Гуманистическая парадигма

      Либо его хронометр всё-таки вышел из строя, либо время на этой планете текло иначе, чем во всей остальной Вселенной. Оно то непостижимым образом растягивалось, превращая каждый клик в вечность, то сжималось подобно взведённой пружине. Медик помнил за собой подобные эпизоды нарушения восприятия, периодически случавшиеся во время войны, однако привыкнуть к этому было невозможно. Только ноющая боль в задних стойках, вызванная чрезмерно длительным пребыванием в альт-форме, стабильно возвращала его к реальности. Рэтчет трижды провёл диагностику в поисках неисправности хронометра или, на худой конец, оптики, но тщетно.       Глифы на пилотской консоли шаттла светились по-прежнему ярко и складывались в число, которое никак не достигало когнитивного кластера, постоянно оседая в эмоциональном блоке.       — Невозможно, — в замешательстве выговорил он, вторично перезагружая оптику.       Пять орнов; он провёл на этой планете уже пять орнов. Внутреннее ощущение времени было безвозвратно утрачено, хотя по системным журналам Рэтчет видел, сколько раз приезжал в шаттл, и строгая периодичность этих визитов должна была выровнять показания хронометра. Но не выравнивала. Иногда ему казалось, что он прибыл сюда какой-нибудь десяток джуров назад. Выходит, нестандартная миссия настолько его захватила, что он просто потерял счёт кордам, проведённым в компании органических коллег?       Консоль бодро подмигивала строкой прогресса сканирования, завершённого на семьдесят семь процентов. Ещё полтора орна, и он сможет отправить предварительные результаты на «Арк», продолжавший бороздить соседние звёздные системы, а затем…       — Затем… — Рэтчет провентилировал, откидываясь на спинку кресла, и устало вытянул ноги.       Почему-то мысль о возвращении на «Арк», так трепетно сберегаемая поначалу, со временем стала не столь воодушевляющей, как ему хотелось бы. Он скучал по кораблю и по соратникам. По свисту покрышек в коридорах, когда близнецы Ламбо в очередной раз доводили Проула до замыкания. По бесконечным авариям и возгораниям в лаборатории — Уилджек и Персептор составили воистину взрывоопасный дуэт. По несуетно-благородной твёрдости Оптимуса. Даже по отвратительному оранжевому потолку медбэя, от которого у всей команды коротило оптику.       Рэтчет отчаянно хотел домой. Убедить себя в том, что их родной мир давно мёртв, и никакого дома больше нет, было непосильной задачей. И этому совсем не помогало то, что маленькие органики каким-то образом, ни разу не вступив в осознанный разговор, согрели его Искру. Ему было действительно спокойно и интересно здесь, но именно поэтому нейросеть то и дело перегружало острым чувством вины.       Нужно было сосредоточиться. Услышать постукивание дождя по обшивке шаттла, зафиксировать анализаторами повышающийся уровень влажности. Сфокусироваться на текущем моменте. Отбросить вину и растерянность. Потому что все его сомнения были сейчас на сто процентов контрпродуктивны.       — По одной проблеме за раз, — напомнил себе медик, бросив последний взгляд на консоль и неохотно поднимаясь.       За обзорными экранами начинало светать, а ему ещё нужно было вернуться на подстанцию.       Погода неуклонно менялась с каждым орном в сторону снижения температуры. Теперь она в среднем держалась на отметке в пятьдесят градусов по Фаренгейту; незначительные колебания для кибертронца, но земляне с их мягкой обшивкой перепады температур ощущали чутко. Обитатели подстанции хмуро поглядывали на небо, бо́льшую часть времени затянутое тучами, ворчали громче обычного и поочередно доставали из шкафчиков тёплые куртки. Количество тяжёлой травмы на вызовах сезонно снижалось, приходилось всё чаще подхватывать случаи, предназначенные линейным бригадам. Рэтчет привык выходить из подзарядки и обнаруживать у себя в колёсных арках по коту. Иногда в ответ на их мурлыканье начинал тихонько басить двигателем, не теряя надежды найти с пушистыми более осмысленный контакт. Хэнк беззлобно ругался, перед каждой сменой выгоняя живность из ходовой.       — Ску-у-учно, — протянул Терри, откидываясь на подголовник штурманского кресла.       — Видео с котиками уже не помогают? Толерантность сформировалась? — хмыкнул из кузова Норман; он лениво скользил пальцами по списку активных нарядов, и настроение продолжало снижаться.       Вызов в очередной раз оказался пустышкой. Они приехали на самую окраину города, а пациент, как выяснилось, в разговоре с диспетчером преувеличил тяжесть своего состояния. Подобные ситуации случались время от времени, хотя и не слишком часто. Но именно сегодня это почему-то ощущалось особенно обидно. Старший врач привычно отругал мнимого страдальца за такую безответственность, могущую стоить жизни другому человеку, оставил целую страницу рекомендаций вместо извинений за резкость, и теперь бригада направлялась обратно на подстанцию.       Это было затишье. И понимание ситуации, настигшее Рэтчета в этот момент, было острым как лезвия его клинков. Топливопроводы остыли; он затаился, приглушив вентиляцию и машинально придавая больше напряжения на системы внутренней диагностики. В затишьях никогда не было ничего хорошего, за ними всегда следовала беда. И лучше было оставаться в активе на пороговых скоростях, чем безнадёжно пережидать эти мгновения неосознанного ужаса, в клочья рвущего нейросеть.       — Пусть лучше будет скучно, — ровным тоном заметил Хэнк.       — Согласна, — откликнулась Саманта, — иногда нужны спокойные смены.       — Спокойная смена — это когда ты все сутки сидишь на подстанции и читаешь книгу, — меланхолично вставил Говард.       Норман, отложив планшет, поправил его с едва уловимой ухмылкой:       — Это не спокойная, это — идеальная.       Их пустопорожний трёп немного вернул кибертронца к реальности. Беззвучно фыркнув вентиляцией и восстановив обороты кулеров, Рэтчет мысленно согласился: вообще-то он бы не отказался постоять сутки на подстанции и дочитать, наконец, то руководство по торакальной хирургии. Такие случаи, как этот, с ним тоже случались. До войны и двух кордов не проходило, чтобы кто-нибудь не ввалился к нему в отделение с помятой пластиной брони и на редкость фаталистичными прогнозами собственного состояния.       Терри согласно хохотнул из кабины и, повернувшись к водителю, предложил:       — За кофе?       Уже открывшего рот Хэнка опередила рация, скрипуче потребовавшая выйти на связь.       — Скука откладывается, — констатировал он вместо ответа.       Пока Терри разговаривал с диспетчером, водитель привычно снизил скорость и прижался поближе к тротуару, готовясь к изменению маршрута. Судя по растерянному выражению, которое с каждой секундой всё ярче проявлялось в смуглых чертах доктора, Терри не чувствовал в себе уверенности для подтверждения запроса.       — Норман, — обернулся он к напарнику, — глянь в планшет. Возьмём?       Вздохнув, старший врач углубился в изучение данных, а затем с неприкрытым сарказмом поинтересовался:       — И что тебя смущает в сломанной ноге?       — Это за чертой города, да и в целом… скорее для линейной. Нам предлагают наряд только потому, что мы ближе остальных.       Норман пролистнул страницу вниз.       — Если там действительно перелом бедренной, то это потенциально шоковый больной. И вообще, — он отложил планшет и скривился в усмешке, — после двух лже-инфарктов, гипогликемии и одного похмелья, я лично не имею ничего против скелетной травмы.       Терри понимающе кивнул и отправил диспетчеру подтверждение запроса.       Влажный асфальт казался черней обычного. Брызги воды шелестели в колёсных арках; мелкий дождь, почти незаметный, если остановиться, на высокой скорости шумно бил в лобовое стекло. Хэнк со вздохом щёлкнул рычагом стеклоочистителей, и кибертронец ободряюще рокотнул двигателем вместо ответа. Ему было хорошо.       Они нечасто покидали город, а потому каждый выезд на трассу становился для Рэтчета поводом немного расслабить тяжи и размять колёса. Городской ритм движения со всеми его светофорами, быстрыми перестроениями, пробками и неосторожными водителями частенько действовал на него угнетающе. Постоянно принуждал покрепче сжимать броню и бдительно следить за действиями Хэнка. На шоссе этого всего не было. Зато были ровный асфальт под шинами, упругая собранность подвески, встречный ветер в решётке радиатора, согревающее броню солнце или сбивающие пыль капли дождя. И скорость, куда более привычная ему, чем городские ограничения. Рэтчет и подумать не мог, что когда-нибудь будет искренне радоваться, раскручивая двигатель на жалкую четверть мощности. Шоссе было не особенно оживлённым; лишь изредка, раз в десять-пятнадцать кликов, навстречу проносились другие машины, и водитель, тоже дорвавшийся до свободной дороги, с удовольствием придавливал акселератор.       Впрочем, радость длилась недолго; уже через пятнадцать миль впереди показался пункт их назначения, и Хэнк начал плавно снижать скорость. Заправочная станция расположилась в уютном месте — на углу перелеска, выходя одной стороной в открытую степь. Ничего особенного в ней не было, стандартное компактное здание из двух частей; в бо́льшей располагались пульт заправщика и маленький магазин, в меньшей — служебный гараж на одну машину. Снаружи, перед наполовину поднятыми секционными воротами, стоял пикап, возле заднего бампера которого громоздились ящики с инструментами, мотки каких-то проводов и пара канистр.       — Выглядит тихо, — сказал Терри, тоже осматривая местность.       — Применяем магию сирены, — Хэнк щелчком тумблера дал короткий такт, притормаживая у ворот гаража. — И-и-и… готово.       На звук из полумрака здания выскочил молодой парень, уверенно махнувший обеими руками, чтобы привлечь внимание.       — Он, кажется, абсолютно спокоен, — заметил Говард, наблюдавший за ним через боковое окно.       — Нам же меньше возни, — Норман подхватил планшет и, стоило водителю остановить фургон, распахнул боковую дверь навстречу незнакомцу. — Приветствую. Что у вас стряслось?       Привычным жестом пробежав пальцами по рулю и дождавшись, когда бригада высадится, Хэнк задумчиво глянул на приборную панель. Терри немного задержался в кабине, уведомляя диспетчера о прибытии и откладывая планшет.       — Пока будете разбираться, я, пожалуй, дозаправлюсь, — немного поразмыслив, сообщил ему водитель, указывая на колонку в десяти ярдах впереди.       — Не вопрос, — понимающе кивнул доктор, распахнув дверь. — Только рацию не забудь.       — Конечно, — большую часть времени проводя в машине, Хэнк не носил свою нагрудную рацию на постоянной основе, так что Терри считал своим долгом напоминать об этом в случаях, подобных нынешнему. Они должны были всегда оставаться на связи.       Сканеры ближнего действия с привычной чёткостью обшаривали окружающее пространство. Хэнка он ощущал самой бронёй — водитель, насвистывая, прошёл вдоль кузова и открывал лючок бензобака. Четыре сигнатуры медиков, ставших для него уже привычными, сияли с разной степенью веселья и профессиональной сосредоточенности. Парень, встречавший их у ворот, теперь тускло отсвечивал тревожными импульсами. И была ещё шестая сигнатура — пылающая, скрученная тугим клубком боли и растерянности.       — Я даже спрашивать не буду, как вы до этого додумались, — констатировал Норман, обречённо оправляя бороду.       — Сегодня как никогда тихо, так что мы решили не тратить время и заняться машиной, — обречённо отозвался младший из мужчин. — Ничего особенного — всего-то перекинуть передние колёса и заменить масло. Кто ж знал…       — В следующий раз, Кевин, лучше сначала оборудуйте здесь смотровую яму, — хмыкнул старший врач.       — Сомневаюсь, что следующий раз будет, — тревожно проворчал из-под машины пациент, не позволив напарнику ответить. — Я к этой машине больше своими руками не прикоснусь.       — Каждый раз одно и то же, Стив, я это уже слышал.       В произошедшем, по сути, не было ничего экстраординарного. Скучающие в отсутствие клиентов напарники подняли весь передок машины на двух домкратах, чтобы один мог заниматься маслом, а второй в то же время поочерёдно заменил колёса. Одно из колёс младший успел снять, но старший, выбираясь из-под капота, задел домкрат. Тот, по всей видимости, и без того был не вполне исправен. И машина рухнула вниз одним бортом, крепко зажав левую ногу механика в опустевшей колёсной арке, а правую — под порогом.       Наполненные, пусть и примитивным топливом, баки действовали умиротворяюще. Рэтчет уловил, как повторно щёлкнул лючок, и проводил сканерами сигнатуру Хэнка, зашедшего в основную часть здания заправки.       — Вы хотя бы не додумались залезть туда вдвоём, — хмуро подвёл итог Говард.       Фельдшеры устроились у задней двери машины и разложили сумку с медикаментами, чтобы приготовить капельницу и анестетики. Терри, которого в годы его ординатуры на несколько месяцев приписали к бригаде спасателей, обходил машину по кругу и опытным взглядом прикидывал, как лучше вытащить незадачливого механика.       — Пульс, по крайней мере, есть, — он присел рядом с видимой из-под порога автомобиля голенью пациента и прощупал артерию у лодыжки. — А ещё один домкрат найдётся?       — Конечно, — отозвался из-под машины Стив. — Я уговорил его на всякий случай не поднимать до вашего приезда.       — Первое ваше правильное решение за сегодня, — не сдержался Норман.       Кевин смолчал, но оперативно подтащил ещё один домкрат, установил рядом с колёсной аркой и взялся за рычаг, ожидая команды.       — Наверное, здесь удобней будет воспользоваться пневматической шиной, — чуть погодя сказал Терри, выпрямляясь. — Поднимем этот борт на три-четыре дюйма, и готово.       Пребывавшие в автономном режиме сканеры дальнего действия ошалело взвыли массированным оповещением. Рэтчет, подспудно ожидавший от затишья закономерных неприятностей, даже не слишком удивился. Однако визуально поблизости всё было тихо. И ему потребовался добрый клик, чтобы понять, в чём дело. Отчёты свидетельствовали о сейсмической активности в непосредственной близости.       — Пневматическая, так пневматическая, — Норман пожал плечами. Он стоял ближе всех к воротам, так что развернулся и направился на улицу. — Вкатите ему кубик трамадола пока, а я за шиной.       Захватив с собой жгут и перевязочный материал, Саманта подошла к Терри, готовясь помочь с первичной обработкой, если им предстояло всё-таки иметь дело с раной. Кевин дисциплинированно дождался от доктора сигнала начинать и качнул пару раз рычаг домкрата. Терри тут же аккуратно сунул руки под порог:       — …Открытой раны нет.       Нужно было их предупредить, но как…? Повинуясь новым для него протоколам разведчика, Рэтчет с раздражением отмёл в сторону вариант немедленно начать завывать сиреной. Пошелестеть в рации белым шумом? Мало конкретики. Как назло, Хэнк тоже задержался в здании; а ведь можно было бы пошуметь двигателем или как-то посигналить приборной панелью, он бы обязательно всполошился…       И как раз в этот момент у всех органиков одновременно запищали телефоны. Говард, временно находившийся в режиме ожидания, свой вытащил первым.       — Сейсмо! — окликнул он разом всех, вскинувшись.       Сигнатуры людей вспыхнули ярче, Рэтчет уловил в них отчётливую тревогу. Бригада на мгновение замялась, явно пытаясь сообразить, как быстро вытащить пациента, не усугубив перелом, и момент был упущен. Первая ударная волна, плавная и осторожная на чутких сканерах, неумолимым толчком подпихнула асфальт под колёсами кибертронца.       Сначала дало слабину крепление секционных ворот. Подъёмный трос, сорвавшись с крюка, с шипением собрался в катушку, и тяжёлые пластины полетели вниз. Норман, которого сообщение застало как раз в проёме, обернулся к коллегам, и ворота рухнули в трёх дюймах перед его лицом. Он машинально отшатнулся прочь, налетел на ящики, стоявшие рядом с припаркованным пикапом, и исчез из прямой видимости. Сигнатура на миг вспыхнула ярче, затем погасла.       Стараясь не обращать внимания на то, как раскачивался тяжёлый навес над заправочными колонками, Рэтчет отчаянно выискивал исчезнувший со сканеров сигнал старшего врача. Остальные органики пульсировали непривычными импульсами, но они всё же легко улавливались радаром. Он пинговал Нормана всеми возможными комбинациями сканеров, пока всё-таки не нашёл: сигнатура слабо светилась, отражая неподвижный корпус, но множественные помехи мешали рассмотреть, что именно с ним не так.       — Говард, вытащи его! — прикрикнул на напарника Терри, временно отбросив мысли о закрытых теперь воротах.       Он попытался обогнуть поднятую на домкратах машину, чтобы помочь фельдшеру, но усилившиеся толчки почти сразу отбросили его назад. Машинально он подхватил под локоть налетевшую на него Саманту.       — Прости, приятель, но тут — без вариантов, — наклонившись вперёд и хватая Стива за воротник куртки, отрезал Говард.       Он начал тянуть со всей плавностью, на какую был способен, учитывая бешеный выброс адреналина, чтобы пациент успел выпрямить колено, зажатое в колёсной арке. Потом рванул сильнее, одним плавным движением выдёргивая его из-под автомобиля. Стив с пониманием зарычал сквозь стиснутые зубы, постарался толкнуться руками, чтобы помочь. О возможном вторичном смещении перелома уже никто не думал.       Сигнатура Хэнка, всё это время мерцавшая где-то в глубине здания, переместилась, приближаясь к выходу, но затем подземные толчки замедлили его. Внутри раздался какой-то грохот, смещение большой массы, и сигнал остановился, светясь по-прежнему отчётливо.       «На этот раз вы действительно попали в неприятности…» — Рэтчет не сдержал порыва и отъехал на пару ярдов задним ходом. Раскачивающийся навес, даже упади он, вряд ли причинил бы серьёзный урон, но проверять как-то не хотелось.       Домкраты всё-таки подломились, и машина упруго упала на три оставшихся колеса, а фельдшер с пациентом переглянулись испуганно и облегчённо. Воздух насквозь пропитало пылью, деревянные перекрытия чердака угрожающие затрещали.       — Нам нужно срочно… — Саманта проследила взглядом за младшим из механиков, неровными шагами кинувшимся к подъёмному механизму ворот, и сдавленно кашлянула.       Они с Терри присели по другую сторону машины от Говарда, изо всех сил пытаясь удержать равновесие.       — Знаю, — Терри рванулся вверх, ухватившись за крышу автомобиля и осматриваясь. — Задняя дверь…       …Обрушение звучало иначе, чем ставшие привычными за время войны, мягче и глуше, но ошибиться было невозможно. Аудиосенсоры автоматически понизили чувствительность, защищая сенсорную сеть. У Рэтчета не было узкоспециализированных сканеров для таких случаев, тут требовалась инженерная прошивка. Но исходя из того, что снаружи здание выглядело полностью сохранным, вывод напрашивался сам собой: рухнуло что-то очень массивное внутри.       Подземные толчки плавно затихли, обрушив на кибертронца тишину, которая была слишком хорошо ему знакома.       — Меня кто-нибудь слышит? — голос Терри в рации звучал хрипло, но Рэтчет всё равно с облегчением провентилировал.       На сканерах по-прежнему ровно светились все шесть сигнатур внутри здания. Седьмая, едва уловимая, подрагивала где-то у кибертронца за спиной.       — Я в порядке, — выговорила Саманта едва слышно, отвечая скорее на обеспокоенный взгляд напарника, чем на его вопрос.       Во время обрушения Терри сжался вокруг неё в защитном объятии и теперь подпирал плечами навалившийся на него сверху лист фанеры. Дрожа от напряжения, Саманта с максимальной осторожностью поддерживала на ладонях его левую руку. Немного оглушённый, доктор так и не понял, что его задело, но предплечье явно было перебито.       — Обожаю свою работу, — Говард отозвался с другой стороны машины негромко, но как обычно мрачно.       — Ты цел? — как он ни пытался, Терри не мог повысить голос, так что разговаривал через рацию, и звук двоился. — Двигаться можешь?       — Примерно на пол-ярда в две стороны, — пошуршав чем-то, отозвался фельдшер. С учётом его роста в шесть с лишним футов какое-либо перемещение под, вероятно, нестабильным завалом было исключено. — Нас со Стивом крепко присыпало, но мы в порядке. Насколько это вообще возможно.       — Я, вроде, тоже цел, — сдавленно пропыхтел откуда-то сзади Кевин, — если вам, конечно, интересно.       Терри осторожно повернул голову на звук:       — Ничего не сломал?       — Пошевелиться не могу, — он со стоном скрежетнул чем-то по бетонному полу. — Я упал, и мне придавило спину. Не знаю, что это, но оно неподъёмное.       — Вдох-выдох, пока ты лежишь спокойно, всё будет хорошо, — сказал ему Говард. — Считай до тридцати, можно про себя. Каждые «тридцать» произноси вслух, чтобы мы знали, что ты в порядке. Если станет тяжело дышать, стучи по чему-нибудь. Мы услышим ритм. Понял?       — Понял.       Саманта вслепую шарила одной ладонью по полу, надеясь разыскать хоть что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве шины. Неловко дёрнувшись и стиснув зубы от боли, Терри снова прижал рычаг рации и позвал:       — Норман, слышишь меня? Мы крепко влипли на этот раз… Норман, ответь.       Пятеро в гараже дисциплинированно старались соблюдать тишину, за исключением необходимых переговоров. Рация шуршала помехами, ответа не было. Пока спустя десять секунд в эфир не прорвалось чьё-то вежливое покашливание. А затем голос, полный столь нехарактерного для него обычно сарказма, поинтересовался:       — …Можно мне книгу жалоб?       — Хэнк, — с облегчением выдохнул Терри, — ненавижу эти твои комментарии в наших ЧП, но… Надеюсь, ты в машине, потому что нам очень не помешала бы помощь. Надо связаться с подстанцией и…       — Жаль тебя расстраивать, — прервал водитель, и доктор только теперь услышал, насколько глухо звучит его голос. — Но я тоже в здании. И меня тут немного присыпало стеллажами. Наверное, я мог бы их спихнуть, но…       — Не вздумай, спину повредишь, — сразу оборвал его Говард.       — Да, я это и хотел сказать. Я уже попробовал.       Сколько ему понадобилось бы времени, чтобы разобрать этот завал в робо-моде? Рэтчет сделал бы ставку кликов на пять, максимум брийм; здание было не так уж велико, да и собрано преимущественно из органических материалов. Здесь не могло быть другого решения, им нужна была помощь. Швы запылали, обшивка начала смещаться, последовательности трансформации плавно коснулись процессора…       Тяжёлые пластины с лязгом вернулись на места. Мелкий дождь превратился в нечто, походившее больше на водяную взвесь в воздухе, оседавшую на броне ледяными каплями. Рэтчет поймал себя на том, что дрожит, отчаянно спеша переработать захвативший его конфликт.       Протоколы сортировки напрямую сталкивались с его медицинским программированием крайне редко, поскольку находились на более высоком уровне. Он сначала проводил триаж и только затем брался непосредственно за ремонт. Именно так и функционировали все медики, и архитектура этой части когнитивной деятельности была по-кибертронски логичной и эффективной. Сейчас же над обеими программами довлели инструкции, приданные ему его миссией разведчика. Можно ли было считать рациональным снятие маскировки в данный момент? Шесть сигнатур, отчётливо улавливаемых сканерами, давали ему однозначный ответ — нет. Хотя они отсвечивали с разной интенсивностью, явственно указывая на испытываемую боль, никому из них не требовалась экстренная помощь.       — Что за…? — седьмая сигнатура, тихо дрожавшая позади, взорвалась ослепительной вспышкой, и аудиосенсоры уловили голос — негромкий и надломленный в очевидном выражении боли.       То, что Норман бормотал следом, Рэтчет не стал искать в информационной системе — и по интонации было понятно, что он ругается на чём свет стоит.       — Вот так… подержи буквально минуту, я прихвачу, — Саманта всё-таки разыскала подходящий на роль шины обломок доски и полезла в карман куртки за бинтами, которые машинально убрала, когда всё начало рушиться.       — Да, это определённо перелом, — проскрипел Терри, помогая ей.       — Наши телефоны тоже не работают, — упавшим голосом сообщил Говард; он и Стив как раз проверяли связь, не получится ли сообщить о случившемся в город без автомобиля, посредством обычного звонка. — Хэнк?       — Сигнала нет, — отозвался он сквозь лёгкие помехи рации. — Должно быть, вышка обрушилась.       Успокаивало только то, что радиостанция их «скорой» хотя бы поддерживала внутреннюю связь. С подстанцией она была связана посредством спутника, так что кому-нибудь нужно было так или иначе добраться до машины.       — Норман? — снова попробовал Терри, передав Саманте шину и придавив рычажок рации. — Ты теперь действительно меня пугаешь, папаша. Приём?       Ответа по-прежнему не было. Доктор прерывисто вдохнул и выдохнул, соображая, как быть. Саманта запустила свободную руку в набедренный карман форменных брюк; у неё там лежал жгут, и это пока было единственной адекватной заменой перевязи.       Рэтчет слышал их переговоры, но никак не мог успокоить сдержанную тревогу, исходившую от членов бригады. Впрочем, они проявляли удивительную сосредоточенность, каковую он не ожидал увидеть в подобной ситуации.       Всё ещё приглушённо бранясь, едва различимо даже для чутких аудиосенсоров медика, пылая раскалённой добела сигнатурой, Норман с чем-то возился за пикапом. И интенсивность испускаемых им импульсов по-прежнему вносила в диагностические программы Рэтчета слишком много помех.       — Его рация могла выйти из строя, — ровным тоном заметил Хэнк. — Такое случается.       Терри помолчал, напряжённо размышляя. То, что Норман не отвечал, временно делало его старшим в бригаде. А это требовало серьёзности, каковую он в собственном исполнении просто не выносил.       — Давайте размышлять логически, — доктор, пытаясь сосредоточиться, осторожно подтолкнул плечами лист фанеры. Эта часть завала была неплотной, можно попробовать его отодвинуть и осмотреться. — Если рация вышла из строя, значит, он должен был добраться до машины и с помощью основного радио связаться с нами. Поскольку базовая станция молчит, значит, он не в машине.       — Мы ведь по-прежнему о Нормане говорим? — уточнил Говард негромко, и тон явственно выдал охватившее его дурное предчувствие. — О мужике, целеустремлённости которого и асфальтоукладчик позавидует?       — Раз он всё ещё не в машине, — медленно заключил Хэнк, — значит, он не в состоянии до неё добраться.       Старший врач, наконец, притих за пикапом, но, несмотря на то, что сигнатура была по-прежнему отчётлива, его молчание беспокоило кибертронца куда сильней приглушённой ругани. К какой бы расе медик ни принадлежал, любой из них твёрдо знал: если пациент молчит, это до крайности скверный знак. Однако вскоре Норман всё-таки показался — он явно с трудом поднялся, опёрся о борт кузова и ошалело огляделся вокруг. Присматривая за остальными и прислушиваясь к их переговорам, Рэтчет успел порадоваться его появлению.       Когда хеморецепторы разразились длинным логом тревожных отчётов, он снова глянул на Нормана и понял, что радость была преждевременной. Его сенсоров достигли разрозненные молекулы металлических и сероорганических соединений, железо и тиолы смешались в диагностической системе в угрожающую смесь. Рэтчет на мгновение подумал, что эта смесь вот-вот воспламенит ему платы — настолько интенсивным был инсайт. Но взрывоопасный коктейль мгновенно остыл вместе с энергоном в топливопроводах, когда он, наконец, увидел, что руки Нормана, по-прежнему мёртвой хваткой сомкнувшиеся на борту пикапа, были буквально красного цвета.       — Получше? — Саманта защёлкнула фастекс жгута и надёжно подвязала лишнюю длину.       — Да, спасибо, — перевёл дыхание Терри, осторожно пробуя импровизированную перевязь под нагрузкой. — В твоих волшебных карманах, помимо бинтов и жгута, трамадола не завалялось?       — Он весь у меня, — с сожалением сообщил Говард. — Сэм, если я тебе брошу шприц под машиной, сможешь забрать?       — Думаю, да, — отозвалась она, наклоняясь к полу.       — …Тридцать, — Кевин в очередной раз исполнительно озвучил ещё один временной интервал. — Говард, можно я буду по минуте отсчитывать? Правда, со мной всё более менее в порядке.       — Можно. Саманта, лови…       Стиснув зубы и всё ещё цепляясь за борт пикапа, Норман неуверенно двинулся с места. Он явно принял какое-то решение, судя по тому, как его сигнатура сжалась и приняла более отчётливые очертания под влиянием сознательного целеполагания. После непродолжительного замешательства Рэтчет всё-таки запустил сканеры в инфракрасном спектре и обнаружил остывающий след крови, начинавшийся где-то за пикапом, у ящика с инструментами, и завершающийся более ярким свечением у ног Нормана. Теперь становилось понятно, откуда взялся невероятный объём витающего в воздухе железа, столь прочно забившего химические анализаторы. А потом он, шатаясь, вышел из-за автомобиля, и Рэтчет уловил, как со скрежетом остановились его кулеры.       Форменной синей куртки на старшем враче больше не было — её рукава он использовал, чтобы крепко перехватить левое бедро в верхней трети. Потому что чуть ниже, с внутренней стороны от колена до средней трети, кожа и мягкие ткани расходились, багровым пятном обнажая рассечённые мышцы. В холодном осеннем воздухе, наполненным влагой, от раны, как и от обнажённых теперь рук, исходил пар. Разбитая нагрудная рация волочилась за ним, скрежеща об асфальт на каждом шагу.       «Фраг…! Ты слишком быстро теряешь жидкость, белковый, — Рэтчет с тревогой ловил собственной обшивкой взгляд будто потемневших серых глаз; доктор упрямо продвигался к кибертронцу. — И перегреваешься, к тому же…»       Если бы внутренний дисплей не заполонили отчёты о его собственном перегреве, он навряд ли обратил бы внимание на продолжавший терзать системы конфликт программирования, ибо неотрывно наблюдал за Норманом, неверными шагами приближающегося к своей цели. Протоколы разведки спустились чуть ниже по приоритетной очереди, но не отключились окончательно; Рэтчет видел, что этому органику помощь нужна была прямо сейчас, и теоретически, исходя из результатов поверхностного сканирования раны, он мог бы её оказать. Но нечто нематериальное, отчётливо нависшее над верхним уровнем его процессоров, по-прежнему придерживало в полуактивном состоянии последовательности трансформации.       И тут взвыли сирены. Автоматическая реакция, вбитая куда-то глубоко в его базовый код, сработала так внезапно, что Рэтчет вздрогнул, на миг теряя нить лихорадочных размышлений. Он не знал, кого пытался позвать на помощь; здесь не было никого из его коллег, а органики, в данный момент решавшие, что предпринять, не могли понять этого сигнала. Отчаянно выругавшись, Рэтчет выключил сирену и вернулся к поспешному разбору хаотично переплетённых подпрограмм.       — Вы это слышали? — голос Хэнка поверх шелеста помех прозвучал напряжённо.       — Да, — коротко отозвался Говард. — Он, наверное, добрался до машины…? Норман, слышишь нас? Приём?       — Надо пробовать, — выждав немного и поняв, что ответа не будет, Саманта с извиняющимся выражением лица обернулась к Терри. — Бригада, сохраняйте тишину.       Он только вздохнул, меняя позу и ставя ноги поустойчивей. Потом попробовал выпрямиться, поднимая на плечах навалившийся на него груз. Они с Самантой внимательно прислушивались, пытаясь понять, не смещается ли что-то ещё в завале. Но пока звуки были обнадёживающими.       — Видишь что-нибудь? — Терри здоровой рукой придерживал напарницу за плечо. Это помогало сохранять равновесие и ясность сознания заодно.       — Смутно, — она выглянула в пыльный полумрак между листом фанеры и лагами, завалившими их сбоку. — Про дверь точно можно забыть. Там просто свалка.       Хуже всего было то, что внезапное срабатывание сирены сбило Нормана с ног. Он находился в каких-то пяти-шести ярдах от «скорой», и Рэтчет, запихнув досадившие протоколы как можно ниже в очередь, раздражённо хрипнул вентиляцией.       «Давай, давай…» — воспользовавшись тем, что старший врач ненадолго отвёл взгляд в попытке вернуть себе равновесие, теперь уже стоя на коленях, кибертронец щёлкнул замками и приоткрыл ему заднюю дверцу.       Норман забрался в кузов почти ползком, то с усилием опираясь о ступеньку, то хватаясь за крепежи каталки и нижние перекладины ящиков. В итоге он заполз внутрь, не сделав попытки приподняться, и улёгся прямо на полу, неловко завалившись на бок и прижавшись спиной к фельдшерскому сиденью. Рэтчет захлопнул за ним дверь; и то, что органик никак на это не отреагировал, по-настоящему пугало.       Совокупная вибрация, создаваемая сердцебиением, тяжёлым дыханием и бившей его дрожью, казалась просто нестерпимой. Но намного хуже было то, что, даже плотно перехваченное импровизированным жгутом, бедро продолжало кровоточить. Жидкость, казавшаяся почти холодной по сравнению с температурой корпуса кибертронца, пятнала пол, затекала в стыки пластин. Это не могло навредить ему, но психологический эффект был сокрушительным: Рэтчет с трудом выровнял напряжения на платах, изо всех сил игнорируя свою собственную пылающую нейросеть, пока наблюдал, как неустойчиво подрагивает сигнатура старшего врача.       «Не смей деактивироваться в моём кузове! — привычно прикрикнул он через выключенный вокалайзер. — Норман, не смей!»       Должно быть, его вентиляция всё-таки произвела какой-то посторонний звук, потому что доктор неожиданно вскинул голову и обшарил лихорадочным взглядом шкафчики. Не сразу поняв, куда он смотрит, Рэтчет на клик затих, пока Норман, прижав ладонь к раненому бедру, с трудом сел и свободной рукой потянулся куда-то вверх.       Верно, реанимационная укладка... Нагрузившись базовым травматологическим снаряжением, они оставили эту сумку в машине, когда уходили, потому что поведение встречавшего не давало повода предполагать, что пациент тяжёлый. Пару мгновений спустя, отчаянно застонав, Норман уронил руку. Слишком высоко; не было ни единого шанса заполучить укладку, не поднимаясь на ноги.       Скрипнув кулерами в неосознанном напряжении, Рэтчет дёрнул полку и сбросил сумку на пол.       — Там есть небольшое окошко под потолком, — Саманта покосилась на Терри, тяжело привалившегося лбом к её плечу. — Возможно, это наш единственный вариант.       Он только вздохнул, подхватывая шину здоровой рукой. Из рации снова послышался голос Хэнка, водитель раз в пару минут возобновлял попытки добиться ответа от старшего врача. По-прежнему впустую. Ошалевший от двойной дозы трамадола Стив вполголоса травил Говарду какую-то смешную байку; фельдшер стоически крепился, но то и дело посмеивался, нервно, глухо и красиво. Кевин, совсем заскучав со своей считалочкой, начал напевать числительные в отлаженном порядке.       Терри чувствовал, что ясность рассудка от него плавно ускользает.       — Давай так, — негромко решил он, кое-как выпрямляясь. — Я приподниму лист ещё немного, если получится. А ты вылезай и осмотрись как следует.       Бросив на него внимательный взгляд, Саманта неуверенно кивнула. Терри аккуратно налёг плечами, выпрямляя ноги и расширяя для напарницы зазор. Она со всей возможной спешкой и осторожностью подтянулась, выбралась на верх завала. Обломки и листы фанеры скрипели и качались под ногами, но были достаточно устойчивыми, чтобы выдержать её вес. И бо́льший тоже, если по справедливости.       Чуть поразмыслив и оглядевшись вокруг, Саманта наклонилась обратно к Терри:       — Давай-ка я помогу тебе сдвинуть эту штуку…       Каким-то чудом, несмотря на сотрясавшую его дрожь, Норман сумел наложить нормальный жгут, избавившись от куртки. Не то чтобы это сильно помогло — кровотечение хоть и ослабло, но продолжалось. Ему перебило какой-то крупный топливопровод в глубинных структурах, так что даже давление жгута было недостаточным для полной остановки утечки. Хуже того, его сигнатура начала мерцать импульсом, уже давно ставшим понятным для Рэтчета, — истощение. Потеря крови, если верить данным информационной сети, приближалась к уровню, обозначенному как «угрожающий жизни». Он терял силы с каждым кликом, и, казалось, совершенно утратил инициативу и надежду что-либо предпринять по этому поводу.       «Шевелись! Тебе нельзя замирать, белковый!»       Ещё немного понизив приоритет протоколов разведчика, Рэтчет напряжённо провентилировал, и этот звук всё равно не привлёк внимания Нормана. Нужно было срочно что-то предпринять. Впрочем, «что-то» — это был выбор всего из двух вариантов. И полноценную трансформацию он отмёл сразу же; у него ещё был шанс сохранить своё присутствие в тайне от органиков, хотя медицинское программирование буквально кричало на него, осуждая потерю времени. На самом деле, мелькнувшая во вторую очередь мысль о холо-аватаре имела больше права на реализацию, однако плохо протестированная проекция могла в такой ситуации принести больше вреда, чем пользы.       А затем его пронзила идея, по неординарности воистину достойная Фёст Эйда. Но чем дольше медик к ней присматривался, тем ясней понимал, что это может быть единственным их вариантом решения ситуации. Если холо-аватару не хватит точности мелкой моторики, он рискует просто погасить Нормана, так что Рэтчету нужны были его собственные серво, серво робо-мода. Готовой подпрограммы для такого случая у него не было, навряд ли хоть кому-нибудь на Кибертроне пришло бы в процессор использовать свою Т-шестерню подобным образом. Прямо по ходу дела перекраивая последовательности трансформации, он лязгнул бронёй, рванулся всей протоформой, и…       Норман так и не понял, что случилось. На миг закрыл глаза, а в следующий момент обнаружил, что уже лежит на каталке, пол машины просто исчез и снизу тянет влажным от дождя сквозняком. А прямо над ним, занимая всё пространство задней части кузова, нависает огромная антропоморфная фигура.       — Что за глюк…? — он знал, что массированная потеря крови и, как следствие, неизбежная гипоксия, вполне могут вызывать красочные галлюцинации. Но от своего, как он полагал, до крайности рационального мозга Норман таких шуток точно не ожидал.       Подперев затылком изнутри собственную броню, Рэтчет осторожно повернул лишённую привычного шлема голову на голос.       — Сам ты глюк, — резковато отозвался он, наклоняясь ближе.       Норман вздрогнул от неожиданности, и кибертронец вдруг осознал, что его действительно слышат. Он так привык прикрикивать на бригаду без звука, не получая ответной реакции, что теперь они оба, казалось, были одинаково ошарашены происходящим.       — Хватит греть оптику, у тебя есть дело поважней, — по реакции старшего врача поняв, что громкость вокалайзера явно превышает комфортный для людей уровень, Рэтчет заговорил тише и плавно указал на рану.       Норман машинально зажмурился на мгновение и мотнул головой, прочищая мысли. Низкий голос титана звучал хрипловато, ворчливо и уверенно, как звучат голоса опытных клиницистов. Этому было простое объяснение — длительное общение с множеством пациентов, которых нужно успокоить, убедить и понятно объяснить то, что ты сам изучал десятки лет. Голос вызывал невероятное по силе желание не ерепениться и немедленно подчиниться.       Однако Норман просто не в силах был отвести взгляд. Отбросив вопросы о том, почему его персональная галлюцинация приняла такую странную форму, он растерянно изучал гиганта. Со своего места он видел только его голову, массивные плечи и широкую грудь; а также руки, предплечье одной из которых лежало на внешней стороне каталки, фактически удерживая старшего врача на месте безо всяких ремней. Всё остальное либо находилось вне поля зрения, либо вовсе не существовало. В кузове царил полумрак, но тело титана блестело, словно металл, серебристо-белый, с медным отливом. Торс и руки местами были обвиты плотными жгутами кабелей в светло-серой оплётке, и их расположение почти в точности совпадало с локализацией больших групп человеческих мышц.       — Ты удовлетворил своё любопытство? — механоид снова заговорил, и откровенно саркастичные ноты в голосе заставили Нормана перевести взгляд на его лицо.       Более мелкие, чем на торсе, лепестки металла всё равно формировали черты отрывисто и грубо, очерчивая тяжёлую челюсть, широкие скулы и хмуро сдвинутые надбровные дуги. В орбитах ярко светились пронзительно-голубые глаза, и то ли мелкие движения механизмов, то ли сама их форма придавала взгляду тревогу и мягкость, совершенно неестественно воспринимаемые на подсознательном уровне.       — У меня точно съехала крыша, — наконец, нашёл собственный голос Норман. — Терри свёл меня с ума своими бесконечными шутками…       — Давай ты потом оценишь степень своей адекватности? — Рэтчет осторожно пошевелился, пытаясь найти позу поудобней, и схватился правым серво за основание каталки. — Твоя потеря жидкости достигает уже тридцати двух процентов. С этим надо что-то делать. Сосредоточься.       Он был привычен к неполным трансформациям, в конце концов, это была часть его работы как медика. Хотя чаще он прибегал к этому, задействуя только руки, чтобы быстро менять инструменты. Неполная трансформация с выводом протоформы в пределах альт-формы оказалась до крайности некомфортной. Приходилось уделять куда больше внимания отключению лишних оповещений на дисплее, потому что показания брони, альт-формы и внутренних механизмов конфликтовали в такой ситуации как никогда. Не говоря уже о том, что он с невероятной остротой ощущал собственную беззащитность и вопиющее отсутствие нагрудника — всегда надёжного прикрытия Искры.       — Да, верно, — опомнился Норман, возвращая внимание к бедру и с трудом садясь. Так он оказался ещё ближе к огромному металлическому телу, ощутил его жар и услышал отчётливый шелест каких-то механизмов, но… К чёрту все странности, галлюцинация давала на диво разумные советы. — Надо восстановить объём крови…       Взгляд его привычно метнулся к шкафчику, где хранились мешки с физраствором, но наткнулся только на правое плечо механоида. И в неверном свете салонных ламп ухватил змеящийся по металлу длинный след, от плечевого сустава до основания шеи, где он исчезал, теряясь в крепких шейных тяжах. Полоса была темнее, чем окружающие её пластинки, и невольно привлекала внимание. Это выглядело как старый шрам.       Скрежетнув левым плечом по борту кузова, Рэтчет с трудом повернулся, перехватив его взгляд. Совладать со шкафом, рассчитанным под миниатюрные людские серво, оказалось бы трудно, ни будь протоформа его ладони в полтора раза меньше обычного без внешней брони и инструментов. Так что дверца распахнулась без прикосновения, но мешок с физраствором он достал сам, тщательно дозируя силу, чтобы не раздавить.       — Это не вызовет дальнейшую утечку? — за время, проведённое с бригадой, Рэтчет успел приноровиться к пугающей скелетной травме, но раны, тем более такие обширные, встречались нечасто.       — Со временем, — растерянно пробормотал Норман, отрывистым движением забирая с механической ладони мешок. — Но пока кровотечение кое-как контролируется жгутом, это не столь важно, как сохранение объёма жидкости.       Он быстро поставил катетер в запястье, чтобы иметь возможность обработать рану, и повесил физраствор на штатив у себя над головой. Дрожь не прекращалась, как бы старший врач ни пытался сдержать её. Отчаянно торопясь, он распаковал пачку стерильных салфеток, надеясь хотя бы замедлить кровотечение.       — Это не помогает, — наконец, отчаялся Норман, когда первый комплект салфеток пропитался напрочь, и пришлось доставать второй.       — Разумеется, — Рэтчет наклонился ещё ниже, фокусируя оптику.       Он обнаружил, что если переключить оптосенсоры в ночной режим с приглушённым светофильтром, то кровь приобретала грязно-синий цвет. Как скверно очищенный энергон. И рана неожиданно приняла понятный, привычный для кибертронца вид. Это выглядело немного иначе, чем обычно, но он привык работать с нарушенными топливопроводами, и разница здесь скорее заключалась в окружающих тканях.       — У тебя перебит крупный… сосуд. Можешь его клипировать?       Не получив ответа, Рэтчет поднял взгляд. Норман растерянно закусил губу и приподнял перед собой дрожащие руки. Сжал кулаки, вдохнул и выдохнул, но тремор не ушёл.       — Это от боли, сам знаешь. Можно добавить анестетик?       — Нельзя, — старший врач отчаянно помотал головой. — Я вкатил две дозы, когда накладывал жгут.       Рэтчет помолчал, прислушиваясь к переговорам бригады. Саманта всё-таки вытащила Терри из ловушки, и теперь эти двое решали, как удобней и безопасней подобраться к замеченному ранее окошку в задней стене гаража. У них уйдёт ещё пара бриймов, чтобы выбраться. Слишком долго.       Тупо наблюдая, как мигают голубые огоньки вокруг медленно вращающейся структуры на голове механоида, в том месте, где у человека находится ухо, Норман окончательно решил, что от него больше ничего не зависит.       — Открывай ещё пачку, — твёрдо сказал Рэтчет. — И направь меня.       Отнюдь не пребывая в неведении относительно ограниченности своих знаний в области человеческой анатомии, он прекрасно понимал, что придётся положиться на руководство более опытного коллеги. Кибертронец наклонился в сторону кабины, потянулся, вонзая пальцы в пол, и вернул себе обшивку правого серво. Весь комплект инструментов для нейрохирургии и работы с мелкими деталями у него хранился именно в ней.       — Что ты…?       Норман неожиданно вышел из ступора и запаниковал. Машинально дёрнувшись, он попытался отползти в иррациональной попытке набрать дистанцию. Но тут левая рука титана, всё это время спокойно лежавшая вдоль каталки, обхватила его за спину и удержала на месте.       — Готовь изоляционные материалы. Смотри внимательно. И направляй меня.       Твёрдый взгляд светящихся голубых глаз и прозвучавший с резким напором голос оборвали его рефлекторную реакцию куда эффективней огромной ладони под спиной. Судорожно сглотнув, Норман отмолчался и схватил ещё один комплект салфеток. Боль поутихла, но теперь бороться с потрясением от появления неожиданной подмоги стало ещё сложней.       — Так-то лучше, — машинально проворчал Рэтчет, отпуская старшего врача и возвращая взгляд к операционному полю.       Он сменил конфигурацию пальцев, обнажив те инструменты, что казались более подходящими, развёл осторожно края раны и всмотрелся в путаное плетение органических структур.       — Здесь много перебитых топливопроводов, — подведя зажим ниже, он отодвинул один обрыв, второй, но кровоточило, казалось, буквально всё. — Нужно клипировать все?       — Достаточно остановить артерию. Она должна быть… чуть левее и ниже, чем твой зажим сейчас… При прикосновении через инструмент пройдёт лёгкая пульсация.       Норман поворошил карманы куртки, чтобы извлечь фонарик, и, направив его на бедро, понял, что титан склонил голову совсем близко. Стоит только приподнять руку, чтобы коснуться… Нет. Если это галлюцинация, а всю работу делают его собственные руки, неподвластные сейчас сознательному контролю, то лучше не мешать. Он отложил на потом неуместную мысль, что за сведение с ума на Терри следовало бы подать в суд.       — Нашёл, — удовлетворённо пробормотал Рэтчет.       Разыскать что-то столь маленькое в этом мягком хаосе было куда сложней, чем перепаять платы у миникона. Но топливопровод, как и описывал Норман, едва ощутимо подрагивал под пальцем медика, выбрасывая каждый раз новую порцию крови. Старший врач негромко ругался прямо над аудиалом, меняя салфетки одну за другой, и с особой осторожностью переставлял дрожащие руки, чтобы ненароком не притронуться к ладони кибертронца. Отложив полдюйма от точки обрыва, Рэтчет зажал магистраль и снова вскинул оптику на органика. Тот уже кое-как распаковал контейнер с хирургической нитью, протянул к операционному полю.       — Её нужно затянуть, плотно, — едва слышно сказал он.       Кибертронец сразу подумал о нейрохирургической сварке, в ожидании подрагивающей на тыльной стороне указательного пальца, и разочарованно провентилировал. Ему потребовалась бы астросекунда, чтобы просто прижечь разрыв. Манипулирование такой тонкой нитью в таком ограниченном пространстве было настоящим вызовом его мелкой моторике. Но это в дальнейшем вызвало бы куда меньше вопросов. Кулеры протоформы уже плохо справлялись с перегревом, и медик вынужденно переключил выведение тепла на внешнюю обшивку. Осевшие на пластинах брони капли дождя мгновенно испарились с шипением.       Ему пришлось потратить пару кликов, чтобы найти в информационной системе методику наложения этого плетения. Справиться с проклятой нитью получилось не с первого раза, но всё-таки плотный узел опустился именно туда, куда требовалось. Судя по скорости, с которой теперь намокали салфетки, дело было сделано. Рэтчет осторожно отвёл серво, собирая инструменты под бронёй, и выпрямился, насколько позволяло ограниченное пространство кузова.       — Только не убейся на спуске, Саманта, — донеслось до него с внутренней частоты бригады. Терри подсаживал напарницу к техническому окошку. Сам он в него даже со здоровой рукой вряд ли протиснулся бы, а у миниатюрной девушки шанс был.       — Да знаю я, — нервно отозвалась она.       Норман накладывал на рану салфетку за салфеткой, быстро фиксировал всё временными лентами пластыря. Но это было последним, что он сделал — сигнатура дрогнула и притухла. Если бы ни широкая ладонь, которую Рэтчет по-прежнему держал у органика за спиной, он крепко приложился бы головой.       — Норман? — он быстро просканировал старшего врача, но показатели, насколько можно было судить, оставались стабильны.       До чутких аудио донёсся ослабленный расстоянием звук удара чего-то мягкого о металл — Саманта спрыгнула на стоявший снаружи под окном контейнер для мусора. Времени не оставалось. Спеша, Рэтчет как мог осторожно уложил органика на каталку и обратил последовательности трансформации. Программы ожили со вспышкой, пронзившей нейросеть импульсом узнавания и ликования. Он и помыслить не мог, что возвращение в альт-форму окажется настолько удовлетворяющим. На контрасте с такой формой неполной трансформации это было настоящим блаженством.       Саманта вырулила из-за угла здания как раз в тот момент, когда Рэтчет получил возможность снизить мощность бешено гудящей системы охлаждения. Он и не осознавал, какого напряжения всех сил ему стоил этот брийм. Девушка появилась из-за гаража с той же стороны, где рядом с пикапом стоял ящик с инструментами и откуда Норман начал свой кровавый путь после падения. Осмотревшись по сторонам, Саманта почти машинально схватилась за рацию:       — Терри… Это выглядит скверно.       — На связи. Что там?       — Кровь, и много.       Напарник помолчал, явно пытаясь выгнать из головы мрачные предположения, неожиданно начавшие обретать плоть.       — Она в одном месте? И много, это сколько?       — Нет, — Саманта обошла пикап, проследила взглядом расплывающиеся на влажном асфальте капли. — Это след. Ведёт к нашей машине.       — Плотный? Сколько там, Сэм?       — Миллилитров восемьсот…? Может, литр. Не знаю, Терри!       — Саманта, — его голос в рации окреп, наполнившись отчаянной решимостью, которую он сам никак не мог сейчас применить. — Дыши. Тебе нужно проверить машину. Даже для такого крепкого мужика, как Норман, литр — это слишком много.       — Знаю-знаю…       Она судорожно перевела дыхание и направилась к «скорой», невольно зацепившись взглядом за отчётливый алый отпечаток ладони, резко выделявшийся на белой дверце машины. Замок поддался бесшумно и страшно.       — Терри, я нашла его.       — Не отключай рацию, рассказывай, — отрывисто отозвался доктор.       Саманта заскочила в кузов одним длинным движением, едва не споткнувшись о валявшуюся на полу сумку с укладкой. Запах крови в салоне был поистине удушающим, но не вызывал типичную для рядового обывателя реакцию. Сказывалась многолетняя привычка.       — Без сознания, но жив, — она быстро нащупала сонную артерию коллеги. — Забрался на каталку каким-то чудом.       — Травмы?       — По бо́льшей части, вроде, цел… Только на бедре, — Саманта включила лампочку над каталкой и быстро осмотрела повязку. — Он распотрошил нашу реанимационную укладку и сумел наложить жгут. И капельницу поставил. Наверное, там глубокая рана…       — Наверное?!       — Она под повязкой. Активно не кровит.       Терри снова помолчал пару секунд. Сосредоточившись на перемещениях Саманты, Рэтчет не сразу уловил, как изменились прочие сигнатуры. А в это время Хэнк отчаянно пытался вырваться из-под завала, но делал это молча, чтобы не вызывать шквал сочувственного возмущения от бригады. Стеллажи над ним подрагивали, но вес был слишком велик, чтобы он смог сдвинуть его, особенно, из того неудобного положения, в котором находился.       — Саманта, слушай, — начал Терри, и она буквально увидела, как коллега решительно вскинул голову, отбрасывая с лица косички. — Подключи кардиомонитор, чтобы видеть и слышать индикаторы состояния. Зафиксируй примерное время наложения жгута. Застегни ремни безопасности на каталке. Попробуй связаться с подстанцией, чтобы они прислали за нами машины. А потом садись за руль и вези Нормана в больницу.       — Ты с ума сошёл, Терри? — Саманта огрызнулась в ответ, но руки привычно выполняли указания напарника.       Монитор послушно пискнул, отображая пульс, оксигенацию, давление. Всё по нижней границе допустимого. Застегнув ремни, она перебралась в кабину, приземлилась в штурманское кресло и вздрогнула, не обнаружив за рулём такую успокаивающе привычную фигуру Хэнка. Терри после короткой паузы одёрнул девушку:       — Соберись, Сэм. Никому из нас экстренная помощь не нужна. Но жгуты просто так не накладываются. И ты сама сказала, что крови снаружи слишком много. Если он перебил бедренную артерию и сумел каким-то образом остановить кровотечение, его нужно срочно доставить в больницу. Мы можем подождать.       Саманта ответила не сразу, сумев связаться с диспетчером, коротко описать ситуацию и получить заверения, что к ним в ближайшее время будут направлены спасатели и четыре бригады для эвакуации. В кои-то веки на подстанции не стали дежурно шутить по поводу очередного происшествия с «восемнадцатыми».       — Я никогда не водила такие машины, Терри, — переключаясь на внутреннюю частоту, она глянула через плечо на кардиомонитор.       — Не намного сложнее обычной легковушки, ты справишься.       «Просто садись за руль!» — безмолвным воплем поддержал его Рэтчет. Двигатель глухо сипел на подушках, дрожали лонжероны. Ожидание было невыносимым.       Хэнк попытался что-то сказать, но помехи исказили реплику.       — Повтори, Хэнк, — окликнул Терри.       — …Я говорю, ключи у меня! Но в «бардачке» должен быть запасной.       Саманта поспешно открыла перчаточный ящик, покопалась среди карт и гаечных ключей.       — Знаешь, как включается сирена? — снова подал голос водитель.       — Ты что-то делал с правой стороной консоли, да?       — Обычно управляю левой стороной, но два крайних тумблера справа включают сирену и маяки в непрерывный режим, — он вздохнул, зашелестев помехами. — Проложи сразу маршрут до больницы и на въезде в город врубай «люстру». Ты сможешь. Расслабься, дыши и положись на машину.       Саманта заторможено кивнула, забыв, что напарники не могут видеть её жест. С опаской пересела на водительское место, вставила ключ в замок, и двигатель зарычал низко и уверенно. Привычный звук и впрямь немного успокаивал. Вместе с двигателем ожили проблесковые маячки и навигатор.       Кибертронец с нетерпеливым сочувствием перенаправил дефлекторы, чтобы обдать девушку лёгким потоком прохладного воздуха. Он давно заметил, что понижение температуры окружающей среды может благотворно влиять на органиков в ситуации стресса.       — Поспеши, но будь осторожна, — напоследок напомнил Терри. — За нас не волнуйся.       — Не геройствуйте тут, — застегнув ремень и рассеянно проводя ладонями по рулю, отозвалась Саманта.       — Скоро увидимся.       Она осторожно придавила акселератор. Взвыв двигателем, Рэтчет снялся с места, пробуксовал в крутом повороте, вырываясь обратно на шоссе, и асфальт зашелестел под шинами в привычном ритме.