. Да, она не часто попадает на смену именно этого продавца, но все же. — «Мишлен», для крупных собак, — напомнила девушка. — Да, привезли позавчера, — обрадовался продавец. — Простите, я не узнал вас без Бэйзила. Как у него дела? — Вырыл новую яму во дворе. Утром нашли в ней ежика, — ответила Ярва. Мужчина поставил перед ней пакет с кормом. Принял оплату и пробил чек. — Новые лакомства привезли, — произнес он, указав на витрину сбоку. — Для чистки зубов, вам надо? — Пока нет, спасибо, — обхватив пакет, ответила Ярва и попрощалась. Телефон вибрировал в заднем кармане, заставляя девушку нервничать, но отвечать она не собиралась. Руки были заняты тяжелым пакетом с надписью «Ягненок и рис». Ярва свернула на свою улицу, где ряды тонких двухэтажных домиков отличались друг от друга только лужайками и видами деревьев. На ее лужайке росли чайные розы нежного персикового цвета и пара маленьких елей, под которыми Бэйзил старательно рыл подкоп. — Здравствуйте, Марта, — весело поздоровалась Ярва с пожилой соседкой, выгуливающей своего йоркширского терьера. — Здравствуйте, — недоверчиво поздоровалась старушка. Несколько долгих секунд разглядывала девушку перед собой. — Ярва, ты? — воскликнула она, наконец. — Вы не узнали меня? — изумилась девушка. — Без твоего компаньона нет, прости, — повинилась Марта. — У Бэйзила все хорошо? — Да, — улыбнулась Ярва и, пожелав соседке хорошего дня, пошла домой. Бэйзил был во дворе. Углублял утреннюю яму, поднимая фонтан из земляных масс. Услышав скрип калитки, вскинулся и бросился к хозяйке. — Только давай без опрокидывания, — взмолилась Ярва. — Я не хочу снова стирать джинсы. Черное облако, состоящее из мощи и любви, с голубыми глазами и весело высунутым языком проскочило в миллиметре от ее бедра и, сделав несколько кругов вокруг девушки, заметило корм. Уровень возбуждения вырос до критической отметки, Ярва поняла это по загоревшемуся взгляду. — Почему ты каждый раз ведешь себя так, будто я кормлю тебя раз в неделю? — вопросила девушка, направляясь к порогу. — Вытри лапы, — указав на резиновый коврик, добавила она. Пес послушно вытер лапы с покрашенными голубым лаком когтями о коврик. Лак облупился после тяжелой работы по «благоустройству» лужайки. Они вошли в дом. Ярва открыла корм и ссыпала немного в блестящую миску на высокой подставке. Бэйзил с оглушительным хрустом принялся его поглощать. — Я уверена, что кормила тебя утром, — сама себя заверила Ярва, наблюдая за ним. Достала телефон из заднего кармана, чтобы ответить на десяток новых сообщений от коллеги, которая с трудом переживала ее, ярвин, отпуск. 5. Тихий омут На рассвете ему всегда как-то не по себе. То жарко, то холодно. Слышатся шорохи и тихий звонкий смех, встречающих первые солнечные лучи существ. Вот он больше любил закат. Вот это раздолье для его души. Длинные густые тени, мрачное марево темнеющего неба и пожар на горизонте. Все это напоминало ему о доме. Не о том доме, где он жил последние три года, а о том, откуда он родом. Он почесал за ухом, глядя на светлеющий горизонт. Поймал пролетающего запоздалого комара и фыркнул, сворачиваясь в клубок. Этим утром ветер особенно прохладен и свеж. Сказывается приближение Самайна. И почему только решил ночевать на террасе? А, да. Ему было жарко в доме и воняло новым мылом хозяйки. Что-то с лавандой. Да, запах был синтетический, не опасный, но все же нервировал. Он шумно выдохнул. Над головой разлетались воробьи и подняли такой шум, будто случилось второе пришествие. Вот же неугомонные. Когда солнце показалось над соседскими крышами, в доме послышались шаги хозяйки. Вот она сонно скребет тапочками по полу до ванной. Принимает душ, чистит зубы. Уже веселее идет на кухню, включает чайник. Шуршит пакетами и бренчит чашками. Затем ее шаги приближаются к двери. Щелкает замок. Он отстраненно успевает подумать о том, что ей не за тем закрываться, когда он рядом, а потом он видит ее и его сердце радостно подскакивает в грудине. — Доброе утро, Бэйзил, — улыбается хозяйка. — Не замерз? Ее рука, теплая и пахнущая отвратительной лавандой тянется к нему. Он ласково утыкается головой в ладонь и почти сразу отстраняется. Чихает. — Пошли, будем завтракать, — хозяйка отходит в сторону, пропуская его в дом. В его мисках свежая вода и корм. В этот раз хозяйка принесла с ягненком. От ягненка там только запах, но все же это был его любимый корм в линейке с пробиотиками. Курица и крольчатина были совсем безвкусными. Сверху корма лежали две немецкие сосиски и несколько слайсов яблока. Да, он предпочел бы души грешников, но сырые братвурсты тоже неплохо. Хозяйка погладила его по голове и, сообщив, что можно приступать к завтраку, принялась варить себе кофе. Он, закусывая сосиску яблочком, в очередной раз над собой усмехнулся. Тогда, три года назад, он и подумать не мог о том, чем для него обернется такая привычная, даже обыденная для его вида рутина — сопровождение одинокой девушки до дома. — Да, это я, — неожиданно произнесла хозяйка, прижав телефон к уху плечом, и перевернула братвурст, скворчащий на сковороде. — Да, я сегодня дома. Улица Тихоомутская двадцать шесть. Во сколько вы подъедете? Превращением из адского гончего в… Ласкового домашнего пса. 6. Проклятая книга — Нет, ты не понимаешь! — вопил Симон. — Ты человеческую еду в последний раз когда ел? Лет двести назад? — Двести сорок шесть, — флегматично отозвался Мартин. — Вот именно! За это время произошел невероятный прогресс! — Я заметил. В вашей крови стало больше консервантов и глюкозы, чем красных телец. — Да я не об этом, — отмахнулся Симон. — Ну, и об этом тоже, — сдался он. — Но суть в другом! — Это нормально, что ты пробуешь новое, — стоял на своем Мартин. — Ты развиваешься в той сфере, которую выбрал для себя. Почему нет? — Да потому что я уже поправился на шесть килограмм! — еще громче завопил Симон. — Ты бы видел меня, когда я перекидываюсь! Это уже не гордый чистильщик леса! Это блестящий колобок в волчьей шкуре! Подо мной байк скоро сломается! Мартин глубоко вдохнул и опустился в громоздкое кресло, которое купил незадолго до своего «депрессивного эпизода». — Я избавлюсь от нее! — пришел к выводу Симон. — Выброшу в реку или сожгу. — Твой шеф тебя за это убьет, — напомнил ему Мартин. — Или еще хуже, ты не сдашь экзамен, и тебя не повысят до су-шефа. — Эта книга проклята, отвечаю! Я не могу остановиться пробовать готовить блюда из нее, а потом не могу остановиться, когда их ем! Все такое вкусное!!! Мартин потер глаза и глубже опустился в кресло. — У тебя есть друзья кроме меня? — хладнокровно спросил он. — Я тебе уже надоел?! — Нет, ты не понял. У тебя есть друзья, которые МОГУТ есть еду? Пригласи их в качестве дегустаторов. Это решит сразу три проблемы. — Три? — Ты съешь меньше, тебе будет с кем обсудить результат предметно, а я смогу вернуться к своим делам. 7. Выпить взглядом Пока Симон искал какой-то супер-пупер раритетный справочник по пряным травам, Мартин изучал полки с социальными романами. За свои двести семьдесят два года он успел прочесть многие из представленных на полке сочинений. Все они были бестселлерами в свое время. Мартин флегматично отметил, что большую часть своей жизни он увлекается попсой. Это стало ударом по его самолюбию, ведь он всегда считал себя большим эстетом с тонким чувством стиля и вкуса. На полку с историческими романами он даже не взглянул. Сумбурные «фанфики» на каноничные события прошлых лет. Так он обозначил это для себя. Детективами он зачитывался в период реабилитации после депрессивного эпизода и пока не был готов к ним вернуться. Женские романы казались ему слишком нежными и трепетными, из-за чего в своих глазах он превращался в бесчувственного чурбана, неспособного понять женскую натуру и ее потребности. А вот у полки с психологическими романами Мартин накрепко застрял, не дойдя до шкафов с фантастикой несколько метров. Вытащив несколько пыльных изданий, он опустился на скамейку, которую наверняка смастерили из дыбы за ненадобностью последней. Иначе Мартин не мог объяснить, почему лавочка такая неудобная. Откуда-то слева доносилось пыхтение Симона, перетаскивающего кипы книг в поисках своего сокровища. «Она должна быть где-то здесь», — то и дело долетало до Мартина. Как он вообще узнал о том, что она, книга о пряностях, здесь есть? Откинув этот вопрос, Мартин вернулся к своим находкам. — Папа, глянь! — раздался радостный мальчишечий голос. — У них есть «Узник Азкабана»! Первый тираж! Представляешь?! В голосе мальчика было столько радости, что Мартин невольно улыбнулся. — Давай купим, пап! — Опять твои сказки? — ответ отца окатил Мартина ведром болотной воды, смыв улыбку. — У тебя уже есть книги с этими странными рисунками дома. — Но у меня не полная коллекция, — взмолился мальчик. Его сердце забылось в ритме страха. Мартин сухо сглотнул. — Тебе уже тринадцать! — отмахнулся отец, повысив голос. — Выбери что-нибудь более подходящее! — мужчина позволял раздражению брать вверх. Мартин не заметил, как закрыл и сжал книгу, которую до этого изучал. — Введение в матанализ или анатомический атлас! Хватит валять дурака! — поставив жирную точку в их обсуждении, выкрикнул родитель. Сердце мальчика сбилось, страх превратился в тихое горе. Мартин сцепил зубы и подался вперед, когда на его плечо рухнула тяжелая ладонь. — Тише, — прошептал Симон ему на ухо. Мягко сжал плечо, принуждая опуститься на лавочку. — Ты готов выпить его взглядом. Мартин повел плечом, освобождаясь от хватки друга. Поднял на него взгляд. — Я не собирался его убивать, — пояснил он. — Я почувствовал, как изменился твой запах, — скептично отозвался Симон. — От тебя начинает пахнуть хищником, когда ты зол. — Я могу держать себя в руках, — устало напомнил ему Мартин. — Ты провалялся в депрессии девяносто три года, — напомнил ему друг. — Это не похоже на «могу держать себя в руках». — А мог бы девяносто три года убивать и упиваться всеми, кто мне не нравился, — ответил Мартин. — Как видишь, я свой выбор сделал. Симон сложил руки на груди и окинул Мартина продолжительным взглядом. Кивнул каким-то своим мыслям. — Аргументированно, — емко изрек он. Мальчик и его отец направились к кассам с увесистым справочником о космосе. Под внимательным взглядом Симона Мартин встал, стряхнул пыль с брюк и достал с полки «Узника Азкабана». Заплатил за него на второй кассе, заложив чек в качестве закладки, и, пока отец пыхтел в поисках кошелька, закинул книгу в ранец мальчика, где она затерялась среди учебников и тетрадей. авторская колонка: Мартин фанат ГП. 8. Лучший враг По каким критериям можно оценить слово «лучший»? Успешный. Превосходящий. Главный. Идеальный. А слово «враг»? Кто такой «враг»? Тот, кто желает тебе зла. Тот, с кем тебя связывает ненависть. А теперь зададим себе еще несколько важных вопросов. Кто желает тебе зла? Кто из раза в раз подставляет тебе подножку? Кто заставляет тебя сомневаться? Сомневаться в себе, в своих решениях, в том, что тебя можно любить просто за то, что ты есть. Кто запугивает тебя, из раза в раз рисуя катастрофические сценарии? Кто встает на твоем пути, когда ты хочешь выйти на новый уровень? Кто настолько успешен в своем зложелательстве, что после каждого общения с ним, тебе хочется покурить, выпить, повеситься? Кто методично подводит тебя к краю? Кто твой самый лучший, самый успешный в своем вредительстве враг? 9. Гадание на шрамах — Дорогуша, что ты уже решила свои проблемы с доверием? — спросила пожилая женщина в темно-синем платье и со шляпой гаучо на голове. Женщина сидела за соседним столиком летнего кафе и, глядя прямо на Ярву, попивала черный, как смоль кофе. Ярва удивленно повела бровью, на мгновение забыв о восхитительном круассане, который ей только что принесли. — Простите? — Проблемы с доверием, — повторила женщина. — Ты уже разобралась с ними? Ярва шумно вздохнула и поставила пузатую кружку с капучино на блюдце. В последнее время она часто сталкивается с личностями, чья адекватность вызывает у нее сомнения и вот снова. Она ведь просто хотела выпить кофе, наслаждаясь видом на реку, а не задумываться над своими проблемами и их решением. — Я хочу выпить кофе в молчании, — прямо сообщала Ярва. Пожилая женщина пожала плечами и сделала глоток чернильного кофе. Ярва окинула ее взглядом. Красивое чистое платье, шляпа с выглаженной атласной лентой. Несколько тяжелых колец с большими камнями на пальцах. На спинке ее стула висела маленькая, на вид дорогая сумочка. Эта женщина совсем не походила на сумасшедшую. — Что-то мне подсказывает, что не решила, — все-таки продолжила женщина, заставив Ярву поперхнуться. — В купе с твоим неврозом и подсознательной жаждой самоуничтожения ничего хорошего из этого не получится. — Вы переходите границы, — заметила Ярва. — Ох, мне скоро восемьдесят. Могу себе позволить напоследок поработать бесплатно. Просто по доброте душевной. — Ваша доброта больше похожа на оскорбления. Старушка закатила глаза, подведенные синим карандашом. Затем по-птичьи склонила голову на бок и оглядела Ярву насколько позволял стол. — Ты упорная, — произнесла она. — Это хорошее качество. Жизнеутверждающее. Ты сознательная и ответственная, хотя местами это приносит тебе неудобства. Ярва посмотрела на женщину с нескрываемым раздражением. — Разве я не права? — в голос женщины закралась улыбка. — Правы, — нехотя ответила девушка. — Вы гадалка или кто-то в этом роде? Женщина улыбнулась, отчего ее морщины стали еще глубже. — Вроде того, — ответила она. — Вот только я гадаю не на картах. — Я заметила, — невесело усмехнулась Ярва. — На чем же вы гадаете? — На шрамах, — отозвалась женщина. — Поясните, — попросила Ярва в недоумении. — Шрамы на твоей спине говорят о том, что тебя били. Били свои. Отсюда проблемы с доверием. Шрамы от разодранных ран о неврозе и саморазрушении. Множественные маленькие блеклые шрамы на руках о том, что ты добиваешься своего, об упорстве. А заломы морщин между бровей о сознательности. Ярва опустила взгляд в кружку со своим капучино. Рисунок на молочной пенке смазался, на ободке был след ее помады сливового цвета. Она не знала, что ответить. Она даже не знала, что думать в этот момент. — Шрамы на спине самые глубокие, — неожиданно продолжила старушка. — Поэтому проблемой с доверием следует заняться в первую очередь. 10. Архитектор грехов Предупреждение: насилие Никто не знает о ЕГО существовании, но даже ЕМУ придумали много имен — рок, промысел, провидение. Сам ОН считает себя независимым подрядчиком, который не служит ни кому — ни Богу, ни Дьяволу. В ЕГО обязанности входит создание ситуаций, в которых существо встает перед выбором. И ОН отлично делает свою работу. С начала времен. ОН сконструировал реальность так, что юноша с голубыми глазами и в черном пальто не успел утолить голод. Что ж, бывает. Тем более юноша итак питается раз в неделю, подождет еще один день. А вот код подождать не сможет. Дописать код со сгоревшим SSD будет сложно, поэтому между ужином и срочным походом в магазин юноша выбрал поход в магазин за столь нужным элементом своей работы. Юноша быстрым шагом, от которого полы его пальто разлетались в стороны, добрался до пешеходного перехода, но вот незадача. На перекрестке велись ремонтные работы — прорвало водопровод и затопило проезжую часть. Юноша стремительно направился в сторону в поисках переправы. Нашел. Оказался на тротуаре, заставленном крупногабаритной мебелью, которую крепкие мужчины в синих комбинезонах сгружали в грузовик. Юноша шумно выдохнул и свернул в мрачный двор, который больше напоминал бетонную коробку в три этажа. Большая часть фонарей во дворе была разбита, двор был погружен во мрак сырого осеннего вечера. Со стороны арочного прохода несло мочой. Юноша двинулся через двор по диагонали, надеясь, что успеет в магазин до закрытия. Он прошел песочницу, заваленную окурками, и турник. У мусорных баков он споткнулся впервые за много лет. В воздухе стоял запах крови. Самой вкусной крови. Этот запах забрался к нему в ноздри и затуманил сознание. Внутренности скрутило от голода в тугой жгут. Юноша сцепил зубы, стараясь отогнать от себя наваждение жажды, но не мог пошевелиться. Ноги приросли к земле, отказываясь нести его куда-либо кроме как на запах. Запах крови ребенка от восьми до двенадцати лет. Уже не такая сладкая, как кровь маленьких детей, но еще не насыщена гормонами, как кровь подростков. Голова и корпус юноши двигались вперед, в сторону магазина, но носки начищенных до блеска брогов развернулись в сторону баков. За баками, опершись спиной на один из них, сидел мальчик лет десяти. Из раны на его виске текла кровь. Его руки покрывали ссадины. На правой ноге отсутствовал кроссовок, и ступня была изрезана в нескольких местах. Вокруг мальчика, словно облако, стоял густой запах крови. Его сердце билось рвано, будто бы лениво. Но юноша знал, что это не леность сердца. Это его последние удары. И словно из глубины сознания юноша услышал собственный голос: «Мальчишка все равно вот-вот умрет. В нем еще осталось немного крови. Самой вкусной крови. Оборви его страдания. Ведь ты так голоден». Юноша осторожно, очень медленно подошел к мальчику. Опустился рядом с ним на корточки и осмотрел. Убрал челку со лба, оттянул воротник свитера в сторону, глядя на белую шею. Клыки уперлись в нижнюю губу, желудок взвыл от боли. Юноша замер. Несколько долгих минут он был похож на изваяние из мрамора и смолы, переживая внутри себя борьбу, соразмерную с первым подвигом Геракла. Шумный вдох ознаменовал его решение. Юноша достал из кармана телефон и вызвал скорую, кратко описав состояние мальчика. На вопросы о своей личности юноша не ответил. Лишь строго сказал: «Поторопитесь, у него мало времени. Приставьте к нему представителя опеки, если он выживет. Похоже, это домашнее насилие». ОН сделал пометку в своей книге учета и проводил юношу взглядом. ОН — независимый подрядчик, архитектор грехов и (не так уж редко) благодетели. 11. Сверхъестественный мезальянс Симон рухнул в центр дивана и с протяжным стоном вытянул ноги на тахту. На нем были черные носки с изображением резиновых уточек. — Спасибо, что позволил остаться у тебя, — произнес он с кристальной искренностью в голосе и огляделся. — Где я буду спать? — Здесь, на диване, — Мартин повесил пальто в шкаф и сложил шляпу на верхнюю полку. Осень выдалась солнечной и сухой, заставляя его прятаться от солнца почти так же изобретательно, как и летом. — Я всю ночь буду писать новый код наверху, здесь не так слышно звук клавиатуры. Если захочешь поесть, то в холодильнике ничего нет. Для тебя. — Знаю. Поэтому я поужинал по дороге сюда, — отозвался Симон и откинул голову на спинку дивана, уставившись в потолок. Его кудри забавно свесились, пружиня на весу. Под смуглой кожей на шее выступила крепкая полная вена. — Как так вышло, что у тебя есть квартира? — вскинувшись, уточнил Симон. - Не особняк какой-нибудь, а квартира... — Полуподвал жилого дома с узкими окнами под потолком. Чем не жилье для таких как я? — Да и дизайнерские решения, знаешь ли, на любителя, — вставил Симон. — Тут просто все кричит о том, что ты либо писатель книг в жанре ужасы либо вампир. Почему столько черного? Мартин скептично вскинул светлую бровь. — Черный не отражает свет, — пояснил он. — Раньше здесь был бар. Я выкупил его в… Тысячу восемьсот девяносто втором. Кажется. Переоборудовал в квартиру. — Соседи не топили? — Топили, — улыбнулся Мартин. — Один раз. Перед первой мировой. После нее, как ты знаешь, у меня случился депрессивный эпизод. И к тому моменту, когда я из него выбрался, мир стал совсем другим. Появился интернет. В доме поменяли трубы, проводку. Ивана поставила стеклопакеты, не пропускающие ультрафиолет. Мое жилье никогда не было таким подходящим для жизни, как сейчас. — Да, я помню, как ты стоял перед стиральной машиной в магазине и спрашивал у продавца, где у этой печки дымовая труба, — расхохотался Симон и, успокоившись, добавил. — А теперь ты пишешь коды для систем безопасности. Мартин улыбнулся и опустился в кресло. Желудок все еще болел после встречи с израненным мальчиком у мусорных баков, даже несмотря на то, что он утолил жажду в баре у Сесиль сразу после того, как купил SSD. Сесиль, прекрасная в своей индифферентности фэйри, в тот вечер сообщила ему, что он из бледного превратился в сине-зеленого и на всякий случай сделала шаг назад. Потягивая охлажденную кровь за барной стойкой, Мартин не чувствовал ее вкус. Все его существо тянулось обратно в мрачный двор, где он ощутил такой дурманящий запах свежей, теплой крови мальчика. — Как-то ты плохо выглядишь даже для своего вида, — голос Симона вывел Мартина из обжигающих воспоминаний. — Вчера выдался тяжелый вечер, — пояснил он. — Расскажешь? — Не хочу. — Окей, — понятливо протянул Симон и закинул руки на спинку дивана. — Я больше не твой куратор по возвращению в общество, так что заставить тебя не могу. Просто знай, если нужно, я рядом. — Спасибо, — улыбнулся ему Мартин. — Я это ценю. — Ты дописал код, из-за которого пропустил вечеринку у Николы? — Я просто не хотел туда идти, — закатив глаза, ответил Мартин. — И да, дописал. Отправил тестировщикам. Как прошла вечеринка? — Помнишь Налу? Сестру Николы? Мартин кивнул, припоминая жгучую брюнетку, чей взгляд напоминал ему новенький хирургический скальпель. Она, как и Никола, была потомственным оборотнем. — Она спрашивала о тебе. Мартин удивленно вскинул бровь. — Не думал, что такой как я способен привлечь внимание женщины из ваших… — Ты не так понял, — усмехнулся Симон. — Она спрашивала, почему тебя нет рядом со мной, и назвала наши отношения сверхъестественным мезальянсом. — Она думает, мы спим вместе? — Не удивлюсь. У нее очень изощренная фантазия, — расхохотался Симон, из-за чего на маленьком журнальном столике задрожала декоративная ваза. — Хотя, она скорее имела в виду нашу дружбу. Два хищника из разных видов, с разницей в двести сорок лет, все дела. — Может, дело в том, что ты ей нравишься, и она видит во мне соперника? — Брось, — отмахнулся Симон. — Я бы почувствовал ее симпатию. — Или ты просто не можешь поверить в то, что способен привлечь внимание такой женщины, как Нала. — Кстати о женщинах… — Симон решительно перевел тему. — Никогда не видел тебя с женщиной. Ивана не в счет. Почему? Мартин хмыкнул, словно сам впервые задумался над этим вопросом. Перевел взгляд на декоративную вазу. — Это сложно. — Для всех вампиров или только для тебя? — Не могу говорить за всех, — отозвался Мартин. — Но те, с кем я знаком, говорят одно и то же. Любовь вредит нашему здоровью. — Как? — недоверчиво уточнил Симон и подался вперед от любопытства. — Сердце, — Мартин указан пальцем на свою грудь. — Оно начинает биться. — Но оно у вас итак бьется. Раз в год, — нервно хохотнул Симон. — Оно начинает биться чаще. И болезненно, если мы не можем заполучить объект нашей любви. — Что ты имеешь в виду под «заполучить»? — Вступить в отношения, установить связь… — Ты имеешь в виду секс? — Душевную связь, но и секс тоже. — Как вы занимаетесь сексом? У вас же все процессы идут по-другому! Мартин вскинул бровь, переваривая свои ощущения. Хмыкнул себе под нос. — Ты хочешь услышать физиологические подробности или просто понять концепцию? — уточнил он. Симон отвел растерянный взгляд. Несколько секунд смотрел на синие огни холодильника. — Только концепцию, — ответил он немного сконфуженно. — Концепция такая же, как у всех, — усмехнулся Мартин и услышал тихий выдох облегчения. — От тебя могут забеременеть? — Думаю, да. В одном случае на триллион. — А как давно у тебя… — На сегодня хватит, — Мартин оборвал поток вопросов и встал с кресла. — Пошли, выдам тебе постельное и полотенца. 12. Сказки из темноты авторская колонка: имеется прямая отсылка к одному из моих текстов райтября 2021 года, в котором я кратко описываю, что мелкие водоемы — это одиночные камеры для русалок, совершивших тяжкие преступления. Октябрь — время, когда темнеет слишком рано. Ярва в очередной раз пришла к этому выводу, кутаясь в огромный синий шарф, и похвалила себя за то, что надела перчатки. Бэйзил энергично шагал рядом с ней, по-хозяйски глядя по сторонам, и совершенно не испытывал дискомфорта ни от темноты, ни от пронизывающего ветра. Как будто фермер, который делает вечерний обход по своим обширным владениям, подумала Ярва и тихо рассмеялась. Осенью парк, в котором они гуляют по вечерам, превращался в зону отчуждения. Юные скейтеры, которые покоряли рампу все лето, наверняка теперь сидели за уроками, а пожилые любители променада, предпочитали оставаться дома у каминов с кружками чего-нибудь теплого в руках. Поэтому парк принадлежал собачникам практически безраздельно. Ярва остановилась, чтобы Бэйзил мог тщательно изучить послание, оставленное на дереве кем-то до него. Затем написал что-то сверху и гордо вернулся на тропинку. Они двинулись дальше, вглубь парка, где ряд тусклых фонарей выхватывал из темноты дорожку к пруду. — Ты знаешь правила, — напомнила Бэйзилу Ярва. — Если я снимаю поводок, ты надеваешь намордник. Да, я знаю, что ты самый хороший мальчик на свете и не тронешь никого, но это правила общества, в котором мы живем. Прости. Бэйзил с выражением скептичной обреченности подался вперед, Ярва закрепила намордник за его ушами и поправила его. — Удобно? — спросила она, заглядывая в голубые глаза. Бэйзил встряхнулся, словно проверял, хорошо ли закреплен ненавистный аксессуар. Хорошо. Ярва отцепила поводок. Бэйзил сорвался с места с грацией гончей и стремительно растворился в темноте, начав свой первый круг вокруг пруда. Ярва опустилась на лавочку под фонарем и достала из сумки термокружку. Сделала глоток глинтвейна и отметила, что переборщила с медом. Отвлеклась на странный гул, доносящийся со стороны воды, но не придала ему значения. Через три минуты Бэйзил пробежал мимо нее, начав второй круг. Ярва отсалютовала ему глинтвейном. Ветер с громким шуршанием прогнал ворох листьев по брусчатке. Гул, который привлек внимание девушки ранее, стал похож на отдаленную речь. Будто где-то кто-то читает монолог. Ярва достала электронную книжку, чтобы скоротать следующие десять-пятнадцать минут. Обычно именно столько времени требовалось Бэйзилу, чтобы выпустить пар. Книжка запустилась только со второй попытки, а вскоре и вовсе погасла. Аккумулятор совсем перестал держать заряд. Ярва убрала книжку обратно в сумку, прикидывая, когда сможет позволить себе новую. Ветер стих, и у девушки не осталось сомнений в том, что она слышит чью-то речь. Ярва прислушалась. Тихий, немного нервный мужской голос не торопясь пересказывал кому-то первый сезон «Страшных сказок». Девушка удивленно вскинула брови, делая очередной глоток глинтвейна. Кому могло понадобиться встречаться в сыром темном парке, чтобы обсудить сериал? Бэйзил зашел на третий круг. После четвертого он выдохся и довольный собой подошел к Ярве. Уткнулся ей в бедро, намекая, что пора бы снять с него намордник. Девушка исполнила его немую просьбу и вернула на место поводок. Они двинулись вдоль пруда, чтобы вернуться домой другой тропинкой, где Бэйзилу наверняка оставили еще несколько сообщений. Под одним из фонарей Ярва увидела мужчину в теплом пальто и вязаной шапке. Он сидел на рыбацком стуле, глядя на воду. На коленях у него лежала тетрадь, исписанная крупным нервным почерком. — Добрый вечер, — поздоровалась с ним Ярва. — Добрый, — отозвался мужчина. — Простите, что влезаю не в свое дело, но рыба здесь не водится. — Я пришел не за рыбой. — А зачем? — Я рассказываю сказки русалке, — просто ответил мужчина, указав на свою тетрадь, будто это все объясняет. Ярва прикусила губу и перевела взгляд на воду. Недалеко от берега в тусклом свете фонарей вода шла рябью, будто ее только что кто-то побеспокоил. Ярве стало не по себе. — Хорошего вечера, — поспешила попрощаться она. — И вам, — кивнул мужчина, сухо улыбнувшись. Ярва глубоко вдохнула. В последнее время она часто сталкивается со странными личностями. 13. В чужой постели Симон потянулся, но вопреки логике, уперся руками в стену. Нахмурился и с трудом открыл глаза. Перед ним был потолок мутного цвета, который знающие люди назвали бы серо-бежевым. Почавкал, прогоняя сухость во рту и сел. Он был в просторной низкой постели, заправленной серо-бежевым постельным бельем. Слева от него стоял большой стол с двумя мониторами и пугающим системным блоком. Симон был в постели Мартина. Неоднозначно хмыкнул себе под нос и откинул одеяло. Обнаружил, что он совершенно голый. Снова хмыкнул и, прикрывшись руками, подошел к перилам, отделяющим второй свет от первого. — Пс, Мартин, ты дома? — спросил он сиплым после сна голосом. — Да, — отозвался его друг откуда-то из кухонной зоны. — Почему я в твоей постели голый? — Хм… — Мартин явно тянул время. Наверняка специально. — Ты совсем ничего не помнишь? — Вчера было полнолуние, — закрыв глаза, осознал Симон. — Прости. — Тебе не за что извиняться. Мне даже понравилось. Симон резко открыл глаза и уставился в залитые утренним светом окна. Из-за защитного напыления свет казался холодным и рассеянным. Оглядел гостиную, раскинувшуюся перед его взглядом. В целом все было в порядке, значит, он не драл ночью мебель и не грыз ножки стульев. — Что я сделал? И где моя одежда? — Одежда на диване. Я сложил ее и убрал постельное, раз ты все равно оказался в моей кровати. Мартин, наконец, показался в поле зрения Симона, глядя на него снизу вверх. На его губах играла мягкая улыбка существа, который знает больше, чем должен. — Что я сделал, что оказался голым в твоей кровати? — развернул свой вопрос Симон. — Во-первых, ты перекинулся, — начал Мартин, сложив руки на груди. — Это объясняет, почему я голый, — сам себя успокоил Симон. — Во-вторых, пытался провыть Аделевскую «Хэллоу». У тебя получилось, кстати. В-третьих, ты пришел ко мне наверх и облизал мне лицо. — То есть тебе понравилось, что я тебя облизал? — аккуратно уточнил Симон. — Я люблю собак, — улыбнулся Симон. — К тому же я знаю, что они так выражают симпатию. Я ценю твое доброе отношение. Правда. — Ладно, — пискнул Симон и, продолжая прикрываться рукой, спустился вниз. Обошел Мартина по широкой дуге, насколько позволяло пространство гостиной, и подошел к дивану. — И ты не находишь в этом ничего предосудительного? — натягивая трусы, уточнил Симон. — Когда ты спрашиваешь это, надевая трусы, ситуация обретает немного другой смысл, — скептично отозвался Мартин. — Ладно, я спрошу, когда на мне будет больше одежды, — проворчал Симон, наскоро запихивая длинные ноги в драные джинсы. — Так лучше? — Я не нахожу в этом ничего предосудительного. Потому что знаю, что ты в меня не влюблен. Симон одобрительно хмыкнул. Надел футболку и подошел к большому зеркалу у шкафа. — Понимаю женщин, — произнес он, пытаясь расчесать свои кудри пальцами. — Они наверняка со временем и опытом так же забывают о начале своего периода, как я о полнолунии. 14. Ходячая головная боль Никогда нельзя было угадать, чем закончится вечеринка у Николы. Одинаково вероятны были все исходы — от мирного расхода по домам около полуночи до пробуждения в отделе по контролю за дикими животными совершенно голым и замерзшим, к тому же в тесной клетке. Сам Симон там никогда не просыпался, но его друзья с удовольствием делились впечатлениями у импровизированной барной стойки. За стойкой чаще всего стояла Нала, сестра Николы. Она напоминала Симону изваяние Афины Паллады — статная, с серьезным выражением на лице и тяжелой рукой. Наверное, именно такой и должна была быть судмедэксперт. Вселять восхищение и ужас. Веселиться, в общепринятом понимании этого слова, она не любила. Танцы, конкурсы и турниры по поеданию куриных крылышек были не для нее. Она любила музыку погромче и алкоголь покрепче. — Как дела? — спросил Симон, опираясь на барную стойку. На Нале в этот вечер была кроваво-красная атласная рубашка, под которой, судя по очертаниям, не было ни-че-го и обтягивающие черные джинсы. Симон нашел ее наряд опасно-залипательным и поднял взгляд. Встретился с темными глазами девушки и широко, по-мальчишечьи ей улыбнулся. — Отлично выглядишь, — добавил он. — Ты уже говорил мне это сегодня, — заметила Нала, поставив перед ним бутылку аконитовой медовухи. — Скорее всего после этой бутылки и пары зажигательных песен скажу еще раз, — отсалютовав Нале бутылкой отозвался Симон. — Твоего мрачного друга давно не видно. Вы расстались? — Сказала мрачная девушка, — скептично отозвался Симон, с шипением открывая бутылку. — Дома он, работает. И мы с ним не встречаемся. Если что. — М-м, — протянула Нала и оперлась на стойку, глядя на Симона с подозрительным прищуром. — Да, от тебя им не пахнет. — Ревнуешь? — уточнил Симон. Темные глаза девушки блеснули в приглушенном свете вечеринки. — Сам как думаешь? — У меня слишком много комплексов, чтобы ответить на этот вопрос, — усмехнулся Симон и, отхлебнув медовухи, направился на танцпол. На ходу дал пять Николе, который радостно скакал под ремикс на «How Deep Is Your Love» и присоединился к нему. К стойке подошла Сесиль с кем-то из своих и вовлекла Налу в разговор. После энергичного ремикса, заиграла мелодичная серенада. Симон начал качаться в медленном танце с Диантой, миловидной нимфой, с полей которой закупал фрукты для ресторана. Они смеялись над текстом песни и Николой, который требовал у ди-джея немедленно сменить трэк, ибо эта песня у него ассоциировалась с бывшей. Судя по тому, что трэк оборвался после второго куплета, ди-джей над Николой сжалился. Симон улыбнулся Дианте, отпуская из своих объятий, и направился к стойке. — Ты не выглядишь довольной, — сквозь грохот новой песни он услышал голос Сесиль. — У меня то приходящая, то уходящая головная боль, — хмыкнула Нала в ответ. — У вас разве бывают такие боли? — скептично уточнила фэйри. — Привет, Сесиль! — громко поздоровался Симон, приблизившись к барной стойке. — А вот и она, — хмыкнула Нала, многозначительно взглянув на Симона. Он удивленно вскинул брови. — Боль? — уточнил Симон. — Я даже на ногу тебе ни разу не наступал. Нала сложила руки на груди, глядя на него через стойку. — Ты причиняешь головную боль по-другому, — произнесла она. — Чем же?! — Раздражаешь меня. — Да чем? — искренне не понимал Симон. — Тем, что не реагируешь на меня. — Я боюсь. — Меня? — Да. Ты пугающе-восхитительна. Эти твои волосы блестящие, маникюр красный и тяжелый взгляд. Ты не похожа на ту, кто согласится пойти со мной на свидание. — Я, пожалуй, пойду отсюда, — вклинилась Сесиль, делая несколько шагов назад. — Нет, — пресекла ее побег Нала. — Ты встаешь за стойку, я иду с этим придурком на свидание. — Что? С какой стати? — возмутился Симон. — Я не пойду с тобой на свидание. Ты — тиран. К тому же вдруг помимо громкой музыки и крепкого алкоголя ты еще и секс любишь жесткий. — Нет, мне нравится долго и нежно. — А… — растерянно произнес Симон. — Тогда у нас есть шанс. Никогда нельзя было угадать, чем закончится вечеринка у Николы. 15. Притворись моей собакой Вечер выдался тихим, даже ветер стих. Мартин возвращался домой после охоты на диких зверей. С той встречи за мусорными баками боль в животе не могла унять никакая кровь из контейнер-систем, и ему пришлось охотиться. Заходя в мрачный парк, отделяющий пригород от первых многоэтажных микрорайонов города, он пытался вспомнить, когда в последний раз охотился сам. Наверное сразу после выхода из депрессии. То есть четыре года назад. Предаваясь этим воспоминаниям, Мартин подошел к пруду, в котором была заключена русалка, но в этот вечер ее не было видно. — Бэйзил, не тяни ты так поводок, — услышал Мартин женский голос и удивленно вскинул бровь. Женщина в темном пустынном парке поздним вечером. Затем одернул себя. На дворе двадцать первый век. Век, когда женщины могут… … быть такими прекрасными. Следующие несколько секунд Мартин слушал звенящую тишину в своей голове. Казалось, что даже клетки его тела замерли. Все, что он мог, это наблюдать за девушкой, которую огромный черный пес тащил в сторону от пруда. Она была… Прекрасна. Мартин не мог выделить каких-то определенных черт, которые настолько его захватили в этой девушке. Мог только наблюдать, как она пытается справиться со своей собакой и слушать, как она смеется. — Я же кормила тебя перед выходом, — вопрошала у собаки девушка. — Куда ты так торопишься? Они скрылись за кустами рододендронов, направляясь в сторону пригорода. Мартин проводил их взглядом и только после того, как голос девушки стих, смог пошевелиться. — Хм-м, — задумчиво протянул он, прикладывая руку к груди. — Как неожиданно. Всю дорогу до дома он анализировал свои ощущения. Выводы, которые он сделал, ему не особо понравились. Так же как и улыбка, которая возникала на его лице каждый раз, когда он вспоминал об этой короткой встрече. Хотя это даже встречей назвать нельзя. Она-то его не видела. Вдруг ему стало интересно, как бы она отреагировала на него. Удивилась незнакомцу в черном пальто или испугалась? Или, может быть, он бы захватил ее внимание так же, как она его? — Черт! — выругался он, добравшись до дверей своей квартиры. Мартин ругал себя за то, что повел себя, как мальчишка. За то, что не познакомился с этой девушкой. За то, что она так крепко захватила его мысли, что он чуть не прошел мимо своего дома. За то, что строил план того, как с ней все-таки познакомиться. Вместо ключей от квартиры он достал из кармана пальто телефон. — Да? — в трубе прозвучал энергичный голос Симона. — У тебя есть планы на завтрашний вечер? — Нет. — Можешь притвориться моей собакой? На линии повисла тишина, которую Мартин терпеливо выдержал. — Ты же в курсе, что я волк, а не собака, да? Немаленький такой волк. Очень немаленький, Мартин. Если нас увидит кто-то знающий, у тебя могут быть… — Я только что увидел девушку… — Можешь не продолжать, — остановил его Симон. — Во сколько прийти к тебе? — В восемь. — Имей в виду, что ошейник должен быть желтый. Бери для очень крупных собак. Понял? Поводок на твое усмотрение. Намордник одеть не позволю, больная тема. — Понял, — понятливо кивнул Мартин. — И с тебя сотня. Мне на новые кроссовки не хватает. — Наличкой? — Не, лучше на карту переведи. авторская колонка: все, что я знала, подступая к райтябрю, это то, что напишу на эту тему. собственно все началось во много благодаря вот этому пину — https://i.pinimg.com/564x/7d/d3/5f/7dd35fca42c6b3f62423b83617b56401.jpg. 16. Кормилица ворон По ее внешнему виду сложно определить, сколько ей лет. Кто-то скажет немного за тридцать, а кто-то даст пятьдесят. Она, как говорится, женщина широкой кости. У нее тяжелая походка и тяжелый взгляд с усмешкой скрытой в уголках темно-алых губ. Черные с редкой, видимой только на солнечном свете сединой, волнами стекают по плечам. Чаще всего ее можно встретить в идеально пошитых костюмах всех оттенков красного и с сигаретой в зубах. При ней никогда нет сумочки или телефона. Ее не запоминают прохожие и не видят камеры. Ее день начинается рано. Едва часы на городской администрации пробьют семь, как она проходит под ними, оставляя после себя шлейф из сигаретного дыма и горьких духов. Ее путь лежит мимо администрации, мимо драматического театра. Она сворачивает к автовокзалу и обходит его, оказываясь на пустующей площади, где к ее приходу собирается стая воронов. На площади для нее установлена скамья с резной спинкой. Она садится в центр и выставляет вперед руку, приглашая воронов к разговору. Те, кому есть что сказать, мягко спланировав, садятся на предложенный насест и аккуратно обхватывают запястье когтями. Они рассказывают ей о тех, кто этой ночью нарушил Закон. Убил, выпил, истощил, нарушил границы. Она внимательно случает каждого и для каждого находит в кармане угощение. Она — смотрящая. Та, кто следит за порядком и соблюдением Закона в сверхъестественной прослойке города. Ее знают под именем Кормилица Ворон и надеются, что она никогда за ними не придет. 17. Насколько чудо, настолько чудовище Мартин нервничал. Сильно нервничал. С ним такого не случалось со времен устройства на работу — официального возвращения в общество. То есть около трех лет. Не так уж давно, но для того, кто почти на век выпал из жизни и только недавно вернулся в ряды функционирующих существ, слишком много переживаний выпало на этот промежуток времени. Симон, как и обещал, пришел в восемь. Озарил его квартиру своим смехом и шуточками, после чего разделся догола и перекинулся. Мартин не первый раз видел его в облике волка, но только сейчас понял, что да. Он действительно мало чем напоминал собаку. Огромный, лохматый, с горящим золотом глазами. Симон-волк встряхнулся и переступил с лапы на лапу. В этом облике он не мог говорить, но Мартин прочитал в его взгляде: «Я тебе говорил, что это плохая затея». — Я уже понял, — ответил ему Мартин, потирая затылок. Тяжело вздохнул. — Надеюсь, она не зоолог и в темноте не разберется, кто есть кто. Если спросит, кто ты, скажу, что помесь маламута и леонбергера. Симон-волк издал звук похожий на смех и ударил хвостом по полу. Позволил одеть на себя желтый ошейник и поводок. Мартин в этот момент чувствовал себя очень странно и, не переставая, извинялся. Они вышли из квартиры в начале девятого. На улице уже было достаточно темно, прохожих в это время было мало. И, вспоминая всех увиденных им за свою жизнь гордых собачников, Мартин зашагал в сторону парка. Симон-волк шел рядом, периодически принюхиваясь. Парк встретил их тишиной, разбавляемой шорохом гонимых ветром листьев. Когда они подошли к пруду, русалка помахала им бледной рукой. Мартин махнул ей в ответ и она, кокетливо хихикнув, скрылась под водой. Мартин услышал смех той девушки издалека. Улыбка сама собой появилась на его губах и не осталась незамеченной Симоном-волком. Толкнув Мартина, он поиграл бровями. Мартин расценил это как вопрос «Это она?» и кивнул. Симон-волк, подпрыгнув от возбуждения, потянул поводок на звуки голоса. Мартин увидел ее издалека. На ней было коричневое пальто и розовый шарф. Волосы были собраны в гульку, а кончики ушей порозовели от холода. Ее пес, немногим меньше Симона-волка, радостно скакал вокруг. — Бэйзил, — услышал Мартин. — Чудо пушистое, если мне снова придется сдавать пальто в химчистку, я вычту это из твоего корма. Пес на мгновение замер, словно понял смысл сказанного. Мартин не успел удивиться увиденному, потому что Симон-волк неожиданно и резко потащил его вперед. Навстречу девушке. — Стой! — громко зашипел Мартин. — Стой, ты что творишь?! Мартин пытался вразумить Симона словами и обещаниями, упирался пятками в камни дорожки, но его другу все было нипочем. — Симон! — предпринял последнюю попытку Мартин и оказался замечен девушкой. Она подняла на него глаза, все еще улыбаясь из-за шалостей собаки. Затем перевела взгляд на Симона-волка и удивленно вскинула брови. Ее пес, вмиг растеряв веселость, встал перед ней и оголил клыки. Только после этого Симон-волк остановился и издал какой-то странный звук, который Мартин не смог идентифицировать. — Добрый вечер, — пролепетал Мартин и не узнал собственный голос. — Простите. Мы не хотели вас пугать. — Вы не напугали, — спокойно ответила девушка, глядя на Симона-волка. — Добрый вечер. — Не знаю, что на него нашло, — продолжил Мартин. — Протащил меня через весь парк. — Наверное, хотел познакомиться с Бэйзилом, — девушка указала взглядом на свою собаку и только теперь заметила, что ее «чудо пушистое» встало в стойку. — Ко мне, Бэйзил. Собака села у ног хозяйки, не спуская тяжелого взгляда с Мартина и Симона-волка. Мартину стало неуютно под этим взглядом. Судя по напряженной позе и сердцебиению Симона-волка, ему тоже было не по себе. На одно короткое мгновение Мартин задумался, а не оборотень ли у этой девушки на поводке, но не успел сделать выводов. — Какой породы ваша собака? — спросила она. — Э-э… — Мартин забыл все слова и неожиданно ответил на родном чешском. — Je to kříženec. — Что? — улыбнувшись, переспросила девушка. Если бы Мартин мог, он бы покраснел до кончиков ушей. — Простите. Он — помесь. А ваш? — Не знаю. Мы с ним встретились в непростые времена, и он уже был вот таким, — ласково коснувшись кончиков больших стоячих ушей, ответила девушка. — Как зовут? — Мартин. А вас? — Я спрашивала, как зовут вашу собаку, — улыбка на лице девушки стала чуть шире. — Симон, — ответил Мартин сконфуженно. — А меня Мартин. — Ярва, — представилась девушка, и у Мартина что-то щелкнуло в голове. Он понял, что запомнил это имя на всю свою жизнь, сколько бы ему не оставалось. От новых ощущений его отвлек Симон-волк, потянув его назад, в сторону пруда. — Симон? — вопросил он, под животной тягой, отклоняясь назад. — Стой. Но Симон-волк был непреклонен. Он тащил Мартина подальше от Ярвы и ее собаки. — Мы тоже идем к пруду, — сама того не ведая, Ярва пришла на помощь. — Пойдем, Бэйзил? Вчетвером они направились к пруду. Симон-волк старался держаться подальше от Бэйзила, заставляя Мартина теряться в догадках. — Я вас здесь раньше не видела, — размышляла Ярва вслух. — Мы… Первый раз гуляем в этом парке, — ответил Мартин. Бэйзил на эти слова тихо рыкнул, словно уличал Мартина во лжи. — Часто здесь бываете? — спросил Мартин, искоса наблюдая за реакцией девушки и прислушиваясь к ее сердцебиению. Она глубоко вдохнула, взглянула на Мартина, словно определяла для себя, насколько откровенной она может с ним быть. Ее сердце билось ровно. — Почти каждый вечер, — ответила она коротко. — Живете рядом? — Да. Несколько десятков шагов они прошли молча. Мартин отметил, что чем ближе становился пруд, тем тусклее были фонари, и судорожно пытался найти тему для разговора. Ярва искала что-то в кармане. Когда они подошли к пруду, из ее кармана сорвалась и вылетела на газон какая-то бумажка. Девушка отвернулась, чтобы подобрать ее с земли. Мартин подался вперед, чтобы ей помочь, но замер на полувдохе. Бэйзил сделал шаг вперед. Его глаза загорелись, а от шерсти поднялся черный смоляной дым. Симон-волк испуганно икнул, Мартин подался назад. Перед ним стояло чудовище, которым его пугал школьный учитель больше двух веков назад. 18. Божество с разбитым сердцем — Все в порядке? — спросила Ярва, затолкав бумажку обратно в карман. Бэйзил к этому времени принял свою обычную форму, сев возле ее ног, как ни в чем не бывало. Мартин с трудом оторвал от него взгляд. Откуда у девушки адская гончая? Может быть, она не человек? Мартин прислушался к ее сердцу, принюхался. От нее пахло человеческой едой, а сердце билось размеренно и ладно. Этот ритм его почему-то успокаивал. — Все в порядке, — солгал Мартин. Симон-волк за его спиной издал что-то похожее на протест, не бросая попыток утянуть Мартина подальше. У самой воды Ярва хотела надеть на Бэйзила намордник, чтобы он мог совершить вечернюю пробежку, но пес решительно отказался. — Так откуда он у вас? — уточнил Мартин, борясь с Симоном-волком. — Как-то я поздно возвращалась с работы. Он прибился ко мне. Проводил до дома. Я предложила ему остаться. С тех пор мы вместе, — улыбнулась Ярва. — А как Симон оказался у вас? — Он отвечал за мою реабилитацию, — улыбнулся Мартин. — Психологическое расстройство? — Депрессия, — коротко ответил он. Ярва понимающе хмыкнула и убрала намордник в карман. Разговор не клеился. Мартин корил себя за это. Будь на его месте Симон, он бы давно уже заставил Ярву смеяться, но Мартин был слишком смущен и сомневался в каждом своем движении и слове. Симон-волк тем временем взял поводок в зубы и потянул Мартина в сторону. — Кажется, он очень хочет домой, — заметила Ярва. Мартин, набираясь храбрости, сделал глубокий вдох. — Сходите со мной на выставку в субботу? — выпалил он. Ярва удивленно вскинула брови, заставив внутренности Мартина сжаться от волнения. — В Пассаже на этой неделе выставляется картина Пико Дэ Вилля, — затараторил он, чтобы избавиться от нервного вакуума внутри. — Простите, — произнесла Ярва неуверенно, заставив Мартина ощутить себя идущим ко дну. — Это очень неожиданно. Я… — она снова сделала паузу, словно боролась сама с собой. — Хорошо, давайте сходим. Во сколько? — В пять. — Хорошо. В пять я буду у Пассажа, — улыбнулась девушка. — Спасибо, — невпопад отозвался Мартин, и Симон-волк утянул его в темноту. Когда они оказались в квартире, Симон первым делом перекинулся. — У нее чертова адская гончая на поводке! — завопил он, абстрактно указывая на дверь. — Откуда у человека адская гончая? Ты мог влюбиться в кого-нибудь с болонкой или… Я не знаю! Доберманом? Мартин отметил, что сердце Симона заходится от возмущения, а не от страха. К тому же все его негодование портило то, что он стоял посреди гостиной совершенно голый. — Тебе не холодно? — уточнил Мартин, опускаясь в кресло. — И какого хрена ты не реагировал на мои попытки утащить тебя оттуда? — продолжал Симон, игнорируя вопрос-намек. — Повезло, что она была рядом все время! Иначе неизвестно, что бы нас ждало! Ты видел, как он на нас смотрел?! — Насколько я знаю, мы не представляем для него интерес, — не согласился Мартин. — Грешники из нас так себе. — И после всего увиденного ты все равно пригласил ее на свидание? Серьезно?! Чем ты думал?! — Ты знаешь чем… — Да, заикался ты довольно забавно, — вспомнил Симон, улыбнувшись. — Даже я не устоял бы. — Может, ты все-таки оденешься? — в очередной раз попытался Мартин. — А если она тебе откажет? — осенило Симона. — Ты же не умрешь? Ты говорил, что любовь плохо влияет на ваше здоровье! — Не должен, — пожал плечами Мартин. — Не должен?! — ужаснулся Симон. — Я не хочу, чтобы ты умирал от тоски! Подожди, — остановил он сам себя. — А если она ответит тебе взаимностью? Что ты будешь делать? Обратишь ее? И если твое сердце будет биться быстрее, то тебе потребуется больше крови? Как ты будешь скрывать от нее, что ты вампир? Она же наверняка захочет испечь тебе оладьи на утро после секса? Ты откажешься их есть? А что будет, если ты их съешь? Столько вопросов и ни одного ответа! — Я просто пригласил ее на выставку, — Мартин попытался образумить друга. Запустил руки в волосы. — Еще рано думать о том, что делать с оладьями. — Кстати, что за картина? Может, пригласить Налу? — в очередной раз осенило Симона. — Да, ей понравится, — ответил Мартин, воспроизводя образ Налы. — «Аид и дицентра». 19. Ты, но монстр Глядя, как кофе медленно закипает в турке, Ярва пыталась ответить себе на вопрос. Какого черта она согласилась на… Свидание? Это можно назвать свиданием или она придает этому слишком большое значение? Кофе закипел. Ярва перелила его в большую кружку и поставила на стол рядом с тарелкой с сэндвичами. Бэйзил к этому времени расправился со своим завтраком и сидел у входа на кухню, как постовой, наблюдая за ее перемещениями. — Они тебе не особо понравились, — заметила Ярва. — Думаешь, они плохие ребята? Бэйзил на это ничего не ответил, не считая неуверенного переминания с лапы на лапу. Ярва подцепила с тарелки миниатюрный помидор и отправила его в рот, поднимая в памяти образ нового знакомца. Его собака больше напоминала большого упитанного волка, чем собаку, а сам он, облаченный во все черное, казался сбежавшим из книги про Шерлока Холмса аристократом. Мартин определенно был хорош собой, а еще очень мило смущался. Пожалуй, последнее и стало решающим фактором, почему она согласилась. Если бы он был напорист, она бы отказала ему, не дав договорить, как делала уже много раз. Теперь же он занимал ее мысли, наряду с вопросом, что надеть на завтрашнюю встречу. Называть ее «свиданием» Ярва отказывалась. Когда с завтраком было покончено, на телефон пришло новое уведомление. «В честь приближающегося праздника всех святых узнайте, какой вы монстр!» радостно гласил заголовок рассылки. Ярва собиралась смахнуть сообщение, но, как и в случае с предложением Мартина, необъяснимо для самой себя решила попробовать. Забралась на диван с ногами и перешла по ссылке. Прошла короткий тест с иллюстрациями, ожидая увидеть в результатах призрака или кикимору. — Невеста Дракулы? — переспросила Ярва вслух и залилась звонким смехом, увидев приложенную к результату картинку пышногрудой бледной красавицы в прозрачном сером платье. 20. На одном языке Они приехали к границе округа на двух машинах. За рулем первой — синего Пежо — сидел Никола, за рулем пикапа Симон. У границы они свернули на проселочную дорогу и несколько километров тряслись на кочках. Радио стало работать с перебоями и больше шипело, чем транслировало передачу, поэтому Симон выключил его. Остаток пути проделали в тишине. Обе машины припарковались у самого леса. Одна за другой стали хлопать двери. Никола, Симон, Нала, Матильда, Лука, Михай, Лайла и Тома оказались на поляне, залитые холодным лунным светом. Разделившись по половому признаку, они разделись догола и оставили вещи в машинах. Кто сложил аккуратной стопочкой, кто свалил все в кучу на своем сидении. Закрыли машины, спрятав ключи под колесами, и перекинулись. Кто-то перекинулся легко, словно делал это каждый день, как зарядку. Кто-то долго настраивался. Первые ждали вторых. И когда Тома, самый молодой из всех, смог перекинуться в длинноногого серого волка, они были готовы. Никола издал протяжный вой, который тут же подхватили остальные. Восемь волчьих голосов пронзили небо. Пусть в обычной жизни они были совершенно разными и иногда с трудом понимали друг друга. В этот момент они говорили на одном языке. На языке своей сущности. На языке своей стаи. И один за другим они скрылись в лесу. Охота началась. 21. Тату-салон фэйри — Почему все заведения для сверхъестественных в этом городе держат фэйри? — спросил Мартин, разглядывая свое отражение в витрине тату-салона. — Потому что мы, оборотни, привязаны к территории, у вас куча заморочек типа аллергии на ультрафиолет. Нимфы слишком индивидуализированы. Тролей вообще никто не видел уже лет пятьдесят… — ответил Симон. — А еще фэйри умные и беспринципные. Идеальные бизнесмены. Мартин одобрительно хмыкнул. — Именно фэйри смогли создать чернила, которые не отторгает тело оборотней, и иголки, способные проткнуть кожу вампиров. — Тебя это не пугает? — скептично уточнил Мартин. — Немного, — с чувством отозвался Симон. — Кто знает, что еще взбредет им в головы. 22. Болотный дракон Ярва пришла в 16:52. Поднялась по ступеням на порог Пассажа и огляделась. Мартина видно не было. Облегченно выдохнув, она подошла к афише и вычитала план мероприятий на ближайший месяц. Выставка Пико Дэ Вилля продлится еще три дня, после чего в выставочном зале пройдут литературные чтения, а затем перформанс одного из видных деятелей искусства. — Ярва, — услышала девушка мягкий голос и обернулась. Мартин стоял позади нее на расстоянии двух шагов. Его руки были спрятаны глубоко в карманах черного пальто. Солнцезащитные очки подняты на голову по типу ободка, немного топорща русые волосы. При свете дня он казался болезненно бледным и худым. — Привет, — неуверенно улыбнулась она. — Привет, — ответил он, и в уголках его глаз появилась улыбка. — Рад, что ты пришла. — Мне пришлось побороться с собой, — честно призналась девушка. — Пойдем? Выставочный зал, где была представлена картина, был почти пуст. Всего три посетителя и один работник галереи. Сам зал был залит белым искусственным светом, который заглушал лучи закатного солнца, проникающие сквозь стеклянную крышу. В воздухе стоял холодный запах цветов. — Но здесь нет цветов… — вслух удивилась Ярва. — Пико завещал выставлять эту картину только вечерами и только в сопровождение с ароматом цветов, — произнес Мартин. — Почему? — Думаю, ты все поймешь, когда увидишь картину, — улыбнулся он. Ярве понравилась эта улыбка. Они подошли к картине. На большом холсте в темных тонах был нарисован красивый мужчина в черной тоге. Сложно было понять лежит он или стоит на фоне груды камней. На его лице была отображена душевная мука, а из его груди прорастал цветок дицентры кроваво-красного цвета. Девушка опустила взгляд на название картины. — Я поняла… — Пико очень тонко чувствовал любовь, — произнес Мартин отстраненно, будто разговаривал сам с собой. — Чем дольше я на него смотрю, тем больше деталей вижу, и тем больнее мне становится, — подхватила Ярва. — Он писал ее в период болезни своей жены. Она тогда была вынуждена много времени проводить в больнице… — Откуда ты это знаешь? — спросила Ярва, взглянув на Мартина. — Мы были соседями, — ответил он и осекся. — Я жил неподалеку от его мастерской, когда учился, — ломано пояснил он, будто очень нервничал. — Там остались кое-какие записи. — Ты учился во Франции? — Несколько лет, — нехотя ответил Мартин. — Хм-м, — задумалась Ярва. — Ты говоришь по-румынски, по-чешски, если я правильно поняла тебя тогда в парке, по-французски… Сколько языков ты знаешь? Мартин отвел взгляд, словно ее наблюдения заставили его смутиться или он сомневался, что ему стоит отвечать на этот вопрос. — Английский, немецкий и немного латинский. — Впечатляет. Тебе легко даются языки? — Скорее я люблю читать, — пояснил Мартин. — Но мне всегда хотелось читать в оригинале, поэтому пришлось учить языки. — Чем ты занимаешься? — Я… — начал он, будто бы снова засомневался, что ему ответить. — Пишу коды для систем безопасности. А ты? — Помощник архивариуса в академии наук, — взглянув на Мартина, ответила Ярва. — Похоже, мы оба выбрали работу, где количество контактов с другими людьми сводится к минимуму, — заметил он. — Да, — улыбнулась Ярва и вернула внимание картине. Ей нравился стиль Дэ Вилля. Мрачный натурализм, прославляющий красоту человеческого тела и души. Кому-то его картины могли бы показаться зловещими, но в душе Ярвы пасмурные образы находили свой отклик. Она бы назвала эту картину «Март в подземном царстве». Улыбнувшись своим мыслям, девушка поняла, что они уже несколько минут стоят в тишине. Повернулась к Мартину, чтобы удостовериться, что он до сих пор рядом с ней. Он действительно был рядом. Стоял черным изваянием, глядя на холст. На его губах застыла ностальгическая улыбка. Глядя на него, можно было подумать, что он вспоминает о том, как Дэ Вилль рисовал своего Аида. Представить его в просторной мастерской, сидящего рядом с мастером сто семь лет назад и задающего множество вопросов. — Прости, я задумался, — произнес Мартин, почувствовав ее взгляд. Облизнул губы, глядя на вход в зал. — Я… Давно не был на свиданиях, — неуверенно признался он. — И, если ты не против, хотел бы провести с тобой еще немного времени. Мартин перевел на нее взгляд, словно от ее ответа зависело что-то очень важное. — Для кофе уже поздно, — улыбнулась ему Ярва. — Может, выпьем чай? На его лице на мгновение отразился ужас. Ярва ненароком подумала, что у него аллергия на чай, но одернула себя. Вряд ли такая аллергия вообще существует. — Я знаю одно место, — произнес Мартин. — Оно в двух кварталах отсюда. Прогуляемся? Ярва одобрительно кивнула. Они направились на выход, держась на почтительном расстоянии друг от друга. Наблюдая за Мартином, Ярва могла сказать, что нравится ему, но не торопилась идти на сближение. Ее одолевали сомнения в себе и в нем. Чертовы проблемы с доверием. Поэтому на вопросы о себе она отвечала односложно, а встречные задавала через силу. За неловким разговором они проделали обозначенный Мартином путь и остановились у лестницы, ведущей в полуподвальное помещение. — Болотный дракон, — Ярва прочитала вывеску. Мартин открыл перед ней дверь, пропуская вперед. Внутри стоял приятный запах восточных благовоний. Перед Ярвой открылся темный коридор, освещенный тусклыми настенными лампами. Мартин обошел ее и поманил за собой. Следуя за ним, Ярва отметила, что Мартину подходит эта обстановка. Коридор свернул налево и окончился аркой, ведущей в просторный зал. Слева располагался бар и дверь на кухню, справа несколько столиков, за которыми сидели самые разные люди. Две стены занимали кабинки, оббитые темным мягким материалом. — Привет, Мартин! — весело махнул им бармен. — Давно не виделись! — Привет, Тома, — тепло улыбнулся ему Мартин. — Это Ярва. Ярва, это Тома. Ярва пожала руку Томы, она была большой и очень теплой. После прогулки по промозглым кварталам, пожимать ее было приятно. Тома глубоко втянул воздух. Его брови дернулись вверх, и он перевел вопросительный взгляд на Мартина. — Шестая и восьмая кабинки свободны. Ярва, могу предложить тебе имбирный чай чтобы согреться? — Да, — улыбнулась она. — Мартин, а тебе «сангриту», как обычно? Мартин одобрительно кивнул и жестом пригласил Ярву следовать за ним. 23. Храм для демона В здание с вывеской «Дом-музей Пико Д. Вилля» по улице Ле Кэнабье вошел подтянутый, стильно одетый мужчина. На вид ему было около пятидесяти. Несмотря на внушительную внешность, он остался незамеченным контролером билетов и скучающим у окна охранником. Мужчина прошел мимо них и, легко ориентируясь в лабиринте коридоров, словно когда-то давно здесь жил, поднялся на второй этаж. Стены коридоров и лестниц, по которым он шел, украшали наброски и эскизы, убранные под стекло. Большинству экспонатов было больше ста лет. Мужчина на мгновение остановился у эскиза, на котором красными чернилами был изображен силуэт женщины. Обветренных губ коснулась улыбка. Резко отвернувшись, мужчина направился дальше. Второй этаж когда-то был мастерской художника. Залитый светом весь световой день он идеально подходил для написания картин. Сейчас зал представлял собой постоянную выставку его картин. Для каждой картины соорудили стеклянные саркофаги. Мужчина обошел зал, вглядываясь в признанные произведения искусства. Один из саркофагов, который был отдан «Аиду», пустовал, но это не расстроило мужчину. Он помнил каждый мазок, каждый оттенок иссиня-черной тоги. Обойдя экспозицию, мужчина направился к стене с камином. Запустил руку в очаг, вынул кирпич из кладки. Несколько секунд слепо шарил рукой, пока не вытащил из тайника ключ. Вернул кирпич на место и выпрямился как раз вовремя. В зал вошла группа из пяти туристов и экскурсовода. — Это место было храмом для мсье Дэ Вилля, — приятным голосом сообщила экскурсовод, обвода помещение широким любящим жестом. — Да, это место было моим храмом, — улыбнулся мужчина, скользнув мимо туристов к выходу. — Храмом, который для меня создала она. 24. Не бойся, можешь взять меня за руку — Похоже, ты часто здесь бываешь, — заметила Ярва. — Не так часто, как могло показаться, — отозвался Мартин, пропуская ее в кабинку. Они оказались в маленьком уютном пространстве, залитым теплым тусклым светом. — Тома — друг Симона, поэтому знает меня. — У твоей собаки есть друзья? — улыбнулась Ярва. Мартин сконфуженно отвел взгляд. Длинные ресницы отбросили тени на скулы. — Симон… Назван в честь моего друга, — пояснил он. — Тома дружит с Симоном, который ходит на двух ногах и громко смеется. — М-м, — понимающе протянула Ярва. Ей нравилось, что Мартин смущается и робеет рядом с ней. Смущаться вдвоем было не так страшно. — Я тоже давно не была на свиданиях, — призналась Ярва. — И до того, как ты назвал это свиданием, я даже не была уверена, что у нас свидание. Мартин понимающе кивнул. — Тук-тук! — услышали они за дверью. Через мгновение дверь распахнулась, и пред ними предстал Тома с подносом. Расхваливая платье Ярвы, он поставил перед ней большую кружку с ароматным чаем и блюдце с овсяным пряником. — Без сельдерея, как ты любишь, — подмигнул он Мартину, снимая с подноса высокий стакан с красной жидкостью и черной трубочкой. — Спасибо, — произнес Мартин, принимая стакан. — Приятного вечера, — улыбнулся Тома и скрылся за дверью. — Это коктейль? — Да, — быстро ответил Мартин. Ярве в очередной раз показалось, что Мартин нервничает из-за того, что ему приходится что-то скрывать. Это умозаключение тут же было подхвачено и брошено в ярко горящий костер ее проблем с доверием, который начал полыхать в тот момент, когда Бэйзил зарычал в парке. Ярва сделала глубокий вдох и в целях самосохранения приготовилась тушить этот костер. — Ты женат? — спросила она в лоб и скривилась от того, как грубо прозвучал вопрос. — Нет. Никогда не был, — ответил Мартин, словно знал, какие чувства ее одолевают. — У тебя есть дети? — Нет. — Ты мошенник, который хочет развести меня на деньги? — Нет. — Хорошо, потому что у меня не так много денег, чтобы быть тебе интересной. Мартин улыбнулся. — Почему ты все это спрашиваешь? — Потому что мне кажется, что ты скрываешь от меня что-то важное, что надо знать до того, как согласиться на второе свидание, — ответила Ярва. — Спасибо за честность, — виновато отозвался Мартин. — Я права? Для ответа ему потребовалось глубоко вдохнуть. Ярва напряглась, вглядываясь в его лицо. — Да, но я не готов сказать тебе об этом сейчас. — Когда будешь готов? — Не знаю, — ответил он и сжал челюсти, глядя в стол. Ярва понимающе хмыкнула и подняла взгляд на абажур. Тот, кто занимался оформлением этого места, явно был рожден не в ту эпоху. Оббитые темным вельветом кабинки, плотные узорчатые абажуры с невероятной бахромой. Столы из крепкого дерева и скамьи с резными спинками. «Болотный дракон» казался вырезанным из двадцатых годов двадцатого века и вставленным в две тысячи пятнадцатый. — Хорошо, — произнесла она, приняв его ответ. — Давай просто как следует насладимся свиданием, на котором мы оба давно не были. Почему кстати? Из-за депрессии? Мартин поднял на нее восхищенный взгляд, будто ожидал чего угодно, только не продолжения свидания. — Д-да, — ответил он, заикаясь. — А ты? — Я… — Ярва не смогла сразу сформулировать ответ. — Стараюсь избегать людей. — Почему согласилась встретиться со мной? — Ты был очень мил, — неуверенно улыбнулась девушка. — Спасибо, — проронил он невпопад. Ярва притянула к себе кружку, намереваясь попробовать чай, когда весь свет погас. От неожиданности выронила кружку. Горячий чай разлился по столу и залил ее платье. — Ох! — выдохнула она от испуга и боли. В кромешной тьме запястья Ярвы коснулась холодная рука. — Не бойся, — услышала она голос Мартина. Он звучал мягко и обволакивающе, почти гипнотически, заставив ее задержать дыхание. — Можешь взять меня за руку. Я помогу тебе пересесть. — Скачок напряжения, — помещение озарил громкий голос Томы. — Оставайтесь на своих местах. В ближайшие пару минут мы все починим. Ярва, как завороженная, скользнула рукой в руку Мартина и позволила ему вести себя. Он помог ей обойти стол и увлек на свою скамью, а сам сместился к стене. — Спасибо, — произнесла Ярва, когда он отпустил ее руку. — Не обожглась? — Немного, — нехотя признала девушка. Все в той же кромешной темноте Мартин надергал из держателя салфеток и передал ей. — Ты хорошо ориентируешься в темноте, — заметила Ярва, прикладывая салфетки к платью. — Твоя собака больше похожа на волка, чем на собаку. Ты говоришь о прошлом так, словно был там. У тебя холодные руки. Ей показалось, что Мартин перестал дышать. — В твоем стакане явно не томатный сок с сангрией, — бесцветно продолжила Ярва. — Что там? И почему вы с Томой пытаетесь выдать это за сангриту? — Ты говоришь все это, находясь со мной наедине в темном замкнутом пространстве? — с сомнением в голосе уточнил Мартин. — Мне надо тебя бояться? — Нет, — быстро ответил он. — А мне тебя? — Ну, осинового кола у меня с собой нет, — улыбнулась Ярва. — Прости, — произнес Мартин. Ярве показалось, что он увеличил расстояние между ними. — Ты сейчас серьезно это говоришь? — Хочешь перевести все в шутку? Я не против. Потому что я начинаю думать, что схожу с ума, — честно призналась девушка. Лампа над их головами загорелась, заставив Ярву на мгновение зажмуриться. Когда она открыла глаза, то встретилась с изучающим взглядом Мартина. — Ты не сходишь с ума, — произнес он тихо, почти сокровенно. 25. Девичник — Понятно, — выдохнула Ярва. Ей стало мало воздуха, стены кабинки стали давить на нее, как тиски. Здравый смысл кричал так, что закладывало уши. Мартин молчал, даже казался испуганным. Ярва вспомнила все недавние встречи со странными личностями и ощутила себя одной из них. Перевела взгляд на стол, вгляделась в игру света на поверхности его напитка. — Что в твоем стакане? — Разбавленная кровь. — Чья? — Человеческая. Первая положительная. — Откуда она? — Донорская, из больницы. — Почему ты отвечаешь на мои вопросы? — Потому что ты их задаешь. — Я хочу уйти. — Хорошо. Ярва встала и, прихватив пальто, вышла из кабинки. — Уже уходишь? — весело спросил Тома. Она ему не ответила. Быстро миновала коридор и взлетела по ступенькам, оказавшись в промозглом октябрьском вечере. Огляделась и, сообразив, где находится, побежала к ближайшей стоянке такси. Заскочив в первую попавшуюся машину, назвала адрес архива. Таксист удивился, что ей потребовалось в архив субботним вечером, но, уловив нервозность девушки, остальную часть пути молчал. Выйдя из машины, Ярва проводила ее взглядом. Ей нужно было успокоиться и проанализировать произошедшее. Первое. Мартин не причинил ей вреда. Второе. Кто-то из них с большой вероятностью сумасшедший. Третье. Он не знает, где она живет. Только парк, в котором она выгуливает Бэйзила. Не знает номер ее телефона. Ее дом остается ее крепостью. Четвертое. Если все это правда, то… То она не знала, что думать. Окей, можно представить, что вампиры реальны. У них есть заведения, где им разливают донорскую кровь по стаканам. Они интегрировались в общество и по-своему приносят пользу. Мартин, например, пишет коды. Удобно. Ему наверняка не нужен восьмичасовой сон, он может работать сутками. Должно быть, он известен в кругах ай-ти. Если все это правда. Глядя перед собой невидящим взглядом, Ярва приняла решение. Она будет доверять тому, что видела. А видела она волка на желтом поводке, кровь в стакане и парня, у которого руки немногим теплее бордюрного камня. С принятием решения буря в ее голове поутихла, но не исчезла совсем. Пытаясь сохранить шаткое равновесие внутри, Ярва обошла здание архива, перебежала через дорогу на последние секунды зеленого сигнала и вошла в супермаркет. Наскоро закидала в корзину бутылку сангрии и контейнер садовой клубники. У самой кассы схватила пакет чипсов, но затем вернула его на место. Расплатилась и выскочила на парковку, где в ряд стояли две желтые машины. Она села в ту, что была ближе к выезду и назвала свой адрес. Бэйзил ждал ее на пороге террасе, глядя на дорогу. Стоило ей выйти из машины, как он подбежал к калитке и стал принюхиваться. — У нас сегодня девичник, — произнесла Ярва, открывая калитку. — Я, сангрия и клубника. Ты будешь за стриптизера, — добавила она и, не удержавшись, тихо рассмеялась. Бэйзил неуверенно завилял хвостом, направляясь с хозяйкой к дому. Ярва открыла дверь и, оглядев площадь перед домом, закрылась на все замки. По дороге на кухню, она прислушалась к своим ощущениям и с удивлением поняла, что не боится. Мартин не вызывал в ней страх, и если бы в его стакане действительно была сангрита, она с удовольствием сходила с ним на второе свидание. — Невеста Дракулы, да? — вынимая покупки из пакетов, Ярва вспомнила результат теста и нервно рассмеялась. Затем вспомнила их первую встречу и реакцию Бэйзила. Перевела удивленный взгляд на пса, который с многозначительным видом сидел возле своих чашек. — То есть, — начала она. — Ты не испугался волка? Ты на него нарычал и встал между нами? Бэйзил склонил голову на бок, хвост дернулся в сторону. У Ярвы на глазах навернулись слезы. Она села на пол рядом с собакой. — Спасибо, — запустив пальцы в черную шерсть, произнесла она. Бэйзил издал неопределенный гортанный звук и лизнул ее в щеку. 26. Диспут о наличии души Мартин вышел из кабинки через несколько минут после ухода Ярвы. Подошел к бару и расплатился по чеку под вопросительным взглядом Томы. К его чести, юный оборотень ничего не спросил. В воздухе коридора Мартину мерещился запах Ярвы. Выйдя на улицу, он огляделся, сам не зная, чего ожидал увидеть. Ярву, сидящую на лавочке? Или карету скорой помощи с крепкими санитарами, ждущими его у дверей? Ветер прогнал мимо него сухие листья. Поставив воротник пальто, Мартин побрел в сторону дома. По дороге он задавал себе вопросы. Жалеешь, что пригласил ее? Нет. Жалеешь, что был честен? Нет. Смог бы ты ей врать? Нет. Переживаешь, как она добралась до дома? Да. Бросишься ее искать? Нет. Она тебе нравится? Да. Надеешься на новую встречу? Нет… Да. Что ты сейчас испытываешь? Тоску. Остановившись у дверей своего дома, Мартин поднял взгляд. Справишься? Конечно. Мартин вошел в квартиру и, скинув пальто, рухнул на диван. Уставился в потолок. Вопросов к себе он больше не имел, так же как и возможность узнать, как Ярва добралась домой. Снова напомнил себе, что на дворе двадцать первый век. Женщины свободны в своих перемещениях, принятии решений и защищены законом. Телефон в кармане пальто издал короткий мелодичный звук входящего сообщения. Симон, 20:06: Тома сказал, что свидание прошло не очень Симон, 20:06: Что произошло? Симон, 20:06: Тебе нужна моральная поддержка? Симон, 20:07: У меня смена до одиннадцати а потом я могу прийти к тебе Вы, 20:08: Она узнала, кто я, и ушла. Симон, 20:13: Как она узнала кто ты? Вы, 20:14: Догадалась. Симон, 20:14: ДОГАДАЛАСЬ?! Симон, 20:14: КАК?! Вы, 20:15: Она наблюдательная. Симон, 20:16: Я приеду к тебе и ты все расскажешь Симон, 20:16: Я в шоке! Симон, 20:16: Чуть корицу вместо мускатного ореха в суп не добавил Симон, 20:17: Только не умирай там ладно Симон, 20:17: Кстати куда звонить если тебе станет плохо с сердцем? Вы, 20:18: Не станет. Мартин положил телефон на пол и накрыл глаза сгибом локтя. На внутренней стороне его век, как кадры из фильма, мелькали сцены этого дня. На одно короткое мгновение Мартину показалось, что он все испортил, не став скрывать правду, но он одернул себя. Честностью отношения не испортишь. Вскоре его настигло другое откровение. Он — эгоист. Он не подумал о Ярве. Ведь в ее парадигме мира вампиров не существует, а он, без подводки, вывалил на нее всю свою честность, к которой она была не готова. Шумно выдохнув, Мартин прикусил губу. Он мог бы пригласить ее в кино, вместо бара, ведь в кино не нужно есть. Он мог бы выпить кровь заранее, чтобы температура его тела была выше, ближе к человеческой. Он мог неуклюже уронить солонку в темноте кабинки, чтобы не вызвать подозрений. Он много чего мог бы, но в те моменты, рядом с Ярвой, он становился простым, немного неуверенным в себе парнем, каким не ощущал себя уже очень-очень давно. В душе он остался тем же двадцати шестилетним романтиком, каким был до обращения. В душе. Мартин повертел это словосочетание в голове. Многие догматы отрицали у таких как он наличие души. Считалось, что она продана, проклята, расщеплена. Но Мартин знал, что она есть. Он чувствовал ее, когда в первый раз наблюдал закаты с набережной, когда знакомился с Ярвой. Он видел душу в улыбке Симона, ощущал ее, когда Симон радостно хлопал его по плечу. Он слышал душу в песнях Николы, в колких замечаниях Налы. Душа это то, что нельзя было у них отнять ни укусом, ни перевоплощением. Симон, 23:24: Заскочил к Сесиль взял тебе первую + и медовуху себе. Скоро буду 27. Гостиница «Пятница, 13-е» Симон глубже провалился в любимое кресло Мартина, вытянув ноги на тахту. В этот раз на нем были носки с хэллоуинскими тыквами. На полу рядом с креслом стояла пустая бутылка медовухи, которую он выпил, слушая о том, как прошло свидание его друга. Почти подавился на моменте, когда в баре выключился свет. Отставил бутылку, когда Ярва задавала свои роковые вопросы, чтобы не пропустить ни одного слова, и допил ее махом, когда Мартин рассказал о том, как вышел из бара. За все четыре года знакомства Симон первый раз видел Мартина в столь печальном состоянии. Его друг лежал грустным бревном на диване и, изредка моргая, смотрел в потолок. Несколько минут они провели в звенящей тишине. Открыв вторую бутылку медовухи, Симон решил отвлечь Мартина разговорами. Он в красках рассказал про охоту, про приближающийся экзамен на су-шефа, про новое дело Налы, про концерт Николы, где он, Симон, скорее всего, будет заменять барабанщика, потому что постоянный барабанщик группы объелся каких-то ягод и прописался в туалете. — Я думал, что ваши инстинкты не дают вам есть аллергены, ядовитые продукты, — к удовольствию Симона хмыкнул Мартин. — Ты плохо знаешь Луку, — скептично отозвался Симон. — Он жрет все, что плохо прибито. — Не знал, что ты играешь на барабанах… — глянув на Симона с дивана, добавил Мартин. — Я не так хорош, как Лука, конечно, но ритм чувствую, — отсалютовал ему бутылкой Симон. — Кстати, помнишь, ты недавно спрашивал, почему все заведения в городе держат фэйри? Мартин кивнул. — Я потом вспомнил, что не все, — облизнув сладкие от медовухи губы, продолжил Симон. — В пригороде, который ближе к лесу, где мы охотимся, есть гостиница для сверхъестественных. Ее держит ведьма. Красивая, что глаз не оторвать, но не очень общительная. Хотя чувство юмора у нее есть. — Почему? — Она назвала гостиницу «Пятница, тринадцатое», — произнес Симон и рассмеялся, откинув голову назад. 28. Вампир из детской книжки — Гостиница пользуется популярностью? — уточнил Мартин. — Если верить Матильде, то да. Сам я там не был. — А Матильда там работает? — Нет, — отмахнулся Симон. — Она встречается там со своим парнем. Он тоже оборотень, но с другого округа. Поэтому они встречаются на относительно нейтральной территории, чтобы не провоцировать конфликт и не привлекать внимание Кормилицы Ворон. — Да, ты говорил, что вы привязаны к территории, — сам себе напомнил Мартин. — Как вы ездите в отпуск, кстати? — Извещаем стаю, которой принадлежит округ заранее. Никола делает так же, когда едет в тур. Посылает извещения по электронной почте, получает ответ и формирует сетку тура. — Сложно быть оборотнем, — заметил Мартин. — Это говоришь ты? Тебе, чтобы на улицу выйти, надо нанести толстый слой солнцезащитного крема, — напомнил ему Симон. — Повезло, что за то время, пока я был в депрессии, его изобрели и довели до совершенства, — отозвался с дивана Мартин. — Что ты намерен делать дальше? С Ярвой, — осторожно спросил Симон. Он никогда не сталкивался с вампиром, которому разбили сердце, и боялся, что у Мартина может случиться новый депрессивный эпизод. — Ничего, — пожал плечами Мартин. Его голос звучал бесцветно. — Она сказала, что хочет уйти. Я не вправе ее останавливать. — Вдруг завтра утром она пожалеет, что ушла? — Вряд ли, Симон. Я пошатнул ее картину мира. Такое сложно простить. — Знаешь, что я думаю? — поставив ноги на пол и подавшись вперед, начал Симон. — Если бы в ее картине мира не было места сверхъестественному, она бы не стала задавать тебе тех вопросов. Она бы объяснила себе и температуру твоих рук, и цвет жидкости в твоем стакане, и твою способность видеть в темноте. Но раз она все-таки спросила, значит, не так уж сильно ты пошатнул ее мир. Мартин медленно повернул голову в сторону Симона. В его голубых глазах отражалась многотонная тоска, сквозь которую, как лучи солнца, пробивалась надежда. — У меня в детстве была книжка, — начал Симон. — В ней главный герой, голубоглазый мальчик, мечтал увидеть море. Он ездил до конечной на каждом автобусе, взбирался на самое высокое здание, но моря нигде не было видно. Когда он почти сдался, к нему подошла девочка и спросила, почему он грустит. Он ей все рассказал. И девочка ему ответила «море в твоих глазах». Ты очень похож на того мальчика. Мартин закатил глаза и вернулся в исходную позицию грустного бревна. — Вампир из детской книжки, — продолжил свою мысль Симон. Хохоча на всю квартиру, он заметил, что губы Мартина тоже растянулись в улыбке. 29. Дьявол в деталях Ярва хотела выкинуть всю эту дурацкую историю с Мартином из головы, но вот уже начало второго, за окном густая ночь, а она все еще о нем думала. Вспоминала, как он мило заикался в парке, приглашая ее на свидание; как он звал ее по имени и внимательно относился к ее границам; как рассказывал о картине и художнике; как неуверенно улыбался и, самое главное, был честен. С самого начала он пытался быть с ней честным. Это подкупало. И не зря говорят, что дьявол в деталях. Глядя на ситуацию в общем, ты отдаешь себе отчет в том, что эта история не для тебя, но, погружаясь в детали, ощущаешь уколы сожаления. Ведь было приятно, было интересно. Ярва запустила руки в волосы. Мартин ей понравился. Действительно понравился, но она не была готова связываться ни с сумасшедшим, ни с вампиром. Облизнула губы, сладкие от сангрии. Опустила взгляд. Сангрия в ее бокале была вишневого цвета и пропускала свет, в отличие от того, что было налито в бокал Мартина. Ярва специально купила именно ее, чтобы удостовериться в том, что не сошла с ума. Рядом с бокалом была миска с клубникой. Девушка усмехнулась, сообразив, что все продукты на ее столе красные. Сделав очередной глоток, Ярва задалась вопросом, откуда у Мартина волк. Не может же он держать его в квартире или на заднем дворе. На мгновение она представила Симона, воющим на луну среди клумб с красными розами, и тихо рассмеялась. Но следующая мысль заставила ее поперхнуться воздухом. Если все это правда и вампиры существуют, то и оборотни могут быть так же реальны. — Нет, бред какой-то, — сама себя успокоила Ярва и перевела взгляд на Бэйзила. Он спал на ковре рядом с диваном, свернувшись в огромный черный клубок. «Он друг Симона. Тома дружит с Симоном, который ходит на двух ногах и громко смеется», — вспомнила Ярва и обомлела. Какова вероятность того, что на поводке у Мартина в тот вечер был его друг-оборотень? Все эти мысли вызвали у нее головокружение и тошноту. Пришло понимание, что продолжая анализировать произошедшее, Ярва разрушает себя. Махом допив остатки сангрии, девушка встала с дивана и отнесла бокал в мойку. Приняла душ и забралась под одеяло, разомлев от тепла и винных паров, ударивших в голову. Проваливаясь в сон, она подумала, что спать с Мартином было бы холодно. 30. Горькие травы — То есть, — начал Симон, явно прижав телефон к уху плечом, — Ты уже неделю не выходил из дома. — Получается так, — не стал спорить Мартин и откатился от компьютерного стола. — С того момента, как Ярва тебя отшила… — не спрашивал Симон. — Вы были знакомы меньше суток! Чем она тебя так зацепила? — Я не знаю, Симон, — запустив пальцы в волосы, ответил Мартин. — В тот вечер, услышав ее голос, я уже почувствовал неладное. А увидев, потерял покой… — Может, у тебя просто секса давно не было, а она первая, кто оказался в твоем вкусе? — осторожно уточнил его друг. — Ты все-таки не робот. — Но и не мальчишка в пубертате, — отозвался Мартин. — Как твое сердце? — осторожно уточнил Симон. — Со мной все будет в порядке, — уклонился от прямого ответа Мартин. — Я считаю, что тебе нужно поговорить с ней еще раз, — Симон проигнорировал его замечание. — Где это видано, чтобы мужчина сдавался после первой попытки. Давай, надухарись там, надень свою лучшую рубашку и вперед. — Я не думаю, что это хорошая идея… — Трусишь? — Трушу. — Когда ты последний раз был на свиданиях? — В тысячу девятьсот двенадцатом, — ответил Мартин. — Кажется. — БОЛЬШЕ СТА ЛЕТ ПРОШЛО?! — Д-да, — неуверенно отозвался он. Симон крикнул кому-то на кухне заткнуться и заняться своими делами и вернулся к разговору с Мартином. — Слушай, — начал он. — Ты один из самых достойных существ, которых я знаю. Ты высокий, красивый, образованный и галантный, что я сам бы с тобой встречался, если был хоть на капельку геем. Да, есть у тебя минусы. Чаще всего у тебя холодные руки, так что спонтанным петтингом ты партнершу не побалуешь. Но и она тебя при всем желании оладушками не накормит. Но ведь это мелочи, если тянет друг к другу. Со всем можно справиться. Другое дело, если не тянет и ты принципиально не в ее вкусе. — Спасибо, Симон, я очень ценю твою поддержку… — Ты говорил, что она работает в архиве? Через сорок минут заканчивается рабочий день. Иди и поговори с ней. — Симон, я… — Я сказал: иди и поговори с ней! Тебе двести семьдесят три года, в конце концов! — Два. — Двести семьдесят два года, в конце концов! — поправил Симон. — Ты пережил несколько эпох, прошел через первую мировую. Не дай женскому страху сбить тебя с пути! Будь храбрым за двоих! Мартин не выдержал и рассмеялся. Симон снова на кого-то рявкнул. — Прости, на этой кухне нигде не скрыться. Мне пора возвращаться к плите. Жду отчет. Мартин отнял телефон от уха, продолжая смотреть на кусочек улицы, который было видно сквозь его окна. Затем встал, принял душ и оделся. Потянувшись за пальто, увидел духи на полке. Усмехнулся и нанес немного на себя. Он оказался у архива за две минуты до конца рабочего дня. Присел на низкую кованую ограду, которой участок архива отделялся от тратуара, и стал считать работников архива, выходящих из здания. Миловидная пышная девушка вприпрыжку пересчитала ступеньки и, бросив на Мартина заинтересованный взгляд, умчалась в сторону парковки. Затем вышел очень худой мужчина в очках толстыми стеклами и в пыльном пиджаке. — Вы кого-то ждете, молодой человек? — спросил он сиплым старческим голосом. — Да, Ярву. Она на работе сегодня? — уточнил Мартин, надеясь, что его голос звучал не так жалко, как ему показалось. — Да, разбирается с новыми документами, — ответил мужчина. — Думаю, минут через пятнадцать выйдет. Мартин поблагодарил неожиданного информатора и пожелал ему хорошего вечера. За следующие пятнадцать минут из архива вышли еще двое. Ярва появилась через полчаса. Мягко придержала дверь, чтобы она не грохнула, и поправила сумку на плече. Мартин отделился от забора и сделал шаг ей навстречу. Увидев его, Ярва замерла. — Привет, — произнес он. — Прости, если напугал. — Не напугал, — ответила она. Ее сердце сбилось с ритма. — Удивил. — Мы можем поговорить? — Да, — неуверенно согласилась Ярва, глядя Мартину в глаза. Мартин улыбнулся. Кивнул в сторону бульвара, предлагая пройтись. Ярва зашагала рядом с ним. Они прошли здание архива, миновали парковку и вышли на оживленный бульвар, поросший вязами и кленами. Листья с них уже почти облетели, превратив газоны в желто-красное поле. — О чем ты хотел поговорить? — спросила Ярва. — Хочу знать, есть ли у меня шанс, — с трудом подбирая слова, произнес Мартин. В ожидании ответа, он прислушался к сердцу Ярвы. Оно болезненно сжалось, предвосхищая укол вины. — Прости, — произнесла Ярва. Мартин услышал твердое «нет». — Это из-за того, кто я есть? Ярва остановилась и повернулась к нему лицом. Заглянула в глаза. — Да, — ответила она. Ее голос дрогнул. — Я люблю горячие руки. Хочу готовить две порции кофе по утрам. Хочу, чтобы мой партнер старел со мной. Мартин глубоко вдохнул и поднял взгляд на клен за спиной Ярвы. — Пожалуйста, не принимай это на свой счет, — продолжила девушка, подавшись вперед. — Я не хочу, чтобы ты винил себя. — Если бы я был человеком, ты согласилась на второе свидание? — Да, — ответила Ярва, грустно улыбнувшись. — С удовольствием. — Спасибо, — отозвался Мартин. — Почему я? — осторожно спросила Ярва. — Не знаю, — улыбнулся Мартин, глянув на нее сверху вниз. — В моем детстве говорили, что самая лечебная трава — самая горькая. Наверное, ты моя горькая трава. — От чего я тебя вылечила? — горько усмехнулась девушка. — Напомнила, что я живой, — ответил Мартин, пожав плечами. 31. Отведи меня домой Ярва улыбнулась одной из самых солнечных улыбок, глядя в голубые глаза. Несмотря на то, что они были знакомы всего несколько дней, он занял свое место в ее сердце. Покорил ее своей неловкостью, честностью и особым шармом, которым обладают спокойные, умные парни. Ей действительно было жаль, что у них не будет второго, третьего, десятого свидания. На мгновение она даже была готова поддаться мимолетному желанию, но одернула себя. Она хотела засыпать и просыпаться с кем-то теплым. Она действительно хотела готовить две кружки кофе по утрам. — Спасибо, — произнесла она. Облизнула губы и отвела взгляд. — Это честь, стать кем-то значимым для такого чудесного парня, как ты. Мартин тоскливо улыбнулся, склонив голову на бок, словно хотел рассмотреть ее с другой стороны. — Ты не передумаешь? — Нет, — Ярва покачала головой. — Прости. — Жаль, — отозвался Мартин и раскрыл руки. — Могу я обнять тебя на прощание? — Да, — улыбнулась девушка и сделала шаг вперед. Обнимался Мартин мягко и крепко, как она любила. Ярва обхватила его торс, вдохнула приятный аромат духов и улыбнулась. — Счастливого века, — произнесла она, отстранившись. — Счастливой жизни, — улыбнулся ей Мартин, приложив руку к своему сердцу. Ярва развернулась и зашагала в сторону трамвайной остановки. На глазах отчего-то навернулись слезы. Она утерла их манжетой пальто, догадываясь, что произойдет после заката солнца. Яд из перламутрово-розовой склянки начнет действовать, заставляя ее снова и снова переживать этот момент. Снова и снова сомневаться в правильности принятого решения. Мимо нее прошел кучерявый широкоплечий парень в новеньких желтых кроссовках от Рибок. — Привет, Ярва, — произнес он. Она кивнула в ответ, не придав этой встрече особого значения. Все ее мысли занимало случившееся прощание. Она вошла в трамвай, украшенный растяжкой из улыбающихся тыкв, заняла место у окна и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Трамвай с грохотом отдалял ее от Мартина, стремительно опускались сумерки. Ярва вышла на конечной, у парка с прудом. Поправила сумку на плече и по тускло освещенной дорожке поплелась в сторону дома. Из темноты деревьев к ней метнулась тень и, издав радостный гортанный звук, пристроилась рядом. — Бэйзил! — выдохнула Ярва. — Откуда ты здесь? Снова через забор перепрыгнул? Нас оштрафуют, ты знаешь? Бэйзил радостно завилял хвостом, с любовью глядя ей в глаза. Ярва, обхватив морду пса, наклонилась к нему и поцеловала в нос. — Отведи меня домой, — попросила она, улыбнувшись.